Наверное, Дайана ответила бы так, не упомянув о том, что устала, как собака. Но, наверное, сейчас они меня в зоопарк не потащат. Нужно и познакомиться, и "привальную" справить. Я покосилась на Гуляева. Он, продолжая тревожить губы пальцем, изучал деревья сквозь солнцезащитные дорогие очки.
- Дайана, видишь? Вон там - маньчжурский орех, а подальше - монгольский дуб. Ну, и простенькие тут есть - не вырубать же! Липа, ясень, граб, жёлтая берёза…
Гуляев, сам того не ведая, произнёс имя моей сестры. Я еле сдержалась, что не зареветь. Нахлынула тоска по дому. Как они там, мои маленькие? Ника - девчонка хорошая. Занимается спортивным рок-н-роллом, да и внешне симпатичная. Но разве она так любит детей, так болеет за них, как я?
Скорее бы всё это кончилось! Ведь страшно подумать - несколько тысяч километров между нами - аж голова гудит. Захотелось бросить всё и сбежать отсюда. Но как? Я же с местностью не знакома. А даже если и удастся - какими глазами буду на Прохора Гая смотреть? А на Андрея Озирского? Вольна была сразу отказаться. Так нет - просила шефа поручить мне разработку настоящих бандитов. А шеф кокетства не терпит. Просила - поручил…
- Неподалёку от коттеджа высажены даурская лиственница и белокорая пихта. Напомни потом, сходим глянуть.
Гуляев сейчас не прикасался ко мне. Но я кожей чувствовала - эта сдержанность до поры до времени. Он ещё не знает мнения Косарева на сей счёт. И, если тот не выскажет возражений, бросится на меня, как зверь. Особенно это удобно делать при осмотре заповедника. Он ведь охраняемый, так что от сопровождения можно отказаться.
Кстати, я до сих пор не знаю, отвечать мне на домогательства Гуляева, или бежать к "братишке" и просить о защите? Какое поведение окажется более выгодным? Моё сознание решить эту задачу не может. Надо воспользоваться методой ниндзя и включить подсознание. Пусть оно и подскажет, давать мне Вадику или не давать. Всё-таки природа тут мишурная - как на сцене…
- После на пасеку поедем. Хозяин мёдом торгует. Вернее, нанимает пчеловодов и сбытчиков.
Гуляев снял очки и помассировал висок длинным пальцем с платиновым перстнем-пауком.
- А зверофермы какие у него - пальчики оближешь! Серебристо-чёрная лиса хорошо за рубеж идёт. Норка, если голубая - тоже. Подарит тебе Эдик две шубы, на что хочешь спорим. Из лисы и из норки.
Гуляев залихватски подмигнул. Я представила, как плыву в мехах по Звенигородке и веду за руку Отоньку. Она тоже в дорогой пушистой шубке…
Мы свернули с асфальтированной дорожки на каменистую. "Мерс" взвыл, с трудом преодолевая подъём. У меня заломило грудь, стало трудно дышать. По лицу тёк пот, Я стащила шляпку, только сейчас заметив, как тяжело удерживать на коленях охапку роз. Мечтала только о том, чтобы поскорее добраться до коттеджа. Там мы познакомимся с Косаревым. Если повезёт, то и с Ковьяром. А потом я завалюсь спать. Если позволят, то на двенадцать часов. Должны же понимать, как трудно после Москвы существовать на Дальнем Востоке.
"Мерс" затормозил около бронированных ворот. То, что путешествие закончилось, очень меня порадовало. Я мгновенно встрепенулась и стала разглядывать забор, сложенный из громадных валунов. Да и не забор это был, а прямо-таки Великая китайская стена. Туман потихоньку расползался, но воздух не становился прозрачным. В нём будто бы висела желтоватая пыль.
Сбоку к нам подрулил "БМВ-730" синего цвета. Оттуда выскочил детина в камуфляже. Наш водила, высунувшись в окно, сказал ему пару слов, и детина рысцой побежал открывать ворота. Я по привычке взглянула на свои часики, и едва не ахнула - они показывали московское время. Ничего страшного, конечно, в этом нет. Но переводить стрелки при Гуляеве почему-то не хочется.
