- Помню, - я даже не стал поправлять, что дело получил не Ваганов, а его следователь из интеллигентной семьи. Я Ваганова знал достаточно, чтобы быть уверенным - тащить дело будет именно он. - И чего радуешься? Убийство-то глухое ?
- Да похоже… Грохнули, вроде, там же, в леске, или в машине, пока везли, а потом под ель перетащили. Орудие убийства - армейский десантный нож - там же скинули. Отпечатков нет, конечно. Слабеньких свидетелей двое, подозреваемых - нуль.
- Да? А я думал, у тебя число свидетелей тождественно числу подозреваемых!
- Смейся-смейся…
- По второй? За встречу.
Мы чокнулись и быстро опрокинули водку. Ваганов пил красиво - в один глоток и не морщась. Впрочем, у следователей красиво пить водку это что - то вроде профессионального навыка.
- Я вообще давно уже не удивляюсь, когда свидетели переходят в разряд подозреваемых, - продолжил Юрка. - Она, свидетельница, мне, представляешь, песню поет, что из окна второго этажа видела, в какую машину садился терпила ! Со спины рассмотрела того, кто был за рулем, и даже какие-то татуировки на руках разглядела…
- А зачем ей врать?
- Бог ее знает. Может, со скуки. А что! У меня был случай: свидетель такую историю красочную рассказал, мы, как полагается - фоторобот подозреваемого, версию отрабатываем…потом уже экспертиза показала, что у свидетеля вялотекущая шизофрения с периодами обострений. Вот когда у него обострения, он что хочешь может сделать, и грохнуть кого хочешь, а потом ему "голоса" байки рассказывают, а он в эти байки сам же и верит на полном серьезе.
Снова наполнили рюмки. Выпили. Помолчали. Потом первым заговорил я:
- Кстати, о свидетелях. Я эту рыженькую похоже знаю, как у твоей свидетельницы фамилия?
- Да ну! - притворно удивился Ваганов.
- Серьезно, знаю! Как же ее зовут-то… Таня… Таня… - начал вспоминать я. - Она еще из поселка какого-то подмосковного родом…
- Из Заречного? - спросил Юрка, с затаенным вниманием глядя мне в глаза.
"Повелся, повелся…" - посмеялся я про себя.
- Точно из Заречного! Как же ее фамилия… Таня… Таня… Я еще с ее братом в мореходке служил… Телефончик ее не подкинешь?
Но второй раз Ваганов не повелся:
- Иди ты лесом, командировочный! И брата у нее нет.
- Да? Значит, обознался. Жаль.
Я посмеялся и разлил остатки водки:
- Ладно-ладно, слушай, а если Севухин все-таки уже уехал?
- Вполне мог и уехать…Смотри: ты попал к соседям Севухиной на три часа позже, чем сам Севухин, но! Допустим, из Питера в Москву он ехал скоростным поездом - выспался, из Москвы в Старогорск ехать никак не меньше двух часов на электричке, и чуть меньше, если на маршрутке. И в том, и в другом случаях он устанет, как собака - после посещения бывшей квартиры Севухиной вряд ли у него останутся силы мчаться назад в Москву, да и зачем? Знакомых в Москве у него нет, иначе бы он не потащился в Старогорск. В Москве, конечно, проще затеряться, но если бы твой Севухин это понимал, он опять же не поехал бы к сестре. Так что предполагаю, что он от сестры поехал назад на вокзал, покантовался там немного, наверняка заметил на стендах свою фотку и надпись, что он в розыске, и решил, что из города ему не уехать. А потом залег на дно: если у него есть деньги - снял квартиру, если денег нет…
- Нет, деньги у него есть, - пробормотал я.
- Ну вот! Он в городе - точно тебе говорю.
- Убедил… - я сдался и заказал еще бутылку. - Так вот… я тебе рассказывал, как я с ее братом в мореходке?.. На один день мне отпуск дали - я к ней… Марина, говорю, на гражданку выйду - все равно тебя найду…
- Её Таней зовут! - подсказал Юрка.
- А… ну да - Таня. Таня, говорю, вот на гражданку выйду…
- И брата у нее нет! - сипло ржал Ваганов. - Слушай, Казанова командировочный, клеил бы ты баб в другом месте, а? У нас тут контингент… не отмоешься потом.
Но осоловелость в его глазах уже появилась, так что телефон я все равно получу. Сто процентов.
Глава 3. Несчастный случай
Москва
- Пожалуйста-пожалуйста, смотрите! Скрывать мне абсолютно нечего… все по закону. - Хозяйка квартиры торопливо, но вместе с тем как будто обижено отпирала ключом дверь. Замок, наконец, поддался, и хозяйка проскользнула внутрь первая - было заметно, что она все-таки волнуется. Артем прошел следом.
- А квартирантка где?
- А я ж откуда знаю! Я в ее дела не лезу… платит исправно - ничего не могу сказать, соседи не жалуются. А остальное меня не касается. Если у вас к ней какие претензии, то я-то тут при чем?..
Пока хозяйка доказывала, что она "не при чем", Артем, не спеша, оглядывался. Эту квартиру в Филях снимала некая Татьяна Шорохова, только дома она не появлялась уже больше недели. Именно тогда Артем начал разыскивать эту девушку, работающую в ООО "Оникс". На сегодняшний день он знал ее имя, знал, как она выглядит, теперь вот узнал и где она живет. Только поможет ли это? Нет в квартире ни самой Шороховой, ни бумаг! Хотя, поискать все равно стоит…
Однокомнатная квартирка в унылой панельной девятиэтажке была обставлена довольно скромно. Очень по-женски самым любовно обустроенным местом была кухня. Кроме кухни была еще ванная с аккуратно расставленными баночками, тюбиками и прочей женской чепухой и, собственно, комната - чистая и почти безликая. Здесь Артема больше всего привлекал письменный стол с запертым на ключ ящиком для бумаг. Ключ, впрочем, лежал здесь же, в стеллаже, заставленном книгами по юриспруденции и делопроизводству. Но ящик оказался почти пустым - бумага, ручки, незапечатанный конверт с письмом…
"Здравствуй, дорогая бабушка…" - начиналось письмо, написанное ровным убористым почерком. Артем пробежал глазами весь текст, но ничего полезного не увидел. Кроме письма в конверт была вложена фотография - миловидная рыжеволосая девица в пальто на фоне собора Василия Блаженного.
Хозяйка, пока Артем шарил в столе, молчала, но вдруг заговорила, явно волнуясь:
- Так ваши же из милиции… из полиции то есть… сюда уже ходили - перерыли здесь все вверх дном. И чего вы ищете, не могу понять - ничем таким она не занималась. Приличная девушка, ничего не могу сказать… Платила всегда вовремя…
- Я знаю, - как будто извиняясь, улыбнулся хозяйке Артем, - шестнадцатого числа к вам должен был зайти наш сотрудник - Салтыков.
- Да-да! Шестнадцатого числа, майор Салтыков - он мне еще визитку оставил. Позвоните, говорит, если что-то вспомните. А что я могу вспомнить? Я ему, что знала, уже рассказала… да и не знаю я ничего. А Салтыков этот угрюмый такой, все ходил-ходил, на меня и не смотрит - будто нет меня здесь. Ни слова не объяснил, что случилось? Чего Танька натворила… В компьютере ее лазил, из ящика, вон, паспорт ее забрал и письма бабкины зачем-то там читал…
Артем, действительно, обыскав все, что мог, паспорта так и не увидел. Бегло взглянул на письма в почтовых конвертах - обратный адрес везде один: Московская область, Старогорский район, поселок Заречный. Основательно осмотрев и плательный шкаф, Артем обнаружил зажатую между ним и стеной коробку из-под обуви с неожиданным содержимым - пачками стодолларовых купюр. Большая часть банкнот была запаяна в полиэтилен, а значит, появилась в этой коробке вся разом. Это кто же и за что нашу Таню вознаградил такой суммой?
Артем небрежно бросил коробку назад, догадываясь, что цепкий взгляд хозяйки коробку, конечно, заметил, и что-то ему подсказывало, что денежек там вскоре станет меньше. Впрочем, ему не было до этого дела, а вот то, что ничего полезного он в квартире не нашел - после Салтыкова-то, это плохо.
- Что же вы, гражданочка, паспорт чужой кому попало отдаете? - укоризненно вздохнул Артем.
- Я же не кому попало… майор ведь из полиции… - обомлела хозяйка, мгновенно переведя взгляд с ценного шкафа на Артема.
- Из полиции… - скривился Артем. - А то сами не знаете, что в полиции сейчас кого только не встретишь.
Потом он закрыл шкафы и неожиданно улыбнулся:
- Вас… как по имени-отчеству? - Он знал, что обладает на редкость обаятельной улыбкой, которой он вовсю пользовался. Да и сам Артем выглядел очень дружелюбным - всегда приветливый, открытый. Одеваться с иголочки было его жизненным принципом. Он и среди коллег-оперативников резко выделялся этой своей улыбчивостью и стилем.
- Нина… - поспешно ответила хозяйка. Ей вряд ли было больше тридцати пяти, может быть, даже моложе Артема, но - застиранный халатик, неприбранные волосы, наспех накрашенные зачем-то губы - про себя Артем называл таких "баба" и мало чего испытывал, кроме брезгливости. Но на работе нужно улыбаться.
- Нина - такое необычное, редкое имя, сейчас такое и не встретишь.
- Ой, спасибо… - зарделась женщина. - Да это даже не моя квартира! Я соседка хозяев - соседи мои за границей уже года три, квартиру вот сдают, а я присматриваю…А вы скажите, ее в чем-то подозревают, да? - Она старательно выговорила слово "подозревают". - Вот ведь, а! Приличная девушка такая, никогда бы не подумала…
- Можно присесть? - спросил Артем, прежде чем опуститься на диван рядом с ней.
- Конечно!
- Нина, Татьяна ничего не натворила, не беспокойтесь. Но запомните, ей угрожает опасность… - Артем очень любил говорить пафосно-киношными фразами, его это забавляло. - Вы сами видите: дома она не появляется, ее родственница тоже беспокоится - не знает где она. Так что все очень серьезно! Сама она вряд ли вернется в эту квартиру, но кто-нибудь наверняка будет ее здесь искать, тогда вы, пожалуйста, свяжитесь со мной по этому телефону, - он положил перед женщиной визитку с номером, - важно, чтобы вы связались именно со мной - наш сотрудник Салтыков сейчас в отпуске, и это дело теперь у меня.
Женщина послушно и доверчиво кивала после каждой фразы Артема.
* * *
Зампред комитета Госдумы Левченко появился в кабинете начальника районного УВД Николая Ивановича Синицкого неожиданно. То есть, Синицкому, конечно, позвонили "сверху" и поставили в известность, что дело о недавнем взрыве в квартире у них в районе, берет под свой контроль лично Левченко - но берет и берет… На то он и депутат, чтобы все время что-нибудь контролировать… - подумал Синицкий и, хоть и распорядился дело подчистить, но особенного внимания звонку не придал. Ситуацию со взрывом недельной давности он помнил: взрыв не меленький - кухня выгорела полностью, один труп, больше, слава богу, пострадавших нет. Начальник следственного отдела Исаков, работающий под началом Синицкого, по случайности оказался рядом с местом происшествия, потому прибыл одним из первых и сам же возглавил осмотр места. СК как всегда перетруждаться не захотел и от дела открестился, сославшись на то, что криминала никакого нет, а значит, это подследственность полиции. Так что в итоге Исаков и забрал то дело себе в производство.
Причина смерти хозяйки пострадавшей квартиры - кровоизлияние в мозг, полученное при падении, видимо, когда та надышалась газом. Какие-то претензии были к работникам коммунальных служб, но, в конце концов, Исаков выявил, что хозяйка квартиры виновата сама. Неправильно эксплуатировала газовую плиту. Несчастный случай. Проблем для УВД и для себя лично Синицкий не ожидал.
Каково же было его удивление, когда на следующий день после звонка к нему в кабинет явился сам Левченко - вальяжный, с пухлым лицом и внимательными глазами.
Очень скоро Николай Иванович понял, что допустил ошибку. Возможно роковую. Вообще, сам он считал себя везунчиком: особых проблем со службой не было никогда. Николай Иванович медленно, но верно продвигался вверх по служебной лестнице, хотя карьеристом не был. Как-то само так вышло. Был он человеком достаточно упрямым, грамотным, умел вовремя "прогнуться", но без лишнего усердия и постоянного поддакивания, так что и начальство, и коллеги, и подчиненные Синицкого уважали. Собственно, дослужиться до занимаемого сейчас места он никогда и не рассчитывал, и был уверен, что эта должность - его "потолок". Вдобавок, Николай Иванович давно подумывал, чтобы уйти на покой - устал он. Правда, уйти хотелось все же с почетом, а не с пинком под зад.
Потому на свой прокол он отреагировал болезненно… Покойная Астафьева - та самая, единственная погибшая - приходилась невесткой зампреду Левченко. Впрочем, настроен враждебно Левченко вроде бы не был.
- Вы уж поймите меня, Николай Иванович, - говорил зампред, - Катенька ведь мне как родная была, а теперь раз - и нет ее! Что случилось, кого винить?.. Говорят, несчастный случай, только положа руку на сердце, - депутат запальчиво приложил ладонь к груди, - не верю я! Решил сам лично явиться и все разузнать…
Подоспевший начальник следственного отдела Владислав Исаков начал излагать Левченко детали дела, а Синицкий тем временем вздыхал и думал о том, что не видать ему почетной пенсии. Зампред вел себя странно: косил зачем-то под простачка, но глаза выдавали - слишком внимательные. И в район к ним сам явился, и ничего вроде бы не требует, наказывать никого не рвется… зачем ему это все?
- Но как она вообще оказалась в квартире в это время?! - покраснел от натуги и несогласия Левченко. - Катенька ведь работает! В это время она никогда не бывает дома!
Следователь отвечал ему подробно, не спеша. Было видно, что пытается он вести себя уверенно, но непроизвольно у Исакова даже язык заплетался:
- Я разговаривал с ее коллегами: Астафьева плохо себя чувствовала в тот день - только что вернулась из командировки, ночью не выспалась. Ей даже предложили взять отпуск. В таком состоянии, к сожалению, подобные несчастные случаи не редкость. К тому же неполадки с газовым шлангом в плите - в шланге была трещина, причем экспертиза показала, что испорчен шланг по вине хозяйки. В итоге газ выходил несколько часов. Ну а потом… вы же понимаете, достаточно небольшого огня, даже искры, чтобы прогремел взрыв. А Астафьева как раз курила…
На мягком, словно надутом лице выступали капельки пота. Он вздохнул:
- И что же, вы исключаете всякую возможность предумышленного убийства?
Синицкий, угрюмо молчавший до этого, вопросительно взглянул на следователя. Тот тоже молчал, но несколько рассеяно. Вопрос и правда был странноват: с чего Левченко взял в голову, что Астафьева могла быть убита? К тому же складывалось впечатление, что подобное заключение устроило бы его намного больше.
Исаков, опомнившись, забеспокоился еще сильнее - заизвинялся и принялся промокать свой вспотевший от волнения лоб платком:
- Екатерина Андреевна была адвокатом, специализировалась на уголовных делах - я тщательнейшим образом рассмотрел все ее последние процессы, но пришел к выводу, что в профессиональном плане у нее проблем не было. - Синицкий сильно сомневался, что Исаков так серьезно занимался этим делом, но преподносил тот свою работу в выгоднейшем свете. - Год назад, вы знаете, наверное, был застрелен в своем офисе Андрей Астафьев - ее отец. В том случае, конечно, было заказное убийство в чистом виде, но опять же ничто не указывает на то, что эти две смерти взаимосвязаны. - Николай Иванович отметил, как Левченко поднял беспокойный взгляд на следователя при упоминании Астафь6к8ева-отца. - А самое главное, Вячеслав Петрович, в квартире так и не было обнаружено следов умышленного поджога. Это указывает, что взрыв был все-таки несчастным случаем. Мне очень жаль…
Последняя фраза показалась Синицкому двусмысленной: то ли следователь сочувствовал горю Левченко, то ли сочувствовал, что надежды депутата на то, что смерть была именно убийством, не оправдались. А что Левченко сожалел почему-то, что это не убийство было видно сразу.
* * *
Вячеслав Петрович и сам понял двусмысленность фразы и еще раз поднял взгляд на следователя - этот Исаков… фамилию упоминали лишь раз, но Левченко все же запомнил - этот Исаков явно не договаривает чего-то. Возможно, и понимает, почему ему так важно, чтобы смерть Астафьевой оказалась действительно несчастным случаем. Вот только верилось в этот несчастный случай Вячеславу Петровичу с трудом.