Засада была хорошо продумана: всю рабочую смену Иванова в одной из комнат пристройки дежурили два оперуполномоченных. Стоило ему нажать скрытую в ножке стола кнопку, и они, услышав звонок, тут же должны были понять: Кавказец здесь. И начать действовать по разработанному плану.
Иванов посмотрел в окно. Увы, несмотря на все эти приготовления и на полную конспирацию, Кавказец и не думал здесь появляться. В НИИдорстрой и на мясокомбинате его тоже пока не замечали. Его, Иванова, план разработан до последнего движения. Но, рассматривая двор за окном, на котором разворачивалась тыловая жизнь магазина, Иванов с тоской подумал: сколько он видел в жизни таких "хорошо разработанных планов". Прекрасных, отлично продуманных, учитывающих, кажется, все возможные неожиданности. И тем не менее кончавшихся полной неудачей. Приступая к разработке плана, он все-таки надеялся: за это время что-то удастся выяснить сочинцам. Но, хотя поисками следов Кавказца и Европейца в Сочи занимались довольно активно, выяснить там ничего не удавалось. Не так просто было также выяснить, с кем из бывших работников милиции мог входить в контакт в последние годы Садовников.
Ираклий Кутателадзе
Оранжевый комбинатский "Москвич" остановился около дома Ираклия Кутателадзе в половине седьмого вечера. Ираклий посмотрел на смуглого худощавого парня, к которому уже успел привыкнуть. Собственно, новый водитель, Андрей, внешне очень похож на обычно отвозившего Ираклия домой комбинатского водителя, Вадима Авилова. Только Вадим любил поболтать, Андрей же был молчуном. Ираклий улыбнулся:
- Пойду?
- Да вы не волнуйтесь. - Андрей помолчал. - Там все в порядке. Проходите в квартиру, и все.
- Тогда до свидания?
- До свидания.
Кутателадзе вышел из машины. Обогнув угол дома и поднявшись на третий этаж, остановился у своей квартиры. Достал ключи. Да, все как обычно. Наверху раздались легкие шаги. Вчера вечером в его квартире до ночи сидел Валерий. Сегодня должен быть Феликс. К ночи он уйдет. Уйдет, потому что, как понял Ираклий, милиция считает: вряд ли Кавказец будет взламывать его квартиру ночью. Равно как и днем, когда в ней никого нет. Сунув ключ в скважину, посмотрел наверх. Точно, Феликс. Невысокий крепкий парень спустился на площадку. Улыбнулся.
- Добрый вечер, Ираклий Ясонович. Как доехали?
- Все в порядке. Идем?
- Идем.
Пропустив Феликса в квартиру, Ираклий зажег свет. Предложил чай, но Феликс отказался. Точно так же отказывался от чая Валерий. Единственное, что оба иногда соглашались делать в его квартире, - смотреть вместе с ним телевизор. И то не всегда. Впрочем, телевизор они тоже смотрели по-особому. Так, будто кроме экрана видели одновременно что-то еще.
Оглядев опустевшую квартиру, Ираклий занялся тем, чем обычно занимался последние вечера. Включил телевизор, мельком глянул на экран. Усадил в кресло Феликса, пошел на кухню. Поставил чайник, наспех попил чай с бутербродом. Позвонил Манане. Разлуку с семьей он переносил с трудом, поэтому с женой и сыном разговаривал по телефону каждый вечер. Причем в последние два дня в этих разговорах опять возникла тема ремонта квартиры. Манана, сначала принявшая объяснение о ремонте спокойно, теперь уже в этот ремонт не очень верила. Вот и сейчас, после обмена обычными новостями, разговор снова пошел о злополучном ремонте. В конце Манана сообщила: днем ей на работу звонила из Тбилиси мама Ираклия, Вера Северьяновна. Как показалось Манане, Вера Северьяновна тоже озабочена происходящим. Успокоив Манану и поговорив с Дато, Ираклий положил трубку и тут же позвонил Иванову. С ним они тоже обязательно разговаривали по телефону каждый вечер, причем темы были самыми разными - от обычных житейских проблем до того, как он, Ираклий, должен себя вести в том или ином случае при встрече с Кавказцем.
