- Его отвезли к Гуэро Мендесу и Раулю Баррере, - сообщает Рамос Арту. - И некий доктор Альварес там. Так что твой друг, возможно, еще жив.
- Почему ты так думаешь?
- Раньше Альварес работал на ДФС, - объясняет Рамос. - Следователем. У Идальго, видимо, есть какая-то нужная им информация, а?
- Нет. Никакой информации у него нет.
Сердце у Арта ухнуло вниз. Они пытают Эрни, чтобы узнать имя Чупара.
А никакого Чупара не существует.
- Скажи! - требует Тио.
- Я не знаю, - стонет Эрни.
Тио кивает доктору Альваресу. Доктор, надев толстые рукавицы для духовки, поднимает раскаленный докрасна железный прут и сует его в...
- Господи! - заходится криком Эрни. Глаза у него расширяются, голова со стуком падает на стол, к которому его привязали ремнями. Через секунду глаза закрываются, он теряет сознание, и биение сердца, бешеное всего миг назад, теперь опасно замедляется.
Доктор, стащив рукавицы, хватается за шприц, наполненный лидокаином, вкалывает лекарство в руку Эрни. Лекарство будет поддерживать его в сознании и не даст остановиться сердцу. Боль он будет чувствовать. Через минуту голова американца дергается, глаза приоткрываются.
- Мы не дадим тебе умереть, - говорит Тио. - А теперь говори со мной. Скажи, кто такой Чупар?
Я знаю, думает Эрни, Арт ищет меня.
Он, задыхаясь, чуть слышно произносит:
- Я не знаю, кто такой Чупар.
Доктор снова берется за железный прут.
И через мгновение снова истошный вопль Эрни:
- Господи-и-и-и!
Арт смотрит, как занимается огонек, помаргивает, тянется к небесам.
Он стоит на коленях перед рядком церковных свечей и истово молится за Эрни. Вознося молитву Деве Марии, Святому Антонию, Христу.
По центральному проходу шагает высокий полный мужчина.
- Отец Хуан...
Священник за девять лет мало изменился.
Только чуть поредели белоснежные волосы, чуть округлился живот, но все так же сияют пронзительные серые глаза.
- Ты молишься, - говорит Парада. - А я думал, ты не веришь в Бога.
- Сейчас я сделаю что угодно.
- Чем я могу помочь?
- Вы знаете Баррера.
- Я их крестил, - отвечает Парада. - Давал им первое причастие. Конфирмовал.
Венчал Адана с Люсией, думает Парада, держал на руках их красивого ребенка-калеку.
- Свяжитесь с ними, - просит Арт.
- Но я не знаю, где они.
- Я имел в виду по радио, - уточняет Арт, - и через телевидение. Они уважают вас, они прислушаются к вашим словам.
- Не знаю, - сомневается Парада. - Но попробовать, конечно, можно.
- Прямо сейчас?
- Конечно. Я могу также выслушать твою исповедь, - добавляет Парада.
- Нет времени.
И они едут на радиостанцию, где записывают обращение Парады "К тем, кто похитил американского полисмена". Он призывает их во имя Господа Бога, Иисуса Христа, Матери Марии и всех святых отпустить человека живым и невредимым. Требует, чтобы они обратились к своей душе и даже, к удивлению Арта, выбрасывает козырную карту - грозит им отлучением от церкви, если они причинят человеку вред.
Он обречет их данной ему властью на вечные адские муки.
Потом повторяет, что надеется на спасение их ДУШ.
Освободите человека и вернитесь к Богу.
Его свобода - это ваша свобода.
- ...дали мне адрес, - продолжает Рамос.
- Что? - переспрашивает Арт, он слушает в офисе по радио обращение Парады.
- Я сказал, они назвали мне адрес, - повторяет Рамос. Он закидывает через плечо "узи", Ми Эспоза. - Двинулись.
Дом стоит в обычном пригороде. С ревом подкатывают к нему машины. Два "форда-бронко" Рамоса, набитые спецназовцами ДФС. Из машин вываливаются солдаты. Из окон их тут же начинают поливать длинными беспорядочными очередями из автоматов. Люди Рамоса падают на землю и открывают ответный огонь, бьют одиночными выстрелами. Стрельба из окон обрывается. Под прикрытием своих Рамос и еще двое бегут к двери и вышибают ее.
