- Скажите, он арестован?.. - И, глядя на вора, отрицательно качает головой. - Ладно, приеду, - без энтузиазма заканчивает она разговор.
- Непонятно, зачем тебя вызывают, - в сомнении произносит вор.
- Почему? Все-таки улика - я его видела у Молоткова.
- Какая улика, Раиса: автомобилист заехал к автомеханику! Недаром тебя прошлый раз отправили ни с чем. Если теперь за тебя хватаются как за соломинку, значит, на Петровке вообще ничего нет! Попугают его и отпустят.
- А я расскажу, что узнали мы!
- Как с одним приятелем лазили в гараж? Как смотрели в трубу? Довольно комичные обстоятельства. И ничего нельзя доказать.
- Я совершенно не понимаю, что же ты мне советуешь!
- У меня свой план. Поехали. - Он надевает пиджак. - Растолкую по дороге.
* * *
Процедура опознания происходит в кабинете Знаменского. Зло посмотрев на Пузановского, сидящего между двух других мужчин, Раиса говорит:
- Никого из них не видела, не знаю и знать не хочу!
Знаменский с любопытством прищуривается, но протягивает ей авторучку и показывает, где расписаться. Она поспешно ставит росчерк в протоколе и выходит, еле пробормотав: "До свидания". Расписываются и покидают кабинет остальные участники опознания. Знаменский нажимает кнопку вызова конвоя.
Пузановский отдувается и вытирает лоб.
- Ну все наконец?
- Да, - дежурно улыбается Пал Палыч. - К сожалению, пришлось… некоторые формальности… - Он делает неопределенно-извиняющийся жест, не желая вдаваться в какие-либо объяснения по поводу Раисы. - Сейчас придет конвой, у вас ведь вещи в КПЗ, там оформят освобождение, - и начинает сосредоточенно отыскивать что-то в настольном календаре.
От дальнейшей беседы Знаменского избавляет конвоир. Пузановский прощается и радостно топает в коридор. А Пал Палыч набирает номер на внутреннем аппарате:
- Можешь заходить.
Секунды через две входит Томин.
- Как?
- Узнала. Но не опознала!
- Весьма странно…
- Ладно, об этом потом. Пузановский пошел собирать вещи, так что тебе надо поспешить… - Знаменский кладет ему руку на плечо. - А в спешке как-никак легче пережить огорчение.
- Что еще, Паша?
- Вчера без тебя упустили Царапова.
Томин отзывается скорбным стоном.
- Теперь все, прости-прощай! Уехал…
- Ничего не попишешь… Беги, брат, освобождайся.
…Коридор перед камерами КПЗ.
Лязгают двери, выпуская Пузановского и Томина. Дежурный официально объявляет Томину:
- Как лицо без определенных занятий и места жительства, вы на первый раз предупреждаетесь. В дальнейшем будете привлечены к ответственности… Работать устраивайся, ясно?
- Очень ценная мысль, - замечает Томин.
* * *
…И вот уже оба освобожденных усаживаются за столик в пивном баре.
- Все нутро ссохлось! - говорит Пузановский.
- Придется тебе угощать меня в долг. Из-за ментов без копейки остался, - вздыхает Томин.
- Отобрали? - в голосе Пузановского недоверие: он ведь присутствовал при освобождении Томина, а при освобождении возвращают все отобранное.
- Здрасьте! - вытаращивается Томин. - Да я ж их сбросил! Зачем же я, по-твоему, зайцем скакал?!
Пузановский слушает, туго соображая.
- Правда, не понял? Я же шел колеса покупать, башка! С толстой мошной! Вот если бы мы с ней влипли - рассказывай тогда про валидол!
- Не сообразил, - признается Пузановский. - А чего ты обострял: бесфамильный, неграмотный?
- За алименты я в розыске, - понизив голос, жалуется Томин. - Две бабы, как акулы ненасытные. Хорошо, в загсе пальцы не катают…
- Ну, ты гусь! - благосклонно улыбается Пузановский.
- Поневоле станешь. Как бы можно жить, если б никто не мешал!.. А как мы с тобой дальше? - закидывает удочку Томин. - Деньги-то… сегодня нет - завтра будут. А вот ты теперь чем торгуешь?
