– …Секундочку, Анна Павловна! А почему именно я? – спросил Стржижебский, вынув руки из карманов и с прищуром взглянув на женщину.
– Я вам верю больше всех! – твёрдо и чётко ответила та, будто ответ был приготовлен заранее.
Пресс-секретаря это немало удивило, но в то же время обрадовало. Он вздохнул гордо и легко, откровенно приняв слова женщины за лесть.
– Спасибо за доверие! Спасибо! Я обязательно сделаю всё, что от меня требуется. Звоните. Докладывайте в любое время. А сейчас оформите пропуск на первом этаже и до свидания! Я очень был рад нашей встрече!
Они мягко пожали друг другу руки. Анна Павловна скрылась за дверью, на которую указал он, и в коридоре вновь завис аромат её духов, ощутимый после дуновения воздуха.
Краснова… Краснова? Где-то он слышал эту фамилию! При Андропове? Нет, скорее при Брежневе! Или… А, да ну её!
Стржижебский попытался переключиться на сегодняшние проблемы, вопросы и распорядок дня, но Анна Павловна и её сообщение не выходили из головы. Как он решился?! Что он себе воображает? Надо проверить. Что-то здесь не так! Верить ли этой дамочке? "Я вам верю больше всех!" – вспомнил пресс-секретарь. А я вам?!
Стржижебский нахмурился ещё больше, потёр бровь, отметил про себя, что шагает по мягкому ковру взад-вперёд.
Ну Секретарь! Ну Безопасность! Не успели выбрать, уже паутину плетёт. Ну, Шурик! Неужели это возможно?!
Его размышления прервала тихая, слышная только молодому уху, поступь Первого.
В конце коридора беззвучно высунулась коротко стриженная голова охранника, метнула фоторентгеновский взгляд на пресс-секретаря и исчезла.
Стржижебский вытянулся, затаил дыхание и уставился на другую дверь, из-за которой появился седовласый Президент.
Подмосковье. 93-й километр Муромского тракта. 4.10.96.
На Ольшанский силикатный завод Топорков приехал в обеденное время. Рабочие разбрелись и разъехались по домам, столовым, кафе. Кое-кто остался внутри предприятия жевать бутерброды да запивать чаем из термосов.
Вонючий, мерцающий на свету смог в цехе № 3 немного улёгся, но Никита вошёл в огромные железные ворота с респиратором на лице.
Мимо прошёл задумчивый мужчина пожилого возраста, где-то в центре цеха копошился другой. Топорков огляделся и взял курс на него.
У станка, напоминающего остов танка, возился парень лет восемнадцати. Грязное лицо в респираторе, измазанный маслом и солидолом комбинезон, силикатные блёстки на одежде, скрюченная в три погибели фигура и тяжёлое сопение-похрюкивание.
Никита ещё раз осмотрелся: никого. Тронул рукой плечо рабочего. Тот спокойно обернулся и выпрямился.
– Здорово, земляк! – начал Топорков, а про себя подумал: только бы не отвалились фальшивые брови и переносица, сдавленные респиратором. – Саша.
Никита протянул руку для рукопожатия.
– Фёдор, – пробубнил парень, ответив на приветствие, – ко мне?
– Да! Отойдём?
– Пошли.
Они миновали ещё три станка-котла, чугунную перегородку с сеткой, штабель двухдюймовых трубок, и оказались на небольшом пятачке коридора, возле умывальника и сушилки. Оба сняли "намордники".
Оба внимательно оглядели друг друга.
– Федя, ты кем здесь? – спросил Топорков.
– Рабочий-стеклодув. На практике. С седьмого ПТУ, с Ольшанки. А ты?
– Я из Москвы, из ЦЛХА, лаборатория по гидролизам перманганатов при НИИ имени Менделеева, – соврал Топорков, внутренне отметив сборище малопонятных слов и тупость практиканта, – я сюда приехал по делу!
Парень по имени Федя заинтересованно и вместе с тем удивлённо уставился на незнакомца. Снова осмотрел его и, видимо, убедившись в правдивости сказанной фразы, спросил:
– А при чём тут я? Чем интересуетесь?