Арт врывается следом за Рамосом.
Но Эрни он не находит. Он пробегает по всем комнатам небольшого дома, но видит только двух мертвых gomeros, у каждого аккуратная дырка во лбу, они валяются у окон. Привалившись к стене, сидит раненый. Рядом еще один, этот высоко поднял над головой руки.
Рамос вытаскивает пистолет и приставляет к голове раненого.
- Donde? (Где?) - спрашивает Рамос.
- No se. (He знаю.)
Арта передергивает, когда мозги заляпывают стену.
- Господи! - кричит Арт.
Рамос ничего не слышит. Он приставляет пистолет к виску второго дотего.
- Donde?
- Синалоа!
- Donde?
- Un rancho de Güero Mendez! (На ранчо Мендеса!)
- Como lo encuentro? (Где оно находится?)
Gomero кричит:
- No se! No se! No se! Por favor! Por el amor de Dios! (Ради Господа Бога!)
Арт хватает Рамоса за запястье:
- Не надо!
Секунд десять кажется, Рамос вот-вот пристрелит Арта. Наконец он опускает пистолет и говорит:
- Нам нужно отыскать это ранчо, пока они опять не перепрятали Идальго. Дай мне пристрелить эту тварь, чтоб он никому ничего не сказал!
Gomero разражается рыданиями.
- Por el amor de Dios!
- Нет у тебя никакого Бога, ты, козел! - И Рамос бьет его по голове сбоку. - Те voy a mandar pa'l carajo! (Я отправлю тебя в ад!)
- Нет, - повторяет Арт.
- Если federales узнают, что нам известно про Синалоа, - спорит Рамос, - они тут же перебросят Идальго на новое место, и мы не успеем.
Если вообще сумеем его найти, думает Арт. Синалоа - большой сельскохозяйственный штат. Отыскать там одинокое ранчо - все равно что найти ферму в Айове. Но убийство этого парня ничему не поможет.
- Помести его в одиночку, - советует Арт.
- Ay, Dios! Que chingon que eres! (Господи, да ты прям заноза в заднице!) - вопит Рамос.
Но Рамос все-таки приказывает одному из своих людей увести дотего, засунуть куда подальше и вытрясти из него все, что тот знает. И добавляет:
- И ради бога, не позволяйте ему говорить ни с кем, не то я ваши яйца затолкаю ему в пасть!
Рамос смотрит на трупы.
- Да мусор отсюда выбросьте!
Адан Баррера слышит обращение Парады по радио.
Знакомый голос епископа почти не слышен из-за несмолкающих стонов Идальго.
Потом его оглушает угроза отлучения от церкви.
- Да все это суеверия и чушь, - замечает Гуэро.
- Это была ошибка, - говорит Адан.
Грубый прокол. Чудовищный просчет. Эти дерьмовые американцы ответили даже круче, чем он предполагал. Закрыли границу, и тысячи грузовиков застряли на дороге; продукты, которые они везли, гниют на солнце. Цены моментально скакнули вверх. И американцы грозятся потребовать выплаты долгов, устроить кризис мексиканской валюты, что может буквально уничтожить peso. И теперь даже наши купленные и оплачиваемые друзья в Мехико отвернулись от нас. А почему бы и нет? Федеральная полиция, ДФС и армия в ответ на американские угрозы хватают каждого члена картеля, какого могут найти, набрасываясь с облавами на дома и ранчо... Говорят, что полковник ДФС забил одного подозреваемого насмерть и пристрелил еще троих, так что за одного этого американца расплатились уже четырьмя мексиканскими жизнями. Но всем наплевать, подумаешь, какие-то там мексиканцы.
Так что похищение было чудовищной ошибкой, к тому же они все равно не узнали имени Чупара.
Похоже, американец его действительно не знает.
Иначе сказал бы. Не выдержал бы ножа, электродов и раскаленного железа. А теперь он валяется и стонет в спальне, превращенной в камеру пыток, и даже Доктор сдался. Сказал, что ничего больше сделать не может. Зато янки и их lambiosos выслеживают меня, а мой старый священник сулит мне ад.
Освободите этого человека и вернитесь к Богу.
Его свобода - это ваша свобода.
Может, и так, думает Адан.
Возможно, он прав.
Теперь Эрни Идальго обитает в черно-белом мире.
Есть боль и отсутствие боли.
Если жизнь означает боль, значит, жить плохо.
Если смерть означает отсутствие боли, то умереть хорошо.
Эрни старается умереть. Но они поддерживают в нем жизнь монотонно капающим физиологическим раствором. Он старается заснуть. Но спать ему не дают, вкалывая лидокаин. Они следят на мониторе за его сердцебиением, пульсом, температурой, стараясь не допустить, чтоб он умер и покончил со своей болью.
И без конца одни и те же вопросы: "Кто такой Чупар? Что он сообщил вам? Чьи имена вам назвал? Кто есть в администрации? Кто такой Чупар?"
И одни и те же ответы: "Я не знаю. Больше он не говорил мне ничего. Я уже все вам сказал. Никто. Я не знаю".
И снова нестерпимая боль, а следом - заботливое выхаживание.
Потом - боль.
За ней - вопросы.
И вдруг неожиданно в монотонной череде привычных вопросов - новое слово.
- Что такое "Цербер"? Ты слышал про операцию "Цербер"? Чупар говорил вам что-нибудь про "Цербер"? Что?
- Я не знаю. Нет, я не слышал. Нет, не говорил. Он ничего не говорил мне. Клянусь Богом. Клянусь Богом. Клянусь Богом.
- А Келлер? Он говорил тебе про "Цербер"? Упоминал "Цербер"? Ты слышал, он с кем-нибудь говорил про "Цербер"?
- "Цербер", "Цербер", "Цербер"...
- А, так, значит, это слово тебе знакомо.
- Нет. Клянусь Богом. Клянусь Богом. Боже, помоги мне! Боже, помоги мне! Пожалуйста, Боже, помоги мне!
Доктор выходит из комнаты, оставляя его наедине с болью. Оставляя удивляться. Где же Бог? Где Артур? Где Иисус, Мать Мария и Святой Дух? Мария, даруй мне милосердие.
Милосердие приходит, как ни странно, в лице Доктора.
Не выдержал Рауль.
- Мать твою, его стоны меня уже достали, - жалуется он Доктору. - Ты что, не можешь заткнуть его?
- Можно кое-что вколоть.
- Ну так займись, - вмешивается Адан. Стоны и ему действуют на нервы. И если они намерены освободить его, как хочет Адан, разумнее доставить его в хорошей, насколько возможно, форме. В приличной, конечно, вряд ли получится, но все лучше, чем мертвого. И у Адана есть идея, как после освобождения копа взамен все-таки получить то, что требуется.
Опять связаться с Артуро.
- Героин? - спрашивает Доктор.
- Доктор - ты, - бросает в ответ Рауль.
Героин, думает Адан. Доморощенная мексиканская "грязь".
- Приведи его в норму, - велит он Доктору.
Эрни чувствует, как входит в руку игла. Знакомый укол, жжение, а потом вдруг - блаженное облегчение.
Отсутствие боли.
Вернее, не отсутствие, а вроде как отстранение от нее, будто он плывет на мягком облаке высоко над болью. Наблюдаемая и наблюдатель.
Хвала, хвала тебе.
Матерь Мария Мексиканская Грязь.
Арт в офисе с Рамосом, они изучают карты Синалоа и сравнивают их с донесениями разведки о полях марихуаны и Гуэро Мендесе, пытаясь сузить зону поиска. По телевидению передают официальное заявление мексиканского прокурора: "В Мексике не существует крупных наркобанд".
- Он мог бы работать на нас, - замечает Арт.
Может, в Мексике и не существует, думает Арт, но в США они точно есть. Как только мы узнали об исчезновении Эрни, Денцлер конфисковал груз наркотиков на двух объектах.
Во время облавы на "берлогу" Адана в Сан-Диего они чуть-чуть разминулись, но успех все равно был грандиозный.
На Восточном побережье Денцлер опять достиг блестящих результатов, арестовав Джимми Пиккони, Большого Персика, не последнюю фигуру в Семье Чимино. ФБР в Нью-Йорке переслало результаты слежки, и Арт, просматривая снимки, видит нечто, от чего у него замирает сердце.
На фото толстый Джимми Пиккони и его такой же жирный младший братец, еще несколько других мафиози. Но вместе с ними стоит его знакомый.
Сол Скэки.
Арт звонит Денцлеру.
- Ну да, есть такой, Сальваторе Скэки, - подтверждает Денцлер. - Гангстер из Семьи Чимино.
- В шайке Пиккони?
- Скорее всего, нет. Он типа министра без портфеля. Отчитывается прямо самому Калабрезе. И представляешь, Арт, этот парень был когда-то полковником армии США.
Черт подери, думает Арт.
- И еще кое-что, - добавляет Денцлер. - Этот Пиккони. Джимми Персик. У него ФБР уже несколько месяцев как поставило жучок. Он прям трепливая бабешка. Чего только не болтает.
- И насчет "кокса"?
- И это тоже. И про оружие. Похоже, его шайка вовсю торгует награбленным оружием.
Арт переваривает новость, но тут звонят по другой линии.
Шэг хватает трубку и резко окликает:
- Арт!
Оборвав разговор с Денцлером, Арт берет другую трубку.
- Нам нужно поговорить, - слышит он голос Адана.
- Откуда мне знать, что он у тебя? - спрашивает Арт.
- Внутри его обручального кольца надпись "Eres toda mi vida". (Ты вся моя жизнь.)
- Откуда мне знать, что он еще жив?
- Хочешь, чтоб мы заставили его повизжать для тебя?
- Нет! Называй место.
- Собор, - говорит Адан. - Отец Хуан - гарантия безопасности для нас обоих. Арт, замечу хоть одного копа, твой парень - труп.
По проводам до Арта доносятся приглушенные стоны и слова, от которых его сердце чуть не останавливается:
- Что ты знаешь про операцию "Цербер"?
Арт преклонил колени в исповедальне.
Их разделяет решетка, Арт не может разглядеть лица за ней. Ради этого, предполагает он, и устроили этот святотатственный фарс.
- Мы тебя несколько раз предупреждали, - произносит Адан, - но ты не желал слушать.
- Он жив?
- Жив. И теперь только от тебя зависит, чтоб он и дальше оставался живым.
- Если он умрет, я разыщу тебя и убью.
- Кто такой Чупар?
Арт заранее обдумал свой ответ. Он понимает: сказать Адану, что никакого Чупара не существует, это все равно что всадить пулю в голову Эрни. Нужно тянуть резину. И он говорит:
- Сначала верните Идальго.
- Так не пойдет.
- Тогда, - сердце Арта медленно бухает о ребра, - нам не о чем разговаривать.
И начинает подниматься с колен. Тут он слышит Адана:
- Арт, ты должен хоть что-то дать мне взамен, чтобы я мог предъявить ребятам.
Арт снова опускается на колени. Прости меня, Отче, сейчас я согрешу.
- Я приостановлю все операции против Федерасьон, - обещает он. - Я уеду из страны и уйду в отставку.
И какого черта? В конце концов именно этого от меня все и добивались: мои боссы, правительство, собственная жена. Только бы суметь выторговать жизнь Эрни...
- Ты уедешь из Мексики? - спрашивает Адан.
- Да.
- И отстанешь от нашей Семьи?
Теперь, когда ты превратил мою дочь в калеку.
- Да.
- Откуда мне знать, что ты сдержишь слово?
- Клянусь перед Богом.
- Этого недостаточно.
Точно, недостаточно.
- Я возьму деньги, - говорит Арт. - Ты откроешь для меня счет, я сниму с него деньги. Потом ты освободишь Эрни. А когда он появится, я назову тебе имя Чупара.
- И уедешь.
- Ни секундой позже, Адан.
Арт дожидается целую вечность, пока Адан соображает. И молит про себя и Бога, и дьявола: только бы сделка состоялась!
- Сто тысяч, - наконец говорит Адан, - будут отправлены телеграфом на номерной счет в Первый джорджтаунский банк "Гранд Кейман". Я позвоню тебе и сообщу номер. Ты телеграфом снимешь со счета семьдесят. Как только мы увидим перевод, мы отпустим твоего человека. И вы оба ближайшим же рейсом уберетесь из Мексики. И, Арт, не вздумай когда-нибудь возвратиться.
Окошечко закрывается.
Зловеще вздымаются волны, обрушиваются на него и разбиваютя о его тело.
Волны боли с каждым разом все мощнее.
Эрни хочет еще наркотика.
Он слышит, как открывается дверь.
Несут наркотик?
Или новую боль?
Гуэро смотрит на лежащего американского копа. Раны там, где вонзался нож, распухли, воспалились. Лицо от побоев раздувшееся, все в синяках. Его запястья, ступни, гениталии в ожогах от электродов, его задница... Зловоние омерзительное - гной, моча, дерьмо, застарелый пот.
Вымой его, приказал Адан. А кто такой этот Адан Баррера, чтобы приказывать? Когда я убивал людей, он торговал джинсами, продавал их соплякам-модникам. А теперь приезжает сюда, заключив сделку, ничего не сказав М-1, не получив разрешения от него. Они отдают копа. А что в обмен? Пустые обещания от другого американского копа? Интересно, что тот сделает, размышляет Гуэро, после того, как увидит своего искалеченного пытками, изуродованного друга? Кого Адан дурачит? Идальго здорово повезет, если он переживет поездку в машине. А если переживет, то вероятнее всего потом все равно лишится ног, а может, и рук. Адан что, вправду воображает, что может выторговать мир в обмен на этот истекающий кровью, смердящий, гниющий кусок мяса?
Гуэро присаживается на корточки рядом с Идальго и говорит:
- Мы отвезем тебя домой.
- Домой?
- Si. Сейчас ты можешь ехать домой. Спи. Когда проснешься, то будешь уже дома.
И втыкает иглу в вену Эрни.
На укол мексиканской "грязи" требуется всего секунда. Тело Эрни дергается, ноги в коленях чуть приподнимаются и безвольно падают.
Говорят, что уколоться героином все равно что поцеловать Бога.
Арт смотрит на обнаженный труп Эрни.
Лежащий в позе зародыша на куске черного пластика на обочине грунтовой дороги в Бадирагуато. На блестящем пластике матово выделяется засохшая кровь. На глазах все еще черная повязка. Больше на Эрни ничего нет, и Арт видит открытые раны, там, куда вонзали нож и скребли по кости, ожоги от электродов, следы анального изнасилования, множество синяков от уколов лидокаина и героина на руках.
Что же я наделал? - спрашивает себя Арт. Почему за мою одержимость расплачиваться пришлось другому?
Эрни, прости. Я виноват, я страшно виноват перед тобой.
Но я отомщу. Помоги мне Бог.
Копы всюду - federales из полиции штата Синалоа. Полицейские штата прикатили первыми и успешно затоптали место преступления, уничтожив следы шин, ног, отпечатки пальцев - все улики, которые могли помочь в расследовании убийства. Теперь контроль перехватили federales и тоже ходят взад-вперед, чтоб уж наверняка не осталось ни малейшей улики.
К Арту подходит comandante:
- Не переживайте, сеньор, мы глаз не сомкнем, пока не выясним, кто совершил это жуткое преступление.
- Мы и так знаем кто, - возражает Арт. - Мигель Анхель Баррера.
- Черт подери! - взрывается Шэг Уоллес. - Да ведь похитили его трое ваших уродов!
Арт оттаскивает друга. Он удерживает Шэга у машины, когда с ревом подкатывает джип, из него выскакивает Рамос с криком:
- Мы нашли его!
- Кого?
- Барреру! Надо ехать немедленно!
- Где он?
- В Сальвадоре.
- Но как...