Не обращая на это, он продолжил:
– А, развестись боюсь. Рухнет всё! – убеждая самого себя, уверенно констатируя. – Люблю и её дуру и детей!
Путаные мысли окутали голову. Невольно вспомнилось очередная серия из сериала "Моя семья", как всё зарабатывалось, как налаживался быт, ведь, казалось бы, в доме был достаток. Полный стандарт – обставленная трехкомнатная квартира, все как у зажиточных людей, зал упакован, не стыдно встретить и гостей, да и отдохнуть душой и телом. Полный набор – стенка, внутри которой, на тумбе стоит большой телевизор, мягкая часть, между двумя креслами журнальный столик, ковры. Ну чем не жизнь "буржуя"…
Нет, всегда что-то ей Ирине не хватала, всегда ни с того ни с чего заводилась с полуоборота…
Вот и тогда…
… Ирина, сидела на диване, как всегда общалась, если не сказать по – простому "трындела" по телефону с подругой.
Дети в пижамах сидели на креслах, внимательно, безотрывно смотрели мультики. О чём говорил ворох фантиков, пакетики от чипсов и пульт на журнальном столе.
Виталий неожиданно для них появился в дверях, недовольно посмотрев на жену, стукнул кулаком по косяку двери. Ирина сделала вид, что не видит, продолжая болтать по телефону, с ехидством прошипев в трубку:
– Погодь, "По-друга"! Мой явился, не запылился!
Прикрывая трубку, обернувшись к нему, злая, как мегера, тут же взъелась:
– Ну, что тебе опять не так?!
– Явился, не запылился, надзиратель!
– Прямо, как воспитатель из детдома.
С иронией:
– Накажешь нас, в угол поставишь?
Виталий, подойдя к журнальному столику, взяв пульт, выключил телевизор.
Ирина поспешила пожаловаться подруге:
– Кать, "мой" меня уже совсем забембал. – с сарказмом, – тоже мне родной и близкий!
Бросая фантик от конфеты на пол, облизывая кончики пальцев, с презрением глядя на него, продолжая в трубку:
– Всё ему не так!
Виталий был ошарашен, прикусывая губу, сверля жену насквозь злющими глазами, выдерживая паузу.
Она, посмотрев на него, с ехидством спросила:
– Ну, и что вылупился? Соскучился?
Не дождавшись ответа, демонстративно встряхивая копной волос, как бы ставя этим точку в его визите, отвернувшись, не обращая на него внимания, стала, как ни в чем не бывало трепаться по телефону:
– Где-то носит по дорогам, а потом?! Приезжает. И нудит, сычом смотрит, как – будто я ему что-то должна.
Округляя глаза:
– Дрессирует под свою дуду.
– Ладно, Кать, позднее перезвоню!
С кривой усмешкой посмотрев на мужа, поднимая с пола фантик, продолжая в трубку:
– А то точно сожрёт меня глазами.
Вспрыснув, не обращая внимания на Виталия, наконец-то поспешила проститься:
– Поки-поки!..
Положив мобильник в карман, делая гримасу, с вызовом фыркнула в адрес мужа:
– Гм-м…
Как бы, между прочим, взбивая рукой пряди волос, стряхивая с себя крошки шоколада.
Виталий, свирепея, заорал на детей, – Быстро в ванную – руки мыть! Дети тут же заревели. Началась истерика.
Ирина, бочком приподнимаясь с дивана, нащупывая рукой под задом, достав закатившуюся конфету, стала ту показательно, словно издеваясь разворачивать. Шелест фантика был ощутим до боли в ушах.
Виталий глядя на неё с отвращением и ненавистью, зло сверлил глазами.
Ирина, взяв очередную конфету, с вызовом положила в рот, нагло глядя на него.
Он не выдержав, крикнул:
– И ты, тоже свой зад оторви от дивана. Расселась, как "Королева".
Та, встав с каменным лицом, обведя всех презрительным взглядом, подошла к Виталию, соизмеряя с ног до головы, выхватила из рук пульт, вновь включила телевизор.
Дети, как мышки сверкая глазками, с любопытством наблюдали за отцом и матерью, им явно нравилось, как мать настаивает на своём, лишний раз, показывая кто в доме – главный.
Ирина, найдя канал с мультиками, им подмигивая, улыбнулась.
Виталий, резко выхватив из её рук пульт, толкнул в сторону двери, выходя из себя, прикрикнул:
– Что?! В роль вошла, артистка!
– Иди на кухню и займись делом!
– Ты хотя бы смотрела в окно? – с сарказмом, – обед уже!
Глядя на часы, подытоживая:
– 15.06 по московскому времени!
Делая кивок в сторону детей:
– Опять без обеда! Как вижу только и ели с утра, судя по мусору, что конфеты и чипсы.
Сгребая фантики в кучу и тут же с остервенением резким взмахом руки разбрасывая по комнате, перешёл на крик:
– Только и можешь, что трепаться с Катькой.
Подбоченившись, Ирина, делая выпад корпусом, заорала:
– Ну, началось! Ну, достал уже. Одно и то же!
Накручивая себя:
– Как приезжает, все ему не так. Смени пластинку!
С ядовитой иронией:
– Сам – то, там, небось, отдыхаешь от нас в дороге.
– По долинам и по взгорьям, "Козёл!"
Кривляясь:
– Ротозейничаешь на девочек, а дома жена всё тебе плохая, что по твоей милости с рождения детей, нянчит их без выходных и проходных.
Поднимая вверх указательный палец, потрясая им несколько раз, вспылив:
– Сиди тут при них, дома как раба!
Превращаясь на глазах в настоящую мегеру:
– Нашли себе "рабыню Изауру"!
Она, хмыкая, разворачиваясь, сделала шаг к двери. Виталий её попытался остановить, разворачивая, беря за подбородок, притягивая к себе, в негодование, уточняя:
– Что ты сейчас сказала? Ротозейничаю?
Беря за грудки, тряся как ватную куклу, матерясь.
Дети, сжавшись, обхватывая колени, пытаясь спрятаться в них с головой, сидели в кресле, боясь пикнуть, искоса подсматривая на отца и мать.
Продолжая, весь на нервах, Виталий негодовал:
– Я из рейса в рейс! Как каторжный. Бабки, как могу, зарабатываю. Чтобы не хуже других были!
Дети испугано смотрели на них. Он, не видя ничего, кроме объекта зла в лице жены, продолжал, не сдерживая эмоций.
Хмыкая:
– А, она, вместо того, чтобы детям пожрать, приготовить, виснет на телефоне с нашей Катей…
Ёрничая:
– Родственницу нашла! Нашла с кем трепаться! "Два сапога-пара!"
Сверкая глазами:
– Та ещё сука! Она научит, как жить!.. Как же жди!..
– "Толкушка"! Кроме диет её ничего не волнует, а толку-то, замуж и так никто не берёт. Зло, стреляя глазами, глядя в упор на жену, с издёвкой, – Видеть надо! Тумба! 100х100х100!
Стуча себя по лбу:
– И ты, туда же! Конфетами и чипсами.
Зло:
– У них!..
Указывая кивком головы в сторону прижухших в растерянности детей:
– Себе дешевый авторитет покупаешь.
Отбрасывая ту в сторону.
Ирина падая, круглыми глазами глядя на Виталия, крутит пальцем у виска, тут же вскакивая на ноги, взъерошенная, взмыленная от унижения при детях, с сарказмом, в отместку ёрничая:
– Раз, такой заботливый вот и иди, сам готовь нам обед!
С ненавистью глядя то на Виталия, то на детей, паясничая, – Кушать хотся кое-кому!..
Зло:
– У меня заслуженный выходной!
Приходя в себя, испуганным взглядом ищет поддержки у детей.
Те сидели, как мышки. Тогда она, продолжая, в очередной раз, накручивая ситуацию, стараясь подлить масло в огонь, ехидно бравируя, заорала:
– Я-то не голодная! Сэкономлю на своём обеде, лучше лишний раз, детям конфет куплю.
Доведя себя до бешенства, цинично провоцируя, подметила:
– Детство бывает один раз!
Виталий, доведённый до крайности, резко хватая Ирину за руку, заломив в локте, повел к двери.
Та, сопротивляясь, вертит головой, обдавая его волной растрепанных волос.
Скандал как – то спонтанно перешёл в драку. Дети, вскочив с мест, пытаясь разнять родителей, истерично пустились в рёв.
Виталий, отшвыривая детей от себя, не отдавая себе отчет в своих действиях возбужденно, в ярости закричал:
– А, вы не лезьте в наши, взрослые дела! В ванную – марш! Умываться и зубы чистить! Неряхи в мать!
Толкнув жену в проём двери, поспешил за ней, на ходу зло, бросая детей в сторону:
– Проверю! Отбились тут без меня, как посмотрю от рук. Я с вами – быстро справлюсь, цацкаться не буду!..
Дети, посмотрев растерянно с тревогой в след отцу и матери, будто остолбенели от невиданной ярости отца.
…Воспоминание закончилось, в очередной раз, разбередив душу. Так, что вновь невольно вспомнилось, как же было в тот злополучный вечер…
…Виталий, сидя за рулём, тяжело вздыхая, мельком посмотрел на Аркадия, потом на дорогу.
Навстречу автобусу ехали легковая иномарка, за ней фура. Чтобы не заснуть, пытался разговорить напарника, как бы, между прочим, говоря:
– Всё, последний рейс, уволюсь к чёрту. Устал. Семья рушится на корню. Спишь?
Его монолог нарушил резкий, звонок мобильного телефона.
Отметив, что это жена, внимательно вслушиваясь, предупредительно ответил:
– Ириш, ты спать ложись! Задержусь. На перегоне больше часа простояли, не укладываюсь в график.
Впереди, через лобовое стекло просматривалась дорога и несущаяся фура, что как кажется, появилась из неоткуда, обгоняя иномарку.
Виталий, неловко кладя телефон на переднюю панель, заметил, как тот упал вниз, поглядывая на дорогу, все же попытался его достать. На мгновение отвлекаясь, наклонившись, шаря на ощупь рукой, стал искать телефон.
Как вдруг фура подскочила на кочке. Прозвучал надрывный длинный, сильный сигнал.
От толчков пробудился уже заснувший напарник, и тут же нервно закричал:
– Ведь только то и заснул, как минуту назад.
Пытаясь справиться с рулевым управлением уже со стороны, хватаясь за руль, выруливая в истерике, прогорланил:
– Да, что ж ты так! Ай, вылезай уже! Что тебя туда понесло?
Толкая корпусом, пиная ногой, налегая всем весом на руль, в истерике прокричал:
– Чёрт!.. Чёрт!
Да, идите ты уже, как баба на базаре на мешках! Людей везём, не картошку!
Виталий, резко приподнимая голову, тоже старался справиться с рулевым управлением.
Фура, резко съезжая в сторону, задела автобус, перед глазами промелькнула иномарка, ослепляя автобус ярким светом фар.
Аркадий был ослеплен, машинально закрывая глаза тыльной стороной ладони, бросил руль.
Ослепляющая вспышка, показалось, была тем светом в туннели, ведущим в бездну. Слышно, как сотрясая иномарку и автобус, в сторону летело колотое стекло. Его лязг оглушил. Иномарку откинуло в бок. Вспышка, взрыв, зарево и копоть. Превратили всё и вся в "ищадье ада".
…Этот "ад" постигали многие…
…Эмма, свернувшись калачиком на диване, лежала в траурной одежде.
Она уже несколько дней не переодевалась, нося на себе непосильную скорбь. Рядом с ней сидел отец, в руках которого стакан с водой и снотворное. Он уговаривал:
– Выпей, поспи немного!
– Столько ночей без сна. Еще один день прошёл.
Глядя на неё с любовью, вздыхая:
– Если б, знать…
Качая головой, вытирая набежавшую слезу:
– Если б, знать?! Никогда бы, не поехал той "проклятой" дорогой.
Горько плача, поспешно вытер слезы свободной рукой.
Эмма, чтобы успокоить как-то своего отца развернувшись, привставая на локте, взяв стакан в руки, заглотнула таблетку, запивая. Отец, немного успокоившись, по-старчески пробормотал:
– Ну, вот и молодец! Поспи! Ляг!
Заботливо укладывая.
Эмма, хлопнув его по руке поддерживая, таким образом, и его, умоляюще попросила:
– Иди сам, ложись, измучился со мной. Иди, посиди с мамой, ей тоже досталось.
Глядя на неё вымученным взглядом, хлопая по плечу, тот, встав, нехотя направился к двери, не оглядываясь, молча, едва передвигая ватные ноги, вышел.
Эмма смотрела на дверь, не мигая. Перед глазами выросла неожиданная вспышка. Картинка того дня суда…
…Длинный, серый, мрачный коридор. В начале коридора появилась она, Эмма…
Она, ничего не видящим взглядом осматривается, неуверенно идёт по коридору. Посередине коридора, около окна стоят три человека – мужчина и женщина с девушкой. Женщина, мать Виталия, обнимает девушку, его сестру, которая громко рыдает. Мужчина, её муж.
Он оглядывается по сторонам, видя, что нет посторонних глаз, обнимает и жену, и тёщу, приближая к груди.
Мимо них по коридору идёт Ирина с детьми, обращается с ними далеко неделикатно, явно не может себя взять в руки, дергая за руку девочку, зло шипит:
– Дай Бог! Чтобы отца пожалели, потом быть может, оправдали. – Молитесь!
С ненавистью сверкая глазами в сторону стоящих у окна родственников, дергает руку дочери, та всхлипывает.
Сын, отстраняясь на шаг назад, боясь, что и на него мать сорвёт злость, плетётся, тяжело вздыхая, хлопая глазёнками на людей у окна, те сострадательно провожают их взглядами.
Громко, чтобы её слышали стоящие люди у окна, Ирина рявкает на детей:
– Знайте, я с вами нянчится, не буду.
– Мигом отдам в детдом!
Вновь с той же злостью косясь в сторону окна:
– Или к бабке с тёткой!
Дочь пытается освободить руку, громко плачет. Та осаживает дочь:
– Молчи! Думаешь, мне сейчас хорошо?!
Они нос носом сталкиваются с Эммой, которая, кажется, появилась из неоткуда.
Ирина глядя с ненавистью, дергает за руку дочь, та пытается отстать, глядя на брата, но тот пугается злых глаз матери, бочком подходит к сестре, беря ту крепко за руку, у матери взгляд становится теплее и спокойнее.
Ирина с силой их тянет за руку, спеша идёт прямо по коридору.
Эмма, замедляя шаг, провожает их тяжелым взглядом.
У окна узнают в ней мать погибших детей.
Мать Виталия, отстраняется от дочери и зятя, подбегает, хватая Эмму за руку, падает перед ней на колени, рыдает, целуя ей руку.
Эмма сконфужена. Для нее это неожиданная встреча. Она поспешно вырывает свою руку из руки матери Виталия.
Та горько плачет, с мольбой в голосе просит:
– Простите его, умоляю! Простите!
Эмма, наконец, выдернув руку, отворачивается.
Молча, не сказав ни слова, отходит, спеша уйти вглубь коридора.
Зять обнимает напуганную жену, они провожают Эмму тревожными взглядами. Мать падает на пол, убиваясь, рыдает.
К ней подбегают дочь и зять, приподнимают, ведя под руки по коридору в противоположную сторону, мать периодически оглядывается назад, в след Эмме.
…Вспоминая это, Эмма содрогнулась…
Глава 8. Раздумья
Свет в комнате был приглушён. Сидящий за столом Олег, усердно работал на компьютере, внимательно вглядываясь в строку, теребя рукой волосы. Ставя руку локтем на стол, держа у губ кулак, прикусывая, стараясь понять, переосмыслить набранную строку, кажется, что не был доволен собой.
Резко поспешил стереть набранный текст на мониторе. Откидываясь назад, развернулся в сторону, задумываясь, вновь теребя, волосы, взъерошивая их своими длинными пальцами протягивая от корней по всей длине. Это ему всегда помогало сосредоточиться. Кажется, сработало. Повернувшись назад, мгновенно набирал…
На мониторе появилось крупным шрифтом слово "ТУПИК", тяжело выдыхая, встал, устало направившись к дивану, сел откинувшись на спинку. Вывел из аморфного состояния мобильный звонок.
Олег посмотрел на монитор – "ГАЛЯ". Он резко сбросил, усаживаясь как можно удобнее, сжимая губы, глубоко задумываясь, в который раз погружаясь в недавнее прошлое, вдруг лицо стало напуганным, страх коснулся глаз. ВСПЫШКА…
…Перед глазами выстроилась из кубиков прошлого – картинка…
…Военные действия в Чечне, начало 2003-х…
Он, Олег Кривонос, российский солдат и неожиданная встреча с девушкой снайпером, что в очередной раз пришла за провизией в дом чеченца Абдусалама. Тот тайком выхаживал его после ранения.
Там она случайно узнает об Олеге. Припертый к стенке чеченец в отчаяние говорит, что того надо бы отправить за линию фронта в санчасть. Он же человек!
Осмотрев тяжелую рану, Никита, а именно так звали девушку, это очень хорошо понимает, как бывшая медсестра по образованию. Та не понимая, что на нее нашло, начинает помогать, снабжая медикаментами. Между ними начинаются романтические отношения. Понимая, что Олегу необходима госпитализация, "Никита" подбрасывает записку командиру мото – стрелкового подразделения, наводя на то место, где сейчас Олег Кривонос. Того давно ищут, но пока безрезультатно. Найдя, его госпитализируют. Никита, идя на риск, тайком наведается к нему. Они становятся близкими друг другу. Над ними подшучивают друзья Олега по палате и лечащий врач. Олега выписывают, тот едет в часть, что недалеко от деревушки, где выхаживал его, Абдусалам. Никита по-прежнему тайком ходит туда, там у них происходят тайные встречи, и это после очередных боевых вылазок: друг против друга.
Через некоторое время, она понимает, что беременная, они тайком женятся в сельсовете, в этом им помогает Абдусалам, он старший в деревне. В части Олег говорит, что женился на деревенской девушке, дальней племяннице Абдусалама. У того действительно была внучатая племянница, которая погибла в России и это боль семьи, ведь та не смогла из-за военных действий стать счастливой женщиной, безнадежно была влюблена в российского солдата… Абдусалама пересказал им, Никите и Олегу о той тайной любви и трагедии произошедшей в метрополитене…
…Средства слежения обнаружили объект, что говорил о терроризме, прильнув к экрану монитора, один из оперативников, Сергей Дудаков, узнал в террористке свою некогда девушку, Жанну Шевчук, жительницу Грозного, вызвал спец. подразделение. Он не верил в то, что видел. Он вспомнил ту их встречу…
…2002 г. Он в войсках Федеральных Войск. Во время увольнения в город, Сергей в кафе познакомился с девушкой. Мимолетные встречи, влюбленность. Девушка рассказала о себе, впервые доверяя парню…
…В 1992 г. семья Шевчук жила в Грозном, в перестрелке погиб отец, директор ср. школы.
Мать, Асет Шевчук, увезла 6 летнюю Жанну на Украину, на Родину мужа.
В 1999 г. Брат, 18 летний Ахмед, поехал мстить за отца. В перестрелке он не смог выстрелить в своего друга, соседа по школьной парте, его взяли в плен, посадив в яму, держали рабом. Клан матери, бичевал ту, в частых телефонных разговорах говоря, что её сын опозорил род. Приказывая, вызвали мать и Жанну в Чечню, но поехала только она 13 летняя Жанна.
Она жила в родне матери, приняв мусульманство. Там её использовали в качестве снайпера.
Таким образом, она отрабатывала выкуп за брата, который уже терял облик человека.
В 2002 г. в провокационной вылазке боевиков, произошла встреча Жанны с Сергеем Дудаковым.
Он в шоке, так как увидел во враге – снайпере свою девушку, Жанну.
Она должна сделать выстрел в него, а он в неё. Этого выстрела не произошло. Они стояли, как вкопанные, как вдруг совсем рядом разрыв фугаса, накрывшая с головой разрывная волна, каждый отбежал к своим. В последующем каждый жил своим. Та взрывная волна навсегда разорвало их отношения.
…И вот неожиданная встреча…
О готовившемся теракте, было известно службам безопасности, все были начеку и вдруг, она появилась на мониторе в диспетчерской подземной милиции.