- Ты что, думаешь, это у тебя пароль? - спрашивает Арт. - Ты летишь с парой сотен килограммов "кокса" в США и думаешь, у тебя есть пароль? С чего ты это взял, засранец?
- Мне сказали, что ты...
- Сказали, что я - что?
- Да ничего.
Отвернувшись, Хэнсен уставился в окно.
- Если у тебя имеется "Карточка на освобождение из тюрьмы", то сейчас самое время выложить ее. Назови мне имя, Фил. Кому мне звонить?
- Сам знаешь кому.
- Нет, я без понятия. Скажи.
- Я уже все сказал.
Он по-прежнему не отрывает глаз от окна.
- Тебя крепко подставили, Фил, - заявляет Арт. - Не знаю, кто и что тебе сказал, но если ты считаешь, будто мы играем в одной команде, то здорово ошибаешься. Мы застукали тебя, и тебе грозит срок лет на тридцать, а то и пожизненное. Ну как минимум пятнадцать ты отсидишь. Еще не поздно сделать правильный выбор. Колись, и если наше сотрудничество будет плодотворным, я похлопочу, чтоб с тобой заключили сделку.
Хэнсен отворачивается от окна, в глазах у него стоят слезы.
- У меня жена и детишки в Гондурасе, - говорит он.
Рамон Мэтти, думает Арт. Парень панически боится, что Мэтти отомстит его семье. Сукин ты сын, вляпался по уши, но надо же было соображать, прежде чем подряжаться возить кокаин!
- Желаешь увидеть их до того, как у них появятся собственные дети? Тогда рассказывай.
Такой взгляд Арт видел и прежде: виновный человек взвешивает варианты, понимая, к своему ужасу, что хорошего нет, а есть только не самый плохой. Арт ждет, пока Хэнсен сообразит это.
Хэнсен мотает головой.
Арт хлопает дверцей машины и уходит ненадолго в пустыню. Он может хоть сейчас обыскать самолет. Но что это даст? Только докажет, что "СЕТКО" перевозит наркотики, а это он и так уже знает. Обыск не приблизит его к разгадке - какой груз повезут обратно и для кого.
Нет, придется еще раз рискнуть.
Арт возвращается к Денцлеру.
- Давай сыграем по-другому. Давай пропустим самолет.
- Что?!
- Тогда мы сможем выяснить, кому везут кокаин, узнаем, куда идут деньги и что повезут на самолете обратно.
Денцлер с идеей соглашается. А какого черта ему остается? Это ведь просьба Арта Келлера.
Кивнув, Арт возвращается в машину.
- Это была проверка, - говорит он Хэнсену. - Ты прошел ее. Лети дальше.
Он наблюдает, как снова взлетает самолет.
Потом передает по радио Эрни, чтобы он дожидался обратного рейса, сфотографировал самолет и пропустил дальше.
Но Эрни не отвечает.
Эрни Идальго исчез с радара.
5
Наркосвятые
Меньше всего американцы хотят еще одной Кубы в
Центральной Америке и второго Вьетнама.
Рональд Рейган
Мексика
Январь
1985
Через шесть часов после того, как Эрни исчез с экрана, Арт ворвался в кабинет полковника Вэги.
- Один из моих подчиненных исчез! - крикнул он. - Я хочу, чтоб вы перевернули этот город с ног на голову, вывернули наизнанку! Я требую, чтобы вы арестовали Мигеля Анхеля Барреру, и не желаю слышать никакой фигни, будто вы...
- Сеньор Келлер...
- ... знать не знаете, где он, и вообще он ни при чем. Я хочу, чтоб вы арестовали их всех: Барреру, его племянников, Абрего, Мендеса. Всех этих дерьмовых наркотолкачей, сукиных сынов... и я...
- Вам же неизвестно точно, что Идальго похищен, - перебивает Вэга. - Может, у него любовь, а может, он где пьянствует. И уж конечно, вам не известно, что Баррера как-то причастен...
Арт нависает над столом, чуть не вплотную приблизившись к лицу полковника.
- Если меня вынудят, - шипит он, - я начну войну...
И он не шутит. Он обратится к прессе, к конгрессменам, призовет дивизион морской пехоты из лагеря "Пендлтон" и развяжет настоящую войну, если потребуется, только бы вызволить Эрни Идальго.
Если - о, ради бога, пожалуйста, Иисус и Мария, Святая Богоматерь, - Эрни еще жив.
И секундой позже Арт добавляет:
- Ну, чего вы сидите?
На улицах начинаются облавы.
Выясняется, что каким-то волшебным образом Вэга знает, где сейчас любой из gomeros. Это фантастика, думает Арт. Вэге известно, где живут в городе мелкие и среднего уровня narcotraficantes, где они сейчас болтаются или обделывают свои делишки. Federales Вэги выдергивают их всех, они прометелили город, точно гестапо, но только ни Мигеля Анхеля, ни Адана, ни Рауля не нашли. И Мендесу с Абрего тоже. Все тот же избитый прием, думает Арт, ищи, но старайся не найти. Они прекрасно знают, где они все, но притворяются, будто никак не могут их разыскать.
Вэга даже организует обыск кондоминиума Барреры, адрес которого он вдруг невесть как узнал, однако когда полиция нагрянула туда, выясняется, что Мигель Анхель Баррера исчез. Но они находят кое-что, отчего Арт буквально на Стенку лезет.
Фотографию Эрни Идальго.
Фото с удостоверения личности, сделанное в офисе Гвадалахарской федеральной полиции.
Схватив снимок, Арт ткнул им в лицо Вэги.
- Взгляните! Это ваши парни дали ему фото? Ваши хреновые копы?
- Нет, конечно.
- Как бы не так!
Арт возвратился в офис и позвонил в Мехико Тиму Тейлору.
- Я уже слышал, - отозвался Тейлор.
- Что предпринял?
- Навестил посла, - ответил Тейлор. - Он хочет встретиться лично с президентом. Тересу и ребятишек уже вывез?
- Она не хотела ехать, но...
- Паршиво, Артур.
- Но я послал Шэга, чтобы он любыми способами посадил их в самолет, - продолжил Арт. - Теперь они, наверное, уже в Сан-Диего.
- А Шэг сейчас где?
- Прочесывает улицы.
- Я отзываю вас, парни.
- Ни черта!
Короткая пауза, и Тейлор спрашивает:
- Чего тебе требуется, Арт?
- Честный коп. - Арт рассказывает Тейлору про фото, найденное в квартире Барреры. - Мне больше не нужно этих засранцев из федеральной полиции. Пришли мне кого-нибудь честного и с определенным влиянием.
И днем в Гвадалахару приезжает Антонио Рамос.
Адан слушает, как заходится криком от боли мужчина.
И ровный голос, терпеливо задающий, снова и снова, один и тот же вопрос:
- Кто такой Чупар? Кто такой Чупар? Кто такой Чупар?
А Эрни снова и снова твердит: не знаю. Его истязатель не верит ему и уже в который раз вонзает в ногу нож для колки льда, доставая до кости.
И все сначала:
- Ты знаешь, конечно. Скажи нам, кто он, кто этот стукач Чупар?
Эрни называет имена. Все, какие приходят ему на ум. Мелких наркодилеров, крупных наркодилеров, federales, полицейских штата Халиско - всех gomeros и взяточников-копов, на которых ему наплевать. Любое имя, лишь бы остановить пытку.
Они не покупаются ни на одно имя. Доктор - так остальные называют его палача - все продолжает резать, медленно, терпеливо, методично, его ничуть не трогают крики Эрни. Он не торопится.
- Кто такой Чупар? Кто такой Чупар? Кто такой Чупар?
- Я не зна-а-а-аю...
Нож втыкается под новым углом в обнаженный участок кости и скребет по нему.
Нервы у Гуэро Мендеса не выдерживают, он выходит из комнаты.
- Мне кажется, он и правда не знает, - говорит Гуэро.
- Знает! - возражает Рауль. - Он у нас крутой мачо, сукин сын.
Будем надеяться, что все-таки не такой уж крутой, думает Адан. Пусть только назовёт нам имя soplon, и мы отпустим его. Я лучше знаю американцев, говорил всегда Адан своему дяде, чем ты. Им позволено уничтожать людей снарядами и бомбами, сжигать и травить, но стоит только причинить вред кому-нибудь из них, они набрасываются на обидчиков с дикой яростью, вполне уверенные в своей правоте.
Через несколько часов после сообщения, что исчез их человек, армия агентов Управления по борьбе с наркотиками врывается на ранчо Адана в Санта-Фе.
Это была самая успешная в истории наркоправления облава.
Две тысячи фунтов кокаина на сумму тридцать семь с половиной миллионов долларов. Две тонны синсемиллы еще на пять миллионов долларов да вдобавок двадцать семь миллионов наличными, плюс счетные машины, весы и всякое другое оборудование для наркоторговли. Не говоря уже о пятнадцати мексиканских рабочих-нелегалах, которых наняли для взвешивания и расфасовки "кокса".
Но все это не так страшно, думает Адан, пытаясь не слышать воплей и стонов, доносящихся из соседней комнаты. Наркотики и деньги придут еще, но вот ребенок...
Порок развития, назвали это врачи. Кистозная лимфоангиома. Сказали, что тут ни при чем стресс из-за неожиданного бегства - они сбежали от облавы из дома в Сан-Диего; ни при чем тряска во время стремительного переезда через границу в Тихуану; не виноват перелет в Гвадалахару. Врачи объяснили, что болезнь развилась еще на ранней стадии беременности, и они, по существу, не знают, что послужило причиной, но почему-то лимфатические сосуды дочки Адана и Люсии функционируют неправильно, и из-за этого ее личико и шея деформировались, и лекарства от этого пока не придумали. И хотя продолжительность жизни обычно нормальная, но есть риск инфекции, могут быть трудности с дыханием...
Люсия винит его.
Не его впрямую, а их стиль жизни, бизнес, pista secreta. Если б они могли остаться в Штатах, где отличный предродовой уход, если б ребенок родился в клинике "Скриппс", как планировалось, если б в те первые моменты, когда они заметили, что с ним что-то не так, они обратились к лучшим докторам мира... то, может быть, только может быть... хотя доктора в Гвадалахаре уверяли ее, что помочь не мог никто.
Люсия хотела ехать рожать в Штаты, но без него не решилась, а он поехать не мог. Был выдан ордер на его арест, и Тио запретил.
Но если бы я знал, думает теперь Адан, если б мог предположить, что с ребенком такое случится, я бы обязательно рискнул, наплевав на все.
Черт бы побрал этих американцев!
И черт бы побрал Арта Келлера.
Адан позвонил отцу Хуану в те первые, самые страшные часы. Люсия была в истерике, сама не своя, да и все они тоже. Отец Хуан сразу же примчался в госпиталь. Приехал, взял ребенка на руки, сразу же окрестил девочку - так, на всякий случай, а потом взял Люсию за руку, говорил с ней, молился, убеждал, что она станет чудесной матерью для особенного, удивительного ребенка, которому всегда будет очень нужна. Потом, когда на Люсию наконец подействовали транквилизаторы и она заснула, отец Хуан с Аданом вышли на стоянку: епископу требовалось покурить.
- Скажи мне, о чем ты думаешь, - попросил отец Хуан.
- Что Бог наказывает меня.
- Бог не наказывает невинных детей за грехи отцов.
Вопреки тому, что говорит Библия, подумал он про себя.
- Тогда объясни мне, - просит Адан. - Это Бог так любит детей?
- Ты ведь любишь дочку, несмотря на ее болезнь?
- Конечно.
- Значит, и Бог любит ее через тебя.
- Ответ не очень убедительный.
- Другого у меня нет.
