– Ах, ах, ах! – иронически повздыхал Поль Рено, но было видно, что ирония эта дается ему с трудом. – Марк, я не стану уверять тебя, что подобные вещи совершать красиво. Это некрасиво. Более того, это низко. Ты отлично знаешь это, и я тоже. Но чего ты добиваешься? Таков сегодняшний мир. Политика в наши дни – это отнюдь не семейное дело, это джунгли.
Маркус взял газету и процитировал:
– Мы знаем, чего хотим и мы добиваемся этого. – Он поднял глаза на Рено. – Если ты чего-то хочешь, ты это реализуешь. Я правильно тебя понял, Поль?
– Ах, оставь, пожалуйста, не будем преувеличивать. Лозунги создаются, чтобы воплощать их в жизнь, но не надо их понимать так уж буквально. Конечно, история с Дювивье выглядит грязновато, мне и самому она не по нутру. Уверяю тебя… Но таковы правила игры.
Дверь отворилась, и вошла Жаклин, жена Рено – миловидная блондинка в маленьком черном платье для коктейля.
– Марк! – радостно воскликнула она, приблизившись к инспектору. – Какой сюрприз! Ты неприлично долго не давал о себе знать!
Она поцеловала Маркуса в щеку и дружески протянула руку Крику.
– Послушай, Поль, – обратилась она к мужу. – Папа уезжает.
– Как, уже?
– Ему нужно еще где-то быть.
– Папа! – крикнул Поль Рено в зал. – Посмотри, кто к нам пришел!
Солидный господин с острой бородкой появился на пороге библиотеки.
– О, Марк! Какой сюрприз! – воскликнул он. – Последние годы ты нас совсем забыл!
– Вот, – подхватила Жаклин, – и я только что это сказала.
– Послушай, папа, ты куда-то должен ехать? – спросил Поль Рено.
– Думаю, вы прекрасно обойдетесь без меня, – ответил почтенный джентльмен.
Маркус давно знал Пьера де Шадрона. Тот был не только одним из видных политических деятелей – тридцать лет депутат, трижды занимал пост министра и председателя партии, – но и довольно известным писателем. Его книга "Закон политики" получила мировую известность.
– Ну, конечно, мы обойдемся, – насмешливо парировала его реплику Жаклин. – Я целый вечер буду, как и положено жене восходящей на политическом небосводе звезды, с неослабным вниманием слушать скучные истории, с наигранным пафосом вещать всем давно известные вещи, и все это только ради того, чтобы ублажить наших гостей. Я буду кротко выслушивать советы женщин, глупее которых нет ничего на свете!
Пьер де Шадрон вставил в орбиту монокль.
– Да уж, – вздохнул он. – В этих светских приемах мало приятного.
– О, я за эти годы многому научилась, представь себе! – сказала Жаклин. – Я точно знаю, как отличить на снегу след зайца от следа кролика. Эту науку преподал мне господин Голин, страстный охотник, и я ни разу не осмелилась его прервать, поскольку он является председателем палаты, а ведь совсем не лишне завоевать председателя палаты в тот момент, когда вступаешь на арену в качестве жены министра. Я стала специалистом по обрезке яблонь, и этим я обязана господину Российону, у которого ферма в Нормандии и сад, где растет восемь тысяч яблонь, его я тоже не смею прервать, ибо он владелец трех газет. Я могу вам подробнейшим образом объяснить, почему маршрутные автомобили имеют три карбюратора – мне рассказал об этом Джимми, который, как известно, женится на племяннице президента республики. Но скажите мне, пожалуйста, Поль, Марк и па, можем ли мы снова, прежде чем отправиться к гостям, немного посидеть в тишине и хотя бы полчасика говорить все, что взбредет в голову. Ну, например, какие-нибудь забавные пустяки…
– Очень соблазнительно, – улыбнулся Пьер де Шадрон, – но у Лебрюна сегодня небольшая встреча, и я там непременно должен быть.
Жаклин нахмурила лоб и строго спросила:
– Не ты ли говорил, что единственное различие между Оноре Лебрюном и бегемотом – это то, что у бегемота нет второго подбородка?
