Да и не знают они, куда им, собственно, ехать.
Они заходят в угловую лавку и покупают пару квартовых бутылок пива, а потом забираются под береговую опору скоростного шоссе Вестсайд, чтобы все обдумать.
- В Джерси? - роняет О'Боп.
Дальше его географическое воображение не простирается.
- Ты кого-нибудь знаешь в Джерси? - спрашивает Кэллан.
- Нет. А ты?
- Тоже нет.
Вот уж где у них полно приятелей, так это в Адской Кухне, и кончается тем, что, опрокинув еще пару бутылок пива, они, дождавшись темноты, проскальзывают обратно в свой квартал. Забираются на заброшенный склад, где и засыпают. Рано утром они отправляются к сестре Бобби Ремингтона на Пятидесятую улицу. Бобби тоже дома, опять ссорится со своим стариком.
Он подходит к двери, видит Кэллана и О'Бопа и побыстрее затаскивает их в дом.
- Господи, - говорит Бобби, - что вы, ребята, натворили?
- Он хотел застрелить Стиви, - объясняет Кэллан.
- Ничего подобного, - мотает головой Бобби. - Пописал бы только ему в рот. И всех делов-то.
- А, теперь все равно, - пожимает плечами Кэллан.
- Нас ищут? - спрашивает О'Боп.
Бобби не отвечает, он занят: задергивает поплотнее занавески.
- Бобби, а кофе у тебя есть? - спрашивает Кэллан.
- Да, сейчас приготовлю.
Из спальни появляется Бэт Ремингтон. В спортивной рубашке "Рейнджер", едва прикрывающей трусики. Рыжие взлохмаченные волосы падают ей на плечи. Девушка смотрит на Кэллана и произносит:
- Говнюк.
- Привет, Бэт.
- Убирайтесь отсюда!
- Бэт, я только хочу сварить им кофе.
- Эй, Бобби. - Бэт выбивает сигарету из пачки на кухонной стойке, сует в рот и закуривает. - Хватает того, что я позволяю тебе давить свою кушетку. И это-то паршиво. Но этих парней мне тут не требуется. Без обид.
- Бобби, - говорит О'Боп, - нам нужно оружие.
- Нет, ну просто шик, - замечает Бэт. И хлопается на кушетку рядом с Кэлланом. - Какого черта вы сюда завалились?
- Больше-то нам идти некуда.
- Какая честь! - Бэт пила с ним пиво и пару разиков перепихнулась, и что, теперь он решил, что может заявляться сюда, когда влип в передрягу? - Бобби, сделай им тосты или чего там еще.
- Спасибо, - говорит Кэллан.
- Но тут вы не останетесь.
- Бобби, - вступает О'Боп, - но ты можешь раздобыть нам пушки?
- Если они пронюхают, я спекся.
- Ты можешь пойти к Берку, сказать, оружие для тебя, - нажимает О'Боп.
- Чего вы, парни, вообще застряли в квартале? - удивляется Бэт. - Вам давно нужно было слинять в Буффало куда-нибудь.
- В Буффало? - улыбается О'Боп. - А что там, в Буффало?
- Ну, водопад Ниагара, - пожимает плечами Бэт. - Не знаю.
Они пьют кофе и жуют тосты.
- Я сбегаю сейчас к Берку, - говорит Бобби.
- Ага, только этого тебе и не хватало! - негодует Бэт. - Чтоб на тебя обозлился Мэтти Шихэн.
- На хрен Шихэна! - выпаливает Бобби.
- Правильно, ступай скажи ему это. - Бэт поворачивается к Кэллану. - Не нужны вам никакие пушки. А нужны билеты на автобус. У меня есть немного налички...
Бэт - кассирша у Лоуэса на Сорок второй улице. Случается, она заодно продает там и театральные билеты вместе с киношными. У нее припрятана небольшая заначка.
- Деньги у нас есть, - говорит Кэллан.
- Вот и катитесь тогда.
Они добрели до Верхнего Вестсайда, пошатались по парку Риверсайд, постояли у могилы Гранта. Потом снова возвратились в центр города; Бэт пропустила их в кинотеатр, и они на последнем ряду балкона смотрели "Звездные войны".