Никита воспрянул духом, не упустив и то, что парень перешёл на "вы". Спустил пары, незаметно для собеседника прочесал цех взглядом и снова обратился к Фёдору-стеклодуву:
– У меня к тебе дело, Федя! Именно к тебе. Дело в том, что для очень большого опыта и научных исследований мне кое-что нужно. Это очень важно, Федя! У вас здесь имеются какие-нибудь кислоты, щёлочи, растворы солей?
– Кислоты? – Федя почесал щетину на подбородке. – Есть какие-то щёлочи, солянка и азотная, ещё чё-то. А что, купить надо?
– Догадливый ты парень, Федя! Да, для опытов очень нужно кислоту. Любую, – сказал Никита и насторожился, не сболтнул ли лишнего или подозрительного.
Сболтнул конечно, но паренёк ничего не понял.
– А через отдел снаб…
– …Понимаешь, земляк, там очень дорого, а у нас в лаборатории денег – куры клюют! Я уже разговаривал с этим… как его… Алексеем… ну, как его?
– С Петром Алексеевичем, наверное? – поправил Федя.
– Да, с Петром Алексеевичем, – спохватился Никита.
Хитрый номер прошёл и здесь. Чисто игра воображения и интуитивный отбор популярных имён и отчеств.
И продолжил ложь.
– Очень уж дорого! Да мне оптом и не надо. А этот… Пётр Алексеевич из снабжения предлагает оптом.
– А вам сколько надо?
– Одну канистру, флягу или… в чём там она?
– Кто?
– Кислота. Соляная. Азотная.
– В баллонах. По двадцать литров, по-моему. И сколько вы предлагаете за штуку? – Федя прищурился и сглотнул слюну. Слюну наживы и выгоды. Так расценил Топорков.
– Четыреста долларов отдам! – проинформировал "представитель химлаборатории имени Менделеева".
– Пятьсот! И она у вас в машине! – громко воскликнул практикант, аж чмокнув губами.
– О’кей, парень, железно!
Среди хлама инструментов, заготовок и кучи свёрнутого брезента, запас кислот и щелочей для приготовления и обработки стекла, пластика и целлулоида отыскали быстро.
Отобрали по совету "Шурика" одну из объёмистых бутылей с азотной кислотой и перетащили в багажник "пятёрки", которую четыре часа назад Топорков арендовал в ТОО "ВАЗтехносервис", выдающем автомобили напрокат.
На две недели. Правильно сделал!
Расплатившись "пятихаткой" "баксов" с обрадованным донельзя парнем, Никита развернулся на площадке дворика и направил машину через ворота к тракту.
Практикант-стеклодув Федя Дружинин проводил белые "Жигули" благодарным взглядом, поозирался по сторонам и чуть не вприпрыжку помчался в родной задымлённый ужасный цех.
На душе у парня царил праздник.
В столицу Топорков въехал полтора часа спустя. А ещё через двадцать минут "его" авто притормозило возле тротуара на Маломосковской, рядом с ПРСУ садоводческих товариществ. Но…
…Остановка белых "Жигулей" омрачилась пренеприятным известием, дурацкой сценкой, ЧП.
Но кто знает, чем обернулось это происшествие для Топоркова позже!? Рок.
В зеркало заднего обзора Никита заметил "Вольво" цвета "мокрый асфальт".
Иномарка звонко въехала в зад "жигулей" и притихла, как вкопанная.
Никите сумасшедший автопоцелуй показался очень долгим и длинным, как в замедленной съёмке.
Он не спеша выбрался из машины, открыв рот в беззвучном крике. Взгляд его рассосался по объектам: в поле зрения одновременно попали смятый задний левый угол "пятёрки" с разбитыми стоп-сигналами, искорёженным крылом и загнутым вверх бампером, менее изувеченный передок "Вольво", выскочившая из неё симпатичная девушка, сцепившая руки в замок, охающие прохожие, тявкающая дворняга.
Топорков, вероятно, бы разразился руганью водителя-неудачника, раздул скандал или заскрежетал зубами в безмолвном негодовании, но его более целенаправленный взор вмиг притупил злость и изменил настрой.
