Собака залаяла гораздо ближе и гораздо азартней. И почти сразу снаружи на дверь обрушился мощнейший удар. Соотечественник удержал дверь, и тут же завертел руками в манере глухонемого, бессловесно призывая Сергея на помощь. Пепел не долго раздумывал, и вот уже они бок к боку подперли спинами дверь на пару. Собака еще пару раз прыгнула на преграду снаружи и умаялась. И слава Богу, потому что весом равнялась с теленком.
- Друг, одолжи наручники, - вдруг горячо на самое ухо зашептал оказавшийся не немым соотечественник. Куда-то из его глаз канула и вселенская печаль, теперь там млел веселый азарт.
Оказавшись в нелепой ситуации, Пепел и ожидал услышать какую-нибудь нелепицу, посему ответил в том же духе:
- Я тебе разве Игорь Кио?
- Я ща, подержи дверь, - незнакомец скользнул в глубь помещения.
Ситуация своей абсурдностью стала Пеплу даже нравиться, однако на донышке души оставалось подозрение, что русский господин просто имел железные нервы и, натолкнувшись в сарайчике на "окольцованного" гражданина, нашел силы разыграть полное к этому равнодушие. Сам же теперь измышляет, как справиться с незваным гостем. Пока Сергей гадал, не отправился ли на самом деле соотечественник вооружиться чем-нибудь железным, чтоб одолеть Пепла наверняка, сосед по двери (он в сарае прекрасно ориентировался) вернулся на покинутый пост с шилом. Но к облегчению Сергея держал инструмент не в боевой позиции.
- Витась, бардзо видчиняй! - раздался за дверью властный женский голос. Надо признать, вполне мелодичный, и даже гневу оказалось не по силам эту мелодичность загубить.
- Бажена, не надо этих сцен! Я ухожу на этот раз навсегда! - изогнувшись над вытянутыми руками Сергея, Витась почти наугад заковырял шилом замок браслетов. Один раз шило соскользнуло и царапнуло кожу.
- Витась, я тебя добже прошу, я тя умоляю!
- Бажена, убери Хорвата и дай мне спокойно уйти. Если дашь мне уйти, я тебе потом как-нибудь позвоню. Но сейчас я не вернусь. Мне надо побыть одному.
- Витась, давай сядем за стол, як цивильни люди и все промовим. Не ругаться же нам через взарвженый вступ.
Пепел откровенно любовался женским голосом. Были там, как в первоклассном коктейле и слезы, и злость, и лукавость. И самое главное - звенела в этом голосе неподдельная страсть. Сергей иначе, уже с доброй долей уважения, взглянул на ковыряющего шилом замочную скважину парня. Но парень, кажется, относился к волшебным нотам в голосе крайне отрицательно.
- Бажена, убери собаку! Я все равно не останусь! - Витась наконец разомкнул наручники и на все том же языке глухонемых показал Сергею, чтобы партнер отстранился от двери. А затем рывком дверь распахнул.
И только чудовище по кличке Хорват впрыгнуло в сарай, как Витась за ошейник пристегнул зверя к тому самому столбу, об который Сергей чуть не расшиб лоб. Пес - огроменная кавказская овчарка - отнесся к плену вполне спокойно, но стоило хозяйке запоздало крикнуть: "Фас!", как в тварь вселились бесы. Столб выдержал, однако от метаний хрипящего и рвущегося с поводка Хорвата даже крыша заходила ходуном.
- Бажена, ты проиграла! - Витас пнул дверь и вышел на теперь уже безопасное пространство, размахивая чемоданом, как отпущенный на каникулы школьник портфелем. - Бажена, я не врал, я действительно тебе как-нибудь позвоню. Но сейчас мне нужна свобода. Я не могу без свободы.
Сергей хмыкнул, и выбрался наружу следом за освободителем. Его появление не имело для женщины ни какого значения, женщина переживала, что от нее уходит Витась. А жаль, хозяйка была очень даже ничего. Смуглая, будто провела год на каком-нибудь фешенебельном курорте, с тугой косой до попы, она жгла Витася фиалковыми глазищами. И одета была не как российские доярки. Одна больше говорящая, чем скрывающая блузка чего стоила!