- Сегодня нет - завтра будет. - Пузановский опускает кружку. - Есть хочу! - обнаруживает он и ужасается. - Я ж с утра не ел с этой катавасией! - и вскакивает…
* * *
Гонимый зверским аппетитом, Пузановский рысит к своему подъезду и вдруг натыкается на поджидающую его Раису.
- Это… вы? - спрашивает он.
- Нам надо немедленно поговорить, - произносит Раиса заготовленную фразу.
Тот сглатывает слюну и кривится. Настолько поглощен мысленным перебиранием своих съестных припасов, что воспринимает ее прежде всего как препятствие на пути к холодильнику.
- Ладно, пошли… - Он первым устремляется в подъезд.
Пыхтя и путаясь в связке ключей, отпирает Пузановский три замка.
- Давай, давай! - торопит он, впуская Раису в квартиру: что ему бояться какой-то шалой девчонки? - Подыхаю с голоду.
В передней нога об ногу скидывает ботинки и влезает в шлепанцы.
- Ффу! - секунда блаженства. - И какой у нас будет разговор? - с долей игривости он подхватывает Раису под локоток и увлекает к двери в комнату.
- Де-ло-вой! - отвечает оттуда жесткий мужской голос.
Это говорит развалившийся в кресле вор.
- Сугубо деловой, - повторяет он. - Про деньги.
Пузановский злобно и ошарашенно крякает. Смысл появления Раисы был ему понятен с первого мгновения: станет чего-то клянчить и добиваться. Но она, оказывается, еще мужика раздобыла в подмогу! Пузановский переводит взгляд с вора на Раису и обратно, оценивая их возможную опасность. Раису он помнит по встрече у Молоткова и дальнейшему разговору в машине: она из порядочных. А мужик… руки лежат спокойно и расслабленно на подлокотниках, длинные ноги в элегантных туфлях вытянуты поперек комнаты… не делает попытки отрезать хозяина от выхода… вообще не делает ни единого движения… рассчитывает взять "на голос".
Пузановский оглядывается на дверь, снова на Царапова. Голод - плохой советчик. "А, пропади они пропадом!" - решает он и направляется мимо вора в комнату, где стоит холодильник. Пузановский алчно извлекает из него гору снеди, которую тут же начинает уминать, заливая пивом.
Вор, прихвативши кейс, входит следом.
- Поскольку это надолго, - говорит он, разумея затеянную трапезу, - параллельно будем беседовать. А девушка пока полистает журнальчики. Вон, - указывает он Раисе, - всякий зарубеж. Хозяин разрешит?
Пузановский молча жует.
- Я спросил: хозяин разрешит?
- Только пускай там больше ничего не трогает, - неприязненно бормочет Пузановский.
- Там больше ничего и не нужно, - усмехается вор и плотно затворяет за собой дверь.
- Ты кто… длинноногий?
- Работа у меня такая: когда кому чего не отдают, то зовут меня. Вышибать.
- Уж сразу вышибать… - Пузановский видел в жизни всякое, сам проделывал всякое и паниковать не расположен. Да и еда успокаивает. - Сколько ж ты, интересно, просишь и за что? - пренебрежительно осведомляется он.
- Прошу?!.. Слушай, толстомясый! Не держи меня за фраера. Видно, с нервов да с голодухи не все сечешь. У тебя в двери сколько замков? Три. Может, ты мне ключи давал?.. То-то и оно: разговор будет серьезный.
Пузановский начинает жевать медленнее. Шут побери, недооценил он этого типа. Вон как оскалился! А Царапов снова переходит на корректный, но непререкаемый тон:
- Девушке вернешь стоимость "Жигулей-шестерки", плюс мои десять процентов как посреднику. Плюс за "Волгу", которую твои молодчики увели. У моего друга, между прочим.
- Какие молодчики? Чего увели? - брюзгливо отпирается Пузановский.
Раиса в дальнем углу проходной комнаты украдкой звонит:
- Татьяна, мы на месте… Я не могу громче. Мы где надо, поняла? Начали разговаривать. Да… Да, пожелай удачи… Я позвоню сразу… Наверное, через полчаса. От силы час. Целую.
- Так ты, значит, отказываешься платить? - изумляется Царапов.
- И что тогда?
- Девушка пойдет на Петровку.
Пузановский фыркает и набивает рот.
- И кое-что порасскажет. - Вор достает блокнот, листает. - К примеру, про черную "Волгу", номер 25–28 МНФ, с шипованной резиной. И как ты расплачивался со своими хмырями на стадионе. Сидели на солнышке, ты изволил апельсины кушать. (Челюсти Пузановского почти замирают.) Автомеханику тот раз ничего не досталось, верно? - подмигивает довольный Царапов. - А обмывали вы это дело в "Арагви". Еще чем-нибудь развлечь? - Он перекидывает странички, словно выбирая отдельные сведения из массы записей. - Сказать, кто из твоих живет на Краснофлотской, пятнадцать? Могу. Могу даже описать блондинку в зеленом, которая была у тебя прошлую субботу. Короче, полное досье. - Вор захлопывает блокнот. - Сядешь, Иван Данилыч, на казенные хлеба. Прощай ветчина, прощай пиво!
Старый верный способ: назвавши два-три факта, создать впечатление, будто знаешь все.
- А поскрести под твоих уголовничков - там, пожалуй, и на высшую меру… - Это он добавляет уже для довершения эффекта, не подозревая, сколь опасной окажется для них с Раисой брошенная наобум фраза…
А Раиса сидит как на иголках с пестрым журналом в руках. Не до картинок ей. Она твердо обещала не вмешиваться… но что происходит? Удастся ли Глебу прижать "бегемота"? Сюда долетают лишь отдельные слова, и ничего непонятно. Не вытерпев, она тихонько снимает туфли, на цыпочках подбирается к двери, приникает к ней ухом. И слышит голос Пузановского:
- Пятьсот.
Царапов смеется.
- Ладно, тыщу. Но последнее слово. Все!
- Да я уже девять взял, хозяин! - веселится Царапов, похлопывая себя по карманам. - "Стихи о спорте", издание второе.
Пузановский вскакивает, бросается к шкафу, хватает книгу в жестком переплете, открывает: листы ее склеены в плотную массу, и в ней вырезано "помещение", так что книга представляет собой коробку-тайник. Пустой тайник.
- Ворюга! - задушенно вскрикивает Пузановский и вне себя замахивается на вора "Стихами о спорте". Ребром ладони тот бьет его по запястью, книга отлетает, а Пузановский, постанывая, трет ушибленную руку и повторяет в бессильном бешенстве:
- Ворюга… ворюга…
- От ворюги слышу, - цедит Царапов. - Остальные ты мне выложишь сам из-под ковра… - Он вдруг видит лицо Раисы, шагнувшей в комнату. И такое на этом лице выражение, что его будто ледяной водой окатывает. Она слышала? Она поняла?
- Зачем ты сюда… - бормочет вор растерянно. - Мы ведь договорились…
- Глеб! Ты рылся в его вещах? - а глаза просят: опровергни!
Пузановский улавливает какую-то несработанность, разногласия парочки и тотчас же пользуется этим: он толкает Раису на вора, выскакивает за дверь, захлопывает и запирает ее снаружи торчащим в замке ключом.
Вор подхватывает Раису, та отшатывается и спрашивает свое:
- Ты рылся в его поганых вещах?
Она почти не замечает проделанного Пузановским фокуса, ей сейчас всего важнее ответ Глеба. И ему в этот момент всего важнее оправдаться. Он лишь мельком оборачивается на щелчок замка. Исчезновение Пузановского даже на руку: легче врать.
- Я же тут долго сидел… перебирал от скуки книги и вот, - он поднимает "Стихи о спорте", показывает Раисе тайник. - Тут он прятал деньги.
- И ты взял?
- Тебя шокирует, что без спросу? - Царапов постепенно овладевает собой. - А разве твой "жигуль" не угнали без спросу?
- Чем же ты тогда лучше них!
Пока они выясняют отношения, Пузановский, навалившись всей тушей, медленно, но упорно двигает массивный шкаф. Шкаф без ножек и по толстой ворсистой обшивке ползет почти без шума…
Между Цараповым и Раисой соотношение сил уже отчасти изменилось, женщина несколько сбита с толку.
- Но ты же говорил, "мужской разговор"!..
- И как это тебе рисовалось?
- Что ты припугнешь его нашими сведениями… Может быть… набьешь морду…
- Две уголовные статьи. Шантаж и нанесение телесных повреждений. Это тебя устраивало!
С концом его фразы совпадает тяжелый бухающий звук - шкаф доехал и уперся торцом в дверь.
- Чем-то задвинул, сволочь! - определяет вор и мигом собирается в кулак. Запертый замок был в его глазах пустяком, паническим жестом Пузановского. Дверь, припертая шкафом, свидетельствует, что тот что-то задумал. "Будет вызывать своих субчиков! - понимает вор и взглядывает на часы. - Ближе всех живет длинный блатняга. Сколько оттуда езды? Минут двадцать пять, не больше. Значит, через двадцать нас тут быть не должно. Но пустой я не уйду!"
Пузановский унес телефонный аппарат на длинном шнуре в кухню, чтобы не слышно было, и там, конечно же, названивает:
- Лешу, пожалуйста… А куда - не сказал?
В досаде разъединяет и набирает снова:
- Можно Юру?.. А где он?.. Если вернется, пусть сразу позвонит Пузановскому! Алло, Молоткова позовите!.. Плевать, что занят, у него дома ЧП! Борис?.. Бросай все к чертям - и ко мне в пожарном порядке, понял?.. А где Лешка с Тыквой, не знаешь?.. Точно?!.. Ну, жми! Скорей!
Следующего номера Пузановский на память не помнит и лихорадочно роется в блокноте.
- Извините, у вас, говорят, Леша с Юрой… Если можно… Леша?.. Наконец-то! Леша, ты мне с Тыквой - позарез… И срочно!.. Постарайся, хорошо?
Отдуваясь, Пузановский кладет трубку.
- Хоть поесть нормально, - говорит он, утирая лоб.
* * *
А вор, свернув ковер перед диваном, отковыривает стамеской паркетины, маскирующие главный тайник Пузановского. Под паркетом открывается небольшая металлическая плита. Вор пытается нащупать секретный запор.
- Во что я ввязалась! - бормочет Раиса. - Во что я ввязалась?!..
Металлическая крышка откинута, тайник являет взору свое набитое деньгами нутро. Вор раскрывает на полу кейс. На верхней крышке его прикреплены изнутри петли для подзорной трубы, крепкого ножа, каких-то длинных не то пассатижей, не то щипчиков и небольшого изогнутого ломика, традиционно называемого "фомка". В пустую петлю он вставляет стамеску и принимается за деньги. Пачки крупных купюр быстро и плотно ложатся в кейс.
Царапов с торжествующей и какой-то пьяноватой улыбкой вскидывает глаза и видит на лице Раисы глубокое отвращение.
- Дорвался и не можешь остановиться?
- А по-твоему, оставить этим бандитам? - хитрит он. - Лишнее сдадим в милицию, там разберутся.
Пузановский снимает с плиты большую сковородку с яичницей, режет хлеб, достает пучок зеленого лука. Наливает себе стопку водки. Из комнаты доносятся приглушенные удары.
- Бейся, длинноногий, бейся, - злорадно усмехается Пузановский и чокается с бутылкой.
Яростно, смаху бьется Царапов плечом в дверь. Дверь понемногу поддается - в щель уже всунуты паркетины, и Раиса держит наготове следующие. Удар… удар… - и втискивается пятая дощечка. Оба не разговаривают и не смотрят друг на друга, но опять заодно. Куда Раисе деваться, надо выбираться из западни.
Пузановский с недожеванной былинкой лука в руке входит в комнату. На лице издевка, пока он не замечает угрожающей щели. С утробным рыком Пузановский упирается в шкаф и перебирает ногами, пытаясь вернуть его на прежнее место. Это не удается, дощечки вставлены не зря (а ему за торцом не видны).