Чертова "Звезда Смерти" должна была взорваться уже в шестой раз, когда появляется Бобби с бумажным пакетом. Он оставляет его у ног Кэллана.
- Классная киношка, верно? - замечает он и убегает так же стремительно, как вошел.
Кэллан прислоняется лодыжкой к пакету, ощущает твердость металла.
В мужском туалете они открывают пакет.
Старый пистолет двадцать пятого калибра и такой же древний специальный полицейский тридцать восьмого.
- Он бы еще кремнёвые ружья приволок, - возмущается О'Боп.
- Нищие не привередничают.
Кэллан чувствует себя куда лучше с оружием у пояса. Забавно, как быстро тебе начинает его недоставать. Без него чувствуешь какую-то легкость, думает он. Точно вот-вот взлетишь. А с оружием крепко стоишь на земле.
В кино они просидели чуть ли не до самого закрытия, потом, соблюдая всяческую осторожность, пробрались обратно к складу.
Жизнь им спасли польские сосиски.
Тим Хили, проторчавший тут уже полночи и проголодавшийся до чертиков, карауля этих двух парней, посылает Джимми Бойлана сбегать за польскими сосисками.
- А с чем хочешь? - уточняет Бойлан.
- С кислой капустой, горчицей, со всем, чем полагается.
Бойлан выходит, потом возвращается, и Тим заглатывает сосиски, будто просидел всю войну в японском концлагере. Солидная порция сосисок успевает превратиться в его желудке в газ, как раз когда появляются Кэллан с О'Бопом. Они поднялись по лестнице, и уже стоят у закрытой металлической двери, и тут слышат, как Хили шумно испортил воздух.
Оба застывают на месте.
- Господи! - доносится до них голос Бойлана. - Никого не зашибло?
Кэллан смотрит на О'Бопа.
- Бобби сдал нас? - шепчет О'Боп.
Кэллан пожимает плечами.
- Я открою дверь, впущу воздуха, - говорит Бойлан. - Ну ты, Тим, даешь!
- Извини.
Бойлан распахивает дверь и вопит:
- Черт!!!
Он вскидывает обрез, но Кэллан слышит выстрелы, эхом раскатывающиеся по лестничному пролету, только когда они с О'Бопом начинают стрелять.
Фольга соскальзывает с колен Хили, он вскакивает с деревянного складного стула и выхватывает оружие. Но видит, как Джимми Бойлан задом вваливается в комнату, пули вырывают из его тела куски, и нервы у Хили сдают. Он роняет на пол пистолет сорок пятого калибра и вскидывает руки.
- Прикончи его! - орет О'Боп.
- Нет, нет! - верещит в ответ Хили. - Не надо!
Толстяка Тима Хили они знают всю свою жизнь. Он, бывало, дарил им четвертаки, чтоб мальчишки купили себе комиксы. Как-то раз они играли в хоккей на улице, и Кэллан метким ударом разбил фару на машине Тима Хили, а тот, выйдя из паба Лиффи, только расхохотался. "Ничего, все о'кей. Подарите мне билетик, когда будете играть за "Рейнджеров", лады?" - вот и все, что сказал им тогда Тим Хили.
Теперь Кэллан пытается остановить О'Бопа:
- Не стреляй в Хили. Забери только у него пистолет! - кричит он.
Кричит, потому что в ушах у него звенит. Голос слышится, точно с другого конца тоннеля, а голова раскалывается от боли.
На подбородке у Хили желтеет пятно горчицы...
Он что-то бормочет насчет того, что уже стар для таких дерьмовых игр.
Будто для таких игр существует подходящий возраст, думает Кэллан.
Они забирают сорок пятый калибр Хили и обрез Бойлана и скатываются с лестницы.
И бегут.
Большой Мэтти приходит в бешенство, услышав про Эдди Мясника.
Особенно когда до него доходит слух, что замочили его ребята, у которых еще и пеленки-то толком не просохли. Он кипит негодованием: куда катится мир?! И какой это будет мир, если подрастает поколение, не имеющее никакого уважения к авторитетам. А еще заботит Большого Мэтти, что слишком много народу приходит к нему просить за этих парней.