Он в доли секунды привычным фотографирующим взглядом окинул ахающую девушку в норковой безрукавке, высоких шнурованных ботинках и меховом берете, зажавшую чёрными бархатными перчатками маленький аккуратненький ротик с чувственными идеально накрашенными губками. И более пристально осмотрел личико, но незаметно, также быстро, искоса.
Небольшие ямки на щёчках, красивые глаза, острый подбородок, еле заметная из-под берета каштановая прядь.
Не всё соответствовало описаниям и подлинному фото.
Но Топорков узнал её! Узнал по снимкам из папки Сафонова.
Крымова Надежда, 25 лет, студентка заочного факультета ИНЯЗ МГУ. Аутсайдер фирмы "Билайн".
Третья Чёрная Вдова в секте!
Одна из главных и первых целей в объективе Истребителя.
И одна из самых опасных!
В том, что побледневшая рядом девушка-водитель и Вдова-преступница Крымова Надя – одно и то же лицо, Никита не сомневался. Зрительная память и информация последних дней не могли подвести.
Поэтому он с явным трудом, поборов мимику и ярость, остановив жесты, сделал глуповато-простяцкое выражение лица и издал томное мычание, как Киса Воробьянинов в известном романе. Этакий совок, лопух и тормоз!
Девушка взглянула на обомлевшего олуха, снова на место соития автомобилей, опять на беднягу-парня.
Её милая мордашка тотчас изменилась на другую: мольба, жалость, извини, прости, не хотела!
– А… А как… что это? – еле внятно пробормотал Никита, отвесив нижнюю челюсть и щёки, разводя руки и вжимая голову в плечи.
– Извини, лапочка! Извини, милый, не специально! Видит бог, – начала бесконечный монолог спецагентка "Чёрных Вдов" под маской случайной простой горожаночки, попавшей в нелепую ситуацию.
Пока она говорила, тесно прижавшись к Топоркову, сам Никита, ощущая в штанах оживление, лихорадочно соображал.
Подстроенная авария? Продуманная? Как так?! Заехать к бордюру и трахнуть его в зад… его "Жигули"! Если первое, то он уже под прицелом, на волосок от гибели. Значит ОНИ разгадали и выследили его!
Никита начал составлять неизменный в такой ситуации ПДД его будущего, не пропуская мимо ушей ласковый шёпот девушки, но вдруг подумал о другом.
А если и вправду случайно?! Совершенно случайно! Если и впрямь мир тесен?!
Топорков не успел поразмышлять дальше, поподробней и подетальней: девушка дёрнула его за рукав, привлекая к вниманию.
– Слышишь, бой?
– Да-да! – живо отозвался парень. – И что?
– Что-что?! Милицию вызывать, наверное, не будем! Уладим всё так. У меня есть отличные мастера: всё сделают как надо! Через два дня… нет, даже завтра, "жигуль" твой, милый мой, будет как новенький! А сейчас пошли вон в тот дом, там у меня подруга живёт, обговорим кое-какие детали. Пойдём, хороший мой!
Никита насторожился. Она явно звала его или трахаться, замаливая грехи с аварией, или попросту выдоить кое-какие сведения и убрать.
Первое или второе? Один или два? Это сверхважно!
Девушка набрала по сотовому телефону номер:
– Костя? Это я… Вероника! Да, я! Найди ребят… по автомобилям, пускай приедут на "аварийке", заберут мою "вольвочку" в ремонт, да белую "пятёрку"…
Она повернулась к Никите:
– …Забери из машины всё необходимое, сейчас приедет "техничка" из аварийной, отбуксируют и выполнят до завтра косметический ремонт. Всё сделают на "пять"!
– Не-е, – возмутился с недоверием и сомнением Топорков, хорошо играя трагика, – я так не могу… не так…
– Ой, Господи! – сказала симпатяга. – Никуда твой "жигуль" не денется! Вот адрес… возьми визитку. Вот мой. Ладно, потом поговорим и обсудим делишки.
И опять в трубку сотового:
– Костя! Тогда мою заберите, а "пятёрку" не трогайте, осмотрите только, сделайте необходимые замерки и готовьте у себя ТАМ заказ.
Предпоследнее слово она намеренно или невольно выделила.