Всё ясно. Сейчас в Москве ночь, и я должна спать. Организм не обманешь. Открылись ворота, и мы въехали в великолепную кедровую рощу. В глубине её белел башенками и стенами, сверкал медной крышей чудо-дом. Он был двухэтажный, с цоколем, с фонтанами и балкончиками.
Шины "мерса" заскрипели красным песком, когда мы подъезжали к крыльцу. Я заметила, как много здесь высажено роз - прямо живой ковёр. Особенно, наверное, приятно смотреть на него сверху. Но когда водитель открыл дверцу, я удивилась. Здешний воздух пах смолой, водой и рыбой, но никак не розами.
Гуляев галантно подал мне руку, помог выбраться из лимузина. От долгой езды у меня почти онемели ноги. Мы пошли к массивным дубовым дверям, покрытым прозрачным лаком.
Из подземного гаража выскочил рыжий паренёк в ярко-жёлтом комбинезоне. Как только мы все покинули "мерс", тут же сел за руль и погнал авто в раскрытую пасть металлических ворот, тоже отделанных дубовыми панелями. Из-за двери дома выглянули молодые мужчины с бильярдными киями в руках. Мы с Вадимом стали подниматься по мраморной лестнице - к входу в коттедж.
Видимо, внутри помещения работала мощная вентиляция. В холле оказалось приятно и прохладно. Еле прикасаясь ладонью к моему локтю, Гуляев повёл меня по первому этажу, указывая то в одну, то в другую сторону. Он объяснял, что и где находится. Словно я была новой хозяйкой всего этого богатства. Там - комната отдыха, тут - купальня с бассейном, сауна, раздевалка. Подальше - мастерская, кладовые. Под полом - котельная и гараж.
Лестница белого мрамора уходила кверху, но Гуляев почему-то туда меня не повёл. Сзади к нам подошёл белокурый юноша в красном пиджаке, с золотой цепочкой на шее. Но держал он себя, как вышколенный официант. Забрал у меня розы и куда-то унёс, а перед этим помог снять пальто. Далее к нам присоединился седоватый гражданин с очень загорелым лицом. На нём был модный пиджак - в бело-голубую клетку.
Когда оба типа исчезли, Гуляев прихватил меня покрепче:
- Дайана, твой брат и наш хозяин сейчас перешли из купальни в комнату отдыха. Даже одеться не успели - так хотят тебя увидеть…
- Я тоже очень хочу! - Видимо, так должна была ответить сестра Эдика.
- Пошли! - Гуляев распахнул передо мной двери с витражами.
Он старался не смотреть на меня, чтобы побороть искушение. Как бы мне захотеть его? Ведь Вадим много знает, и может быть полезен…
Мы поднялись на три ступеньки вверх. Вадик толкнул ещё одну витражную перегородку. Мы вошли в пустую, чистую комнату, залитую жемчужно-белым светом. Восемь дубовых стульев с высокими спинками были задвинуты под длинный стол. Окна закрывали плотные жалюзи, и улицы точно ничего не было видно. В комнате отдыха - духмяной, просторной, бревенчатой - не оказалось больше никакой мебели.
Но, видимо, в ней и не нуждались двое мужчин, которые с огромным интересом уставились на меня. Один из них сидел в торце стола - молодой, интересный, с влажной бородкой, в белоснежном махровом халате. На волосатой его груди красовалась платиновая цепь с крестом. Я облилась холодным потом. Ужас, не надела крест Дайаны! А ведь она - верующая. Но почему-то никак не могла это сделать. Казалось, что в этом случае обязательно погибну. А так, может быть, пронесёт.
Справа от хозяина устроился блондин лет тридцати, с низкими тёмными бровями. Он был круглолицый и основательный, тоже в банном халате. Вот и мой брательник Эдик - просим любить и жаловать! Ничего себе, охранник. За таким, как за каменной стеной. Мускулы ворочаются под халатом. Ребро ладони заточено, как топор. Каратист, блин, никуда не денешься. Ладно, что уж точно не полезет - чай, сводный брат. Ковьяр не производил впечатление сексуально озабоченного. Значит, надо опасаться только Гуляева. Остальные, скорее всего, побоятся меня трогать.
Перед каждым из мужчин стояла высокая хрустальная кружка с тёмным пивом "Афанасий". Эдик улыбнулся по-домашнему, спокойно и доброжелательно. Он вышел из-за стола, обнял меня, поцеловал в щёку сухими крепкими губами.
- Вот какая ты, сестрёнка! Папа и говорил - красавица. Но я не думал, что до такой степени! Знакомься, это мой хозяин - Никита Зосимович…
Ковьяр вежливо наклонил голову. Я не знала, что делать - приседать или вставать на колени. На сей счёт гай мне инструкций не давал. Значит, можно было поступать на своё усмотрение.
- Очень приятно, - прошелестела я, и глаза сами наполнились слезами. - Дайана Косарева…
- Не бойся, тебя не съедят, - успокоил Эдик.
Я наткнулась на взгляд Ковьяра - не столько учтивый, сколько равнодушный. Хозяин лишь терпел меня. И вот тут я поняла, что долго возиться со мной он Эдику не позволит. "Братишка" взял меня за левую руку. Он уже успел заметить, что мои часы показывают пять. А на самом деле - уже около полудня.
- Смотри, сестричка, время по этим часам!
Эдуард ловко снял с моего запястья китайские электронные часики. И надел такие шикарные, что у меня перехватило дыхание. Они были круглые, на браслете, полностью золотые. И сам Эдик носил похожие - только намного больше моих.
Далее он полез в карман висящего на крючке малинового пиджака, достал оттуда коробочку. Вынул кольцо с совершенно прозрачным бриллиантом. Потом не удержался и похвастался:
- Такие "котлы"*, как у меня, носит Плачидо Доминго. А твоё колечко - единственная во всем мире, разовая модель от Картье.
Эдик меня за руку, стал рассматривать кольцо. Я особенно не волновалась, потому что маникюр сделала точно под Дайану. Ногти накрасила её лаком. Да и форма рук у нас примерно одинаковая. Перед появлением Гуляева я надела "маркиз" с бирюзой - любое украшение мачехи Косарева. Оказывается, в подаренном мне кольце присутствуют три вида золота - серое, розовое и жёлтое. А браслет часов из семи звеньев напоминал кирпичную кладку. В заводную головку был вмонтирован сапфир, циферблат держался на золотых винтиках.
- "Высшая линия"! - продолжал хвастаться Эдик.
Наверное, он ждал, что я упаду в обморок. Но Дайана не упала бы. Вряд ли она оценила бы подарки даже так, как я.
- Все экземпляры одиночные. Больше таких нигде не найдёшь!
Я, любуясь кольцом, мельком посмотрела на ноги Косарева. Он был обут в шлёпанцы белого цвета, на пробковой подошве, с антилоповой стелькой. После бани - в самый раз.
Никита Зосимович вышел из-за стола, и мне почему-то стало смешно. Ну, конечно, не идут невероятно дорогие часы фирмы "Alexander" к махровому халатику до колен и синим тапкам для коррекции осанки. Но волосы у хозяина отличные - каштановые, волнистые, не нуждающиеся в укладке. Конечно, с одеждой у него проблем нет. Такие господа живут по принципу: "Три вещи у мужчины должны быть на уровне - причёска, ботинки и часы".
Я даже не знала об этом, но оценивала мужчин именно по таким критериям. И обязательно - чтобы курил дорогой табак, был обходительный и аккуратный. Я вспомнила, что Гуляев также уделяет внимание "ходикам". Немного погодя узнала и марку - "Chopard". Но случилось это при жутких обстоятельствах. Но развязка произошла чуть позже.
А пока Эдик смотрел на Никиту Зосимовича. Тот, отвесив мне бездушную, но ослепительную улыбку, постучал пальцем по своим часам. Косарев пригладил тугой блестящий чуб.
- Ну, Дая, некогда мне сейчас с тобой заниматься. Познакомлю с друзьями за ужином.
Эдик не спрашивал о родных и знакомых. Отец и мачеха погибли. А всяких хиппи и наркоманов, а также непризнанных художников и музыкантов, с которыми водилась Дайана, Косарев знать не мог, да и не хотел.
- Вадим тебе покажет комнату. Иди, отдохни. Думаю, что ты будешь довольна. Не обижайся на меня - дел много.