Пьер де Шадрон, пощипав бородку, кротко возразил:
– Есть еще одно отличие: Оноре Ленбрюн владеет крупной типографией и солидным счетом за печатанье моих книг, который я не собираюсь оплачивать.
Он чмокнул в щеку Жаклин, попрощался с Маркусом и вышел в сопровождении Поля.
– Как твои дети? – спросил Маркус.
– Отлично, отлично! – сказала Жаклин. – Они сейчас в Биарице у моей матери. Пьер получил новый арбалет в подарок, а Бригитта – велосипед, так что им сейчас есть чем заняться. Скажи, почему ты не идешь в зал? Там Мишель и Катрин. Знаешь, Катрин всегда была немножко влюблена в тебя. Почти так же, как и я, – добавила она, смеясь. – И Кароль тоже здесь. Бедное дитя смертельно скучает среди всех этих занудных партийных деятелей.
Маркус невольно залюбовался этой красивой женщиной, похорошевшей от возбуждения.
– Ты счастлива, Жаклин? – спросил он.
Внезапно улыбка Жаклин померкла, и словно какая-то тень пробежала по ее лицу, но она тут же взяла себя в руки и снова просияла.
– Конечно, счастлива, – ответила она тихо, – разве у меня для этого мало оснований?
– Так говорят обычно те, кто сами себя хотят в этом убедить.
– Нет, нет, я в самом деле счастлива.
В комнату снова вошел Поль Рено, и Жаклин поспешно произнесла, шевеля пальцами:
– Вы оба ведете себя, словно заговорщики, а потому я возвращаюсь к своим обязанностям хозяйки дома – во славу Отечества!
В ее словах прозвучала явная насмешка, что не ускользнуло от внимания Маркуса.
– Итак, – произнес Поль Рено, дождавшись, когда Жаклин вышла, – я надеюсь, ты не для того сюда явился, чтобы поговорить со мной о Дювивье?
Маркус вытащил из кармана несколько сложенных листков и, быстро просмотрев их, спросил:
– Ты бывал раньше в Бурже, не так ли?
– Да. Я там работал юристом на большой фабрике. Являлся в те годы членом предпринимательского совета. Но это было давно.
– Ты жил там по нескольку дней? – Случалось.
– Иногда и по нескольку недель?
– Да, бывало и такое.
– Была у тебя в то время девушка? Поль Рено поднял на инспектора глаза.
– Нескромный вопрос, – сказал он, усмехнувшись.
Маркус вынул из пачки один листок.
– Мария-Тереза Сенье, манекенщица.
– Никогда не слыхал о такой, – сказал Поль Рено.
– Согласно этому документу, ты ее не просто знал, ты ее очень хорошо знал.
– Мне это имя абсолютно ничего не говорит. Впрочем, я могу предположить, что когда-то знал девушку с такими именем. И что же? Что в этом противозаконного?
– Дело в том, что случилась одна серьезная неприятность.
– Где?
– В Бурже.
– Не знаю, о чем ты говоришь.
– Ты отказался жениться на этой девушке…
– Марк, я не знаю никакой манекенщицы по имени Мария-Тереза Сенье. У меня, честно говоря, в те годы случались интрижки – я тогда еще не был женат… Но только не спрашивай меня, как звали всех этих девушек.
– Ты совершенно забыл их всех?
– Конечно!
– Почему же ты так уверенно говоришь, что среди них не было девушки по имени Мария-Тереза?
– Я не берусь утверждать это. Просто имя девушки мне ничего не говорит.
Поль Рено оглянулся на Крика, который неподвижно стоял за его спиной.
– Это похоже на полицейский допрос, – сказал он. – Надеюсь, ты не допрашиваешь меня, Марк? Это ведь всего-навсего шутка?
– Что ты ответил девушке, когда она объявила, что у нее будет ребенок?
– Ребенок?
– Да.
– От меня?
Маркус, не отводя глаз, смотрел ему в лицо. Поль Рено снова оглянулся на Крика и, нервно тряхнув головой, сказал:
– Марк, как мне убедить тебя, что я действительно ничего не знаю об этой Марии-Терезе или как там ее зовут?
