- Я хотел бы задать вам несколько вопросов, мистер Уолкер, - начал я.
- Я не Уолкер, - холодно произнес хозяин кабинета. - Я Гроссман, Мартин Гроссман.
Я ощутил некоторое разочарование - беседа с обладателем десяти миллионов не сильно отличалась от беседы с владельцем десяти долларов.
- Но я хотел поговорить с Уолкером, - сказал я. - Может быть, ваш дворецкий плохо слышит?
- Это я велел привести вас сюда, - ответил Гроссман. - Уолкер еще не вернулся из Нью-Йорка. Возможно, я смогу вместо него ответить на ваши вопросы, лейтенант.
- Сомневаюсь, - с сожалением сказал я.
Его рот плотно сжался.
- Мне кажется, ваше поведение граничит с грубостью, Уилер!
- Это ложное впечатление, но можете не извиняться. - Я тепло улыбнулся. - Скоро вы заметите, мистер Гроссман, что я нравлюсь вам все больше и больше.
Помедлив минуту, он решил пропустить эту дерзость мимо ушей.
- Уолкер - мой личный секретарь. Вы вполне могли бы мне сказать, по какому поводу вы здесь.
- Речь идет об одной девушке. Ее зовут Лили Тил. Она исчезла.
- Она подруга Уолкера?
- По-видимому, да, - ответил я. - Она работала в ювелирном магазине "Уэринг". Уолкер явно был ее поклонником: когда приходил в магазин, всегда требовал, чтобы она его обслуживала.
Губы Гроссмана скривились в презрительную усмешку.
- Ну, это весьма слабый довод, лейтенант. Обращаться за помощью к одной и той же продавщице в магазине - разве это не самое обычное дело?
- Возможно, - допустил я.
- И это единственная причина, заставлявшая вас возлагать на Уолкера ответственность за ее исчезновение?
- Я вовсе не говорил об ответственности. Я просто предположил, что он мог бы помочь вам. Дать нам какую-то ниточку.
- Уверен, что нет, - оборвал меня Гроссман. - Поэтому, если позволите, я бы…
Двойные двери внезапно распахнулись, и в комнату торопливо вошел худощавый человек в очках без оправы.
- Мартин, - нетерпеливо произнес он высоким голосом. - Ты должен подписать этот договор с телеграфной службой, прежде чем… - Он резко остановился, вдруг увидев нас с Бэннистером.
- Уолкер? - быстро осведомился я.
- Да. - Он снял очки и уставился на меня. - Кто вы?
- Лейтенант Уилер, отдел убийств, - отрекомендовал я. - Вы летели на сверхзвуковом реактивном самолете?
- Что? - спросил он, хлопая глазами.
- Пять минут тому назад вы еще были в Нью-Йорке, - пояснил я. - Вы только что поставили скоростной рекорд, перелетев от океана до океана.
- Очень смешно, лейтенант! - холодно сказал Гроссман. - Мой секретарь занимался крайне важным делом, и я не хотел отрывать его, но…
- Извини, Мартин. - Уолкер внезапно сник. - Я не знал, то есть я даже предположить не мог…
- Это теперь не имеет значения. - Гроссман несколько раздраженно передернул плечами. - Раз ты здесь, ты можешь остаться. Пропала продавщица из магазина "Уэринг", и лейтенант, видимо, думает, что знаешь почему.
- Я? - Уолкер вновь надел очки и уставился на меня. - Почему я должен что-то знать об этом?
Меня как-то несправедливо отстранили от участия в этом диалоге, поэтому я вмешался:
- Девушку звали Лили Тил. Вы всегда обращались к ней, когда приходили в магазин.
- А, Лили! - протянул он неопределенно. - Надеюсь, ничего серьезного не произошло, - исчезла, вы говорите?
- Да, и с тех пор прошло больше недели, - спросил я. - Но я уже устал пересказывать эту историю. Ответьте просто: встречались ли вы с ней за пределами магазина?
- Я? - заморгал он. - Зачем это мне могло понадобиться?
- Я мог бы объяснить, если хотите, - сказал я, - но мы все здесь взрослые люди и… - Я еще раз взглянул на него. - Хотя ладно, пусть так. Ничего нет предосудительного и преступного в том, чтобы встречаться с девушкой вне работы, пойти с ней в кино, в ресторан обедать, ну там… куда еще вы водите девушек?
