- Бурбон со льдом, благодарю, - ответил я, усаживаясь в кожаное кресло напротив хозяина дома.
Брюнетка, двигаясь с необычайной грацией, прошествовала к бару в противоположном конце комнаты. При этом плиссированная юбка вызывающе колыхалась на бедрах. Я долго следил за ней глазами, потом снова повернулся к Кендаллу.
- Мой близкий друг Роберт Джайлс, английский актер, однажды назвал мне ваше имя, - заговорил тот. - Он уверял, что, если у меня когда-нибудь возникнут личные проблемы, которые я пожелаю разрешить не только успешно, но и без всякого шума, надо обратиться к Холману. Это э-э… ваша профессия, как я понял?
- Совершенно верно.
- Я как раз столкнулся с проблемой… - Он на мгновение умолк, раскуривая видавшую виды трубку. - Антония не согласна, что ее надо разрешить таким способом, но я твердо решил последовать совету Джайлса. Деньги не имеют значения, мистер Холман, важен положительный результат.
Подошла его дочь с бокалами, затем уселась на кушетке, скрестив свои потрясающие ноги. На какое-то мгновение у меня мелькнула мысль: как бы она выглядела совершенно нагой на барке, спускающейся вниз по Нилу? Лицо Антонии было абсолютно спокойным, большие зеленые глаза смотрели так отрешенно, словно мысли ее витали где-то далеко, в другом конце света. Но я-то ни секунды не сомневался, что ушки у барышни, как говорится, на макушке, а все это безразличие сугубо напускное.
- Моя последняя пьеса идет на Бродвее уже четыре месяца и пользуется огромным успехом, - ровным голосом заговорил Кендалл. - Осенью ее будут показывать в Лондоне. Права на экранизацию проданы за солидную сумму, моя доля равна приблизительно четверти миллиона долларов… - На физиономии драматурга промелькнуло виноватое выражение. - Я упомянул обо всем этом не для того, чтобы произвести на вас впечатление, я лишь хотел показать, что выручка за пьесу составит около миллиона долларов.
- Ты делаешь из мухи слона! - неожиданно вмешалась Антония.
Кендалл пропустил ее слова мимо ушей. Какое-то время он сосредоточенно попыхивал трубкой, сверля меня взглядом.
- Три дня назад мне позвонил какой-то тип, назвавшийся Боулером, и обвинил в плагиате, заявив, будто моя последняя пьеса целиком списана с оригинала, сочиненного кем-то другим. Сначала я подумал, что это очередной розыгрыш - даже незарегистрированный телефон не всегда спасает от подобных штучек, но потом сообразил, что дело серьезное. Боулер уверял, что может документально подтвердить факт плагиата, и, если только я не соглашусь на его условия, передаст дело в суд и разоблачит меня в глазах общественности. - Насмешливая улыбка искривила губы драматурга. - Боулер соизволил признать, что мое имя и репутация помогли пьесе увидеть свет, поэтому он милостиво разрешает мне удержать двадцать пять процентов заработанной суммы. Остальное перейдет к неизвестному автору, чьи интересы он представляет.
- Иными словами, малый требует добрых три четверти миллиона долларов?
- А то и больше.
- Разрешите мне угадать ваш следующий вопрос, Мистер Холман, - с нажимом заметила Антония. - И ответ будет "нет!". Отец не занимался плагиатом и ни у кого не заимствовал сюжеты для своих пьес! - Она яростно затрясла головой. - Разумнее всего было бы поручить все это нашим собственным адвокатам, но., по непонятным мне соображениям, отец не желает этого делать!
В словах Антонии звучал неприкрытый вызов, и Кендалл слегка приподнял голову.
- Мы уже говорили на эту тему, - вежливо возразил он, - но ради мистера Холмана я готов повторить все с самого начала. Антония права, пьесу я, конечно, написал сам. Но, как любой человек, зависимый от публики, я не могу не считаться с общественным мнением, а потому не испытываю ни малейшего желания, чтобы меня публично обвинили в плагиате. Подобные инсинуации не проходят бесследно, всегда найдутся сторонники теории "нет дыма без огня". Так что, прежде чем предпринимать какие-то шаги в этом направлении, рискуя вызвать огласку, я хочу точно знать, с чем имею дело. Вам это ясно, мистер Холман?