Никита думал о фляге с кислотой в багажнике, о Крымовой Наде, о Косте – предполагаемом начальнике охраны в секте (судя по услышанному имени!).
Думал и о своей безопасности. Умирать сейчас, да и вообще, не хотелось что-то! А пахло здесь смертью!
Чьей-то!
– Пойдём? – позвала красавица-норка, убирая телефон и взяв парня за локоть. – А то все смотрят. У тебя в тачке ничего не осталось? Не бойся, ничего не украдут, не снимут, не разломают! ГАИ тоже не пугайся! Всё будет хоккей! Пошли.
– Ты, что ли, крутая? – лукаво, боязно и смущённо спросил Никита у девушки.
– Я? – она засмеялась (боже, какая она была в этот момент симпатичная и сексуальная!), осмотрелась на предмет движения по улице автотранспорта и повела его под руку через дорогу. – Богатая просто! И смелая! Лучше скажи, как тебя величать!?
– Олег, – естественно соврал Никита, – а тебя?
– Вероника! Ты, наверное, слышал?
– Да-да!
– Хорошо слышишь!
"Вероника"-Надя улыбнулась, взглянув ему прямо в глаза со вставными линзами, отчего парню стало не по себе.
– Где бачишь?
– Что?
– Работаешь?
– Да, в компании "Росинвест". Клерк.
– А машина твоя… или батина? – поинтересовалась она, про себя с усмешкой отметив, как таких лопухов туда берут.
– Моя! – с гордостью сообщил Топорков, облизнув губы. – Заработал!
– Молодец, Олег… – она замялась, – …как тебя по батьковичу?
– Степанович.
– Олег Степанович!
– А ты, Вероника, называй меня просто по имени!
– Хоккей, Олежка! Теперь сюда.
Они прошли по тротуару метров пятьсот (ПРСУ садоводческих обществ остались позади), свернули в арку и зашли в подъезд с филёнчатыми голубыми дверями.
Попутчица чуть не зацепилась за перила.
– Тебе не жарко, Вероника?
– Ты про шубу? Холодно сегодня, скоро снег пойдёт! Завтра минус четыре обещали.
– А-а-а! – протянул Никита, намеренно слегка споткнулся, усугубляя к себе отношение и мнение Вдовы.
А сам запоминал, строил дальнейшие действия, думал.
Всё пока шло нормально. Убирать его если и будут, то не раньше, чем в квартире лжеподружки. Ликвидировать Надю Крымову Никита сейчас не мог: их запомнили прохожие. Да и узнать он мог кое-что получше или, не дай бог, похуже.
Лифт довёз их на седьмой этаж, они очутились перед железной дверью. Площадка на этаже была просторной и чистой, без пристроек.
Она позвонила странно, очень странно. Три коротких, один длинный, ещё один короткий. И тотчас взглянула на него:
– Прямо как азбука Морзе или шифр радистки Кэт получилось!
Она улыбнулась, что сделал и Никита.
– Никого. У меня ключи есть. У нас с ней общие.
Пока Третья Вдова отворяла двери, Топорков промямлил:
– А машину точно не это… ну…
– Я же сказала, глупышка! Я отвечаю за неё!
Они вошли в квартиру. Заперлись. Оба огляделись, как в первый раз. По крайней мере, он.
– Будь как дома, Олежек! – сказала она и стала мучиться со шнурками метровой длины.
Никита догадался снять с неё жилетку, белый шарфик и берет. Положил всё на пуфик в прихожей.
– Остальное я сама! – улыбнулась она, послав сексапильный взгляд и приняв соблазнительную позу.
Никита не пропустил мимо её многозначительную фразу и улыбку, махом снял осенние туфли, скинул курточку и бросил на вешалку кепку.
Прогулялся по коридору, бренча в руке связкой ключей, заглянул в обе комнаты, вслух отметил чудо-хоромы.
Как ему ни хотелось, он переборол желание осмотреть кухню, туалет и ванную комнату, чтобы не вызвать подозрение у Вдовы. Потому как профессиональная привычка всех оперативников и спецслужащих из Органов – проверять сразу и незаметно всю квартиру на наличие возможной опасности. В такой ситуации!