- Так будь же ты тяжко немочь! Проваливай на все четыре краины, чтоб ниц се твого хнуса зждесь больше не было! Чтоб ты сблазнил в путе! Чтоб тя кони недотикали! Чтоб ты подох на сесте роджного дома!!!
- Бажена, ты ведешь себя не как приличная девушка, а как цыганка!
- А я и же е цыганка, когда мне нема чут к живу. Еще раз повторю, будь ты пржоклят! Я сейчас же мушу заяву до полиции, ниц ты мя обокрал!
Витась полуобернулся к Пеплу и развел руками, дескать, что тут скажешь? И они пошли, не сговариваясь, вместе по вьющейся вдоль леса тропинке. И выскользнувшая из-за туч луна стала тереться об их плечи.
- Брыдло, собаку приковал! - вместо прощания донеслось сзади, - Я немедленно иду звонить в полицию!
- Слушай, почему ты не испугался, встретив меня в сарае? - как бы между прочим, полюбопытствовал, сглотнув горькую слюну, Сергей. Головная боль отпустила окончательно, зато теперь дьявольски хотелось курить.
- Во-первых, на этой территории в чужой сарай может забраться только россиянин. А во-вторых, когда человек в браслетах, он свое уже отпугал. Согласен? - и Витась широко улыбнулся.
Что ж, Сергей решил пока довериться этому человеку, благо тот ступал в темноте уверенно, не боясь напороться глазом на ветку, и явно знал, куда идет. А всякие объяснения и речи за знакомство можно отложить на потом.
Ночью лес был похож на русский гораздо больше. Так же, как и на Родине, заглядывала в лужи и серебрила кроны луна. Чирикали какие-то пичуги и гудели голодные комары. Глухо похрустывали под ногами сырые ветки, и очень скоро сбитая с травы влага пропитала туфли.
А тем временем к ферме вышли Андреас и Гюнтер.
- Госпожа, мы - сотрудники Интерпола, - уверенно и бойко соврал Андреас, безбоязненно в темноте взмахнув каким-то документом. - Мы преследуем особо опасного преступника. Вы за сегодняшний день в округе никого подозрительного не замечали?
В Германии такое обращение к любому встречному сработало бы безотказно. Но это была другая страна.
- Кто вы такие, чтоб без спроса врываться на частную территорию? - Бажена пронзила визитеров столь гневным сполохом фиалковых глаз, что "интерполовцы" застыли на месте, будто напоролись на колючую проволоку.
- Госпожа хозяйка. Мы находимся при исполнении служебного долга и в соответствии с международной конвенцией имеем право вести в интересах следствия любые беседы. Но я совершенно не хочу, чтобы мы вам как-либо помешали. Пожалуйста, ответьте на наши вопросы, и мы тут же уйдем. Скажите, сегодня мимо фермы не проходил кто-нибудь посторонний? - Андреас умышленно бубнил с налетом скуки. Дескать, люди находятся при исполнении, чему и сами не шибко рады. Чем быстрее ответите на их вопросы, тем быстрее вас оставят в покое.
- Я никого не видела. Довольны? Теперь убирайтесь!
Андреас готов был голыми руками придушить эту гордячку. Но еще теплилась надежда, что хозяйка в конце концов сменит гнев на милость. Мало ли отчего она сейчас такая злая. Поэтому Андреас сменил тон на подчеркнуто вежливый.
- Простите великодушно, от вас можно позвонить? Мы заплатим, - про "мы заплатим" он ввернул с умыслом. Деньги - путь к сердцу почти каждой женщины.
- Если вы из полиции, то сможете освободить от наручников моего пса, - поколебавшись, Бажена кивнула в сторону сарая, причем говорила это, глядя не на поздних гостей, а куда-то в сторону, и думая о чем-то своем и далеком, - Я прикажу, и Хорват, пока вы возитесь, будет вести себя смирно.
