- Порядка пока нету, чего тут говорить. При таких-то послаблениях может быть всякое. Был же у нас случай, когда вагон с посудой вместо базы Главторга на мебельную фабрику загнали? А три вагона электроарматуры из Ленинграда? Мотались по веткам, поди, месяц. За пересменкой глядим плохо. Вот, намедни, Бычков и Терехин что удумали? Вышли не в свое дежурство. Весь график нам поломали. А почему? Все из-за своих дружков да подружек на фабриках. Оно конечно, парни у нас справные и фабричные девушки всегда рады с ними побалагурить. Только у нас из-за этого порой целая карусель получается.
Стежков установил, что это "намедни", когда Бычков и Терехин явились на работу вне графика, было одиннадцатое число, то есть именно тот день, когда была совершена кража на пошивочной. Было над чем задуматься…
Утром он подробно рассказывал Дедковскому о разговоре с нарядчицей Товарной-второй. Стали прикидывать, как подробнее узнать, что это за люди - Бычков и Терехин.
Затрещал телефон. Звонил начальник отделения милиции с Юго-Запада. Патрульным нарядом задержаны двое подозрительных граждан - молодой человек и женщина. "Парень, кажется, тот, кого вы ищете. Женщина тоже довольно странная и с оригинальной поклажей. Пусть Дедковский подъедет…"
А дело было так. По Университетскому проспекту шла женщина, катя впереди себя детскую коляску. Обычная картина для московской улицы, и вряд ли кто обратил бы на этот факт особое внимание. Но женщина дефилировала по проспекту уже несколько раз. Прошла от дома № 17 до дома № 31, завернула во двор и обратно к дому № 17. Затем опять тот же маршрут. И еще. И еще. Старший патрульного отряда сержант Кравцов, когда женщина в третий раз поравнялась с ним, приветливо улыбнувшись, откозырял:
- Добрый день. Долгонько гуляете-то.
- Да, приходится, маленькому воздух нужен, - торопливо ответила женщина и заспешила по тротуару.
Может быть, на этом бы все и кончилось, но перед выходом из-под арки двора в очередной рейс женщина сторожко огляделась кругом.
Сержант, стоя в это время в телефонной будке и говоря с отделением, заметил эти меры предосторожности обладательницы детской коляски. Это удивило и насторожило его.
Выйдя из будки, он пошел женщине навстречу.
- Может, вы детей у нас на Университетском похищаете? - шутливо поинтересовался он и заглянул в коляску. Ребенка не было видно, пышное голубое одеяло покрывало его с головой.
- Можно посмотреть вашего питомца? - спросил лейтенант.
Женщина торопливо и испуганно ответила:
- Нет, нет. Что вы? Спит малый.
В это время из-под арки двора вышел парень и подошел к лейтенанту и женщине.
- Что, разве гражданка нарушает порядок? Оставьте ее в покое, сержант.
Кравцов удивился:
- А при чем здесь вы? Проходите, не вмешивайтесь.
Женщина, видя, что внимание лейтенанта переключилось на парня, попыталась уйти, но Кравцов быстро встал у нее на пути. Глядел он, однако, по-прежнему на парня, лицо которого показалось ему знакомым. "Кто же это? - думал сержант. - Удивительно знакомая физиономия". А вокруг них собралось уже несколько любопытных.
Парень возмущался:
- Ну, чего пристал к гражданке? Что она сделала? Это же произвол, сержант.
Женщина тоже говорила что-то насчет беззакония. Их поддержал кое-кто из толпы.
Кравцов между тем, наклонившись над коляской, поднял верхнюю кромку одеяла, потом открыл его еще больше. Под одеялом лежал… серый мягкий мешок, связанный крест-накрест, белым шпагатом. Из горловины мешка выпирал пушистый черно-серебристый мех.
- Лисьи шкурки. А где же дитя?
Женщина в смятении начала причитать:
- Товарищ сержант! Это не моя коляска. Какая-то женщина попросила побыть минуточку возле ее ребенка. Купить молока, говорит, надо. Пошла в магазин и пропала. Вот битый час жду ее, по тротуару хожу, чтобы встретить. Я думала, действительно дитя, а тут шкурки какие-то. - Женщина нервно озиралась по сторонам, плакала. - Я пойду, товарищ начальник. Вы с ней разбирайтесь.