– Ты сказал ей, что тебе надо подумать, а потом исчез! А она даже не знала твоего имени…
Поль Рено воздел руки кверху.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, я позову друзей на помощь!
– По-видимому, ты стал уговаривать себя, что не так уж сильно любишь эту девушку, во всяком случае не настолько, чтобы связать себя с нею на всю жизнь. А потом, подобный брак не сделал бы чести вашей семье и, безусловно, повредил бы твоей карьере.
И не дожидаясь ответа, инспектор спросил:
– С кем из сотрудников "Хет Споор" ты готовил статью, посвященную Дювивье?
– С одним репортером. А зачем тебе это? – немного помявшись, спросил Рено.
– С кем именно?
– Его фамилия Сакс.
– Пьер Сакс?
– Да.
– После этого ты еще когда-нибудь встречался с ним?
– Э-э… нет.
– Так встречался или нет?
– Нет, я его больше ни разу не видел.
– Поль, я должен попросить тебя проехать с нами на набережную Орфевр.
Поль Рено вскочил со своего места.
– Это похоже на арест… – Он вопросительно посмотрел на Маркуса.
– Пока еще нет, но в дальнейшем все будет зависеть от того, что ты нам сообщишь.
– Ну, почему, почему?.. Это просто безумие! Марк, скажи, что это всего лишь неудачная шутка!
Он переводил глаза с Крика на Маркуса и обратно.
– Это шутка, не правда ли? Если я даже когда-то проводил время с этой манекенщицей в Бурже, как ты утверждаешь, это еще не значит, что я замешан в каких-то темных делах!
– А почему ты решил, что речь идет о каких-то темных делах?
– Боже! Да ничего я не решил! Я просто подумал, что с этой девушкой что-то случилось, раз ты расспрашиваешь меня с таким пристрастием.
– Девушка убита, – сказал Маркус.
– О-о…
Поль Рено спросил, нервно улыбаясь:
– И ты, конечно, решил, что это сделал я?
– Мы ведем расследование, – сухо сказал Маркус.
– Вот что я хочу тебе сказать, Марк: у вас нет никаких доказательств, что я убил эту девушку. Да это просто невероятно, я не был в Бурже уже много лет… Я даже точно не скажу сейчас, сколько лет прошло с тех пор, но…
– Девять лет и семнадцать дней, – оборвал его Маркус.
Поль, ошеломленный этим сообщением, уставился на инспектора.
– Скажите, точность!
– Все верно? – спросил Маркус.
– Не знаю, право… Вполне возможно… Ну, допустим, что это так… Что дальше?
– Тогда ты, Поль, именно тот человек, которого мы ищем.
– Почему?
– Потому что Мария-Тереза Сенье была убита девять лет и семнадцать дней назад. Несколько месяцев полиция искала убийцу, потом расследование прекратили, а час назад его возобновили вновь.
3
Когда они вошли в здание, где помещалось Управление криминальной полиции, и зашагали по узкому темному коридору первого этажа, Крик мрачно пробурчал:
– Непременно надо было тащиться сюда ночью?
– Надо! – отрезал Маркус. – Нельзя давать ему время на обдумывание. Это единственная возможность вытянуть из него правду.
Поль Рено шагал впереди. Его элегантный костюм совершенно не гармонировал с этими голыми серыми стенами. Пока они ехали в город, он не произнес ни слова, но когда машина покатила по Елисейским полям, он стал нервничать и даже не сумел скрыть своего волнения и злости, впрочем, Поль сумел взять себя в руки и когда выходил из машины, на лице его сияла обычная безмятежная улыбка.
За столом под лампой без абажура сидел дежурный полицейский и что-то писал. Он бросил на вошедших быстрый взгляд, узнал Маркуса и поднялся. – Вы хотите начать прямо сейчас? – спросил он.
– Да, – кивнул Маркус и указал Полю Рено на стул. Затем он распахнул дверь в соседнюю комнату, откуда вышел молодой человек спортивного вида.
– Мне нет необходимости представлять вас друг другу, – сказал Маркус, – поскольку вы хорошо знакомы. Садитесь, господин Сакс.