- Они должны быть наказаны, - твердит всем Большой Мэтт, но он встревожен, что люди не согласны с его решением.
- Конечно, наказать нужно, само собой, - отвечают ему. - Переломать им ноги там или руки, выгнать из квартала. Но не убивать же до смерти.
К таким нахальным возражениям Большой Мэтт не привык, и ему это совсем не нравится. А еще не нравится, что дело стоит. Уже через несколько часов эти звереныши должны были оказаться в его руках, но вот уже несколько дней, как их не могут найти. Хотя разнесся слух, что они еще в квартале - а это уже открытый вызов ему, - но где именно, никому не известно.
Даже люди, которым положено бы знать, понятия не имеют.
Большой Мэтт даже призадумался, не изменить ли и вправду наказание. И решает, что, может, справедливее будет отрубить им пальцы, которые нажимали на курок. Чем больше он это обмозговывает, тем больше его привлекает эта идея. Пусть эта парочка мыкается по Адской Кухне с культяшками вместо пальцев как напоминание о справедливом возмездии тем, кто не выказывает должного уважения авторитетам.
Значит, отрубить им пальцы - на том и остановимся.
Большой Мэтт Шихэн может быть великодушным.
Но тут он вспоминает, что у него больше нет Эдди Мясника и выполнить эту работу некому.
А еще через день у него не остается ни Джимми Бойлана, ни Толстяка Тима Хили: Бойлан мертв, а Хили запропастился невесть куда. Кэвину Келли приспичило заняться каким-то бизнесом в Олбани. У Марти Стоуна заболела тетка в Дальнем Рокавее. А Томми Дуган в запое.
И все это заставляет Большого Мэтта заподозрить, что, может быть, тут зреет заговор, бунт.
И он заказывает билет, чтобы лететь в другой свой дом, во Флориде.
Что могло бы стать радостной новостью для Кэллана и О'Бопа, да только перед тем, как сесть в самолет, Мэтт связывается с Большим Поли Калабрезе, новым representante - боссом Семьи Чимино и просит прислать киллера.
- Как думаешь, что он ему пообещал? - спрашивает Кэллан у О'Бопа.
- Долю в Джевитс-центре?
Большой Мэтт контролирует строительные профсоюзы и профсоюзы водителей, работающие в этом центре, расположенном в Вестсайде. Итальянцы облизывались на долю в этом бизнесе уже где-то с год, а то и больше. Навар только с контрактов на цемент приносит миллионы. Сейчас Мэтт не в том положении, чтобы в очередной раз отказать им, но он вполне справедливо может рассчитывать на маленькую услугу в обмен на свое согласие.
Профессиональную услугу.
Кэллан с О'Бопом сидят взаперти в квартире на Сорок девятой улице. Они устали и плохо выспались. Лежат впотьмах и смотрят на небо. Или что там заменяет небо в Нью-Йорке?
- Мы убили двоих, - говорит О'Боп.
- Ну.
- Хотя по правде это была самозащита, - продолжает О'Боп. - Я про то, что типа пришлось, ведь так?
- А то.
Через некоторое время О'Боп замечает:
- А вот интересно, может Микки Хэггерти нас продать?
- Думаешь?..
- Ему за ограбление светит от восьми до двенадцати. Может, предложит нас в обмен: мы в тюряге, он на свободе.
- Да ну, - сомневается Кэллан. - Микки - парень старой закалки.
- Может, конечно, и старой, но все равно, отсидел, поди, уж задницу. Это у него вторая ходка.
Но Кэллан уверен: когда Микки отсидит срок и вернется в квартал, то вряд ли захочет всю оставшуюся жизнь прятать от людей глаза. А уж кому, как не Микки, знать: ему ни в одном баре в Кухне не подадут и блюдца арахиса, если он переметнется к копам.
Нет, Микки Хэггерти беспокоил его меньше всего.
Об этом думает Кэллан, глядя из окна на "Линкольн-континенталь", припаркованный на другой стороне улицы.
- Так что, пожалуй, нам пора рвать когти отсюда, - говорит он О'Бопу.