Кравцов остановил ее:
- Нет, нет. Подождем вместе.
Парень, заступавшийся за женщину, стал протискиваться из круга. Кравцов заметил это.
- Вы, гражданин, тоже не уходите.
- Это почему? У меня нет времени.
Но кольцо людей стояло плотно. А с противоположной стороны улицы к толпе спешили два милиционера.
Кравцов сказал женщине:
- Ждать, я думаю, бесполезно. Коляска эта - ваша.
- Откуда это вы взяли? Говорю же вам, гражданка какая-то…
- Ну, хорошо. Разберемся в отделении.
Прохожие, сначала выражавшие сочувствие обладательнице коляски, сейчас возмущались:
- Сколько еще разного жулья!
- Да, есть еще такие вот прохиндейки.
- Спекулянтка, наверное.
- А может, и того хуже, какой-нибудь магазин или склад обворовала.
Дедковский и Стежков, приехав в отделение, захотели увидеть прежде всего молодого человека. В комнату вошел рослый, хорошо сложенный парень лет двадцати пяти. Уверенная, чуть вразвалку походка, брюки в обтяжку, полузастегнутая рубашка из красно-синей буклированной ткани.
- Чем могу служить, граждане начальники?
- Фамилия, имя, отчество?
- Черненко Борис Игнатьевич.
- А точнее?
- Перед вами, как я вижу, мой паспорт.
- Да, паспорт передо мной. Но две недели назад, когда вас задержали на Сретенке, вы предъявляли другой. На имя Проскурина. Как это понимать?
- Никто меня пока не задерживал. Все это из области фантазии, товарищ майор.
- Значит, ошибка? Ну, что же, возможно и такое. Отложим нашу беседу до приезда товарищей, которые сталкивались с неким Проскуриным. Может, вы просто похожи. Подождите в соседней комнате.
Парень стал упрашивать:
- Товарищ майор, очень прошу, отпустите. По дурости влез я в эту историю. Думал, зря, мол, лейтенант женщину обижает. А оказалось… Откуда я мог знать? У меня, понимаете, братишка из школы вот-вот придет, а ключи от квартиры - вот они. Замерзнет парень на улице. Живем-то мы с ним вдвоем.
- Вдвоем, говорите? А родители?
- Нету таковых.
- Значит, Борис Игнатьевич Черненко?
- Да, именно так.
- Точно?
- Абсолютно.
- Где работаете?
- Строитель. Шестнадцатое стройуправление. Дороги, мосты и прочее.
- Значит, на Сретенке не задерживались?
- Нет, не задерживался.
- Вы это точно помните?
- Абсолютно. Если бы такое было, сказал бы. Я ведь знаю, с вами надо в открытую.
- Да, в открытую лучше, - согласился Дедковский. - Ну что ж, ладно. Подождите немного. Отправим вас домой. Но не исключено, что пригласим.
- Пожалуйста, в любое время. Но, откровенно говоря, причин не вижу, ибо никаких грехов за мной нет. - И парень вышел из комнаты.
- Зачем вы его отпустили? Почему? Ведь похож же, ну очень похож, - недоумевали Стежков и начальник отделения.
- Вполне возможно, - согласился Дедковский. - Но ведь братишка замерзнет.
- А вы в это поверили? Ну, знаете… - Стежков даже поперхнулся от удивления.
Майор улыбнулся:
- Подожди горячиться, лейтенант. От того, что Проскурин-Черненко сейчас окажется в камере, проку будет мало. Что мы ему предъявим? Похож на Проскурина? Но он будет настаивать, что сходство случайное. Что продавал две пары заготовок на Сретенке? Заявит, что не продавал и знать ничего не знает. Заступался за обладательницу коляски? Но что же тут такого? Он же объяснил: "Заступался, пока не знал, кто она…"
Начальник отделения заметил:
- Не знаю, знакомы ли они, но, как мне доложил Кравцов, разговор между ними был какой-то чудной. Что-то такое о папаше, о шашлыке по-карски… И шипела на него дамочка, что не помог.
- Папаша? Шашлык по-карски? - Дедковский насторожился. - Вот эго уже интересно. Ну-ка, расскажите подробнее. - И, выслушав начальника отделения, попросил: - Пусть кто-то из ваших ребят отвезет Черненко домой. А перед этим зайдет ко мне. Потом мы займемся дамой…
Женщина вошла в комнату не так уверенно и смело, как Черненко. Она была явно растерянна, нервно перебирала в руках цветной шарф. Представилась с натянутой улыбкой:
- Клавдия Антоновна Муравицкая.
- Садитесь, Клавдия Антоновна. Расскажите, что это за история с вами случилась? Почему в коляске вместо мальчика или девочки вдруг оказался тюк с лисьими шкурками?
- Да не знаю я ничего, гражданин начальник. Иду по улице, какая-то женщина остановила меня и просит: "Постой минуточку у коляски, в магазин за молоком забегу". Ну, как тут не помочь? Остановилась, качаю помаленьку коляску-то. А женщины все нет и нет. Десять минут нет, двадцать нет. Полчаса прошло. Я и давай ходить по тротуару, может, думаю, встречу, может, в другой магазин она подалась. А тут товарищ лейтенант… Вот и все.
- Вот что, Клавдия Антоновна. Все это неубедительно. Мы задерживаем вас. Подумайте. Вы должны рассказать все. Имейте в виду, что ложь никого в таких делах не спасала.
- Но я же вам все-все рассказала. Все, как есть.
- Скажите, пожалуйста, в каком ресторане сегодня встреча?
- Какая встреча? О чем вы, товарищ майор? Я ничего, ничегошеньки не знаю. И не понимаю даже, о чем вы спрашиваете.
- Не хотите говорить, ну что ж… Установим без вас.
Вскоре после того, как увели Муравицкую, вернулся Кравцов, отвозивший Черненко. Он доложил, что, как и говорил Черненко, пацан лет десяти ждал его на улице. Они зашли в магазин, купили хлеб, колбасу, кефир и отправились домой. Только…
- Что только?
- В квартире, куда они вошли, никакого Черненко, как и Проскурина, не числится. Там живут граждане Донские и Тепляковы.
- Спасибо, сержант. Факт важный. А адресок-то точный?
- Точный, товарищ майор.
- Что ж, наметим ближайшие меры. Вам, Стежков, вместе с группой товарищей из МУРа, разгадать загадку с "шашлыком по-карски". Думаю, что это один из московских ресторанов. Есть такая повадка среди некоторых наших подопечных именовать рестораны и кафе по названиям их фирменных блюд. "Бастурма", например, это на их языке ресторан "Арагви", "На ребрышке" - это "Баку", "Трепанги" - ресторан "Пекин". Ну и так далее. А вот какое заведение специализируется на шашлыках по-карски - убей, не знаю. А узнать надо. Думаю, что Черненко обязательно подастся туда. Ему есть о чем рассказать приятелям, и ваша задача, Стежков, не упустить их из виду.
- А может, Муравицкая имела в виду что-то другое? - усомнился начальник отделения.
- Может быть, я и ошибся. Но все же, думаю, разговор следует понимать так: "Сегодня наши гуртуются в таком-то ресторане. Дай знать, что завалились… Пусть предупредят "папашу". И они, конечно, постараются это сделать, и немедленно. Потом кое-кто, возможно, будет пытаться сменить свои адреса. Это тоже надо иметь в виду. Одним словом, лейтенант Стежков, перед вами несколько уравнений, и все со многими неизвестными. Действуйте. Поезжайте на Петровку и предпринимайте все, что нужно.
- Товарищ майор, а если Черненко сейчас забьет тревогу? Предупредит, чтобы в ресторан не являлись?
- Не думаю. Он ведь уверен, что его мы ни в чем не заподозрили. А кроме того, его связи отныне мы будем знать.
Клавдия Муравицкая жила в небольшой комнате нового многоэтажного дома. Соседи но квартире рассказывали, что переехала она сюда недавно. Женщина смирная. Правда, бывают у нее иногда гости, поздненько засиживаются, но приходится мириться, дело ведь молодое.