- Разумеется. Вам надо выяснить, что за фрукт этот Боулер: просто псих или же профессиональный вымогатель, который может оказаться опасным.
- Совершенно верно! - Кендалл энергично закивал в ответ. - Этот человек весьма уверенно говорил, что располагает документами, подтверждающими факт плагиата. Я знаю, что это невозможно, но вдруг он каким-то образом ухитрился состряпать достаточно убедительную подделку? Я не сомневаюсь, что выиграю судебный процесс, но к моменту слушания дела моя репутация все равно будет весьма и весьма подмочена.
- Что вы ему ответили по телефону?
- Сказал, что это вранье, разумеется. Боулер расхохотался, заявив, что с радостью предъявит мне доказательства. Но время и место встречи он назначит сам. Он дал мне неделю на размышления и предупредил, что, если за этот срок я не позвоню, он посоветует своему клиенту обратиться в суд.
- Боулер дал вам свой адрес?
- Нет, только номер телефона, по которому я могу с ним связаться. Я его записал.
- Я позвоню ему и договорюсь о встрече, - заявил я.
- Прекрасно! - Кендалл снова энергично кивнул. - Я отправлюсь вместе с вами.
- Нет! Возможно, этот тип подготовил для вас какую-нибудь ловушку.
- Холман прав! - воскликнула Антония.
Я невольно посмотрел в ее сторону:
- Как скажете!
Кендалл глубоко затянулся:
- Но, допустим, Боулер откажется предъявить вам эти так называемые доказательства?
- Значит, это обыкновенный псих, и вы можете спокойно про него забыть, - ответил я, - но, судя по тому, какое сильное впечатление он на вас произвел, я не склонен считать Боулера безобидным недоумком.
- Понятно. - Кендалл задумчиво почесал затылок. - Что еще вы хотели бы узнать, мистер Холман?
- Скорее кое-что уточнить. Если кто-то пришлет вам свою пьесу по почте, вы станете ее читать?
Он заулыбался во весь рот:
- Мой поверенный научил меня правилам литературной жизни! Любая корреспонденция подобного рода возвращается отправителю невскрытой.
- На всякий случай: где и когда вы писали эту пьесу?
- Писал я ее здесь, в этом доме, но основную идею вынашивал довольно долго, так что, собственно, на писанину ушло всего три месяца. А дело было приблизительно год назад, если не ошибаюсь.
- Прекрасно. Дальнейшие вопросы мы отложим до того времени, когда я выясню, какими так называемыми доказательствами располагает Боулер.
Отворилась дверь, и в комнату вошел высокий сухощавый малый лет тридцати пяти. Его светлые волосы уже начали редеть, к тому же их следовало бы подстричь месяца два назад, а теперь с такой работой справилась бы разве что сенокосилка. Космы торчали над уныло вытянутой физиономией, светло-голубые глаза смотрели надменно, не по-мужски, маленький рот кривила обиженно-капризная ухмылка. Ярко-голубая вязаная рубашка отнюдь не гармонировала с шортами лимонного цвета. А сочетание тощих ног с узловатыми коленками напрочь исключало наличие у этого типа элементарных представлений о мужском достоинстве.
- О? - Он без особого интереса посмотрел на нас троих. - Я вам тут не помешал?
- Вообще-то нет, - ответил Кендалл. - Это мистер Холман. - Он кивнул в сторону костлявого типа. - А это мой добрый приятель Брюс Толбот. Он поэт.
- Ха! - фыркнула Антония.
На физиономии Толбота промелькнула откровенная неприязнь, но он и не подумал оставить жеманный тон.
