Как же гордились старики своим сыном: из хулигана и лодыря получился большой начальник, работающий на Севере, хорошо зарабатывающий, уважаемый всеми, не забывающий про родителей... Как не похвалиться таким перед всеми? Но когда стариков ограбили и чуть не убили, перед Знаменским и Томиным встает задача не только выйти на след преступников, но и разобраться, что же за человек этот самый любимый сын...
Ольга Лаврова, Александр Лавров
"Букет" на приеме
1
В дежурной части Петровки, 38 комната для сотрудников, выезжающих на происшествия, имеет вид казенный, но в ней есть все, что дает людям возможность прилечь отдохнуть или чем-то заняться между выездами. Дело к вечеру. Знаменский и Томин скучают, Кибрит что-то вяжет на спицах.
- Давненько мы не дежурили втроем, - говорит Пал Палыч, откладывая газету.
- Если мне не изменяет память, ровно два с половиной месяца, - доносится с дивана, где расположился Томин.
- Тебе никогда не изменяет память, Шурик.
- И чувство юмора, Зинуля, чувство юмора!
- Ну, сегодня с десяти утра ты пытался шутить всего раза три, не больше.
- Да и то неудачно, - лениво подковыривает Знаменский. - Мы улыбались только из вежливости.
- Большое мерси, я вам это припомню… Может, ты наконец бросишь считать свои петли?
- Тогда я собьюсь с узора!
- Кошмарная перспектива!.. Паша, ты бы поверил, что она увлекается такой ерундой?
- С трудом.
- Почему ерундой?
- Потому что ты, Зинаида, интеллектуальная женщина…
- Шурик, надоедает быть интеллектуальной. Хочется иногда побыть просто женщиной.
- И что себе вяжет "просто женщина"? - интересуется Пал Палыч.
- Шапочку.
- Шапочку… - Томин морщится. - Как трогательно!
Из динамика раздается каркающий голос:
- Дежурная группа: эксперт Кибрит, инспектор Томин, следователь Знаменский - на выезд. Разбойное нападение на квартиру. Отравление потерпевших газом. Сыромятническая, 34…
- В моем доме? - ахает Томин.
- …подъезд второй, квартира шестнадцать.
- Невероятно… Это же Петуховы! Чета пенсионеров, их квартира под нами… - удивляется Томин, вместе со всеми быстро собираясь. - Они еще все требовали, чтобы я ходил в мягких тапочках!
В прихожей двухкомнатной квартиры Петуховых теснятся Знаменский, Томин, Кибрит, участковый уполномоченный, понятые и фотограф. Отсюда частично виден разгром внутри: распахнутые шкафы, разбросанные по полу вещи, ящики, вынутые из комода. Половик в коридоре сбит комком и сдвинут к стене, на нем валяется шляпа. Некстати громко звучит веселая музыка - включен приемник.
Фотограф щелкает аппаратом, взглянув под ноги, немного ступает вперед и снова щелкает. Кибрит в резиновых перчатках поднимает шляпу, оглядев, кладет на стул. Осторожно разворачивает и осматривает половик. Томин и Знаменский разговаривают с участковым.
- Что сказал врач?
- Врач сказал - надежда есть, товарищ старший инспектор, - участковый старается говорить официально, но то и дело сбивается на бытовой тон. - Потерпевших оглушили ударом по голове, но не сильно. Однако потом они наглотались газу… От всего этого сердечные припадки у обоих.
- Они были в сознании?
- Какое там…
- Расскажите, пожалуйста, по порядку, - просит Знаменский.
- Есть, товарищ майор. От граждан из квартиры пятнадцать поступил сигнал об утечке газа. Аварийная установила, что газ проникает через вентиляционное отверстие в кухне, видимо, из соседней квартиры… этой самой, значит, потому что вытяжной ход у них общий.
- Ясно. Минуточку, - прерывает Томин. - Зина, нельзя ли нам выключить эту музыку?
- Чтобы добраться до приемника, надо отработать вход. По воздуху я порхать не умею.
- Извини. Продолжайте, пожалуйста.