Кажется, Андреас разгадал, в чем причина демонстрируемой враждебности. Эта крестьянка не поверила на слово, что гости - из полиции, мало ли кто ночью по лесу шляется, и теперь придумала, как развеять подозрения на деле. Визитеры переглянулись и вошли в сарай. Бажена включила свет. Хорват вел себя так, будто решил, что с ним играют. Андреасу больших усилий стоило не пялиться на хозяйку, которая оказалась ужас какой аппетитной. Даже не смотря на ледяной холод в фиалковых глазах и залегшую вокруг губ категоричную складку. А Гюнтер, тот и вовсе чуть не прилип к вырезу в блузке очумевшим взором.
- Интересно, кто это приковал собаку? - прилаживаясь с ключом, невзначай спросил Андреас.
- Ребенок играл. А ключ потерял, - равнодушно солгала Бажена.
- Все, собака свободна. Вам нужны эти наручники без ключа?
- Нужны, - Бажена почти вырвала железку из руки Андреаса.
Пес с учетом интонаций хозяйки перестал вилять хвостом. И Андреас, не смотря на то, что бедро сквозь ткань брюк холодила рукоять пистолета, почувствовал себя очень неуютно. Он опять прибегнул к подчеркнутой вежливости:
- Но теперь-то можно хотя бы позвонить?
- Нет. Вы разбудите ребенка.
- Мы будем вести себя тихо-тихо.
- Нет. До свиданья, - и хозяйка фермы повернулась на каблуках к дому. Пес поплелся за ней, то и дело недобро озираясь на поздних визитеров.
- Она поняла, что мы немцы. А здесь немцев не любят, - пробурчал Гюнтер, с рожи которого никак не могло сползти масляно-мечтательное выражение.
- Толстяк, ты ничего не понял. Я узнал наручники. Наш клиент здесь побывал, и чем-то приворожил моравку.
Глава шестая. 22 апреля - 1мая 2002 года. Галопом по Европам
Светит незнакомая звезда
Снова мы оторваны от дома,
Снова между нами города,
Взлетные огни аэродромов.
Здесь у нас туманы и дожди,
Здесь у нас холодные рассветы,
Здесь на неизведанном пути
Ждут замысловатые сюжеты…
"Надежда"
Стихи Н. Добронравова, музыка А. Пахмутовой.
Это была идея Витася. Особенно зверствуют погранцы на стыках таких стран, как Венгрия и Австрия, Албания и Греция. Здесь могут не только тебя проверить по компьютеру, но еще и учинить личный досмотр. Витась и предложил прибиться к нелегальным эмигрантам. За довольно большую плату тебя провезут в тесном и душном фургоне почти без остановок (разве ночью, в лесу, для справления малой нужды), сквозь все необходимые границы. Очень удобно. Надо только найти большие деньги и дилеров по эмигрантам. Дилеры подсадят на нужный маршрут. Он, Витась, знает, где этих дилеров найти.
- Европа - это как рынок в Гродно. С виду махонький, но очень проходной. Мне ли не знать, я тебя умоляю! Я по ней с девяностого болтаюсь, я здесь кругом свой, в каждой стране у меня прихвачено. Я по Европе все тупики облазил еще лучше, чем по Витебску.
Ко времени этого разговора деньги у Пепла снова завелись, правда, небольшие. Больших Витась на ферме у Бажаны так и не заработал. Чтобы понять, как такое случилось, надо отмотать катушку на самое начало и запустить ее снова с того места, когда из ночного перелеска они вышли к соседней ферме. Откуда Витась выехал уже на видавшем виды "жуке" и за околицей подобрал Пепла, которого, понятно, на показ местным жителям не водили - нечем тут было хвастаться.
- Обычное соседское дело, - объяснил Витась. - У Бажены машина сломалась, а позарез треба сгонять в город. Почему бы пану Лешеку не одолжить худший из трех автомобилей доброму соседу, который на днях помог отремонтировать Лешековский трактор. Как тебя зовут-то?
Пепел ответил с секундной заминкой, взятой на легкое размышление - есть смысл врать или нет.
- Сергеем. А тебя, слыхал, Витасем называли.
- Правильно называли. Согласно паспортной записи.