Голова его затряслась.
- Это немыслимо! - возмущенно воскликнул он. - Чтобы я - я! - волочился за какой-то продавщицей!
- Вы могли просто гулять, - устало проговорил я. - Вы уверены, что никогда не встречали ее нигде, кроме магазина?
- Конечно! Я просил ее обслуживать меня по одной-единственной причине - она была расторопна и квалифицированна. Мне это нравилось. Мне вообще нравится расторопность, и я всегда поощряю ее в людях.
- Вас удовлетворил этот ответ, лейтенант? - спросил Гроссман скучающим тоном.
- Есть еще пара вопросов, - сказал я и вновь посмотрел на Уолкера. - Где вы были в ночь на пятнадцатое, субботу?
- Вы что, требуете от меня алиби? - выпалил он, захлебываясь.
- Алиби для чего? - ухмыльнулся я.
- Но, как я понимаю, это время, когда исчезла девушка. Это просто возмутительно.
- Воздержитесь от ваших шуток, лейтенант, - металлическим голосом произнес Гроссман. - Посмотрим, что скажет о них окружной прокурор.
- Вы не ответили на мой вопрос, - напомнил я Уолкеру. - Где вы были?
- Я был здесь, в этом доме!
- Может кто-то подтвердить это?
- Я могу, - сказал Гроссман. - Или моего слова вам недостаточно?
- Ну, - скромно улыбнулся я, - вы ведь не станете винить меня в этом, правда? После того как вы солгали мне, что мистер Уолкер в Нью-Йорке, мои сомнения понятны, не так ли?
Под серой кожей проступила легкая краснота, особенно на щеках.
- Убирайтесь вон! - тихо сказал он.
- Что?
- Вон! - повторил он все так же тихо. - Или я вас вышвырну!
- Я лейтенант полиции, Гроссман, а не лакей, - рыкнул я. - Со всеми вашими деньгами и этим сахарным дворцом вы, может, и кажетесь большой кочкой на ровном месте нашему серому обывателю, такому, как Уолкер, но в моем списке вы всего лишь еще один свидетель, дающий ложные показания.
- Я никому этого не позволю! - задыхаясь от ярости, проговорил он. - Ты… ты - идиот из полицейской конторы! Когда в следующий раз захочешь поговорить со мной или моим секретарем, Уилер, ты будешь разговаривать только через моего адвоката!
Он вдавил палец в кнопку под крышкой письменного стола, и через пять секунд на пороге появился дворецкий.
- Эти… люди… уходят, - тонким голосом сказал Гроссман. - Если они будут отказываться, вызовите охрану и выведите их вон. Всю ответственность я беру на себя.
- Слушаю, сэр. - Дворецкий вежливо улыбнулся и сделал приглашающий к дверям жест. - Пожалуйте сюда, джентльмены.
- Ваше английское произношение просто с ума меня сводит, - сказал я, проходя в дверь. - Итон?
- Совершенно верно, сэр. - Слабый блеск на мгновение появился в его глазах.
В бюро мы вернулись уже около полудня. Я был голоден, так как все утро провел на ногах, и потому сразу же отправился обедать в ближайшую закусочную. Появился я где-то во втором часу, и меня уже ждала приятная новость: Паркер немедленно хочет видеть меня в своем кабинете. Открыв дверь, я сразу обнаружил сидящего там Бэннистера, и это отнюдь не было для меня неожиданным.
Паркер сердито взглянул на меня:
- Сержант Бэннистер дал мне полный отчет о том, что случилось сегодня утром, Уилер.
- Я так и подумал, что вы захотите вначале расспросить его, и поэтому решил пока перекусить, - сказал я.
- Ты угрожал сторожу фальшивым арестом и побоями, если привезешь его в участок, - жестко продолжал Паркер. - Затем ты оскорбил самого Гроссмана. Назвал его лжецом и даже хуже. Потом то же самое ты проделал и в отношении его секретаря Уолкера. В своем ли ты уме, Уилер?
- Луис Тил задала мне этот же вопрос, - задумчиво произнес я. - Вы полагаете, со мной что-то неладно?
