В новогоднюю ночь все могло случиться. Понятие "криминогенная обстановка" имело для Бородина конкретное выражение: не из третьих рук получал он информацию о том, сколько трупов по весне вытаивает из-под снега в окрестных лесах.
Но это лишь одна из версий. Наихудшая, но сравнительно маловероятная: все же девяносто пять процентов тех, на кого заводятся розыскные дела, через какое-то время благополучно возвращаются домой (или их возвращают, или от них приходит домой весточка).
Впрочем, они не всегда возвращаются в свои семьи.
Не так давно на стол Бородина легло заявление гражданки К. о том, что ее младший 19-летний сын три дня назад ушел из дому и до сих пор не вернулся.
В день его исчезновения была суббота, мать находилась на садовом участке. А в воскресенье, когда она вернулась, старший сын рассказал, что за Алешей зашел какой-то незнакомый парень и увел его с собой.
Работал Алексей в коммерческом киоске, неплохо зарабатывал, но мать с тревогой отмечала, что последние три-четыре месяца с ним стало твориться что-то непонятное. Обычно живой и веселый, он стал задумчив и неразговорчив, перестал встречаться с прежними друзьями. Но и новых, похоже, не завел. Даже девушка, за которой он до недавнего времени ухаживал, куда-то по его словам, уехала. Однако мать на днях видела ее мельком на улице… Несколько раз пыталась вызвать Алешу на откровенный разговор. Но он делал вид, что не понимает, чего мать хочет от него.
Бородин уже побывал в киоске, где Алеша работал до своего исчезновения, встретился с его друзьями, направил запросы в разные места, когда мать получила от него письмо:
Мама!
Я не хочу быть таким, как мой брат и мои друзья, потому что понял: в этой жизни, где кругом деньги и презрение, я просто не выживу.
Я полюбил Бога.
Мама, не плачь, я выбрал эту дорогу сам. Не знаю, может, это временное желание, но я не хотел бы, чтобы оно когда-нибудь прошло.
Мама, мне очень трудно было расставаться с вами, но я ничего не мог с собой поделать. Наверное, мои прежние друзья, узнав о моем поступке, посчитают меня ненормальным. Я долго думал об этом и в конце концов понял, что если я и правда ненормальный, то в лучшую сторону.
Мама, ты очень меня любишь. Но, пожалуйста, не оплакивай меня, так как для меня эта дорога лучшая. Когда ты получишь это письмо, я буду уже далеко от дома. Куда направлюсь, пока скажу только в общем: в православный монастырь. В какой именно, об этом после того, как меня в него примут.
Мама, я очень люблю тебя. Прости. Твой сын Алеша.
"А не могла Морозова после пережитого в новогоднюю ночь решиться на такой же отчаянный шаг?" - подумал Бородин.
9
- Бог с вами! - Смелякова тут же отвергла его предположение на этот счет. - Ольга и креститься-то не захотела, как я ее ни уговаривала. Один раз, правда, на Рождество в прошлом году, сходила со мной в церковь. А в Пасху, на всенощную, так и не пошла.
- Вы сами, значит, верующая? - спросил Бородин.
- Два года назад была крещена и с того времени живу с Богом в сердце.
Они сидели по разные стороны стола в кабинете заведующей, которая неохотно предоставила им возможность побеседовать без свидетелей.
Смеляковой, как и Ольге Морозовой, было под тридцать. У нее была хрупкая плоскогрудая фигура, коротко и неровно подстриженные рыжие волосы, бледное, без намека на косметику, остроносое личико и большие серые, лучащиеся мягким внутренним светом глаза. При первом взгляде на эту женщину Бородин подумал, что она верит в Бога. А если так, то под ее влиянием Морозова запросто могла проникнуться религиозными чувствами.
- Ее мужа, Ивана Григорьевича, вы хорошо знаете? Что он за человек?
Смелякова безразлично пожала плечами и ответила, созерцая расписанное морозными узорами окно:
- Мужчина как мужчина. Здоровый, самостоятельный, надежный…
- Почему у Ольги не сложилась с ним жизнь?
