- Ни после часу, ни после двух, - с серьезным видом ответила Ираида Аркадьевна. - А в четвертом часу я уже легла спать. Причем одна. Знаете, меня так и подмывает задать вам встречный вопрос, но уж ладно, наберусь терпения. Очень любопытный у нас с вами намечается разговор. Так что валяйте, спрашивайте дальше! Вам, наверное, не терпится узнать, сколько мне лет? Я с тысяча девятьсот семьдесят второго… пошла в школу, а в тысяча девятьсот…
- Вы случайно в новогоднюю ночь не заходили в дом по улице Шаумяна, восемьдесят два? - спросил Бородин.
- Вы меня убиваете! - Ираида Аркадьевна закинула ногу на ногу, забыв при этом поправить полы халатика. - Ни в этот, ни в какой другой дом я в новогоднюю ночь не ходила. И вообще, не имею привычки шляться по ночам. Потому что я ужасная трусиха, будет вам известно!
- Но адрес вам этот знаком? - продолжал Бородин бить в одну точку.
- Первый раз слышу! А что там случилось?
- Фамилия Петряков вам о чем-нибудь говорит? Петряков Михаил Павлович.
- Его что, убили в пьяной драке?
- Знаете его или нет?
- Хоть и не знаю, а все равно жалко человека…
Бородин отодвинул от себя пустую чашку.
- Я вам еще принесу кофе! - встрепенулась Ираида Аркадьевна.
Но Бородин решительным жестом остановил ее.
- Продолжим разговор, - сказал он суровым тоном. - Хотите знать, что случилось на Шаумяна? В новогоднюю ночь пропал без вести человек. Женщина, приблизительно ваших лет…
- Значит, это вы меня разыскивали, родненький? - радостно удивилась Ираида Аркадьевна. - Тогда вам больше не о чем беспокоиться, и мы с вами сейчас обмоем счастливую находку!
- Пожалуйста, послушайте дальше! - предельно вежливо потребовал Бородин. - Приблизительно до двух ночи эта женщина находилась в двадцать девятой квартире. Затем она ушла оттуда, но домой до сих пор не явилась. Ее муж подал в розыск. По некоторым сведениям, вы могли быть последней, кто ее видел в новогоднюю ночь…
Ираида Аркадьевна нахмурила золотистые бровки.
- Ей-богу, хотелось бы вам помочь, - сказала она. - Но я правда была в Новый год дома.
- Если так, извините, - вздохнул Бородин. - Значит, меня ввели в заблуждение.
- Кто, если не секрет?
- Неустановленная особа. Назвалась вашим именем и фамилией, а вместо своего сообщила участковому инспектору ваш адрес. Из этого следует, что она каким-то образом с вами знакома, Ираида Аркадьевна…
- Зовите меня Леной.
- Что?! - Бородин чуть не поперхнулся.
- Потому что я - Лена Смирнова, а никакая не Ираида Софийская! - проговорила Лена с веселым блеском в глазах.
- Хорошенькое дело… - пробормотал Бородин. - Выходит, одно из двух: либо адрес был назван наугад, либо та женщина вас знает. Возможно, что и вы ее знаете. Не исключено, что она проживает в вашем доме и даже в вашем подъезде. Сколько у вас в подъезде квартир?
- Пятнадцать.
- Может, попытаемся вычислить эту особу… Ираиду Аркадьевну?
- Я бы с радостью! - молвила Лена. - Только скажите, какая она из себя.
- Где-то под тридцать, у нее шапка из чернобурки, а пальто стального цвета в рубчик, с воротником из ламы. Волосы точь-в-точь как у вас: светлые с рыжиной…
- Вы что, видели ее?
- Если бы видел! - улыбнулся Бородин. - Приметы со слов свидетелей. Портрет, конечно, неполный. Но сколько тридцатилетних женщин проживает в вашем доме, которые носят такое пальто и такую шапку? А такие волосы, может, только у Ираиды Аркадьевны да у вас…
Лена шлепнула его по руке ладошкой:
- Будет вам ее возвеличивать!.. Ох, извините!
- А вы драчунья! - с шутливым укором посмотрел на нее Бородин.
- Но я же извинилась! - с притворной стыдливостью проговорила Лена и, сделав плавное движение рукой, погладила подушечками пальцев на его руке то место, по которому пришелся шлепок. - Будем звать ее Ираидой. А что касается вычислить, то я уже перебрала в уме всех женщин из нашего подъезда, которые старше меня. Вроде бы нет похожих.
- Тогда спасибо за кофе! - Бородин хотел подняться, но Лена удержала его за руку.
- Давайте еще подумаем! - она поправила полы халатика, но они тотчас опять разошлись, открыв взору гладкие бело-розовые бедра и колени. - Интересно, кто же мог с ходу назвать мой адрес?.. Я так хотела бы вам помочь, Сережа! Знаете что? Я сейчас сварю еще по чашечке кофе! Чтоб лучше соображалось. Торопиться некуда…
- Нет-нет, все! - Бородин решительно поднялся. - Вы тут подумайте сами. Если что придет в голову…
- Вы мне завтра позвоните, да? - подхватила Лена, внезапно погрустнев. - Я до десяти утра дома. И после шести вечера.
- Да, на всякий случай запишите мне свой телефон, - сказал Бородин, направляясь к двери.
- Сейчас, надевайте пока свое пальто! - кинула ему вдогонку Лена и потом, выйдя в прихожую, небрежно сунула ему во внутренний карман пальто вчетверо сложенную бумажку.
Спускаясь по лестнице, Бородин подумал, что вряд ли ему понадобится когда-нибудь звонить Лене по телефону. Он уже знал, кто ему назовет настоящее имя и адрес Ираиды Аркадьевны.
5
Утром, придя в райотдел, Бородин первым делом позвонил Петрякову на работу и предложил срочно явиться в уголовный розыск.
Петряков было заартачился:
- Неужели мы с вами еще не наговорились?
- Видимо, нет, - ответил ему Бородин.
- Я занят! У меня работа, - отрезал Петряков.
- Прислать нарочного с повесткой? - строго спросил Бородин.
И Петряков сдался:
- Не надо…
Бородин попросил его не опаздывать.
Положив трубку, он бросил через стол младшему инспектору:
- Юра, я подаю рапорт начальнику.
У Юры Ковалевского вытянулось лицо:
- Что-нибудь серьезное?
- Серьезнее некуда. Или пускай доплачивают за вредность, или я ухожу из уголовного розыска.
Юра не на шутку встревожился:
- Да в чем дело? Не томи!
- Вчера, понимаешь, когда я находился при исполнении служебных обязанностей, одна молодка выставила мне под нос свои голые ляжки. Как хочешь, так и опрашивай ее. Я ж не железный, так и концы отдать недолго!
Юра облегченно рассмеялся.
- Все ясно! А собой она ничего?
- Баба как будто неплохая. Живет одна, мужа нет. Вот и одичала. А та, которая назвалась Ираидой Софийской, сдается мне, еще почище будет. Второй раз подряд мне такой артподготовки не выдержать. В конце-то концов живой я человек или нет?
- Ираида - это которая дом раскачивала?
- Ну. Скоро сюда явится Петряков, скажет ее адрес, и мы с тобой вдвоем к ней пойдем. Будешь меня подстраховывать и в случае чего примешь огонь на себя…
Тут зазвонил телефон. Сергей поднес трубку к уху, назвался по форме, и лицо его болезненно сморщилось.
- Сережа? - услыхал он знакомый мелодичный голос. - Это я, Лена! Здравствуй! Могу кое-что сообщить… Может, не надо по телефону, тогда мы могли бы…
- Говорите, - обреченно выдавил Бородин, испытывая неодолимое желание поставить вконец обнаглевшую бабенку на место и растолковать ей, как надо обращаться по служебному телефону к старшему оперуполномоченному уголовного розыска. Однако он взял себя в руки и вслушался в звонкий говорок.
- …Столкнулись на лестничной площадке и нечаянно зацепились друг за друга. Я только ойкнула, хоть и опаздывала на работу, а у нее глаза сделались как у дикой кошки, и она обозвала меня хамкой. Ты только подумай! Поди тут разберись, кто за кого зацепился… Ну так вот: она позвонила в дверь к старушке, которая живет напротив меня…
- Лена, вы про кого мне толкуете? - прервал ее словоизвержение Бородин. - Я что-то не улавливаю…
- Ну я и говорю: надо встретиться! Подходи к шести вечера, вместе сходим к Марье Захаровне…
- Кто такая?
- Да старушка, которая напротив меня! Она сама тебе все расскажет. У меня, например, нет сомнений, что именно та мымра и назвала мою квартиру. В отместку.
- Подожди, Лена! - Бородин не заметил, как сам перешел на "ты". - Какая мымра?
- Та, что приходила к Марье Захаровне, у нее муж умирал от рака. Мымра - медсестра, понимаешь? Она вводила старику морфин. Я еще вчера, как ты ушел, поговорила с Марьей Захаровной. Описала ей эту дикую кошку. Все сходится: и пальто, и шапка, и волосы! Ее Вероникой зовут. И знаешь, что я подумала? Наверняка она наркоманка, ведь с одного перепоя разве стала бы воспитанная женщина так себя вести, наверняка укололась перед тем… Хотя какая она воспитанная!..
"Возможно, она и есть", - подумал Бородин, проникаясь к Лене теплотой и симпатией.
- Спасибо, Лена, ты нам очень помогла. А в какой поликлинике Вероника работает, не знаешь?
- Должно быть, в сороковой, - не слишком уверенно ответила Лена.
- А фамилия ее?
- К сожалению…
- Ладно, узнаем, - пообещал Бородин и хотел было положить трубку, но не успел.
- Сережа, ты позвонишь вечером? - воззвала Лена, когда трубка была уже на полпути к аппарату. - Сережа, ты меня слышишь?
По загоревшимся глазам Юры Бородин понял, что тот слышал последние отчаянные вопли из трубки. Пришлось опять поднести трубку к уху.
- Э… Меня срочно зовут… Извините! - и стремительно отправил трубку на место. - Видал, что делается! - сказал он Юре, пытаясь скрыть смущение.
Юра загибался от смеха. А успокоившись, спросил:
- Информация хоть стоящая?
- Есть над чем подумать, - ответил Бородин. - Во всяком случае, с Петряковым теперь скорее найдем общий язык, имя гражданки Софийской нам, кажется, уже известно.
Опять затрезвонил телефон. Потянувшаяся к трубке рука Бородина зависла в воздухе.
- Лучше ты, Юра! - попросил он Ковалевского. - Если опять она - меня нет!
Ковалевский заговорщицки подмигнул и взял трубку.
- Его нет!.. Жена пришла. Не знаю, что там у них: вся в слезах. Может, квартиру обчистили или ребенок захворал… Да, конечно!.. Трое, четвертого ждут… Ладно, передам. А вы на всякий случай мне свой телефончик скажите. Если не он, то я вам обязательно позвоню, мы же с ним в одной связке работаем… Все, Леночка, золотце, записал! В шесть не обещаю, работы сегодня много, а часиков в девять-десять, если тебя это устроит… Подходит? Ну прекрасно! До вечера!.. Все, ласковая, бегу на задание! - повесил трубку и победно поглядел на Бородина: - Вот так надо!
Бородин протянул ему через стол руку:
- Юра, ты настоящий друг!
- Знаешь, она ведь расстроилась, когда я сообщил ей о твоих семейных неприятностях.
- Будешь звонить, скажи, что моя Люба благополучно разрешилась двойней.
6
Петряков явился точно в указанное время. Однако Бородин намеренно продержал его еще с полчаса за дверью, после чего сунул ему под нос статью Уголовного кодекса об ответственности свидетеля за дачу ложных показаний или за уклонение от дачи показаний. Подождав, пока Петряков переварит эту информацию, грозно сверкнул глазами:
- Надеюсь, все понятно? Я ведь на этот раз церемониться не намерен - в момент оформлю уголовное дело! Как миленький загремишь у меня! Садись теперь вон туда, - Бородин указал рукой на стул, заранее поставленный метрах в полутора от стола, - и отвечай на вопросы четко, не виляя. Первый вопрос: как фамилия женщины, которая скандалила у дверей твоей квартиры ночью первого января?