В детских яслях, где работала Муравицкая, отзывы о ней дали тоже вполне положительные:
- Муравицкая? Завхоз-то наш? Недавно она у нас, но работает старательно.
Когда же в кладовой обнаружили шесть туго связанных тюков с лисьими шкурками, заведующая удивилась до крайности:
- Какие-то лисы? Почему здесь, у нас?
- Действительно, странно, - в тон ей ответил Дедковский.
Предстояло узнать, куда возила Муравицкая меха, так оригинально используя "детский пассажирский транспорт". Сама она вела себя как оскорбленная добродетель, отвечать на вопросы отказывалась, повторяла свою старую версию о случайно встреченной женщине.
Из бесед с соседями по квартире и с работниками яслей было установлено, что есть у Муравицкой подруга по но имени Аня. Работает где? В каком-то из здешних магазинов. Через два дня приятельница Муравицкой была установлена. Это была Анна Прядова из комиссионного магазина № 26, находящегося на соседней улице.
- Где прячу лисы? Какие такие лисы? Ничего я не знаю.
- Нам известно, что гражданка Муравицкая перевезла к вам несколько тюков с лисьими шкурками.
- Нет, нет, не путайте меня в какие-то темные дела.
- Боюсь, что вы уже влезли в них. Придется делать у вас обыск. И если найдем эти самые лисьи шкурки… не обессудьте. Будете отвечать в одной компании со своей подругой.
- А почему это я должна отвечать? Попросила она меня подержать у себя кое-что из ее вещей, я и согласилась. Живу-то я в собственном домишке, места у меня много. Три или четыре свертка привезла вчера, а потом куда-то запропастилась, ни слуху ни духу. Теперь-то я понимаю, где она. Но я тут ни при чем.
В сарае за развалом березовых дров лежали тюки со шкурками. Прядова, провожая оперативных сотрудников, сыпала проклятиями в адрес разных жуликов и проходимцев, которых давно пора, как мусор, вымести из нашей жизни.
Явившись в ресторан, лейтенант Стежков решил еще раз проверить, по адресу ли прибыл. Он подошел к метрдотелю и вежливо осведомился:
- Будьте добры сказать, шашлычок по-карски у вас бывает?
Метрдотель, важный, упитанный мужчина с плавными, медлительными движениями, оглядев посетителя с ног до головы, снисходительно ответил:
- Если вы хотите скушать настоящий шашлык по-карски, а не дребедень какую-нибудь, то только здесь. В Москве лишь один человек может готовить их на недосягаемом уровне - это Карл Феоктистович Калюто. А он работает у нас. Остальные ресторации лишь пыжатся, но… не могут. Нет, не могут.
- Значит, настоящие любители могут получить это чудесное кушанье только здесь?
- Я вам, кажется, объяснил довольно всеобъемлюще, - ответствовал метрдотель и величественно поплыл по залу.
Стежков устроился за столом в углу. Весь зал был перед ним. Ждать пришлось недолго. Два парня чуть ленивой, вальяжной походкой прошли по залу и сели напротив стола Стежкова. Лейтенант незаметно рассматривал их. Парни как парни. Одеты обычно и выглядят обычно. На первый взгляд - не отличишь от остальных посетителей. Но что-то в них было бросавшееся в глаза. Что же? Стежков задумался. Да, пожалуй, вот эта подчеркнутая независимость, снисходительный взгляд по сторонам, этакая барственно-вольная посадка в кресле. Люди, часто и много бывающие в ресторанах, держатся иначе, проще, незаметнее. Для них это дело обычное. А тут этакое самоутверждение в новой и пока еще необычной среде. Дескать, и мы можем… Захотели и пришли и еще придем. Можем!..
Парень с гладко причесанными и блестящими вороненым отливом волосами щелкнул пальцами и небрежно позвал официанта. Тот укоризненно поглядел на него, но молча выслушал заказ. Вернулся с двумя полстакана-ми желтоватого напитка и тарелкой льда. Чернявый стал колдовать над стаканами, а его напарник в куртке под какой-то черно-серый мех, водя пальцем по меню, заказывал ужин.
Стежкову даже не надо было вытаскивать фотографии из кармана. Это были Бычков и Терехин с Товарной-второй. Их он уже знал хорошо, хотя и не беседовал лично. Дедковский не советовал спешить.
- Понимаешь, лейтенант, пока нет в руках веских доказательств, говорить с подозреваемым в большинстве случаев бесполезно. Рассчитывать на признание жуликов - дело пустое. Такое желание у людей этой категории появляется, как правило, лишь под воздействием неопровержимых улик.
- Это, товарищ майор, верно лишь в отношении закоренелых преступников. А эти - начинающие.
- Хороши начинающие, если подозреваются в таких хищениях. Нет, это ребята из молодых, да ранние. Голыми руками их не возьмешь.
Вот почему со своими "знакомыми" лейтенант Стежков пока не поговорил, хотя знал их уже неплохо. А вот если сегодня придет к ним некто Черненко, то будет совсем все ясно. А прийти должен. Предупредить-то их он обязан.
Тот, кого ждали парни, да и Стежков тоже, пришел, но не захотел появляться в зале. Прислал величественного метрдотеля. Парни, однако, уже подвыпили, на столе у них стояла закуска, источающая дразнящий запах, и выходить они не захотели. Тогда Черненко торопливо подошел к столу. Сел. Оглядевшись по сторонам, сказал что-то. Парни отрицательно закачали головами, налили ему полфужера коньяку, заставили выпить. Он выпил, стал торопливо есть и все говорил, говорил возбужденно, нервно, напористо.
Трудно сказать, сумел ли бы он убедить упрямых приятелей, если бы в зале не появился плотный лысоватый человек. Он вышел из-за штор одного из кабинетов, оглядел зал и, как будто не спеша, направился к столу, за которым сидела троица. Черненко вскочил, что-то начал торопливо объяснять, но лысоватый задерживаться не стал, бросил ему в ответ несколько слов и той же размеренной походкой направился к выходу. Парни поспешили за ним.
Стежков не видел этого человека в лицо и лихорадочно думал: "Кто же это?" В походке, в посадке головы, в крутой покатости плеч этого человека было что-то знакомое. И только когда тот повернулся от двери, чтобы убедиться, идут ли за ним парни, Стежков узнал его: это был Кружак.
Стежков вышел в вестибюль вслед за ними. Сквозь стеклянные лопасти крутящейся двери он увидел, что Кружак стоит в стороне от входа в ресторан и что-то энергично говорит окружавшим его парням. Совещание шло недолго. Через минуту от ресторана уходили два таксомотора.
Две серые "Волги" стремительно неслись по Минскому шоссе. Вот Кунцево, Переделкино, еще два или три пригородных поселка. Наконец они повернули направо и через полчаса остановились около глухого высокого забора. За ним темнела приземистая дача. Приезжим долго никто не открывал, давился в неистовой злобе сторожевой пес. Наконец в доме замельтешил свет и скоро прогромыхали запоры.
Приехавшие передали Отару Давыдовичу Сумадзе приказ "папаши" - к утру все перевезти в другое место. Сумадзе не соглашался.
- Зачем? Почему спешка? У меня все предусмотрено. День-два, и товар отправим.
- Арестована Муравицкая. Может быть всякое…
- Что она знает, Муравицкая? Да ничего. Не надо суматохи. Только усложним дело. В спешке-то не все предусмотришь.
Его убеждали вновь и вновь, но старик стоял на своем.
Когда раздалась трель электрического звонка от калитки, все удивились: что, уже вернулись машины? Велено ведь позже!
К калитке подошел Черненко.
- Вы, ребята? - спросил он. - Ждите, скоро выйдем.
- Да нет, это не те ребята. Открывайте, уголовный розыск.
Черненко кинулся обратно на дачу. С побелевшим лицом, задыхаясь от испуга, он сообщил:
- Там, там… МУР.
Разом все повскакали со своих мест.
- Вы привели их, сопляки! - набросился Сумадзе на парней.
Выяснять отношения, однако, было поздно, у калитки стояла оперативная группа и трое понятых.
Сумадзе торопливо прошипел:
- Вы - мои гости. Зашли к дочери. Не знали, что она в отъезде. Поняли? И молчать. Всем молчать. Ничего не знаем. А найти они у меня ничего не найдут.