- Холодная дева сомневается в достоинствах моей музы? Что ж, я мог бы писать и дребедень, доступную ее умишку. - Он пристально посмотрел на меня. - Уверен, если я не позабочусь объяснить, какое положение занимаю в этом доме, мистер Холман, Антония с удовольствием сделает это. - Толбот отвесил Рейфу Кендаллу низкий поклон. - Рейф мой патрон, а это замечательное старомодное слово сразу наводит на мысль о благотворительности! Так уж получилось, что он верит в мой талант и поддерживает меня. Поэтому я могу творить, а не тратить время, зарабатывая хлеб насущный в качестве клерка или чернорабочего.
- Это излишне, Брюс, - спокойно оборвал его Кендалл. - Мистера Холмана не интересует…
- Но я настаиваю! - Толбот упрямо затряс головой, и его волосы разлетелись в разные стороны, подобно чахлым колосьям пшеницы, выросшей на неудобренной почве. - Я хочу внести абсолютную ясность в положение дел. - Он вновь посмотрел мне в глаза. - Я ручной менестрель этого дома, мистер Холман. За крышу над головой, трехразовое, порой излишне растянутое питание и совершенно безвозмездно в смысле денежного вознаграждения я всегда под рукой. Скажите, что вам требуется, сэр, и я, не щадя сил, сделаю все, дабы услужить вам в меру своих возможностей.
- Брюс, - снова вмешался Кендалл, - я не думаю…
- Чего изволите, сэр? - продолжал паясничать Толбот, не обращая внимания на слова Кендалла. - Оду, сонет или, возможно, корейское "сихё"? Или же вас больше устроят изящные стансы, посвященные моему благородному патрону? - И он принялся декламировать фальцетом:
Восславим Рейфа Кендалла,
Чья муза пьесам жизнь дала
Для новых поколений.
Ну, разве он не гений?
Полагаю, - повысил голос Кендалл, - с нас вполне достаточно!
- Хорошо! - Толбот снова затряс головой, и его физиономия скривилась от обиды. - Раз уж меня отсылают прочь, как слугу…
Повернувшись на каблуках, он строевым шагом вышел из комнаты; нелепое сочетание лавандово-синей майки и ядовито-желтых шорт делало его похожим на оскорбленного в лучших чувствах бойскаута-дальтоника.
После того как за ним закрылась дверь, в комнате на несколько секунд воцарилось молчание. Наконец Кендалл кривовато усмехнулся:
- Брюс, как я понимаю, принадлежит к весьма чувствительным натурам.
- Он не только никуда не годный поэт, но и бессовестный лодырь, привыкший жить за чужой счет! - заявила Антония. - Лично я уверена, что ты зря позволяешь ему торчать в доме, сочиняя идиотские вирши, хотя парню давно следовало бы заняться каким-то делом… Впрочем, клерк из него выйдет тоже никуда не годный.
Кендалл несколько раз затянулся, пока не сообразил, что трубка погасла; тогда он принялся шарить по карманам в поисках спичек.
- Если ты настаиваешь, мы обсудим этот вопрос как-нибудь в другой раз, - уныло проворчал он.
- Я уже давно перестала затевать подобные разговоры, поскольку они все равно не приносят проку, - пожала плечами Антония. - Но если мистеру Холману приятно сидеть тут и наблюдать, как мы играем в "счастливую семью", я готова.
Я на лету поймал камешек в свой огород.
- Да нет, мне пора идти, - объявил я, поднимаясь на ноги и ставя пустой стакан на столик рядом. - Вы дадите мне телефон Боулера?
- Естественно. - Кендалл достал бумажник, извлек из него листок бумаги и протянул мне: - Надеюсь, вы уведомите меня о результатах встречи?
- Разумеется.
Он взглянул на дочь:
- Будь добра, проводи мистера Холмана, Антония.
- В этом нет необходимости. - Девушка нарочито медленно встала. - Ведь он практически вломился сюда…
- Лучше б ты хоть раз нагрубила мне, - почти прошептал драматург, - вместо того чтоб рычать на всех подряд без разбору.