И все-таки он не убедил меня, так подумал тогда Адан, так он думает и сейчас. А похищение Идальго уничтожит нас всех, если уже не уничтожило.
Захватить Идальго было проще простого. Да господи, это для них сделала полиция. Трое копов забрали Идальго на Ла-Пласа-де-Армас и привезли к Раулю и Гуэро, а те обкололи его наркотиками, завязали глаза и переправили в этот дом.
Где Доктор привел его в чувство и принялся за медицинскую "обработку".
Которая до сих пор не принесла никаких результатов.
До Адана доносится мягкий, терпеливый голос Доктора.
- Назови имена, - просит Доктор, - правительственных чиновников, которых купил Мигель Анхель Баррера.
- Мне не известны никакие имена.
- Чупар назвал вам эти имена? Ты говорил, что назвал. Назови их мне.
- Я врал. Выдумывал. Я не знаю.
- Тогда назови имя Чупара, - убеждает Доктор. - И тогда мучиться будет он, а не ты.
- Я не знаю, кто он.
Адан вдруг слышит свой испуганный голос, когда девять лет назад, во время операции "Кондор", агенты наркоуправления и federales били и пытали его, вытягивая информацию, которой у него не было. И продолжали издевательства, хотя он повторял им снова и снова: "Я не знаю".
- Господи, - бормочет он, - а если он и вправду не знает?
- Не знает? - пожимает плечами Рауль. - Дерьмовым американцам все равно следует преподать урок.
Адан слышит, как дают урок в соседней комнате. Стоны Идальго, когда нож для колки льда вгрызается в кость. И настойчивый голос Доктора: "Ты же хочешь увидеть жену и детей? Твой долг перед ними куда важнее, чем перед стукачом. Подумай: почему мы завязали тебе глаза? Планируй мы убить тебя, так и суетиться бы не стали. Но мы намерены отпустить тебя. Назад, к твоей семье. К Тересе, Эрнесто и Хьюго. Подумай о них. Как они сейчас переживают... Как напуганы твои маленькие сыновья. Как хотят, чтоб вернулся их papa. Ты ведь не хочешь, чтоб им пришлось расти без отца, а? Кто такой Чупар? Что он рассказал вам? Какие имена называл?"
В ответ Идальго прорыдал:
- Я... не знаю... кто... он.
- Pues...
И все начинается сызнова.
Антонио Рамос вырос на свалках Тихуаны.
В буквальном смысле.
Он жил в халупе у помойки и в мусоре отыскивал себе еду и одежду. Когда поблизости построили школу, Рамос ходил туда каждый день, и если кто из мальчишек дразнился, что от него воняет, Рамос избивал его. Парнишкой он был крепким: костлявым из-за постоянного недоедания, но высоким и с проворными кулаками.
Скоро задирать его перестали.
Он отучился в средней школе все положенные годы, а когда его приняли на службу в полицию Тихуаны, то для него это было все равно что в рай попасть. Хорошая зарплата, вкусная еда, чистая одежда. Он раздался в плечах, поправился. А его начальники узнали про него кое-что новенькое. То, что он парень боевой и беспощадный, было известно, но они и не подозревали, что он к тому же умен.
Тогда ДФС - мексиканская разведывательная служба, - и завербовала его.
Теперь, если для важного задания требовался исполнитель умный и крутой, всегда вызывали Рамоса.
Сейчас ему поручили любой ценой вызволить американского агента Идальго. В аэропорту его встречает Арт.
Нос у Рамоса искривлен, несколько пальцев тоже - результаты переломов. У него густые черные волосы, падающие на лоб вопреки всем его стараниям обуздать прическу. Во рту дорогая черная сигара.
- Каждому копу требуется отличительный знак, - объяснял он своим людям. - Я хочу, чтоб плохие парни говорили: "Берегитесь мачо с черной сигарой".
И они так говорят.
И остерегаются его, потому что у Рамоса заслуженная репутация копа жесткого, хотя и справедливого. Известно было, что бандиты, которых Рамос допрашивал по собственному методу, надрывались криком, призывая полицию. Но полиция никогда не являлась. Полицейские тоже не горели желанием связываться с Рамосом.
Поблизости от Авенида Революсьон в Тихуане имеется тупичок, прозванный Ла-Универсидад-де-Рамос. Он усыпан сигарными окурками, клочьями одежды и выбитыми зубами. Вот тут-то Рамос в бытность свою уличным копом давал уроки парням, считавшим себя крутыми.
- Это не вы, - втолковывал им он, - это я крутой.
А потом наглядно показывал, что это означает. И если им требовалось напоминание, то они могли увидеть его в зеркале еще много лет спустя.
Шестеро отморозков попытались как-то убить Рамоса. Он прилежно поприсутствовал на похоронах всех шестерых - так, на всякий случай, вдруг кому из скорбящих придет охота попытаться отомстить. Не захотел никто. Свой "узи" Рамос прозвал "Ми Эспоза" - моя жена. Сейчас ему тридцать два года.
Не прошло и нескольких часов после его приезда, как он арестовал тех троих полисменов, которые захватили Эрни Идальго. Один из них был шефом полиции Халиско.
- Мы можем узнать, где твой приятель - обращается Рамос к Арту, - быстро или другим манером.
Он достает из кармана рубашки две сигары, протягивает одну Арту и пожимает плечами, когда тот отказывается. Не торопясь, раскуривает, перекатывает ее во рту, долго затягивается, чтобы кончик горел ровно, и вскидывает черные брови на Арта.
Теологи правы, проносится у Арта в голове, мы превращаемся в тех, кого ненавидим.
И он спрашивает:
- Можно быстро?
- Возвращайся чуток погодя, - отзывается Рамос.
- Нет, - отказывается Арт. - Я тоже приму участие.
- Ответ мужчины, - одобряет Рамос. - Но мне свидетель ни к чему.
Рамос ведет шефа полиции Халиско и двух federales в подвальную камеру.
- У меня нет времени с вами шутки шутить, приятели, - заявляет Рамос. - Проблема у нас такая: сейчас вы боитесь Мигеля Анхеля Барреру больше, чем меня. Нам требуется перевернуть ситуацию.
- Пожалуйста, - просит шеф, - мы же все полицейские.
- Нет, это я полицейский. - И Рамос надевает боксерские перчатки. - И человек, которого вы похитили, полицейский. А вы так, кусок дерьма.
Он поднимает руки в перчатках, чтоб они видели.
- Не хочу синяков на руках, - замечает Рамос.
- Может, мы сумеем как-то договориться, - ноет шеф.
- Нет! - отрезает Рамос. - Не сумеем!
Он поворачивается к federale повыше ростом и помоложе:
- Поднимай руки. Защищайся.
Глаза federale широко раскрыты, в них мечется страх. Он мотает головой, его руки висят неподвижно.
- Ну, как хочешь, - пожимает плечами Рамос.
Он делает ложный выпад правой и тут же со всей силы бьет тремя короткими быстрыми ударами левой по ребрам. Под боксерскими перчатками хрустят кости и хрящи. Копа качнуло, но Рамос не дает ему упасть, поддерживает левой рукой и наносит еще три коротких удара правой. Потом швыряет его о стенку, разворачивает и бьет левой и правой по почкам. Удерживая на ногах, приговаривает:
- Ты опозорил свою страну. И что еще хуже, опозорил и мою страну. - И, схватив парня за шею и ремень, с бешеной силой бросает к противоположной стене. С глухим стуком голова federale шмякается о бетон. Шея запрокидывается. Лишь повторив процедуру несколько раз, Рамос наконец позволяет ему свалиться на пол.
Сам он присаживается на трехногий деревянный табурет и раскуривает сигару, пока двое других копов таращатся на друга, валяющегося без сознания, лицом в пол, ноги у него подергиваются.
Стены заляпаны кровью.
- А вот теперь, - говорит Рамос, - вы больше боитесь меня, так что можем приступать. Где американский полисмен?
И они вываливают ему все, что знают.