Ночью, проводив Феликса и уже засыпая, Ираклий забылся беспокойным сном.
Гость
Развернувшись, белая "восьмерка" остановилась у фургона с продуктами. Увидев ее, Иванов машинально посмотрел на часы: без десяти час, скоро обед. Сидящий за рулем человек вышел. Оглянувшись, запер дверь машины, спрятал ключ в карман. Подошел к фургону, спросил что-то у рабочих. Обычный для такого места человек, подумал Иванов. На вид лет сорок, одет по-молодежному: холщовая кепочка, черная кожаная куртка, джинсы. Приезжающие сюда в машинах люди, как правило, делают одно и то же: входят в заднюю дверь с сумкой или портфелем в руке. И вскоре, выйдя из задней же двери, уезжают. Долго такие машины во дворе не задерживаются.
Лишь когда один из рабочих кивнул в сторону пристройки, Иванов вдруг сообразил: этого в кепочке, плотного, с короткой шеей и округлым лицом, он уже видел. Причем недавно. Вот только где же. Где же… Кажется, в "Жемчуге". Да, точно - в "Жемчуге".
Человек двинулся в его сторону. Идет вразвалочку, на окна не смотрит. Вот хлопнула дверь - вошел в пристройку. Сделал два шага. Звуки стихли. Осматривается. Кавказец? Нет, Кавказец, по описаниям очевидцев, выше ростом. Да и открытый для всеобщего обозрения приезд на белой "восьмерке" не в манере Кавказца. Единственное - Иванов сейчас не сомневался, что человек пришел именно к нему. Точно - через секунду в дверь постучали.
- Да! - сказал Иванов. - Войдите!
Дверь приоткрылась, человек спросил:
- Баграт Элизбарович?
- Баграт Элизбарович.
Человек вошел. Постоял перед столом. Снял кепочку, сел. Настороженно повел подбородком:
- Можно вас попросить запереть дверь?
- Зачем?
- Есть разговор. Ну и… не хотелось бы, чтоб мешали.
Оперативная группа видела, как человек вошел. Этого достаточно. Подумав об этом, Иванов подошел к двери, повернул ключ. Вернулся, сел.
- Слушаю вас.
Человек изобразил улыбку:
- Меня зовут Михаил. Фамилия Голдаев. Думаю, вы меня видели. В "Жемчуге".
- Допустим, видел.
- Баграт Элизбарович, мне очень неловко, что я пришел к вам. К незнакомому человеку.
- Ничего страшного.
- Но у меня нет другого выхода. - Голдаев достал записную книжку. Подцепил ногтем клочок бумажки, положил перед Ивановым: - Вот.
На неровном клочке была изображена цифра "80". Насколько Иванов понимал в расчетах лобовиков, "80" означало, что выдавший бумажку остался должен Голдаеву восемьдесят тысяч рублей. Чуть ниже стояло: "29.I". Дата - двадцать девятое января. На языке лобовиков такие бумажки, своего рода векселя, называются капустой. Подписи нет, чтобы не оставлять улик.
- Объяснить, что это? - спросил Голдаев.
- Капуста. Но не моя.
- Верно, не ваша. Это капуста Шестопалова.
Интересно, подумал Иванов. Шестопалов уверял, что у него нет карточных долгов.
- Капуста Шестопалова, но идете вы почему-то ко мне.
Голдаев положил на стол визитную карточку Чубиева.
- Вот. Ваша визитная карточка. Я пришел к вам, потому что знаю только ваш адрес. И… не волнуйтесь. Услугу я оплачу. Только… поймите меня правильно. Шестопалов меня избегает. Адресов и телефонов его знакомых, кроме вашего, я не знаю. Но мне нужно… хотя бы его предупредить. Повторяю, если вы мне поможете, услугу я оплачу.
Иванов изобразил раздумье. Посмотрел на Голдаева:
- Оплатите?
- Да. Три процента. Естественно, если долг будет отдан. Устроит?
Сейчас надо вести себя естественно. Так, как вел бы себя Чубиев.
- Ну… я пока еще не знаю, что вам нужно.
- Шестопалов отдал мне только двадцать штук. Сегодня я ему позвонил, но он отказался даже говорить. Больше я с ним дела иметь не хочу. Поэтому прошу вас ему передать: с сегодняшнего дня я включаю счетчик. Аварийку.
Иванов посмотрел на Голдаева. Взгляд у того непроницаемый, с прищуром.
- Понятно. И какой счет вашей аварийки?
- Двести в день. Срок - месяц. Ну а потом… Потом пусть не жалуется.
- Если он отдаст долг, что я получу? Три процента от шестидесяти тысяч? Или от всей суммы?
- Естественно, от всей суммы. - Оторвав клочок бумажки, Голдаев вывел на нем: "3%". - Вот расписка. Деньги ваши, если отдаст.
Шестопалов всегда подчеркивал: карточные дела у него складываются блестяще. На самом же деле он должен восемьдесят тысяч. Из которых отдал только двадцать. Может быть, Шестопалов связан с Кавказцем? Повертев бумажку, Иванов спрятал ее в карман.
- Ну… хорошо. Попробую что-то сделать. Кстати, когда он вам отдал двадцать штук? Если точно?
- Сейчас… Если точно - двадцать первого февраля. Двадцать первого февраля… Именно в этот день был ограблен Гарибов. Палина же Кавказец "разогнал" чуть раньше - пятнадцатого. Если учесть, что два налета принесли Кавказцу сорок тысяч и он делился с Шестопаловым поровну, - все совпадает. Голдаев набросал на перекидном календаре семь цифр:
- Мой телефон. Если что-то выясните - позвоните. С десяти до шести. Договорились?
- Договорились. Как станет что-то известно - позвоню.
Голдаев встал, натянул кепочку:
- Пойду.
Открыв дверь, Иванов выпустил его. Через секунду раздался телефонный звонок. Снял трубку, услышал голос Игоря Вязова - оперуполномоченного, сидящего в соседней комнате:
- Борис Эрнестович, у вас… порядок?
- Порядок. - Иванов следил, как Голдаев за окном садится в машину. - Номер видите?
- Вижу.
- Позвоните на ближайшие посты ГАИ. Пусть остановят машину… ну, скажем, за нарушение правил дорожного движения. Проверят. И тут же отпустят. Тут же. Так, чтобы он ни о чем не догадывался.
- Понял.
Положил трубку. Проследил, как белая "восьмерка", развернувшись, выехала на улицу. Вряд ли приход Голдаева - проверка. Непохоже. Кому и зачем его проверять? Но если это не проверка, значит, Шестопалов ввел его в заблуждение, скрыв крупный карточный долг. Что же, Шестопалов связан с Кавказцем? А почему бы и нет?.. Вполне возможно. Ведь расклад самый обычный: Шестопалов дает исчерпывающую информацию, Кавказец действует. Впрочем, расчеты, которые он сейчас производит в уме, надо проверить.
Через полчаса снял трубку, набрал номер Гарибовой:
- Нам нужно увидеться по важному делу. Вы сейчас свободны?
- Что… прийти к вам?
- Нет. Я подъеду к вашему дому на машине. Минут через пятнадцать. У меня светло-голубая "Нива". Выходите и сразу садитесь.
Выяснение
Ждал он недолго. Выйдя из подъезда, Гарибова села рядом с ним. Он кивнул:
- Давайте отъедем.
Проехав два квартала, остановил машину.
- Светлана Николаевна… В день, когда вас ограбили, вы спрашивали у кого-то совета - стоит ли вам обращаться в милицию?
Сидит молча. Значит, вопрос ее озадачил. Шевельнулась:
- Что… это имеет значение?
- Имеет. От этого будет зависеть, найдем мы грабителя или нет.
- От того, спрашивала ли я у кого-то совета?
- Да. Спрашивали ли вы у кого-то совета.
Вообще-то, по его расчетам, скрывать ей особенно нечего.
- Хорошо, допустим, я спрашивала. Но я обещала этому человеку не выдавать его.
- И все же настоятельно прошу: назовите его имя.
- Ну… это Шестопалов.
- Шестопалов? Почему именно он?
- Потому что он никогда не даст плохого совета. И потом… Поймите мое состояние. Ведь с мужем об этом я говорить не могла. Леша был единственным, к кому я могла обратиться. В тот момент.
- Вы ему позвонили? Или сразу поехали?
- Сначала позвонила.
- Первая.
- Конечно. Понимаете, в тот момент я была просто вне себя. Готова была на все.
Была готова на все… То есть план "разгонщиков", что жертвы будут молчать, неожиданно дал осечку. Сам Гарибов промолчал, но жена взбунтовалась… И Шестопалов, понимая, что милиция неизбежно выйдет на него, дал ход "аварийно-подстраховочному" варианту, предполагающему его собственное обращение в милицию. За помощью. Что ж, вариант почти беспроигрышный. Помолчав, Иванов сказал:
- Значит, вы были вне себя. И Шестопалов это понял. Так?
- Конечно. Он сразу понял по моему голосу: что-то случилось.
- Вы поехали к нему?
- Да. Я поехала к нему и все рассказала. Леша посоветовал обратиться в милицию. Сказал, прощать такое нельзя.
- Вы общались с Шестопаловым после нашей первой встречи?
- Общалась.
- И что Шестопалов?
- Ничего особенного. Поинтересовался, что произошло в милиции. Расспрашивал, кто вы, как выглядите, как себя вели. Вообще что вы за человек. Я сказала, вы очень симпатичный человек.
- О чем еще вы говорили?
- Алексей попросил ваш телефон. Сказал, хочет помочь милиции найти бандита. Я дала. Ведь тайны в этом нет.
- Нет.
- Ну вот. Дальше вы знаете.
- Шестопалов советовал, что можно говорить в милиции, а что нельзя?
- В первый раз, когда я должна была пойти к вам… в МВД, сказал, чтобы я поостереглась говорить про карты. Объяснил: милиция может не так понять. Ну а во второй… когда я рассказала про вас, посоветовал: надо все объяснить. До конца.
- Ясно. - Включил мотор. Проехав по пустому переулку, остановил машину у подъезда Гарибовой. Если она расскажет об этой встрече Шестопалову, ничего страшного не случится. Но лучше, если он об этом не узнает. Кивнул: - Светлана Николаевна… Очень прошу вас не говорить Шестопалову о нашей встрече. Хорошо?
- Хорошо. - Помолчала. - Я ничего ему не скажу. Обещаю.
- Вот и отлично. Спасибо.
Подождал, пока Гарибова войдет в подъезд, и поехал в министерство.
Шанс
Выслушав рассказ Иванова, шеф заметил:
- Я правильно понял - вы считаете, Кавказец и Шестопалов действуют сообща?
- Считаю. Во всяком случае, пока все за это.
- Заманчиво. - Здесь наступила пауза, во время которой шеф несколько раз переместил ручку по столу. - Но, признаюсь, сомнительно.
- Почему?
- Во-первых, Шестопалов никогда не будет связываться с убийством милиционера.
- Об убийстве милиционера Шестопалов мог и не знать. Кавказцу нужно было оружие - он его добыл.
- Хорошо, допустим, мог не знать. Но, насколько я понял, доказательств связи Шестопалова и Кавказца у нас нет? Только домыслы?
- Ну… если уж на то пошло - доказательства можно добыть.
- Каким образом?
- Нащупав их связь.
- Связь… Думаете, это так просто?
- Не просто. Но почему бы не предположить, что связь у них самая элементарная?
- Например?
- Скажем, телефонная? Конечно, по домашнему или рабочему телефонам Шестопалов говорить с Кавказцем не будет. Но он вполне может воспользоваться уличным телефоном-автоматом.
Шеф снова покрутил ручку, несколько раз поставил ее стоймя. Отложил.
- Уличным телефоном-автоматом… Ну, допустим. Дальше?
- Дальше, если бы удалось снять этот разговор на видеопленку, все было бы решено. Естественно, такую съемку надо вести при понятых. Ну и потом понять по движению губ, кому он звонил.
Генерал тронул ладонью шею:
- При понятых… В общем-то… При нашем положении это идея. - Посмотрел в окно. - Только он может вообще не выйти на связь.
- Выйдет. Ему нужны деньги. И потом… у меня есть соображения, как эту связь ускорить.
- Любопытно?..