- Бритва у тебя есть, Витась? - спросил Пепел.
- Возьми в чемодане.
Бритва сумела Пепла удивить. Механическая, советская, с рельефным фонтаном "Самсон, пытающий льва" и буквами "Ленинград" на бледно-зеленом корпусе. Привет из шестидесятых годов.
- Батькина. Которую тот случайно пихнул в мамкины вещи, - пояснил Витась. - Приходится беречь - единственная память. Если не считать их курортной фотографии и пьяных мамкиных признаний.
Доставая бритву, Сергей наткнулся на потрепанный автомобильный атлас Европы с пояснениями на немецком. Отложив щетину на второе, Пепел показал Витасю карту, на которой атлас был распахнут.
- Мы где?
- На следующей странице, - скосил глаза Витась.
Пепел разлепил чем-то склеенные страницы, просыпав из атласа себе на колени хлебные крошки.
- Вот здесь, - оторвав руку от баранки "жука", белорус ткнул пухлым пальцем рядом с пунктиром железной дороги, между крохотными, как микробы, точками.
Через четверть часа, в которые Пепел едва уложился с бритьем, шесть раз по новой крутя завод батькиного наследства, они добрались до городишки, настолько неприметного, что Пепел не стал замусоривать память его названием. Как сказал Витась, порядочные поезда здесь не останавливаются. "Жука" бросили у летнего кафе с неубранными на ночь пластиковыми столами и стульями.
- Тут проживает кум Лешека. Завтра сосед Бажены получит назад свою иномарку. Зачем сжигать мосты, не каратели же какие? - белорус Витась тяжко вздохнул. - Мало ли как сложится… А через пятьдесят минут по шоссе пройдет Брновский экспресс. Как я понимаю, тебе, во-первых, надо убраться отсюда подальше, во-вторых, попасть в такое место, откуда можно свалить в любую, какую пожелаешь, сторону?
Пепел кивнул.
- Тогда нам пока по пути. На Брновском мы доедем до большого города. Место - самое то. Там даже аэропорт есть.
На пустынной остановке в ожидании автобуса белорус сам предложил скоротать время и достал колоду из чемодана. По исцарапанной крышке с остатками отодранных наклеек и разбросали сдачу.
Настоящая игра началось с того, что Пепел поставил значок "Jsem velmi unaven", который немцы (не иначе, в припадке своего удивительного германского юмора) сняли с пиджака и прикололи под отворот рубашки. А Витась поставил против значка десять геллеров, хотя Пепел в Праге дешевле, чем по пятьдесят геллеров значков не видел. Вскоре ставили только деньги. Ясен бубен, деньги Витася.
Белорусу не везло. И это притом, что играли в любимую игру Витася - японского дурака. А ведь Пеплу еще приходилось и приноравливаться к непривычной колоде: "рубашка" из больно бьющих по глазам профессионального игрока красно-синих ромбиков, короли в виде Гитлеров, Сталиных и Черчиллей, дамы в виде шлюх начала прошлого века, а карты с шестерок по десятки размалеваны сценками из исторической жизни Наполеона с Жозефиной. Ко всему прочему карты были непривычно длинные. Одним словом, за такие карты надо привлекать по статье "дешевый выпендреж".
Белорус остановился только тогда, когда иссякли денежные знаки. Какое-то время он отупело молчал. Разглядывал пустое шоссе, провожал взглядом редкие, болидами проскакивающие мимо машины. Пепел ему не мешал - пусть человек переварит ситуацию.
- Ты посмотри на себя, - переварив, заговорил Витась, - хотя бы глазами полиции. У кого еще проверять документы, как не у человека в такой рубахе. А у меня есть запасная рубаха. Джинсовая. Настоящий голландский "райфл".
Видимо, белорусу не впервой было попадать в жизненные ямы. Он щелкнул замками чемодана, приподнял крышку, забросил внутрь злосчастную колоду и достал обещанную "райфоловскую" рубаху.
- И почем отдаешь?
Этими "за сколько", "почем" и неизбежными торгами Пепел решил подлечить расстроенного белоруса. Брось рыбу в воду - она и оживет… Витась назвал цену.