- Когда на звонки и стук в данную квартиру никто не отозвался, а соседка сказала, что Петуховых дома нет, вызвали меня и вскрыли дверь.
- Кто сюда входил?
- Только я, потому как сразу оценил обстановку… Прошел на кухню, перекрыл газ и вызвал "скорую". Ну, а потом, конечно, врач с санитарами. Но я следил, чтобы ни за что не хватались.
Музыка наконец смолкает: "Можете войти!" - разрешает Кибрит. Все направляются к двери первой комнаты, приостанавливаются на пороге. Подсвечивая себе специальной лампой, Кибрит разглядывает разбитый цветочный горшок, шкаф.
- Следов слишком много. Боюсь, все хозяйские.
- Типичная картина ограбления без точного наводчика, - констатирует Пал Палыч.
- Да что у них было взять-то? Товарищ инспектор, вот вы как человек здешний…
- Деньги. Сын много лет работает на Севере, высылал им, собирался купить машину, - прихватив носовым платком, Томин поднимает с пола семейную фотографию. - Снялись года два назад, в последний его приезд…
- Ты хорошо его знаешь? - вглядывается Знаменский в фотографию.
- Одно время родители с ним намаялись… нет, без уголовщины, просто стойко бездельничал. Потом взялся за ум.
Тот, о ком речь, находится за тысячи километров. В просторной бревенчатой избе в компании троих мужчин рабочего вида Борис Петухов играет в преферанс.
- Кто не рискует, тот шампанского не пьет! - объявляет он, делая ход.
- Под игрока - с симака!
- Без одной.
- Без двух.
- С тобой, Петухов, только в дочки-матери играть, - сердится партнер.
- Ну уж, - ворчит Петухов, сам чувствуя, что сплоховал.
- Где тебя прошлое воскресенье носило?
- А он, братцы, клюкву собирал! Ей-бо! С болота еще и снег путем не сошел, а он целое воскресенье на коленках ползал!
- Ну и что? - ощетинивается Петухов.
- Да на что тебе клюква, чудак человек?
- Он папаше с мамашей отправит!
- Ну и что? Витамины. Пусть кисель варят, вам жалко?
- Клюкву твой папаша и в Москве добудет, тем более - без пяти минут академик.
- Охота при таких родителях за Полярным кругом торчать!
Осмотр переместился в кухню. Здесь тоже кавардак, следы беспорядочных поисков.
- Вот так лежали потерпевшие. Рядом. - Участковый очерчивает пространство над полом.
- Фрамугу открыли вы?
- Да, товарищ майор, необходимо было проветрить. Газ перекрыл краном на трубе, а плиту оставил как есть, - он указывает на кастрюлю со сбежавшим молоком, горелка под которой открыта до отказа.
Кибрит трогает ладонью кастрюлю.
- Скажите, когда вы вошли, над молоком поднимался пар?
- Н-нет… - отвечает участковый. - Я думаю, молоко давно сбежало и загасило горелку, тут уж было не продохнуть.
Кибрит заглядывает под кастрюлю - на конфорку, снова прикладывает руку к кастрюле.
- Совсем холодная… Томин, мне нужна от нее крышка.
- Момент! - Он осматривает кухню, ни к чему не прикасаясь. - Вот она! Дать? - Отведя занавеску, показывает крышку на подоконнике.
- Нет-нет, сама! - Кибрит осторожно берет крышку за края, поворачивает к свету. - Ею пользовались… изнутри энергично осаживались пары.
- И на подоконнике влажный круг. - Томин наклоняется.
- Пал Палыч! Взгляни, под другой конфоркой тоже шлепки молочной пены.
- Да. - Оборачивается к понятым. - Для протокола важно, чтобы вы себе уяснили: кран, потеки на кастрюле, на конфорке подгоревшее молоко…
- Мы все запомнили, не беспокойтесь!
- Тогда можете пока побыть в коридоре. Ну? - спрашивает у Кибрит, когда понятые выходят.
- По-моему, дело было так. Молоко побежало, кто-то из Петуховых поскорей сдвинул его на свободную конфорку. Здесь оно успело немного перелиться через край. Горелку, конечно, выключили, кастрюлю накрыли крышкой.
- А потом тот, кому это понадобилось, поставил ее на старое место и отвернул газ?
Участковый чешет в затылке.
- Получается, преступник использовал маскировку? Что без мокрухи? Дескать, горелку залило, а я ни при чем?
- Предусмотрительный гражданин, - вступает Томин. - Для правдоподобия даже крышку опять снял. Под крышкой ведь молоко не кипятят.
- Но ни одна хозяйка не положит ее на пыльное окно вот так, изнанкой вниз. И не запустит огонь на всю катушку.
- И все это в моем доме! - крутит головой Томин. - Обойду соседей.
Кибрит опыляет порошком ручки кастрюли, затем крышку и всматривается
- Пал Палыч, вообще никаких отпечатков! Стерты.
В этом доме Томин живет со школьных лет, хотя мать упорно называет его родиной Киев, где он провел детство. Естественно, все тут так или иначе знакомы и, тычась из квартиры в квартиру, представляться Томину не надо.
- На этих днях к Петуховым не ходили посторонние? - спрашивает он соседа по лестничной площадке. - Может быть, с телефонной станции или там мышей морить?
- Не замечал, Александр Николаевич… Я их утром видел. Спускаюсь за почтой, а они навстречу, и оба такие оживленные. Вот жизнь!..
- Петуховы? - переспрашивает женщина ниже этажом. - Старенькие неразлучники?
- Вы не слыхали у них шума?
- Мы минут десять как вошли… А что такое?
- Извините, рассказывать некогда.
- Александр Николаевич, погодите! Объясните же!..
Набегавшись впустую по лестнице, Томин заглядывает и в собственную квартиру.
- Ой, Сашко! - восклицает мать. - У нас тут ужас что, ты не представляешь!
- Представляю, мама, я уже полтора часа в доме. Дай чего-нибудь попить.
- Молока?
- С молоком гадкие ассоциации. Компота не осталось?.. Вот спасибо. Скажи, часов около трех-четырех снизу не доносились какие-нибудь необычные звуки?
- Теперь мне мерещится все на свете: и грохот, и стоны. Но я сама так грохотала сковородками…
- В честь чего?
- Да получила письмо из Киева… неважно. Что Петуховы?
- Пока гадательно. У них есть родня?
- Анну Ивановну иногда навещала сестра. Она живет где-то недалеко, в Дубровках. Зовут, кажется… да, Надежда Ивановна.
- Фамилии, случаем, не знаешь?
- Нет. Единственно знаю, что замужем не была.
- И то шерсти клок. Пошел, пока.
- Когда вернешься-то?
- Забегу утром поспать часа два.
В квартире Петуховых работа продолжается: осмотр места происшествия - мероприятие многочасовое. Томин разговаривает по телефону с отделом:
- От слова "петух", Петухова. Записал? Выясни девичью фамилию. Под той же фамилией в Дубровках проживает ее сестра, Надежда Ивановна. Надо ее разыскать. Все. - Он кладет трубку и спрашивает Кибрит, которая присела на минутку отдохнуть:
- Что, Зинаида, никаких концов?
- Во всяком случае, действовали не в одиночку, - слишком трудоемкое дело устроить такой разгром…
- Похоже, тетя Катя вернулась.
Тетя Катя, очень пожилая и тучная, живет дверь в дверь с Петуховыми. Пыхтя и отдуваясь после подъема по лестнице, она раздевает двоих внуков, приведенных из детсада. Томин начинает помогать.
- Тетя Катя, это вы сказали участковому, что Петуховых нет дома?
- Я, милок, я.
- Почему?
- Да собирались они куда-то. Не зазря же машину вызывали?
- Что за машину?
- Ну, стало быть, подтирала я в прихожей пол. Слышу, по лестнице кто-то топает… мужицким шагом. У Петуховой двери стал. А у их радио играет. Видать, он позвонился, да те не услыхали. Тогда стукнул три раза. И спрашивает здоровенным таким голосом: "Такси заказывали?.. А чего же, говорит, не выходите? Выходите скорей, мне стоять некогда!"
- А кто из квартиры ответил?
- Не знаю, Сашенька… Мне бы, дура, прислушаться, да город, всякое любопытство отшибает. Ну ты подумай: рядом людей чуть не убили, а мне даже рассказать нечего!
2
Эта единственная ниточка, потянувшаяся с места преступления, привела Томина в Центральную диспетчерскую такси.
Длинный зал заставлен столами вдоль одной стены. На столах - телефонные аппараты; при вызове на них зажигаются сигнальные лампочки. Большой стенд с подробной схемой города сплошь улеплен кармашками, куда складываются бланки заказов в зависимости от места и времени вызова. Чуть на отшибе - место старшей по смене. В глубине, за барьером, отдельное помещение с застекленными кабинками для работы радиогруппы. Позывные диспетчерской - "Букет".
Специфический, никакому иному учреждению не свойственный звуковой фон складывается из непрерывных переговоров с клиентами и шоферами. Если вслушаться в этот четко организованный гомон, то в нем ощущается напряженное дыхание огромного города…
Томин, слегка оглушенный, беседует со старшей - деловитой и неторопливой женщиной средних лет.
- Заказ на фамилию "Петухов" я нашла, - улыбается она. - Принят накануне. Выполнил его шофер машины 12–20.
- Очень интересно, как выполнил.
- Шофер на хорошем счету, жалоб не поступало…
- Обязан срочно с ним переговорить, Галина Сергеевна.
- Пожалуйста, машина с радиотелефоном.
- Мой разговор не для эфира.
Старшая перестает улыбаться.
- Придется снимать с линии? Что-то случилось?
- Придется снимать…
…Томин успел встретиться с шофером и вернуться, а Знаменский все еще пишет протокол, и в коридоре подремывают сморившиеся понятые…
Назавтра шофера допрашивает уже Пал Палыч. Показания приходится, что называется, тянуть клещами: этот человек, резкий и замкнутый, решительно не расположен к душевным излияниям.
- Вы всегда так разговариваете, Кирпичов?
- Я не девушка, и мы с вами не танго танцуем. Чего ради улыбаться?
- А чего ради огрызаться?
- Вчера план сорвали, сегодня выходной кошке под хвост. И еще любезничай…
- Ладно, без любезностей проживаем. А как насчет откровенности?
- Да я же все рассказал! Вчера еще! Этому вашему…
- Старшему инспектору Томину.
- Пусть инспектору. А теперь обратно по новой?
- Обратно.
- Ладно. Подал машину, сели пассажиры, отвез, куда сказали, поехал по следующему адресу.
- Сколько было пассажиров?
- Двое.
- Женщины, мужчины?
- Ну мужчины!
- Молодые, старые?
- Средние.
- Багажник не открывали?
- Не было у них вещей.
- Совсем с пустыми руками?
- Какая-то ерундовая корзиночка и шампанское в газете.
- Раз в газете, почему думаете, что шампанское?
- Не видно, что ли?
- Где высадили?
- Где-то у метро…
Пауза. Знаменский задумчиво смотрит на шофера.
- Давайте попробуем сначала, - говорит он.
- Опять сначала?!
- Обязательно. Итак, вы подъехали к дому и остановились. Пассажиры вышли к вам сразу?
- Сразу выходить сознательности не хватает. Приедешь и торчишь…
- Вы не связывались с Петуховыми через "Букет"?
- До "Букета" не больно докричишься.
- А сами не ходили поторапливать?
- Чего ради переться на пятый этаж?
- Откуда же вам известно, что квартира на пятом этаже?
- Вы меня на пушку не берите? - раздражается Кирпичов после короткой заминки. - А если пассажиры сами помянули про этаж? Допустимо, нет?
- О чем они еще говорили?
- Не прислушивался.
- Странно: запомнили единственную пустячную деталь - пятый этаж.
Кирпичов молчит, и Знаменский внимательно за ним наблюдает. Некрасивое, но выразительное и осмысленное лицо, большие трудовые руки, непритязательный серый костюм и единственная, пожалуй, дань моде во всем облике - длинные волосы.