- Засадой в НИИдорстрой занимается Савельев. Он инструктировал Шестопалова, постоянно поддерживает с ним контакт. Вот пусть и скажет сегодня: засада в институте, как не оправдавшая себя, снимается. Шестопалову это сразу развяжет руки. Мне кажется, он давно бы уже дал наводку Кавказцу, если бы не боялся наших засад.
Генерал некоторое время рассматривал собственные сложенные ладони.
- Ладно. Так и будем действовать. Насколько я понял, вы считаете, Шестопалов будет "разгонять" кого-то из своих знакомых? Так?
- Именно так. На этих знакомых нам и нужно ориентироваться. Причем в самое ближайшее время.
- Ну а… насчет других засад? Вашей и на мясокомбинате?
- Я должен оставаться на месте. Из-за Голдаева. Ну а Кутателадзе… Не забывайте - Кутателадзе тоже знакомый Шестопалова.
Цех первичной обработки
Рабочий день на мясокомбинате начался как обычно. С утра Ираклий Кутателадзе подписал стопку принесенных секретаршей приказов. Провел летучку. Ответил на нужные звонки, сам позвонил по нескольким нужным телефонам. Где-то около одиннадцати секретарша, как всегда, принесла чай. В это время позвонили из цеха первичной обработки продукции. Начальник цеха Кузин сообщил о ЧП средней тяжести - часть только что поступившего от поставщиков сырья не соответствует стандарту. Выругав про себя поставщиков, Ираклий бросил: "Сейчас буду" - и, отдав необходимые указания секретарше, что кому отвечать и кого куда посылать, отправился в цех первичной обработки. Лишь на середине пути вспомнил: он опять забыл предупредить опергруппу о выходе из кабинета. С досадой подумал: Борис рассердится. Действительно, что стоило взять трубку и сказать по телефону: "Выхожу". Впрочем, ничего страшного не произойдет. Да и не возвращаться же.
Возле кабинета начальника цеха Кузина, в небольшой приемной, всегда грудилась очередь. Допуском людей в кабинет руководила молоденькая секретарша Инна. Как давно уже заметил Кутателадзе, Инна и сама являлась приманкой для молодых инженеров и мастеров. Во всяком случае, они то и дело заходили сюда по самым разным поводам. Еще в коридоре Ираклий услышал голос начальника цеха, звучавший на повышенных тонах. Бросив толпившимся в приемной: "Добрый день", - вошел в кабинет. При его появлении невысокий кругленький Кузин возмущенно показал на стоявшего рядом со скучным видом представителя поставщиков:
- Полюбуйтесь, Ираклий Ясонович! Видели? Где совесть? Главное, выбрали момент. С ножом к горлу.
После длительной перепалки и прямых звонков поставщикам инцидент в конце концов был улажен. Представитель поставщиков ушел. Кузин сел за стол, вытирая платком обильный пот. В дверь заглянула Инна:
- Ираклий Ясонович, к вам посетитель. Я пропущу?
- Что еще за посетитель?
- Говорит, искал вас по всему заводу. Он от промкооперации, из Кабардино-Балкарии. Вот он, за мной стоит.
- Ну, пожалуйста. Пусть проходит.
Инна отодвинулась. Высокий человек лет тридцати, войдя, осторожно прикрыл дверь. Сразу же мелькнуло: этого человека он где-то видел. Темные усы. Темные волосы челкой на лоб. Маленькие немигающие глаза. Синий спортивный костюм с эмблемой "Адидас" над левым карманом куртки. Стоп. Это же Кавказец. Он его не видел. Но несколько раз слышал его описание. Ираклий сразу ощутил ход собственного сердца. Правая рука гостя в кармане куртки. Ну да, там пистолет. Непонятно только, как "гость" его нашел. Собственно, что тут находить? Ведь он сказал секретарше, куда выйдет.
- Слушаю. - Кажется, Ираклий не услышал собственного вопроса. Помедлив, повторил громче: - Слушаю вас.
Человек улыбнулся, будто кто-то силой заставил его это сделать:
- Вы Ираклий Ясонович?
- Я Ираклий Ясонович. - Мелькнуло: Кузин продолжает усиленно вытирать пот. Ясно, он и понятия не имеет, кто вошел в кабинет. Но во внешнем виде человека нет ничего особенного. Совершенно ничего особенного.