О'Боп сует рыжие вихры под кран, пытаясь охладиться. На улице сто четыре градуса жары, а они парятся в двухкомнатной квартирке на пятом этаже, где вентилятор размером с пропеллер на игрушечном самолетике и напор воды - ноль, потому что соседские гаденыши пооткрывали на улице все пожарные гидранты. В довершение ко всем несчастьям еще прикатила шайка от Семьи Чимино и теперь стережет внизу, чтоб пришить их с Кэлланом.
И обязательно это сделают, выждав для приличия до темноты.
- Что ты предлагаешь? - спрашивает О'Боп. - Выскочить и устроить войну? Перестрелка в O.K. Коррале?
- И то лучше, чем тут до смерти изжариться.
- Ничего себе лучше! - возражает О'Боп. - Здесь духотища, конечно, но там нас пристрелят, КЭ.К бродячих псов.
- Когда-никогда все равно придется спуститься, - говорит Кэллан.
- Ни хрена! - О'Боп вынимает голову из-под крана. - Пока нам таскают сюда пиццу, незачем и высовываться.
Он тоже подходит к окну и смотрит на длинный черный "Линкольн".
- Эти засранцы итальяшки не меняют своих привычек, - замечает он. - Могли б прикатить на "мерсе" или "БМВ", ну не знаю, на долбаном "вольво" или еще на чем. Нет, вечно хреновы "линкольны" и "кадиллаки". Точно тебе говорю, это у них, видно, правила такие в мафии, или чего там.
- А кто в машине-то, Стив?
В машине сидели четверо. Еще трое парней стояли у дверцы рядом. Покуривают беззаботно, пьют кофе, треплются. Точно объявление мафии кварталу: мы приехали пришить кое-кого, так что лучше вам держаться подальше.
О'Боп вгляделся, прищурив глаза.
- Шайка Пиккони, подчиняющаяся банде Джонни Боя Коццо, - говорит он. - Ветвь Демонти из Семьи Чимино.
- Откуда ты-то знаешь?
- Парень на пассажирском сиденье лопает персики из банки, - объясняет О'Боп. - А значит, это Джимми Пиккони, то есть Джимми Персик. Он помешан на консервированных персиках.
О'Боп - настоящая Книга пэров мафиозных семей. Он следит за их жизнью, изучает привычки, как фаны бейсбольных команд, которые знают назубок фамилии всех игроков и помнят счет любого матча. В голове у него хранится подробная схема организации Пяти Семей.
Так что О'Боп в курсе, что после смерти Карло Чимино в Семье происходят постоянные подвижки. Большинство крутых парней не сомневалось, что Чимино выберет себе в преемники Нила Демонти, но вместо этого он назначил своего зятя Поли Калабрезе.
Выбор не пришелся по вкусу старой гвардии: они считали, что Калабрезе чересчур мягок, чистоплюй, одним словом. Он упорно заколачивает деньги в легальном бизнесе. Крутым ребятишкам: акулам-ростовщикам, вымогателям и простым взломщикам квартир это совсем не нравилось.
Джимми Пиккони, Большой Персик, - один из недовольных. И сейчас в "Линкольне" он именно об этом и говорит.
- Мы - криминальная Семья Чимино, - доверительно делится он со своим братом, Персиком Маленьким. Джои Пиккони на самом деле выше старшего брата, Большого Персика, но никто не решился высказать это замечание вслух, и прозвища прилипли - с кожей не отдерешь. - Даже долбаная "Нью-Йорк таймс" называет нас криминальной Семьей Чимино. Мы должны совершать преступления. Захоти я быть бизнесменом, так поступил бы на работу в эту, как ее... корпорацию Ай-би-эм.
Персику не нравится и то, что Демонти обошли назначением.
- Он уже старик. Ну какой вред, если бы мистер Нийл погрелся последние годы на солнышке? Он заслужил это. Хозяину нужно было назначить его боссом, а Джонни Боя - заместителем. Тогда у нас сохранилось бы "наше дело", коза ностра.
Для молодого парня - Персику всего двадцать шесть - он настоящий консерватор, разве только без галстука. Ему по душе традиции, старые способы ведения дел.