- Я не хотела бы обсуждать их взаимоотношения, - ответила Смелякова тоном просьбы и извинения. - Бог им судья.
- В данном случае не совсем так, - сказал Бородин и, глядя в лучистые глаза Смеляковой, спросил: - Нина Семеновна, вы себя считаете законопослушной гражданкой?
- Разумеется, - ответила та, краснея.
- Я к тому, что вы, как свидетель, по закону обязаны отвечать на мои вопросы, - вежливо разъяснил ей Бородин. - Речь идет о розыске пропавшего человека. Вашей близкой подруги! И скажу откровенно: я не уверен на сто процентов, что сейчас она находится в добром здравии. Неужели вы не понимаете? Вы, живущая с Богом в сердце?
- Ну конечно, я все понимаю, - опустив глаза и прикрыв их густыми ресницами, тихо молвила Смелякова. - Но к чему вы?..
- Нина Семеновна! - прервал ее Бородин. - А вот мне бы никогда не пришло в голову учить вас, как надо воспитывать дошколят!
Смелякова выслушала упрек, глядя на Сергея кроткими глазами, и не пыталась возразить.
- Хорошо, если это необходимо. - Она быстро провела острым кончиком языка по верхней губе. - Тогда вам, наверное, надо знать и о ее прежних неофициальных мужьях?
- Да, пожалуй, - согласился Бородин.
- Это чтобы понять, чем был для нее Иван, - совсем тихо пояснила Смелякова. - Просто удивительно, как ей не везло с мужчинами… Первый ее "принц" оказался душевнобольным, другой - алкоголиком, а третий изменял ей, извините, с мужчинами… На свою беду, Ольга на редкость самоотверженная и преданная женщина. Таких сейчас мало. Каждый раз она боролась за человека. Когда Петра положили в психлечебницу, она была верна ему, пока оставалась надежда на выздоровление. Потом мучилась со Степаном. Уж как она убеждала его вшить эту самую "спираль". Ни в какую. Все боялся, что это лечение скажется на таланте. Он был художником и вроде как на самом деле талантливым. Его картины даже в Москву на выставку брали.
- Вы сказали "был художником"?
- Он попал под машину. Полгода лежал неподвижно и умер на руках у Оли. Она все эти полгода кормила его с ложечки.
- Он что, в нетрезвом виде попал под машину?
- Да он, мне кажется, никогда и не бывал трезвым.
- А третий ее… муж?
- О нем ничего не хочу говорить, - поморщилась Смелякова. - Поверьте мне на слово: грязный тип.
- Отчего же Ольга Степановна была так неразборчива?
- Да вот такая она: что ни любовь у нее, то с первого взгляда. А уж если влюбилась, то будто шоры ей кто на глаза надевает.
- А были ли достоинства у всех троих?
- Конечно, не без этого, - неохотно согласилась Смелякова.
- И у третьего тоже?
Смелякова вздохнула и поморщилась:
- И у него тоже. Компанейский мужчина. Обходительный и собой ничего. Но ведь одна ложка дегтя…
- А Морозова вы хорошо знаете?
- Скажу нет, вы ведь все равно не поверите, - слабо улыбнулась Смелякова.
- Охарактеризуйте его. Можете начать с достоинств.
- Я ведь, кажется, уже… Ну хорошо. Трезвый он мужчина. Хозяин. Незлопамятный. Ольге, сколько знаю, никогда не изменял. На работе его ценят и уважают. Что еще? Другая женщина жила бы с ним как у Христа за пазухой, а Ольге, видите, еще чего-то захотелось…
- А как же шоры на глазах?
- Были, пока любила мужа. Как ни встретимся, все нахваливает своего Ванюшку. "Сплюнь!" - говорила я ей. Только похохатывала в ответ. Потом забеременела, и все разговоры только о ребенке. О детях. Еще не родив, решила каждый год рожать. Вот так вот…
- С любовью-то что случилось? - спросил Бородин.
- У них самих надо спрашивать, - ответила Смелякова, поглядев на дверь. И вдруг поднялась из-за стола, быстрыми шажками направилась к двери, бросив на ходу: - Погляжу на своих детишек. Я сейчас…
Бородин скользнул взглядом по ее острым выпирающим лопаткам, плоскому заду, тонким кривоватым ногам и подумал, что напрасно завел разговор про любовь: видать, расстроилась.
Однако Смелякова тут же вернулась, опять уселась за стол на прежнее место и как ни в чем не бывало спросила:
- Что вас еще интересует?
- Вы ничего не сказали о недостатках Морозова, - напомнил ей Бородин.
Смелякова покраснела и вымученно улыбнулась.
- Может, и у меня шоры на глазах? Мне сейчас его жалко, так я ничего плохого в нем не вижу. А потом ведь… - она сглотнула. - Ольга все жаловалась, что его из дому не вытащишь ни в гости, ни в кино, ни просто погулять. Как ни придешь к ним, все чего-нибудь мастерит. Мебельную стенку сделал не хуже фабричной. А то одно время загорелся вечным двигателем. Автомашину соседу ремонтировал, все вечера в гараже сидел…
- Своей-то машины нет?
- Водить ему нельзя. Из-за зрения.
- А характер у него какой: спокойный или вспыльчивый?
Смелякова покусала верхнюю губу.
- Вообще-то спокойный, - и, подумав немного, добавила: - Редко когда сердится.
- При вас бывало такое, чтоб сердился?
- При мне никогда! - с явным облегчением ответила Смелякова.
- Только со слов Ольги об этом знаете?
Смелякова кивнула и тут же оговорилась:
- Без подробностей.
- Вы с Петряковым, говорите, были знакомы?
- Виделись мельком, - Смелякова стрельнула глазами на дверь кабинета.
- Как он вам показался?
- Да никак! Вы ведь уже спрашивали о нем. Не знаю, что Ольга в нем нашла, - быстро и не скрывая раздражения, проговорила Смелякова. - Мне кажется, дурь ей в голову ударила. Я так и думала, что поиграет он с ней и тем дело кончится. А оно вон как вышло.
- Вы с ней говорили на этот счет?
- Я ей сразу сказала, что думала. Да она разве послушает! Заклинала ее хоть Ивану-то пока ничего не говорить. И тут не послушала: "Не хочу встречаться с Мишей тайком". Я на что надеялась: рано или поздно она должна была понять, чего Петряков стоит, и вернется к Ивану. А тогда пускай перед ним исповедуется и покается в своем грехе. Знаю, Иван простил бы ее. Он в Ольге души не чаял…
- Вы когда с ним последний раз виделись?
В глазах Смеляковой отразился испуг.
- С кем, с Иваном? - словно бы в замешательстве спросила она.
- Да, с Морозовым, - кивнул Бородин.
- Пятого числа.
- О чем говорили?
Смелякова бросила быстрый взгляд на дверь.
- О чем говорили?.. Ну… - и опять взглянула на дверь. - Строили предположения, где Ольга… Иван плакал… - Нина Семеновна тряхнула головой, пытаясь справиться с собственными слезами.
- Морозов спросил, не приходила ли его жена к вам в ту ночь? - высказал Бородин догадку.
Смелякова быстро поднесла к глазам платочек и помотала головой. Однако успела еще раз взглянуть на дверь.
- Спрашивал или нет? - повторил вопрос Бородин.
Женщина кивнула, не отнимая платочка от глаз.
- А вы что ответили?
- Что я могла ответить!
- Сказали, что не приходила?
Смелякова снова кивнула, плача и вытирая платочком глаза.
- И действительно не приходила?
Ответить она не успела. В кабинет шумно вошла заведующая, женщина гренадерского роста. Бросив на Бородина укоризненный взгляд, сообщила Смеляковой:
- Там твой Рыжков истерику устроил!
Бородин моргнуть не успел, как Смеляковой и след простыл.
Не вовремя раскапризничался Рыжков. Что-то важное ускользнуло от Бородина. Чего-то не договорила Смелякова. Чего-то ей, похоже, очень уж не хотелось договаривать. И этот испуг в глазах, нетерпеливые взгляды, которые она бросала на дверь. Словно ждала, что вот-вот появится заведующая и сообщит, что Рыжков бьется в истерике…
Бородин глянул на часы и решил, что еще успеет съездить на Сортировку, где до недавнего времени работала оператором Ольга Морозова.
10
С четверть часа ему пришлось идти вдоль железнодорожных путей, пряча лицо от жгучего встречного ветра. Нос и щеки ломило так, что временами приходилось к ветру поворачиваться спиной.
Потом отогревался большой кружкой горячего жидкого чая, и одна из товарок Ольги, Вера Михайловна, сидя у телетайпа, рассказывала, какая Ольга веселая, общительная и отзывчивая, как добросовестно относится к работе. Даже по уважительной причине редко когда не выйдет на смену. Бывало, что и с температурой прибежит (Морозов правду сказал), а один раз, тут Вера Михайловна слегка замялась, пришла с "фонарем" под глазом.
Потому-то ее невыход на работу после праздников не на шутку их встревожил, и они решили съездить к ней домой. А узнав, что Ольги уже пять суток нет дома и муж не знает, куда она подевалась, устроили Морозову разгон: другой давно бы заявил в милицию, а этот знай посиживает дома и утирает слезы платком.
- Отругали вы его, а он что? - спросил Бородин.
- Обещался на другой же день подать в розыск. Седьмого мы опять у него были, сказал, что отнес заявление. Ну раз вы пришли - значит, не соврал.
- А про какой "фонарь" вы тут толковали?
- Да это так, бытовая травма, - отмахнулась Вера Михайловна. - Мыла полы у себя дома и поскользнулась на мокром. Уж не знаю, как ее угораздило. Об стул, говорит, щекой стукнулась.
- Может, муж поцеловал? Она не жаловалась на него?
- Нет, не жаловалась, - ответила Вера Михайловна. - Не в ее характере это, жаловаться. Бывала, конечно, и сердитая, а когда и слезки прольет. Спросишь, что случилось, тут же тебе и улыбнется, и шутить начнет. А то озорную частушку споет, голос-то хороший.
- И как часто она плакала?
- Не сказать, чтоб уж так часто. В последнее время только, - и, словно открывая ему служебную тайну, шепотом сообщила о выкидыше. - После этого она сильно переменилась, глаза стали какие-то чужие, и часто в задумчивость впадала…
- А это когда случилось? - Бородин поводил пальцем у себя под глазом.
- Постойте, когда у Сомовой был день рождения?.. - задумалась Вера Михайловна и тут же вспомнила: - Восьмого!
- В каком месяце?
- В декабре! Оля работала с утра. Пришла вот с таким синяком, а про подарок имениннице не забыла, даже в стихах поздравление написала!..
Когда он возвращался к трамвайной остановке, ветер дул также свирепо, но теперь уже в спину, а потому не мешал думать.
Ситуация все более запутывалась. Неужели Морозов мог дойти до рукоприкладства? Что же тогда получается? Выходит, что и сам Бородин, проговорив с человеком целый час, не сумел разгадать его характер, и Смелякова, прекрасно знавшая Морозова, ввела опера в заблуждение. Из того, что она рассказала о нем Бородину, никак нельзя сделать вывод, что у Морозова драчливый нрав.