- Ты хочешь сказать, что я должна быть предельна мила со всеми, дабы не бросать тень на образ великого гуманиста? - В ее глазах мелькнул холодный огонек. - О’кей, как насчет вот этого? - Антония двинулась ко мне, да так решительно, что на долю секунды у меня мелькнула мысль: уж не собирается ли юная особа пройти сквозь мое бренное тело; но нет, она все-таки остановилась в паре дюймов, ухватила меня под руку и так тесно прижала ее тыльной стороной к собственному боку, что я ощутил упругую округлость маленькой груди. Пару раз взмахнув длинными ресницами, девушка одарила меня на редкость неискренней улыбкой. - Знакомство с вами, мистер Холман, доставило мне огромное удовольствие, - проворковала она. - Любой друг моего папочки, великого американского драматурга, становится и моим другом. Если у вас есть какие-то критические замечания по поводу его пьес, пусть самые пустяковые, почему бы вам не юркнуть в мою постель и не обсудить их приватно? Не сомневаюсь, я сумею уговорить вас изменить мнение.
Раздался какой-то глухой звук - это Кендалл сердито выколачивал трубку. Антония громко захохотала и, чуть ли не отшвырнув мою руку, вернулась на прежнее место.
- Мой отец, несомненно, предпочитает, чтобы вы сами нашли дорогу отсюда, мистер Холман.
Глава 2
В баре на бульваре Уилшир стоял полумрак, и после яркого солнца это казалось чудесным. Мы с Боулером договорились встретиться в пять часов, я пришел вовремя, устроился в уголке, заказал бурбон и закурил сигарету. В зале почти никого не было. Лишь трое парней в темных очках деловито обсуждали вопросы авторского права и телевидения. В противоположном конце за столиком сидела одинокая блондинка с бокалом в руке и неотрывно любовалась собственным отражением в зеркале над стойкой. Очевидно, барышня о чем-то с ним беседовала, потому что ее губы все время шевелились.
Прошло минут пять, прежде чем в бар вошел новый посетитель и, оглядевшись по сторонам, направился ко мне. Молодецкий разворот плеч этого высокого, крепко сколоченного господина вряд ли объяснялся исключительно покроем костюма. Прежде всего я заметил напомаженные черные волосы и маленькие усики над слишком женственным ртом. А когда парень подошел поближе, в меня впились холодные, как у змеи, карие глаза.
Остановившись у моего столика, он с сильным восточным акцентом спросил:
- Холман? - и, получив утвердительный кивок, сел напротив. - Я Боулер, - сразу начал он. - Согласившись встретиться с вами, я и так сделал большое одолжение, Холман. Так что не теряйте время на пустые разговоры, пока я не передумал.
- Я бы сказал, что действуете вы очень артистично для профессионала; или же вы считаете необходимым прежде всего сломить сопротивление простака?
- Так вот оно что? - Боулер усмехнулся, продемонстрировав превосходные белые зубы. - Кендалл воображает, что я шучу?
- Он принял вас за какого-то психа, - холодно пояснил я, - или же вымогателя. Впрочем, возможно то и другое вместе.
- Так вот почему он вас нанял! - Парень быстро кивнул. - Так Кендалл принял меня… Естественно, сначала он должен был попытаться блефануть. А может, еще и рассчитывает напугать меня? - Боулер негромко хохотнул. - В данный момент Кендаллу не испугать меня, позови он на помощь хоть весь американский Военно-морской флот. Хотите знать почему? Потому что он грязный вор, похититель чужих пьес, сам это прекрасно знает и не сомневается, что у меня есть доказательства. - Он глянул на подошедшего официанта: - Скотч и содовую.
- Ну так предъявите их, - предложил я.
- Я не обязан что-либо доказывать Кендаллу, - огрызнулся Боулер. - Как я только что сказал, он сам все знает.
- Мистер Кендалл это отрицает, поэтому и поручил мне все выяснить.
Боулер подумал над моими словами, пока официант ставил на стол выпивку, и, едва тот отошел в сторону, перегнулся через столик.
- Эту пьесу написал мой клиент, - начал он, - и отослал ее Кендаллу. Думал, что такой мастак в этом деле здорово поможет с постановкой, если даст хороший отзыв. Пьеса так и не вернулась обратно. А потом мой клиент обнаружил, что она появилась в качестве очередного хита на Бродвее уже под именем Кендалла.
- Откуда вам известно, что Кендалл получил ее? - спросил я.
Он откинулся на стуле, взял в руки бокал и, медленно осушив его, неприятно усмехнулся:
- Мой клиент отправил ее заказной бандеролью, у нас есть расписка в получении.
- От самого Кендалла?
- Нет, кое от кого из его домочадцев. Понимаете, Холман, мой клиент совсем не глуп. Одновременно другая копия пьесы пошла к вице-президенту банка, и ее опечатали в соответствии с указанием не вскрывать пакет, а положить в сейф и держать до получения дальнейших инструкций.
- Так кто же расписался за копию, которая попала к Кендаллу?
- Он увидит подпись, когда выразит готовность приступить к переговорам со мной, - отрезал Боулер. - Я предоставлю ему еще три дня, не более, после чего организую встречу в кабинете вице-президента банка со свидетелями, настоящими, заслуживающими доверия свидетелями. Тогда мы предъявим Кендаллу дату и подписанный почтовый бланк и попросим вице-президента вскрыть копию, которая хранится у него в сейфе. Оба документа совпадут.
- Что вынудит Кендалла согласиться заплатить вашему клиенту семьдесят пять процентов общей прибыли от постановки пьесы, в противном случае дело будет передано в суд?
- Точно! - кивнул Боулер. - И если нам придется подать в суд, дружище Кендалл не только выложит денежки, но и навсегда распрощается с сочинением пьес. Его имя в шоу-бизнесе будет смешано с грязью.
- Кстати, об именах… Вы до сих пор не назвали мне имя своего клиента.
- И не собираюсь! - Он решительно покачал головой.
- Но мы же его все равно узнаем, если этот человек явится на встречу, которую вы планируете через три дня?
- Это совсем другое дело! - хмыкнул Боулер. - К тому времени вопрос будет решен. Пока же я не собираюсь давать вам возможность запугать клиента. Вы как раз из тех мерзавцев, кто вполне способен на это, Холман. Я про вас наслышан.
- Вы действовали весьма осторожно, стараясь не указывать на пол своего протеже, - усмехнулся я. - Упорно говорили "мой клиент". Однако у меня создалось впечатление, что речь идет о женщине.
В глазах у него вспыхнуло раздражение, так что я, видимо, попал в "яблочко". Прикончив свой бокал, я подозвал официанта.
- Вот вы обо мне слыхали, Боулер, - сказал я, - я же о вас - ни единого слова. Какого рода бизнесом вы занимаетесь, если ваш клиент не гнушается заявлять права на чужую пьесу? Вы кто - адвокат, агент, частный детектив?
- Не ваше дело! - рявкнул он.
- Если у вас законный клиент, значит, вы занимаетесь законным бизнесом. Что плохого, если вы это признаете?
- Я уже сказал все, что хотел. А насчет остального как-нибудь сами разберетесь, Холман.
- Шантаж, вымогательство… - Я подмигнул ему отнюдь не дружески. - Да, такой анонимный бизнес существует, это точно.
- Попридержите язык, - зарычал он, - если не хотите, чтобы я расквасил вам физиономию!
- Вы слишком обидчивы, - заметил я, пожимая плечами, - для человека, который не желает признать, какого рода бизнесом занимается, и в то же время смахивает на стопроцентного сводника.
Лицо Боулера так исказилось, что я было подумал: он готов перерезать мне глотку ржавой бритвой. Ничего не подозревающий официант принес новые бокалы как раз в тот момент, когда мой собеседник изо всех сил старался справиться с приступом ярости. В дальнем углу бара одинокая блондинка перестала беседовать со своим отражением и тихонечко роняла слезы в бокал. "Впрочем, если ни у кого не будет никаких проблем, чем, черт возьми, я стану зарабатывать на жизнь", - подумал я. То же самое можно сказать и про нее. Потом я повернул голову и обнаружил, что пара темно-карих глаз злобно таращится на меня через стол.
- Передайте Кендаллу, что в его распоряжении три дня, - глухо проворчал Боулер. - Ровно три дня, не больше. - Он рывком вскочил со стула.
- Вы не допили свой бокал, - напомнил я.