Я не заметила особого интереса к своей персоне. Эдуард Косарев вёл себя так, как и должен был вести при встрече с настоящей сестрой. Он ни в чём не сомневался и не желал ничего знать обо мне. В голову пришла нехорошая мысль, что Эдик пытается дорогими подарками откупиться от сеструхи. Возможно, проверять меня он не станет. Просто не подпустит к своим тайнам.
Зачем ему посторонний человек, непонятно откуда взявшийся. Да и хозяин недолго будет соблюдать этикет. Конечно, у Гая другого выхода не было. ФСК использовала даже самый малый шанс. Но, похоже, тут не выгорит. Не такой Ковьяр болван.
Гуляев ждал в нижнем холле. Эдик приказал отвести его сестру в комнату и тут же с видимым удовольствием смылся. Так он дал понять, что разговор пока закончен. "Братец" может начать дарить каждый день по безделушке от Картье, но меня Прохор Прохорович не за этим сюда посылал. И как докажешь ему, что впрямь не имела возможности добыть нужные сведения?…
- Дайана, тут недалеко. Пойдём.
Вадим снова чисто символически взял меня под руку, повёл по лестнице, устланной дымчатой дорожкой - на второй этаж. В самом конце коридора для меня оказалась подготовлена целая квартира. Там я нашла свои эквадорские розы. Они стояли в огромной хрустальной чаше. Жилище оказалось оснащено по последнему слову техники. Были тут даже посудомоечная машина и кварцевая плита. Конечно, был здесь и роскошный телефон "Премьер" последней модели.
Неслышно ступая по чёрному паласу своими шнурованными ботинками, я подошла к двухэтажному столику на колёсах. Там разместилась видеодвойка "голубой бриллиант" и четырёхголовочный магнитофон. Вадим достал ключ, открыл бар. Там, между зеркальными перегородками, стояла чёртова уйма бутылок - одних ликёров восемь сортов. Я с удовольствием увидела свой любимый "Курант".
Потом осмотрела санузел, облицованный плиткой топазового тона. Двери были из лиственницы, а ручки - из чёрного пластика с отделкой под золото.
- Сауна-печка с комплексом камней есть на первом этаже, если нужно. - Взгляд Гуляева выражал готовность сопроводить меня и в сауну.
- Не сегодня, - дипломатично отозвалась я, усаживаясь в мягкое кресло апельсинового цвета.
Весь гарнитур состоял из одного такого же кресла, дивана, двух пуфиков и чёрного полупрозрачного журнального столика, на котором стояли мои розы. Пусть Вадик на что-то надеется. Можно будет потом с ним кашу сварить. Главное - не продавать себя дёшево.
- Шкаф здесь встроенный. - Гуляев продемонстрировал, как открывается дверца. Сама бы я его никогда не нашла. - Ладно, я пойду, а ты отдыхай. Закройся изнутри. Надо будет чего - нажми звонок у двери. Придёт горничная.
Вадим немного задержался у порога, посмотрел на меня и ушёл.
Несмотря на то, что глаза закрывались сами, я поплелась в ванную. Там негнущимися руками стащила с себя одежду, залезла под душ. И только тогда вспомнила, что не заперла дверь. Лишь бы не забыть, когда выйду - так всё же безопаснее.
После того, как выключила воду, завернулась в длинный махровый халат цвета слоновой кости, накинула на голову капюшон. Потом всё-таки заперлась, вернулась к постели. У меня едва хватило сил снять покрывало и взбить подушки. Ни о какой просушке феном не могло быть и речи. Я как бы получила наркоз - без видений и пробуждений. Мой организм желал набраться сил и отдохнуть.
За стеной кто-то был. Там слышались шаги, и тихо пел магнитофон. Засыпая, я разобрала слова: "Плачь, скрипка моя, плачь, расскажи о том, как я тоскую…"
7 октября. Званый обед оказался долгим и скучным. На меня крутая владивостокская "братва" в смокингах не обращала никакого внимания. Как я и предполагала, перед выходом к гостям Эдик подарил мне бриллиантовое колье и такой же браслет - "чтобы не ударить лицом в грязь".
Я рисовала лицо два часа, примеряла новые драгоценности. В конце концов, кажется, достигла совершенства. Никудышная я разведчица - никак не могу привыкнуть к местному времени. Да ещё, как назло, заболела грудь. Из соска пошла гнойная дрянь с кровью.
Пришлось, вместо светлого, надеть чёрное вечернее платье фирмы "Max Mara". Оно было короткое, с высокой линией талии, из вискозы с шифоном. К платью подобрала чёрные же замшевые босоножки с прозрачной сетчатой вставкой.
Когда танцевала сначала с Эдиком, а потом с Вадиком, морщилась от боли под мышкой. Хотелось разреветься, как маленькой девчонке. Вид у меня получился демонический. Сегодня я никак не напоминала всегда расслабленную, благодушную Дайану. Скорее, была похожа на Маргариту, ставшую ведьмой - только на щётке полетать не хватало.
Хорошо, что Эдик совсем не знает свою сестру, а то уже почувствовал бы неладное. Несколько раз он покосился на мои нарочито исколотые руки. Наверное, соображал, сколько же я привезла с собой наркоты, раз до сих пор не прошу.
Сегодня утром Гуляев, затянув свой атлетический торс в нежно-сиреневый адидасовский костюм, повёл меня в собачий отель, а оттуда - в заповедник. Его белые кроссовки неслышно ступали по опилкам и опавшей пихтовое хвое. Заповедник начинался сразу же за изгородью коттеджа. В комнате отдыха я вчера приметила бульмастифа Жана. Он производил яркое впечатление - громадный, светло-бежевый, с чёрной мордой и красными свирепыми глазками. Пёс лежал под столом, у ног Ковьяра, и неприязненно косился на меня.
Вообще-то я собак не боюсь, но при виде Жана меня прошиб холодный пот. А утром Жан не обратил на меня ни малейшего внимания, когда мы повстречались в отеле. Он даже не соизволил повернуть башку в мою сторону.
Мы с Вадимом вышли за бетонный забор через металлические ворота. Как оказалось, собачьим отелем Ковьяр и Косарев называли обыкновенную псарню. Поверх забора змеилась колючая проволока под током. На вышках торчали охранники, оберегающие, заодно с собаками, и Никиту Зосимовича. Двор и псарня освещались прожекторами, которые постоянно двигались. Всё это делало усадьбу Ковьяра похожей на концлагерь.
Мы прохаживались вдоль зарешеченных вольеров, разглядывали разнообразных псов. Они оглашали округу лаем, рычанием и визгом. У каждой собаки имелась конура площадью в три квадрата, причём с паровым отоплением. Нас приветствовали вожатые, повар, ветеринар и парикмахер, которые демонстрировали своё умение.
Особенно мне понравилось, как остригли, завили и даже побрызгали одеколоном белого пуделя. Довольная собака долго виляла хвостом с кисточкой. Через минуту после окончания стрижки меня позвали пощекотать нервы. Маленькой пекинесе делали кесарево сечение. Само собой, под наркозом. Извлекли трёх щенков - двух сучек и одного кобелька.
Настал черёд демонстрировать своё мастерство повару. И тот при нас с Гуляевым играючи наготовил кучу блюд для собак. Кроме корма "Чаппи" и костей, они жрут рыбу, молоко, кефир, творог, яйца и сметану, овощи, каши.
Пока мы бродили по псарне, а потом - по зоопарку, я ругала себя последними словами. Чувствовала, что не смогу работать против людей, которые так приветливо, по-доброму ко мне относятся. Любой шпион - человек без сердца. Мне казалось, что, заложив хозяев, обижу и милых собачек, так задорно махавших мне хвостами.
Здесь были щенки чёрного и коричневого далматинца, боевые крепыши - щенки немецкой овчарки. Тут же сидела и их мать. В соседнем номере помещалась ротвейлерша. В другом ряду тявкали той-пудели и тойтерьеры, трясли висячими мягкими ушами кокер-спаниели. Кажется, я лицезрела все породы, которые только знала - включая бультерьеров и "питов". К этим я поостереглась подходить даже при условии, что они сидели в клетках.
- Кроме собачьих, мы проводим ещё и кошачьи бои, - сообщил Гуляев, когда мы покидали гостеприимную псарню.
Я даже раскрыла рот:
- А что, кошки дерутся?!
- Ещё как! Специально дрессированные боевые коты. Хозяин всегда идёт впереди моды.
Гуляев шагал сзади меня по тропинке и говорил без умолку.