- Ты ведь не думаешь, что Гроссман все это так оставит, правда? - не отвечая мне, говорил Паркер. - Завтра он поднимет такой трезвон - достанется не только мне, но и окружному прокурору. Вполне возможно, что одна из его газет сочинит завтра какую-нибудь впечатляющую историю о грубости и жестокости полиции или еще чего похуже!
- А что будет сейчас? - спросил я.
- А сейчас дело Лили Тил вернется в отдел розыска пропавших, как ему и положено, - сказал он. - И как это мне в голову могло прийти доверить его тебе! Ты уткнулся в одну-единственную версию - Уолкер. А это всего лишь слухи, ничем не обоснованные. Но ты ведь вцепился именно в них! Так уже было прежде - в федеральном деле! Все кончено, Уилер, пойми ты это своей дубовой башкой!
- Я прекрасно вас слышу, - заметил я.
- Так вот, - он несколько умерил свой пыл, - следствие по делу Тил закрыто, по крайней мере в нашем отделе. И тебе следует о нем забыть, Уилер, это приказ. И Бэннистер здесь находится только потому, что я не доверяю тебе. Он присутствует как свидетель, чтобы подтвердить мои слова. Попробуй только еще раз сунуться к Гроссману или Уолкеру, и я уволю тебя в ту же секунду. Хорошо ли ты это слышал?
- А как же, - сказал я. - Вы орете как десять миллионов козлов.
Лицо Паркера несколько покраснело.
- Тебе лучше выйти отсюда, Бэннистер, - отрывисто бросил он. - А я тем временем открою лейтенанту пару вещей, которые ему следует о себе знать.
- Слушаю, капитан, - нервно выговорил Бэннистер. Он быстро вскочил со стула, торопливо прошел через комнату и осторожно прикрыл за собой дверь.
Я в ожидании закурил сигарету. Паркер улыбнулся.
- Ну как я сыграл? - спросил он. - Заслужил "Оскара"?
- Несомненно, - ответил я. - Но есть ли в этом какой-нибудь смысл?
- Да кто его знает. - Лицо Паркера сразу приняло обычное выражение. - У тебя-то какие планы, Эл?
- Шериф назвал мне имя некоего Бенни Ламонта. И у меня есть надежда, что я достаточно разозлил Гроссмана, чтобы он послал этого типа ко мне.
- Не стоит слишком на это рассчитывать, - с сомнением произнес Паркер. - У него солидная репутация.
- Так что же мне остается - уволиться?
- Может, нам всем придется уволиться, - сказал он. - Лейверс достаточно популярно объяснил тебе, что ты можешь рассчитывать только на самого себя? В случае чего козлом отпущения будешь именно ты.
- Он объяснил мне ситуацию очень хорошо, - подтвердил я. - Если ваш Ламонт не появится, то я тогда, пожалуй…
- Не надо, не говори мне. - Паркер сделал предостерегающий жест. - Я ничего не хочу об этом знать!
- Что мне всегда чертовски приятно, - ответил я, - так это чувствовать, что у меня есть настоящие друзья.
- Естественно. - Паркер вновь улыбнулся, но как-то неохотно. - Мы с Лейверсом - парочка самых верных твоих приятелей: когда ты провалишься в глубокую яму, мы тотчас окажемся рядом, чтобы побыстрее закопать тебя, не дав даже рта раскрыть!
Глава 4
Я пришел домой около пяти и поставил на вертушку "Хмурое воскресенье". Мог ли я устоять против этой мелодии? Пара глотков виски, и пластинка кончилась. Тогда я прослушал "Индиго" Эллингтона, просто так, для разнообразия. Дело в том, что, когда Дюк играет свои блюзы, вся моя тоска разом проходит и я ничего не чувствую, а только слежу за рукой великолепного дирижера, отмечающей движением вниз ударные доли такта.
Примерно в шесть кто-то зазвонил в дверь, и я пошел открывать.
- Уилер? - бесстрастно спросил меня пришедший.
- Да.
- Мое имя Ламонт, - сказал он. - Бенни Ламонт. - Он уперся ладонью мне в грудь и мягко втолкнул в комнату. - Надо поговорить. - Пинком ноги он закрыл за собой входную дверь и мечтательно улыбнулся. - Выпить у тебя есть?