- Еще разговаривали про какую-то клюкву, - говорит, наконец, Кирпичов.
- Вероятно, про развесистую?
- Совершенно точно. Была, мол, клюква обыкновенная, а стала развестистая.
- Нашли место для шуток, Кирпичов! Вы отдаете себе отчет, почему нас интересует рейс к Петуховым?
- Ну… что-то там стряслось…
- Ваш приезд по времени совпал с преступлением в их квартире.
- Ну совпал. И что?.. Я виноват?.. Почему меня таскают?..
- Потому, что вы везли не Петуховых, Кирпичов. Вы везли преступников.
- У них на лбу не написано, кто они есть! Мне сказали фамилию - я везу.
- Тогда еще раз сначала. Двое мужчин сели в машину и назвали фамилию, на которую сделан заказ. Так?
- Так.
- Диспетчер помнит, что не смогла дозвониться Петуховым и предупредить, что машина выслана. Вы говорите, у них не были. Откуда же те двое могли знать, что Петуховы на четыре пятнадцать вызвали такси?
Кирпичов, смешавшись, подыскивает ответ:
- Может… может, они у хозяев спросили…
- Хозяева были уже неспособны ответить, Кирпичов.
Тот дрогнул бровями.
- Их… насмерть?..
- Поднимались вы к Петуховым?
- Нет!
- У таксистов прекрасная профессиональная память. И прошли всего сутки. Опишите, пожалуйста, внешность ваших пассажиров.
- Мое дело следить за проезжей частью, а не пассажирами любоваться.
- Если вам их покажут, узнаете?
- Покажут? - На лице Кирпичова сменяются испуг, радость, недоверие. - Но разве… Разве их нашли? Поймали?.. - Верх берет осторожность. - Нет, не узнаю.
- Значит, и тебе врет? - спрашивает Томин, когда тройка собирается у Знаменского.
- Врет. И не вполне ясно, почему.
- Но, Павел, когда человек знает - произошло преступление и он не причастен, зачем ложь?
- Врет - значит, имеет причину, - поддерживает Томин. - А в таком деле иметь причину врать… - Звонит телефон, он берет трубку. - Да… Ну молодец, вези скорей! Что?.. Ладно, пусть покормит рыбок… Сестру Петуховой тебе доставят минут через сорок, - говорит он Знаменскому. - Она старая дева и держит три аквариума. Зинаида, что практически дал осмотр?
- Очень мало.
- Крушили все подряд - и никаких следов?
- Да, вот и так бывает.
- Ну, а замок?
- Хороший замок. Даже со специальным инструментом повозишься, пока вскроешь. И в механизме ни малейших царапин. Дверь открыли сами Петуховы. А если кто-то снаружи, то идеально подходящим ключом.
- Ваше счастье, что в этом деле есть хоть один правдивый и немного соображающий свидетель. Некто Томин. Так вот что я вам скажу. Петуховы никогда не впустили бы незнакомого человека. Звонят однажды: "К нам ломится подозрительный мужчина!" Спускаюсь. На площадке топчется новый водопроводчик из ЖЭКа. Немного под мухой, но вполне культурно объясняет, что явился по собственному их вызову - чинить кран. Или: дня два назад я занес их любимый журнал "Здоровье" - по ошибке сунули к нам в ящик. Слышу из-за двери: "Ах, Шурик, громадное спасибо!" Но, прежде чем открыть, накинули цепочку - убедиться, что действительно я. Понимаете, у них это железный рефлекс. Так что надо искать среди знакомых, и притом тех, кто знал про деньги.
- Извини, перебью, - постукивает карандашом Знаменский. - Вот квитанция прачечной. Я туда звонил. Белье брали на дому и домой же привозили. Как ты просунешь узел в щелку, не сняв цепочки? То же самое с переводами от сына. Чтобы получить деньги, надо предъявить паспорт, расписаться.
- У Петуховых примитивно стащили ключ из кармана, - предполагает Кибрит.