Однако Морозова пришла на работу с синяком приблизительно в то же время, когда призналась мужу в своей связи с Петряковым. Совпадение? Конечно, в жизни всякое бывает: допустим, что Морозов в состоянии сильного возбуждения все же ударил свою жену. Знала об этом Смелякова или нет? Если знала… Так, так… А почему испугалась, когда он, Бородин, спрашивал ее о последней встрече с Морозовым. Испугалась, а потом в слезы. И невнятные ответы на простой, настойчивый вопрос: приходила ли к ней в ту ночь Ольга? И эти ждущие чего-то, нетерпеливые поглядывания на спасительную дверь…
Так, еще раз: куда Морозова могла пойти от Латушенковой? К Петрякову - навряд ли. После всего, что случилось. По крайней мере, маловероятно. Да и квартиру Петрякова Бородин осмотрел очень тщательно. Подозревать Петрякова в сокрытии сожительницы, а тем более в убийстве, покуда нет оснований.
Остаются еще два известных адреса. Морозова могла пойти либо домой, либо к подруге, которая проживает на той же улице, что и Морозовы, всего в двух кварталах. К закадычной подруге Ольга могла заявиться и среди ночи, тем более в праздник. Пробыть у нее день, остаться на следующую ночь и на воскресенье, до утра понедельника, словом, до того часа, когда надо идти на работу. Но с того понедельника минуло уже много дней, и только гипотетически можно допустить, что Морозова до сих пор скрывается у подруги, не имея при себе необходимых вещей и сколько-нибудь значительных средств к существованию. А главное, так вот легко и просто, никого не предупредив, бросить работу! Даже если допустить, что Смелякова при ее откровенно неодобрительном отношении к поступкам Ольги предоставила ей убежище в своем доме на столь длительное время. Исключено! Если б такое и случилось, то Смелякова как-нибудь да выдала б себя в разговоре с опером. Испуг в глазах? Нет, тут что-то другое, связанное с ее последней встречей с Морозовым. Что-то ей стало известно во время этой встречи. Что-то, испугавшее ее…
В чем мог признаться ей Морозов?
Так, еще раз: допустим, от Латушенковой Ольга пошла домой, куда она и до этого бесстрашно возвращалась со свиданий. И муж знал, откуда и от кого она возвращается. И все это терпеливо сносил. Как явствует из его собственных слов. Но когда-то его терпение могло кончиться. И новогодняя ночь - самое подходящее для этого время. Когда особенно невыносимо одиночество, и ты знаешь, что твоя жена в это самое время…
Она заявляется домой около трех часов утра с размазанной по лицу краской, с растрепанными, выбившимися из-под шапки волосами, в мокром от снега пальто, слегка под градусом. Да и он сам, Морозов, по собственному его признанию, успел к этому времени высосать поллитровку. Это по его словам, а на самом деле, может, и больше. И если он уже однажды не выдержал и посадил любимой жене под глазом фонарь, то мог и теперь сорваться. А Ольга, и без того взвинченная, да с ее строптивым характером, навряд ли согласилась бы подставить под его кулак второй глаз. Скорее всего, повернулась бы и убежала из дому. Но куда? М-м… да…
…А если Смелякова неравнодушна к Морозову? А если влюблена? А может, у них сложились близкие отношения? Все может быть, все может быть… Возможно, что и после пятого января они встречались. Не исключено, что и каждый день.
Если так, то Морозов мог и признаться Смеляковой в том, что Ольга приходила домой ночью первого января. Приходила и опять ушла. Куда? К Смеляковой? К своей лучшей подруге, которая влюблена в ее мужа и потому завидует Ольге черной завистью?
И что из этого следует?.. Если развивать эту версию дальше, то можно черт-те куда зайти. Например, предположить, что оба они - и Морозов, и Смелякова - прекрасно знают местонахождение Ольги…
А если Ольга все-таки решила вернуться к Петрякову? В это почти невозможно поверить. Однако Бородин достаточно долго прослужил в уголовном розыске и по собственному опыту знает, какие невероятные, немыслимые, невозможные вещи случаются порой в повседневной жизни. Из тех, которые нарочно не придумаешь.
Поэтому он мог допустить и версию с возвращением Ольги к Петрякову. Как одну из многих версий. Ну допустил. А дальше-то что?
Дальше - ничего. Тупиковая ситуация.