- Ого! - почти искренне восхитился Пепел размаху белорусской наглости. - Я уж как-нибудь дотерплю до первой рубашечной лавки. К тому же твоя рубаха мне велика. И никакой это не голландский "райфл", тебя обманули. Такое шьют на старых "зингерах" исключительно в трущобах Стамбула для нужд оптовой продажи в Белостоке. Ну-у… разве половину скинешь, тогда еще поглядим.
- Подумаешь "велика"! - Витась на глазах отходил от скоропостижной валютной потери. Так Растропович в тяжелые дни оживал, заслышав бренчание виолончели, так Пеле выводил из глубокой депрессии стук футбольного мяча. - Джинсовка и должна быть больше согласно европейским модам. Ну, так и быть, процентов десять скину из уважения к братскому славянскому народу.
Слово за слово и сторговались, сойдясь на тридцатипроцентной скидке от первоначальной суммы. Любимое дело - продавать с наваром вернуло Витасю приемлемое настроение.
Чем еще мог заниматься белорус, болтаясь по Европе с девяностого? Торговать на рынках, подрабатывать там-сям, ненадолго возвращаться в родную Беларусь и, набрав дешевого товара, отправляться по фиктивному приглашению в новое турне "поезда-рынки-фермы-фирмы-рынки-Беларусь".
Рваную рубашку Пепел запихал в урну при остановке, сверху на всякий случай набросал веток.
- Брюки, конечно, не рваные, но ты погляди, какие грязные, - развивал рыночный успех Витась. - Конечно, неплохо бы и их поменять. Могу предложить спортивные штаны, но в трениках по улицам, как в вашей России, тут не ходят. Есть у меня щетка для одежды. Правда, я никому ее не одалживаю. Хотя, мы где? Мы - в мире капитала. По законам капитализма продается все. Так и быть, сдам тебе щетку в аренду за недорого.
Сошлись в цене и по щетке. В автобусе Витась, окончательно растопивший в себе горечь утраты, уже вовсю шутил:
- А как ты меня развел! Ловко! Признайся, ты шулер?
- Да ты что, какой я шулер, просто я везучий! - возражал Пепел. - Не забывай, что ты же сам предложил в картишки перекинуться.
- Ага, "сам"! А кто спросил: "чем бы занять пятьдесят минут?"!
- Да я же не мог знать, что у тебя при себе колода. Откуда? - соврал Пепел. Ясен бубен, что у человека, ведущего разъездную, базаро-вокзальную жизнь, должна была в чемодане заваляться колода.
За автобус расплатился Пепел, как алаверды за вызволение с фермы. За ночлег никто из них не платил. Еще не хватало оплачивать два часа дурного сна на парковых скамейках. А ранним утром за пиво и жареные колбаски в открытом кафе на центральной площади Брно опять расплатился щедрый Пепел. В этом кафе, за этим пивом состоялся судьбоносный, путеопределяющий разговор.
- И куда ты теперь? - спросил Пепел. - Обратно на хутор к Бажене?
- Мечтаю мотнуть в Сербию. Денег там нынче не заработаешь, зато друзей осталось полно. Отдохну недельку-другую, проведаю подружек. У меня там знакомцев больше чем по Витебску. Потом махану в Польшу, заколочу деньжат и поверну домой.
- Мечтун - находка для Деда Мороза. Веселая у тебя жизнь…
- А! - махнул рукой Витась. - Тоже надоело.
Они потребляли пиво в питейном одиночестве. Редкие граждане, оседающие в заведении, всего лишь завтракали, омлеты и сэндвичи осторожно запивали кофе. Со стороны Пепла было неразумно так подставляться под изучающие взгляды. Но, во-первых, выходцы из бывшего Союза уже примелькались и в здешних краях. Во-вторых, ориентировать охотников будут на зашуганого человека, старающегося не выходить из тени на свет. А в-третьих, плевал Сергей на взгляды, ему было охота начать день по-человечески - с пива и колбасок.
- Так чего ж тебе надо, если надоело?