Сантиметр за сантиметром шкаф наступает на Пузановского, а тот смотрит на часы, оглядывается, хватается еще за какую-то мебель, не зная, что предпринять. Но он все-таки додумывается. Спешит в прихожую и возвращается с железным костылем и молотком. Он забьет костыль в пол перед шкафом и тем застопорит его движение.
При такой комплекции приходится опираться о стул, чтобы присесть или стать на колено. Кряхтя и постанывая, он проделывает это, прилаживает костыль и уже заносит молоток - но раздается спасительный звонок в дверь.
15
Звонок останавливает и Царапова. Он слышит радостные возгласы Пузановского и отвечающие ему мужские голоса. Это подоспели Печкин с Тыквой. Еще бы пяток минут - и вырвались! А что теперь?
- Ты очень удачно прервала наш тет-а-тет с хозяином, - зло говорит он Раисе. - Теперь их трое. - Он отходит от двери, убирает ненужный ломик в кейс и по привычке тщательно запирает замки.
* * *
Татьяна, подруга Раисы, смотрит на часы и томится ожиданием. Трещит телефон, она радостно хватает трубку, но…
- Нет, вы не туда попали.
* * *
По городу, обгоняя всех, кого можно, едет злой автомеханик. Чуть не на середину проезжей части вылезает "голосующий" парень и показывает пальцем по шее - дескать, позарез. Обогнуть его трудно. Молотков притормаживает и кричит:
- Следующий раз подвезу - на тот свет!
* * *
- Поподробней, - тихо говорит Печкин Пузановскому. - Что насчет высшей меры?
- Да так, сболтнул.
Печкин обменивается взглядом с Тыквой.
- Мочить! - скор на решение Тыква.
- Сдурел? - ахает Пузановский. - Отбить гаду печенку, забрать все и выкинуть. А ей пригрозить - и вся любовь!
- Легко живешь, - роняет Печкин.
А Тыква вносит ясность:
- Мы тут одного "шашлыка" в речку уронили.
У Пузановского сразу одышка и сердцебиение.
- Уголовник! - сипит он. - Учтите, я за вас не отвечаю!
- Да он, Пузо, к тебе шел, - сообщает равнодушно Печкин. - Тебе деньги нес. Так что, вроде и ты причастен…
- Мочить их! - радостно трепещет Тыква. - Мочить!..
Это сказано уже достаточно внятно, чтобы Царапов услышал и - в противоположность Раисе - понял.
- Что могут с нами сделать? - спрашивает Раиса, уловив его реакцию.
- У меня есть нож, - говорит он после паузы. - Но я не пробовал его на людях.
Раиса зябко передергивает плечами:
- Надо позвать на помощь! Кругом же народ!
- С двенадцатого этажа ори - не ори… - он направляется к окну.
- Глеб… Все-таки кто ты такой? Эти инструменты… и вообще все… Что это значит?!
Перегнувшись наружу, вор осматривает стену. С отчаяния бьет кулаком о подоконник.
- Ни трубы, ни карниза, ни балкончика! Гладко. Сволочи!.. Экономят все!..
Он оборачивается к Раисе:
- Кто я? - И вдруг его прорывает: - Ошиблась ты со мной, Раиса! Я же вор! Квартирный вор. Как ты не догадалась? По-староблатному - домушник! Спрашивала, чем я лучше них? А ничем! Только вид поприятней. А Пузановского я наколол раньше тебя. Ты со своей слежкой мне поперек горла была, я бы его давно обчистил!.. Что так смотришь? Мразь я для тебя, да?
Он извлекает из холодильника бутылку пива, откупоривает, пьет из горлышка. Допив, отбивает дно бутылки о батарею (на худой случай тоже оружие). Осколки он загоняет ногой в угол, расчищая поле боя. Раиса сидит на диване, окаменев.
* * *
- Тебе бы только дорваться до мокрого! - шипит Пузановский на Тыкву. - Откуда ему про "шашлыка" знать?!
- Откуда про остальное? - возражает Печкин. - Ты, слушай, отнесись трезво. Если сгорим - и впрямь вышка!
- Леша… Но не здесь же… не у меня… - слабеет Пузановский перед властностью Печкина.
- А где? Потом вывезем.