Никита вздохнул, и ему пришлось пройти в спальню и приземлиться на жёлтый пуфик у комода с зеркалом.
Судя по всему, что успел заметить Топорков, в квартире действительно жила женщина. И, скорее всего, одна! Судя по обуви, одежде, по цветам в горшках, книгам и чистоте в комнатах.
В крайнем случае – конспиративка! Но спецами ФСБ не отмеченная. В документах Сафонова эта хата не значилась. Может быть поэтому Топорков преспокойно выруливал на своём авто по Маломосковской.
Он не знал, что здесь жила временно подруга и любовница Нади Крымовой, Алёна. Они занимались лесбийской любовью, пока вторая не встретила друга. Парня.
И эта квартира не была конспиративной, только приют для любовных утех двум молодым козочкам.
Никита не знал и не узнает никогда, что Алёну найдут мёртвой в декабре на стройке жилого дома по Мичуринскому проспекту.
Потому что Вдовы не допускали измен и каких-либо разглашений своих тайн. А свидетели – они всегда лишние!
Надя пока не догадывалась об истинном и настоящем призвании "Олега". Она ничего не знала о Никите. Но могла подозревать: это входило в её компетенцию, способности и обязанности.
И должна была проверять и перепроверять любого! И никогда никому не доверять!
Как и Никита Топорков!
Костя Дробышев, начальник охраны "Чёрных Вдов", в недалёком прошлом капитан черноморских боевых пловцов подразделения "Барракуда-2", уволенный за аморальное поведение и жестокое обращение с рядовыми (попросту говоря, садизм), приняв сигнал от Нади, отдал необходимые распоряжения группе "Лешего" и связался со всеми агентами в цепи Секретарь – Сафонов – Башкатов – спецподразделение "Орион" – силовики штурмовой группы ФСБ "Гранат" – поисковая партия "топтунов" за Истребителем. Чтобы все держали вверенные им посты наблюдения, докладывали ему и были предельно осторожны.
Сам с двумя лучшими сотрудниками безопасности ожидал возможного контроль-сигнала и являлся ударным звеном боевых действий, так называемым "чистильщиком".
А кто такие чистильщики – объяснять не приходится!
Полковник Сафонов проводил Чистку своих рядов и кабинетов, своего подотдела и даже шерстил смежные отделы Главного Управления.
Двоих взяли с поличным. Вызванные Сафоновым "техничка" ФСБ и "машинка" ФАПСИ обнаружили через полтора часа тщательных поисков два "жучка" и кучу "клопов" почти во всех помещениях и кулуарах Управления. Много и качественно, что совсем неприемлемо в России!
В кабинет КНИ и ТАИ группа захвата Внутренней Службы Безопасности ГУ ФСБ вошла стремительно и неожиданно.
Компьютерщика Сизова грубо скрутили, надели наручники и на глазах изумлённых побледневших коллег вывели из помещения.
Молча, и так же скоро, как и вошли.
Тридцативосьмилетний Сизов, инженер-программист, находящийся на службе в Безопасности (а точнее сказать – на обычной контрактной работе) третий год, беспрекословно и обречённо следовал по длинным коридорам, ведомый тремя крепкими угрюмыми парнями.
Он и вякать не смел, потому как отлично знал свою вину.
И уже понял, что пятнадцать-двадцать минут назад совершил непростительную ошибку, в очередной раз включив "глазок".
Семнадцать минут раньше техники спецотдела УФСБ засекли работающую в стационарном режиме минивидеокамеру, включённую Сизовым и направленную на его дисплей и монитор расставленных на столе приборов.
Старшего лейтенанта Жеманина брали ещё тише и осторожнее.
Двадцатидевятилетний офицер Службы контрразведки был молод, горяч и далеко не слаб.
Особо секретную информацию он пытался просто заполучить с зашифрованного файла чужого компьютера, в чужом кабинете, по чужой код-визитке.
Его арестовали.
В коридоре он начал было качать права, но старший группы захвата холодно и презрительно взглянул на него и шепнул несколько трудноразличимых, но хорошо понятных слов, отчего Жеманин сконфузился и поник.