Рука его соскользнула с моей груди, набрала воздух между пальцами, лениво пощупала его, потерла и исчезла в кармане пальто. Двумя секундами позже она вновь показалась на свет, и если в ней и было что-то смертоносное, то не страшное - пачка сигарет.
Он был не очень высок и болезненно худ - прекрасно сшитый костюм подчеркивал его худобу, и я подумал: что он делает вместо того, чтобы есть? Его каштановые волосы выглядели безжизненными и вполне соответствовали лицу - белой как мел коже и мертвенным глазам, похожим на дырки, выжженные сигаретами в листе рисовой бумаги. Тонкие, как лезвие ножа, губы разошлись в улыбке, открыв крупные белые зубы - казалось, ему требовалось собрать все силы, чтобы удержать их в деснах и не дать вывалиться.
- А чего бы ты хотел выпить, Бенни? - вежливо осведомился я. - Ты не возражаешь, если я буду звать тебя Бенни? А ты можешь называть меня "лейтенант Уилер".
- Я согласен выпить то же, что и ты, Уилер, - ответил он. - И ты можешь называть меня Бенни.
- Я пью виски со льдом и капелькой содовой, - сказал я.
- На мне можешь содовую сэкономить, - поморщился он. - А ты тут неплохо устроился: музыка, диски и все такое. Я знавал когда-то даму, которая с ума сходила по этим дискам.
- Ну и что же с ней стало? - Я на миг оторвался от приготовления напитков. - Какова мораль сей басни?
- Откуда я знаю? - Он пожал своими узкими плечами. - Она и в самом деле свихнулась, но мне-то что за дело - после того, как вмешались парни в белых халатах.
Я протянул ему стакан.
- А ее, случайно, звали не Лили Тил?
Опять на мгновение показались выступающие вперед зубы.
- У тебя, Уилер, в мозгу всего одна извилина: кто о чем, а ты все о своем. Ладно, я тоже хотел об этом поговорить. Зачем?
- Что "зачем"?
- Зачем ты так стараешься приплести Гроссмана к делу этой пропавшей девицы?
- Потому что полагаю, что он в нем замешан.
Ламонт неторопливо плюхнулся в близстоящее кресло.
- Я проделал дальний путь ради этого разговора, - сказал он. - Так что давай не будем прикидываться шлангами, а?
- А кто прикидывается-то?
- Ты, - решительно бросил он. - Что у тебя есть против Гроссмана? Хочешь доказать - он важная шишка, а ты еще важнее? Чем крупнее люди, тем суровее ты их наказываешь? Или не можешь вынести, когда обнаруживаешь, что крепкий парень, к тому же полицейский, не в силах с чем-то справиться?
- Весь этот психоанализ я получаю бесплатно, - спросил я, - или ты назовешь цену? Может быть, мне лечь на кушетку и рассказать тебе о том, что все в моей жизни изменилось с той поры, как я задушил девушку, жившую по соседству?
Он сунул сигарету в угол рта, зажег ее и оставил свободно болтаться, будто предназначал ее для кого-то другого.
- А может, ты хочешь чего-нибудь до примитивности простого, Уилер? - ровным голосом спросил он. - Я знаю, у меня есть такая дурная привычка - я всегда усложняю ситуацию. А ты, может, хочешь чего-нибудь очень обыденного, простенького, например денег?
- Допустим, что так, - сказал я заинтересованно. - Сколько можешь ты мне предложить?
- Ну, цена тебе ломаный грош, - ухмыльнулся он.
- Предположим, мне пригрезилось, что между исчезновением дамы и поддельным императором сахарного дворца существует связь. Почему тогда оно все так, скажи на милость?
- Что "почему"?
- Почему, если цена мне ломаный грош, Гроссман забеспокоился и прислал тебя сюда?
- Да ему просто интересно стало, - выпалил Ламонт. - Когда такой парень, как ты, наезжает на него без всякой причины, ему интересно узнать зачем. Это же Гроссман, - он постучал пальцем по своему виску, - это голова!
- А ты, Бенни? - поинтересовался я. - Ты кувшин?
- Я тоже голова, - он улыбнулся, - а еще любитель выпить. - Он с надеждой протянул мне пустой стакан.
Пока я готовил ему виски со льдом, он наблюдал за мной через свои две дырки.
- Я не отстану от Гроссмана, Бенни, - сказал я, подавая ему наполненный стакан, - пока не буду абсолютно убежден, что его и Лили Тил ничто не связывает. Так и передай.
- Передам, - небрежно ответил он. - А кто дергает за веревочку? Кто за тобой стоит?
- Никто, - ухмыльнулся я. - Пустота вокруг меня начиная с сегодняшнего утра так стремительно разрастается, что я не вижу на ринге даже рефери.
- Значит, ты сам по себе, один в поле воин? - Он опорожнил стакан и, оставив его на подлокотнике кресла, поднялся. - Может, это и так. Ты давно уже выкидываешь такие коленца, одинокий волк из бюро шерифа.
Он направился к двери.
- Благодарю за виски, Уилер.
- Я страшно разочарован, Бенни, - сказал я, следуя за ним. - Никаких скрытых угроз, никаких "оставь это дело, или…" и все такое? Я надеялся, что ты хотя бы припугнешь меня скорыми похоронами.
Он открыл дверь и шагнул в коридор, моргая от дыма, попавшего ему в глаза из-за окурка, все еще висящего в углу рта.
- Я уже сказал, что Гроссману это все просто любопытно. И я ему сообщу, что ты всего лишь легавый, который сам не знает, что делает.
- И что потом?
- Проблем не будет, Уилер, - на миг сверкнули его хищные зубы. - Мы что-нибудь придумаем, если понадобится. - Он потер воздух между пальцами, будто разминал его на мелкие кусочки. - Обязательно придумаем, не беспокойся!
Я закрыл за ним дверь, вернулся в комнату и поставил диск Фрэнка Синатры "Полетим со мною вместе". Фрэнку не нужно было просить меня дважды: я пристегнул привязные ремни раньше, чем он успел зафрахтовать самолет.
Около восьми вечера зазвонил телефон, и требовательный женский голос спросил:
- Лейтенант Уилер?
- Именно. А кто это?
- Луис Тил. Я хотела узнать, очень ли вы заняты сейчас, лейтенант?
- Абсолютно свободен, - заверил я ее.
- Очень хорошо. - Теперь настойчивость в ее голосе приобрела несколько иной характер, он стал хрипловато многообещающим. - Сижу совсем одна в квартире и подумала, что нам, наверное, стоило бы еще раз поговорить о моей сестре. Я встретила вас тогда не слишком дружелюбно - это все проклятая мигрень, она всегда ужасно действует мне на нервы. Понимаете?
- Я готов, Луис, - серьезно ответил я. - Дайте мне полчаса.
Потребовалось ровно двадцать восемь минут, чтобы добраться до ее дома в Гленшире. Она широко открыла дверь, приглашая меня войти:
- Входите же, лейтенант!
Теперь она выглядела иначе, совсем не так, как в первый раз. Волосы, правда, как были, так и остались рыжевато-золотистого цвета, все же остальное преобразилось совершенно. Вместо элегантного свитера и юбки, восхитительно обрисовывавшей бедра, на ней было скромное белое платье, наглухо закрытое, с широкими рукавами. По подолу шли голубые цветы. Лицо без косметики. Луис Тил олицетворяла саму невинность.
Гостиная, залитая неярким светом, выглядела очень уютно. Когда мы вошли, Луис взяла меня за руку и повела к дивану.
- Я так рада, что вы пришли, лейтенант. - Для пущей выразительности она крепко сжала мою руку. - С тех пор как исчезла Лили, я постоянно ощущаю, что мне здесь кого-то не хватает.
- В качестве замены Лили? - поинтересовался я.
Она вздрогнула и придвинулась ближе, прижавшись ко мне бедром. Ощущение было такое, словно вот-вот сплавятся два раскаленных куска металла.
- Мне очень жаль, что я была такой грубой, - бормотала она. - Вы ведь простите меня, правда? Простите?
- Девушки для того и существуют, чтобы их прощали, - с трудом проговорил я. - Во всяком случае, и для этого тоже.
- Хотите выпить? - предложила она с ослепительной улыбкой. - Сама не пью и все время забываю, что у других людей иные привычки! Там, в баре, есть немного виски.
- Спасибо, - отозвался я. - Я приготовлю.