Потрясенный Поль Рено не сводил глаз с вошедшего. Инспектору даже почудилось, что Рено побледнел, хотя это могло ему просто показаться из-за слабого освещения.
– Поль, – обратился он к Рено. – Этот человек – Пьер Сакс, репортер из "Хет Споор", утверждает, что после того, как история с Дювивье закончилась, он беседовал с тобой три раза: дважды у тебя дома и один раз по телефону.
– Два раза по телефону, – поправил его Пьер Сакс. – Первый разговор послужил поводом для последующего. А позднее было еще несколько коротких разговоров, не имеющих особого значения.
Поль Рено высокомерно и недоверчиво покосился на Сакса.
"Он не догадывается, для чего Сакс появился здесь. Но он явно напуган", – отметил про себя Маркус.
– Может ли он сейчас при мне повторить все то, что говорил вам? – спросил Поль Рено спокойным голосом, холодно, но не враждебно.
– Разумеется, – Маркус сделал знак Пьеру Саксу. – Начинайте.
Пьер Сакс откинулся на спинку стула и, повернувшись к Полю Рено, спросил:
– Ты, надеюсь, не отрицаешь, что мы с тобой разговаривали несколько раз?
Рено с кривой усмешкой посмотрел на Сакса и съязвил:
– А ты, конечно, это утверждаешь!
Желая избежать ненужных пререканий, Маркус поднял руку и, повернувшись к Саксу, сказал:
– Объясните, когда и о чем состоялся ваш первый разговор.
– Пожалуй, будет проще всего, если я сначала прочту вам, что уже написал о первом и втором разговоре для нашей газеты.
Журналист повернулся к Полю Рено:
– Если я где-либо допущу неточность, пожалуйста, поправь меня. Но надеюсь, что в основном все совпадет.
Он перевернул несколько страниц рукописи и добавил:
– Я опускаю вступление, которое не имеет прямого отношения к делу, а лишь проливает свет на биографические данные нашего героя. Итак, я начинаю.
"Это был просторный уютный дом, куда я не был приглашен, и я отлично понимал, почему… Мне было известно, что среди гостей находится Пьер Шадрон и что сейчас в доме все только и говорят о деле Дювивье. Я был уверен, что как только в зале произнесут мое имя, Поль Рено примет этакий скучающий вид. Все так и произошло. Жена Поля Рено стояла рядом с ним, когда служанка доложила обо мне. Она небрежно бросила мужу:
– Сакс? Пьер Сакс? Это уж не тот ли скандальный журналист из "Хет Споор"?
– Да, он.
– Что ему от тебя надо?
– Я просил его о встрече.
– Почему он явился в наш дом в такой поздний час?
– Я дал ему понять, что в сложившейся обстановке предпочитаю не афишировать наших встреч.
– А тебе самому что от него нужно?
– Ты знаешь мой девиз, дорогая: "Храбрость побеждает врагов". Он справедлив и в делах. Но в предстоящей борьбе я предпочитаю вообще не иметь врагов".
Пьер Сакс взглянул на Поля Рено и, улыбнувшись, сказал:
– Разумно, ничего не скажешь! – затем продолжил чтение.
– "На твоем месте я постаралась бы отделаться от него, – сказала жена Рено, – Он подлец, и тебе незачем искать его расположения. Он ведь не сможет повредить тебе.
– Но смог же он утопить Дювивье, – возразил Поль Рено.
– Да, но против Дювивье у него имелся материал, а чтобы выступить против тебя, ему придется лгать.
– Это привилегия газет. Журналисты лгут, но читатели им верят. И даже если не вполне верят, то каждый в глубине души считает, что нет дыма без огня. Ты не представляешь, сколько карьер рушилось из-за такого дыма. Не беспокойся, я лишь хочу с ним познакомиться, чтобы убедиться, что факты, которыми он располагает, разоблачают только Дювивье как личность, но не могут нанести удар партии и, в частности, преемнику Дювивье".
Пьер Сакс покосился на Поля Рено.
– Вообще-то я не слышал этого разговора. Ты сам мне о нем рассказал, когда я поинтересовался реакцией супруги на мой приход. Ты разоткровенничался после того, как я сказал, что серьезно собираюсь написать о тебе роман. Знаешь, у меня тогда и в самом деле была такая задумка.
– А сейчас уже нет? – спросил Поль Рено, пристально смотря на Сакса.
– Нет, – спокойно ответил Сакс.
– Почему же?
– Ты меня больше не интересуешь.
На лице Поля Рено не дрогнул ни один мускул.
– Так что же было потом? – спросил Маркус. "Супруга хозяина дома удалилась к гостям, а я подошел к нему и показал пальцами, что хотел бы получить остальную часть гонорара…"
Поль ухмыльнулся. Заметив это, Сакс прервал чтение и сказал:
– Помнишь, ты сказал тогда с издевкой: "Я сразу понял, что ты явился за деньгами". Ты в этом ни минуты не сомневался, поскольку я заявился в твой дом поздно вечером. И тебе это, конечно, не понравилось. Ты спросил: "Мы, что же, перестали доверять друг другу?" Вопрос этот показался мне несколько наивным, хотя ты имел в виду доверие, которое связывает двух мошенников и исключает доносительство. Я ответил, что дело не в доверии, просто завтра уезжаю на непродолжительное время, поэтому и пришел сегодня вечером.
Ты ничего не возразил, хотя не был уверен, найдется ли у тебя нужная сумма. "Пойдем", – сказал ты. Мы прошли в твой кабинет, ты открыл сейф и что-то там собрал. "Гм, к сожалению, у меня пока есть только эта сумма. Остальное завтра" Я спросил, смогу ли получить деньги до девяти утра. "Так рано?" – спросил ты. "Да, так будет спокойнее", – ответил я. "Хорошо, – согласился ты. – Завтра возьму деньги в банке". Потом ты спросил, куда и зачем я направляюсь.
Нашу беседу я записывал на магнитофонную пленку.
Пьер Сакс снова стал читать свою запись.
"Мы еще немного поболтали о том, о сем, затем я поинтересовался, знают ли Шадрон и его друзья, что их противники из оппозиционной партии подкупили нас, журналистов, чтобы мы скомпрометировали Дювивье.
– Конечно, – ответил Рено.
– Для твоего тестя было бы ужасным ударом, если б он узнал, что компрометирующие материалы получены не от ваших противников, а от тебя. И все это только из-за того, что ты не пожелал ждать еще пятнадцать или двадцать лет поста министра.
– Ах, – ответил Рено, – Шадрон, безусловно, достойный человек, но несколько старомодный. А времена меняются…
Поль засмеялся.
– Дювивье выключен из игры, – сказал он. – Но только на время. Он вернется. Немного позднее. Подобные инциденты создают много шума, а потом все о них забывают.
Дальнейший разговор был не менее щекотливым. Но тогда еще Поль Рено не понимал, куда я клоню и что скрывается за моими намеками".
Сакс повернулся к Полю Рено и полюбопытствовал:
– Ты и теперь абсолютно ни о чем не беспокоишься?
Тот не ответил.
"– Если кто-нибудь перебежит тебе дорогу, Рено, ты ведь уберешь его, не раздумывая, верно? Поль нехотя процедил сквозь зубы:
– Трудно признаться в этом, но если понадобится, – да.
– И со мной ты бы также поступил?
– С тобой?
Я решил облегчить ему ответ и спросил:
– Если бы для твоей карьеры возникла необходимость уничтожить меня, ты бы сделал это?
Поль нервно пробормотал:
– Странный вопрос…
– Так сделал бы или нет?
– Боюсь, что да.
– И все же ты ответил не сразу, немного помедлил…
– Да, немного… Нерешительность, – заметил Поль, – еще не является свидетельством влияния моральных принципов, чаще это говорит о бесхарактерности человека или его неопытности.
– А что значит для тебя человек?
Поль любил такие вопросы. Он ответил сразу и с явной гордостью:
– Человек – это единственный хищник в мире, который никогда не покажет в открытую, что у него есть когти.
Великолепное изречение! Даже я вынужден был это признать.
– Человек радуется тому, что у него есть когти?