Петряков был бледен, голос его дрожал и срывался, когда он отвечал оперу, тупо глядя поверх его головы:
- Я уже сказал вчера, что не знаю, кто эта женщина…
- Это не подумавши, - сурово глянул на него Бородин. - А если подумать?
Петряков передернул плечами:
- Тут сколько ни думай, но если я действительно не знаю этой женщины!..
- Неправда! - возвысил голос Бородин. - Ты ее прекрасно знаешь!
- Прошу обращаться ко мне на "вы"! - срывающимся на фальцет голосом выкрикнул Петряков. - Мы с вами свиней не пасли!
- Имя, отчество, фамилия и адрес твоей знакомой! - загремел Бородин, пропуская мимо ушей призыв Петрякова к вежливому обращению.
- У меня много знакомых женщин, - выговорил Петряков с натужной усмешкой.
- Ну хватит прикидываться! - обрезал его Бородин. - Прекрасно знаешь, о которой идет речь.
Петряков похрустел сцепленными пальцами.
- Представьте себе, не знаю!
Бородин пошел по новому кругу:
- Как ее зовут?
- Понятия не имею! - в отчаянии выкрикнул Петряков.
- Да Вероника же! - негромко, с добродушным выражением на круглом румяном лице подсказал Юра Ковалевский. - Что уж вы ее так скоро забыли?
Петряков злобно глянул на него и мотнул головой:
- Не знаю никакой Вероники!
- Как ее по отчеству? - продолжал наседать на него Бородин.
- Не знаю! - храбро продолжал упорствовать Петряков.
- Где живет?
- На деревне у дедушки!
- Ты просто неумный человек, Петряков, - хмуро бросил ему Бородин и кивком показал Юре на дверь. - Отведи его в камеру. Может, там вспомнит.
- Не имеете права! - заверещал Петряков. - Я пожалуюсь прокурору!
- Тебе давали читать статью? - Бородин грозно хлопнул по Уголовному кодексу. - Непонятно написано? Мы ж ее все равно разыщем, эту твою медсестру, и тогда, может, еще какая статья к тебе привяжется: видать, не случайно ты запираешься!
- Да что это такое на свете творится! - продолжал верещать Петряков, в то время как Юра выпроваживал его в коридор. - Вы ответите… Я буду…
Не успел Сергей подойти к чайнику и налить в кружку воды, как дверь кабинета с шумом отворилась. Вошли Петряков с Юрой Ковалевским.
- Он что-то вспомнил, - сказал Юра, подмигнув Бородину из-за спины коротышки.
- Латушенкова Вероника Ивановна! - с отвращением на лице выговорил тот.
- Адрес? - спросил Бородин.
Петряков сказал и адрес.
- Ну, и зачем было запираться? - укоризненно глянул на него Бородин. - Вы соображаете, что наделали? Столько времени зря потеряно. Может, Морозовой и в живых уже нет…
- Ох, стерва! - простонал Петряков. - Как она меня запачкала! Теперь до смерти не отмыться…
- Можете идти, - разрешил ему Бородин. - Больше вы нам не нужны, - и добавил с угрозой в голосе: - Если только правильные координаты дали.
- Да она это, она, чтоб ей пусто было! - визгливо выкрикнул Петряков и исчез за дверью.
Сергей тут же принялся инструктировать Ковалевского:
- Лучше будет, если ты отправишься пораньше и пройдешь по квартирам в том подъезде, где живет Латушенкова. Только так, чтобы она сама не фигурировала. Спрашивай, не видал ли кто незнакомую женщину в подъезде или возле подъезда в промежутке с двух до пяти утра первого января…
7
Без четверти шесть они встретились на троллейбусном кольце, на Посадской. И вот какую информацию сообщил Юра Бородину.
Жилец с пятого этажа провожал в ту ночь, приблизительно в половине третьего, своего приятеля. В дверях подъезда они натолкнулись на двух женщин. Одна из них, Латушенкова из двадцать четвертой квартиры, была сильно пьяна и не хотела проходить в дверь. Упиралась руками, выражаясь нецензурно. Другая - незнакомая женщина - была как будто трезва и уговаривала Латушенкову идти домой. Она попросила мужчин помочь ей довести пьяную до ее квартиры. Что они и сделали, а потом ушли.
Юра показывал этому свидетелю фотографии нескольких женщин, и он опознал Морозову. Он же подтвердил, что Латушенкова действительно работает в сороковой поликлинике медсестрой.
- Ты знаешь, что я думаю, - задумчиво проговорил Бородин, ловя себя на том, что присваивает себе мысль, которой поделилась с ним Лена Смирнова. - Не укололась ли Латушенкова перед тем, как ей пойти воевать с Петряковым? Хорошо выпила да наркотика добавила - как не одуреть…
- А что? Все могло быть, - охотно согласился Юра.
В отличие от Лены Смирновой Латушенкова с большей доверчивостью отнеслась к людям из уголовного розыска. Лишь поглядела в дверной глазок и тут же открыла.
Молча, с неживым лицом она отступила за порог комнаты. Словно давно ждала этой минуты и приготовилась ко всему.
- Где нам можно присесть? - спросил у нее Бородин.
Латушенкова с приглашающим жестом отступила в глубь комнаты, посреди которой в окружении нескольких красивых мягких стульев стоял стол, застеленный ярко-пунцовой, с белыми цветами плюшевой скатертью. Скатерть хозяйка откинула с одного края, чтобы удобно было писать на столе.
Комната сияла стерильной чистотой. На полочках и в шкафах за стеклами все было расставлено в идеальном порядке. Сиденье дивана-кровати было застелено красивым ковриком.
Латушенкова неслышно присела напротив Бородина. Поглаживая тонкими бледными пальцами скатерть и сдвинув к переносице светлые бровки, она напряженно вглядывалась в рисунок ткани, словно выискивала на нем какие-то важные для себя знаки.
- Вероника Ивановна, - вежливо обратился к ней Бородин, - мы вынуждены опросить вас как нарушителя общественного порядка, а также как свидетеля по делу Ольги Степановны Морозовой, которая пропала в новогоднюю ночь. По имеющимся сведениям, в последний раз ее видели вместе с вами у дверей вашей квартиры.
Латушенкова разлепила губы:
- Я помню, какая-то женщина в ту ночь провожала меня домой. Но я не знаю, кто она такая, откуда взялась и куда исчезла.
- Она заходила к вам в квартиру?
- Возможно.
- Опишите свои действия, начиная с минуты, когда вы вошли к себе квартиру.
Латушенкова криво усмехнулась:
- Думаете, я способна это сделать? Я же ничего не помню! Могу лишь сказать, что утром я проснулась на неразложенном диване. И в платье. Ни простыни, ни подушки…
- Проснувшись, вы не обратили внимания на какие-либо следы пребывания в квартире той женщины?
- Нет. Разве что… - Латушенкова поднялась из-за стола, выдвинула верхний ящичек мебельной стенки, извлекла из него золотую сережку с красным камушком и положила на стол перед Бородиным: - Это я нашла в прихожей на полу.
- Вы утверждаете, что она не ваша? - спросил Бородин, разглядывая сережку.
- Нет, не моя!
- В таком случае придется изъять ее у вас, о чем будет составлен протокол. - Бородин кивнул Ковалевскому, передал ему сережку и продолжил опрос: - В каком состоянии находились ваши пальто, шапка, сапоги?
- Да, вопросик… - Латушенкова опять криво усмехнулась. - Пальто висело на плечиках в шкафу, в прихожей. Шапка лежала на верхней полочке в том же шкафу. А сапоги стояли под пальто.
- Вы могли сами так аккуратно раздеться?
- Затрудняюсь сказать. В обычном состоянии я очень аккуратна, но тогда… Поверьте: со мной такого еще не было…
- Где вы нашли утром ключи от квартиры?
- На тумбочке перед зеркалом. В прихожей.
- В каком состоянии находилась входная дверь?
- Была закрыта на защелку верхнего замка.
- Записки вам не было оставлено?
- Нет.
Бородин помедлил, прежде чем задать следующий, весьма щекотливый, вопрос:
- Вероника Ивановна, как же случилось, что уже через час с небольшим после наступления Нового года вы оказались, по свидетельству жильцов дома по Шаумяна, в таком состоянии?
- Хотите сказать: в состоянии полной невменяемости?
- Ну что же, можно и так, - согласился Бородин и добавил: - Если верить жильцам того дома.