- В прежние дни, - рассуждает Большой Персик, точно он тогда жил, - мы бы попросту оттяпали без всяких разговоров долю в Джевитс-центре. И не пришлось бы лизать задницу какому-то старому ирлашке вроде Мэтти Шихэна. Хотя Поли все одно и кусочка нам не даст. Ему плевать, пусть мы хоть с голоду передохнем.
- Но... - перебивает Персик Маленький.
- Что "но"?
- Но Поли дает работу мистеру Нийлу, мистер Нийл дает ее Джонни Бою, а Джонни Бой дает нам, - договаривает Персик Маленький. - Все, что мне нужно знать, - Джонни Бой дает нам работу, и мы ее делаем.
- Мы еще только сделаем эту хреновую работу, - поправляет Большой Персик. Он не нуждается в объяснениях. Еще Маленький будет рассказывать ему, как все крутится! Персик и сам знает, и ему нравится, как оно крутится в ветви Семьи Демонти, - на старый лад.
А к тому же Персик просто боготворит Джонни Боя.
Потому что Джонни Бой - это все, чем мафия была прежде.
И какой опять должна стать, думает Персик.
- Как только стемнеет, - говорит Персик, - завалимся наверх и выправим им билеты в один конец.
Кэллан в квартире перелистывает блокнот.
- Твой папаша тут есть, - роняет он.
- Большой сюрприз, - саркастически отзывается О'Боп. - И сколько?
- Две штуки.
- Интересно, на что это он ставил? - задумчиво спрашивает О'Боп. - О! Пиццу тащат! Эй! Какого хрена? Они воруют нашу пиццу!
О'Боп разозлился всерьез. Он особо не бушевал из-за того, что эти парни прикатили убить его - этого следовало ожидать, это так, просто бизнес, - но похищение пиццы воспринял как личное оскорбление.
- Так нельзя! - вопит он. - Это не по-честному!
Именно с этих слов, вспоминается Кэллану, все и началось.
Кэллан поднимает глаза от черного блокнота и видит, что жирный макаронник с широкой ухмылкой вытягивает в сторону их окна руку с куском пиццы.
- Эй! - вопит О'Боп.
- Эх и вкуснющая! - вопит в ответ Персик.
- Ну вот, стащили нашу пиццу, - жалуется О'Боп Кэллану.
- Да ладно, делов-то!
- Но я жрать хочу! - хнычет О'Боп.
- Так спустись и отними, - советует Кэллан.
- Может, и спущусь.
- Обрез не забудь.
- Вот хреновина!
Кэллану слышно, как парни на улице хохочут над ними. Ему-то все равно, это О'Боп не выносит, когда над ним потешаются. Сразу бросается в драку. А Кэллан, он что, он может просто взять да уйти.
- Стиви?
- А?
- Как, ты сказал, зовут того парня внизу?
- Которого?
- Ну, его прислали пришить нас, а он компот трескает.
- Джимми Персик.
- Он тоже в блокноте.
- Что?!
О'Боп отходит от окна.
- Сколько за ним?
- Сто тысяч.
Переглянувшись, они начинают хохотать.
- Кэллан, - обрывает смех О'Боп, - да у нас затевается совсем новая игра!
Потому что Персик Пиккони должен Мэтту Шихэну сто тысяч долларов. И это только основной долг - а проценты растут быстрее, чем разносится вонь при забастовке мусорщиков, - так что у Пиккони серьезные неприятности. Он по уши в долгах у Мэтта Шихэна. Это могло бы стать плохой новостью - тем больше у него причин оказать Шихэну серьезную услугу, - да вот только блокнот теперь у Кэллана и О'Бопа.
А это уже дает им некоторые преимущества.
Если они проживут достаточно долго, чтобы ими воспользоваться.
Потому что уже темнеет. И очень быстро.
- Есть идеи? - спрашивает О'Боп.
- Да, кое-какие.
Игра предстояла серьезная и - черт! - отчаянная и опасная.
О'Боп вылезает на пожарную лестницу с бутылкой в руке. Бутылка заткнута тряпкой, в ней бултыхается какая-то жидкость.
Орет: