6
На другой день Боб, сжимая в потном кулаке ключ, стоял возле "Победы" и, волнуясь, пристально вглядывался вдоль переулка. Он подпрыгнул от неожиданности, когда его плеча коснулась рука Руди, пришедшего вместе с Пашкой с противоположной стороны.
Боб протянул ему на ладони ключ.
- Порядочек! - буркнул Рудя.
Он уверенно отпер дверцу, сел за руль, включил зажигание, кивнул головой Бобу, и тот поместился рядом. Пашка развалился на заднем сиденье.
- Старт дан! - сказал Рудя и, пустив машину по переулку, снял руки с баранки и не спеша закурил папиросу. Затем он "газанул", и они объездили набережные Москвы-реки и даже побывали возле нового здания университета. Там они вышли из машины и смотрели на огромный город, раскинувшийся до горизонта.
Боб тревожился и за целость "Победы", и чтобы Рудя не нарушил правил движения, и чтобы никто из домашних не заметил отсутствия машины на обычном месте. Но все обошлось. Через час машина стояла в переулке.
- А ты, Вундербоб, боялся! - Рудя запер машину, отдал ключи и вразвалочку, не спеша зашагал домой.
- Классно водит машину, - заметил Пашка. - Эх, покурить бы! А денег - ни гроша. Сбегай-ка, Вундербоб, домой, оторви десяток папирос у старика.
- Зайдем вместе, - великодушно предложил Боб. Он успел вынуть из шкатулки-папиросницы только пять штук. Вошел отец.
- Как, ты куришь? - укоризненно воскликнул он и воздел руки над головой. - Дети! Ведь никотин - яд, он страшно вредит развитию молодого, неокрепшего организма. Да знаете ли вы, что пятьдесят папирос, выкуренных подряд, убивают взрослого человека? Нет, вы не уйдете, пока не выслушаете меня до конца!
Он предложил ребятам сесть в кресла и долго толковал о вреде курения. Пашке нравилось чуть подпрыгивать на мягких пружинах.
"Ну и дает жизни старикан, вот чешет!" - так оценивал он ораторский талант Троицкого-отца. Потом длинная речь утомила его. Пашка тоскливо смотрел то в окно, то в потолок, то на шкаф. Боб сидел как на иголках, сжимая в руке ключ.
Пришла мать. Узнав о папиросах, она напустилась на Пашку:
- Зачем ты его учишь курить?
Пашка отмалчивался, а потом сказал, что ничему плохому он Вундербоба не учил и не учит.
- Вундербоб? Это еще что? - рассердилась мать. - Мой сын тебе не ровня!
- Агния… - нерешительно вмешался отец.
- Нет, пусть уходит!
- Очень мне надо… - пробормотал Пашка, направляясь к двери.
На следующий день шофер заявил, что машину, если Павел Авксентьевич не ездил, кто-то брал. В кабине валялись два окурка, бензин убавился.
- Я поставлю секретный замок на руль, - предложил шофер. - Не отперев его, никто не сможет тронуть машину с места. Будет стоить рублей сто.
Вечером мать кричала:
- Что у нас за дом! Этот ловкач выудил у тебя сто рублей на какой-то секретный замок. Машину никто не брал - он это выдумал.
- Позволь, но окурки?
- Он сам их подбросил!
Вскоре Рудя опять катался на машине. Ездил в Химки. С ними были две девушки, Нина и Аида, и приятель Руди. Там все они ели и пили в ресторане, а Боб нервничал и молил скорее вернуться. Отец, правда, уехал на дачу, но шофер придет за машиной в десять вечера.
Едва только они поставили "Победу" в Ржевском переулке и отошли на несколько шагов, как пришел шофер.
Через пять дней Бобу позвонил Рудя.
- Ты что же это? - сердито кричал он. - На машину поставил и. секретный замок, а ты молчишь?
Боб удивился:
- Откуда ты знаешь, Рудя?
- "Откуда… откуда"! Случайно узнал от слесаря, который его делал.
- Только вчера поставили, - сказал Боб. - Но почему тебе это не нравится, Рудя?
- А почему это должно мне нравиться? Катнём завтра? Ключ от нового замка достанешь?
- Все эти дни не удастся… - твердо сказал Боб.
Рудя выругался и затем предложил зайти метнуть.
Боб отказался.
После этого разговора Боб попросил Лику, няню и Таню подходить к телефону и, если попросят Боба, спрашивать - кто зовет.
В тот день Рудя дважды звонил, и Боб знаками показывал: "Меня нет дома". Потом позвонил Пашка. Он нарвался на Агнию Львовну, накричавшую на него.
На другой день в доме никого не было. Боб на звонки не отзывался, но потом не выдержал и подошел к телефону. Звонил Пашка. Боб еле успел переброситься с ним несколькими словами, и вдруг вместо Пашкиного голоса услышал басистый голос Руди. Тот приглашал Вундербоба забежать послушать новую пластинку. Боб поспешно повесил трубку. Тотчас же снова раздался звонок. Боб ушел к себе. Телефон звонил долго…
Но не так-то легко было отделаться от них. Пашка явился домой к Бобу собственной персоной. Вот тогда-то его и увидел Анатолий Русаков.
Глава XII
Друзья встречаются вновь
1
Весь день Анатолий просидел за учебниками.
Заниматься русской литературой по учебнику Поспелова и Шабловского было не так-то просто. Попробуй пойми и полюби поэму "Медный всадник", если авторы учебника объясняют ее так: "…Реалистическая установка всего произведения, стремление к правде и естественности речи привели к той особенности в построении стиха, в силу которой он приближается к разговорно-прозаическому складу языка: смысловые паузы, не совпадая с ритмическими, дают перевес логическому идейному содержанию фраз над музыкальным оформлением".
Анатолий побежал к Лике за разъяснениями.
Трижды за это время Анатолий приходил к Лике, и она экзаменовала его, подсказывала ответы, учила конспектировать прочитанное. Агния Львовна была вежлива, поила Анатолия чаем и намекала, что помощь дочери - это "услуга за услугу".
Накануне экзамена Лика волновалась больше, чем Анатолий. Он позвонил ей вечером, поблагодарил за помощь, был весел, шутил. Его приняли в десятый класс.
- Экзаменовала меня учительница русского языка Евгения Павловна, - торопливо рассказывал, он. - Она же будет у нас и классной руководительницей. Ребята меня пугали - "зарежет", спросит не по учебнику. Увидел я ее и вначале, честно говоря, испугался: высокая, глаза строгие, волосы седые, даже серебряные, а лицо хоть молодое и румяное, но непреклонное. Ну, думаю, пропал! А она стала расспрашивать меня, откуда я, да где учился, да какие книги люблю читать. Я - все начистоту. А она не испугалась и даже не удивилась моей биографии дурацкой. Так хорошо, душевно стала улыбаться. А потом начала спрашивать по программе, даже помогала отвечать наводящими вопросами. Поставила тройку. Замечательная женщина!
- Так чему же вы радуетесь? - смеясь, спросила Лика. - Заработал человек троечку, а сияет, как пятерочник.
- Да я и сам себя об этом спросил. Плохо, конечно, что мне восемнадцать, а я только в десятом. Но лучше быть старым учеником, чем старым невеждой. А радуюсь я, потому что все же принят в десятый класс. Потому что исполняются мои желания. Потому что есть люди, которые не попрекают прошлым, не читают морали, а просто помогают. А тройка - что? Большего не заслужил. Вот увидите, Лика, я на пятерки буду у нее учиться.
- Какой пыл, какое красноречие! А я-то поначалу подумала: до чего же Анатолий сдержан и робок. Ну признайтесь, что вы влюбились в эту Евгению Павловну.
Ей-богу, влюбились!
- Признаться? - Голос Анатолия стал совсем тихим. - Что ж, можно и признаться… Я, Лика, действительно влюбленный. Только не в нее, а в вас…
В трубке послышался легкий насмешливый свист. А затем девушка сказала нарочно строгим голосом:
- Во-первых, учащийся Русаков, неправильно говорить "я влюбленный в нее". Надо - "я влюблен". Во-вторых, никогда не следует бросаться такими словами, даже шутки ради. Или вы походя говорите это каждой девушке в первые же дни знакомства? Рядом с вашей тройкой я ставлю двойку… За поведение. Нехорошо!
Анатолий молчал.
- Алло, Толя, алло! - слышался Ликин голос.-
Да откликнитесь, обиженный!
- Двойку я принимаю. А вот насчет девушек, которым я в первые же дни знакомства объясняюсь в любви… Ладно, точка! Будем считать, что я неудачно шучу. Ну, а теперь мои экзамены позади и вы избавились от скучного сидения за учебниками с каким-то Русаковым и от его дурацких и неграмотных шуток.
- Это неправда, Толя! - горячо возразила Лика. - И вы это знаете, поэтому вы не имеете права так говорить. Я очень, очень по-дружески отношусь к вам. Даже с мамой из-за вас ссорилась. Поэтому не надо портить наших дружеских отношений ни подозрениями, ни лишними словами. А сейчас я очень рада за вас, очень! С учебой теперь все будет в порядке. А как с работой? Колин автозавод или Юрин гараж?
Анатолий молчал, взволнованно перекладывая трубку из одной руки в другую. Влюблен ли он в Лику? Конечно! Она замечательная! Но если это ее обижает…
- Эх, Лика! Если бы от моего выбора зависело где работать! Это же задача с десятью неизвестными. Да, я мечтаю стать автоинженером, конструировать и строить новые автомобили. Самое желанное - попасть на автозавод. Там и вечерний техникум, и заочный институт, и народ замечательный. Но устроиться на этом заводе почти невозможно: огромный наплыв желающих. А принимают туда с превеликим отбором. Почитают мою автобиографию и сразу "от ворот поворот"… Не заслужил, мол, еще работать на таком передовом, можно сказать, гвардейском заводе. А Коля все еще выясняет… И, откровенно сказать, не уверен, справлюсь ли я с двумя делами: и отлично работать, и отлично учиться. А "отлично" - это единственное, чем может человек с "прошлым" завоевать доверие людей.
- Значит, нас мнительность одолела, робость? - насмешливо спросила Лика.
- Какая к черту робость' - рассердился Анатолий. - Просто не очень верю в успех Кол иных хлопот, да и дело это затяжное. Пока буду ждать, и Юрин гараж прозеваю. Да и там задача со многими неизвестными: работать за городом могу, а вот жить за городом, как предложил вначале Юра, не имею права из-за мамы. Правда, он обещал устроить меня при московском гараже. Посмотрим… На крайний случай - могу подрабатывать игрой на баяне в клубах.
- Вы играете? Вот не думала… Играть танцы в клубах и на вечеринках - это, конечно, не дело, несерьезно. А вот мне вы как-нибудь сыграете. Хорошо?
- Хоть сейчас… по телефону!
- Нет, до чего стал прыткий… И так ваши соседи, наверное, уже взбунтовались: целый час висим на телефоне. Лучше приходите как-нибудь с баяном.
- А ваша мама не взбунтуется, что я приду без дела?
- Не век же мне по маминой указке жить. Я взрослая.
- Лика, а вы не будете сердиться, если я попрошу вас иногда помогать мне в учебе и дальше? Вы, наверное, думаете: вот нахал, помогала, помогала, а ему все мало… Только я на жалость не бью и навязываться не собираюсь!
- Опять? Да как вам не стыдно, Толя! Безобразие! Вдруг вы становитесь каким-то непростым, ломаным. Ну ладно, кончим разговор. Жду вас с баяном.
- Лика, еще минутку. Прошу вас, присматривайте за своим братцем. Не обижайтесь, но мне кое-что очень не нравится. И пусть Боб не водится с тем, в "лондонке"… Гоните этого Пашку в шею!
- Вы думаете, Боб меня послушает?
- Надо, чтобы послушался, Лика, обязательно надо!
- Хорошо… Попробую… До свиданья, Толя…
Анатолий так и не успел условиться о дне встречи.
2
Был поздний час, когда Анатолий кончил разговор с Ликой. Лечь бы спать, да разве уснешь?
- Пойду поброжу, - негромко сказал он матери.
- Скорее возвращайся, а то буду беспокоиться! - попросила она.
Анатолий вышел на Гоголевский бульвар. На скамейках сидели парочки. По боковым дорожкам прогуливали собак. И каких только здесь не было: длинношерстные огненно-красные сеттеры, гладкие, в бело-коричневых пятнах пойнтеры, пушистые лайки, волкоподобные овчарки, маленькие, взъерошенные, отчаянные фокстерьеры.
Владельцы четвероногих вели громкий разговор о том, как хлопотно держать в городе собак и как много еще собаконенавистников.
Анатолий постоял, послушал эти разговоры, мысленно одобрил их и пошел дальше. У него было удивительное, давным-давно не посещавшее его состояние счастливой душевной взволнованности. Сегодняшний экзамен… Разговор с Ликой…
Хотелось всю ночь бродить и бродить по ночным притихшим улицам родного города…
Анатолий вышел к Кропоткинской улице и увидел людей возле черного автомобиля. "Авария", - решил он. Но оказалось, прохожие просто разглядывают машину новой марки. В этой сверкающей лаком и никелем чудесной машине все было прекрасно: обтекаемые формы, изящные линии. Гармония красоты и силы! Как любуются замечательным произведением искусства, так Анатолий любовался прекрасным автомобилем. Он подошел ближе и простоял возле машины больше получаса.
Анатолий возвращался домой, медленно шагая по пустынным и чистым улицам, что-то напевая про себя. Еще издали он заметил ребят, толпившихся возле ворот дома. Для такого позднего часа сборище было необычным. Анатолий подошел, всмотрелся и не поверил глазам! Возвышаясь на целую голову над ребятами, стоял… Хозяин! Он выглядел еще костлявее, чем когда-то. Лицо его было мертвенно-бледным.
- Здравствуйте, молодой человек, - развязно крикнул Хозяин и сделал реверанс. - Сколько лет, сколько зим! Наше вам с кисточкой! Вы меня не узнаёте?
Все благодушие Анатолия мгновенно испарилось. Кровь бросилась в голову. Кулаки сжались помимо воли.
- Здорово, ребята! - сказал Анатолий.
Подростки дружно поздоровались. Все смотрели на него с любопытством. Анатолий молча прошел мимо них.
- Эй, Мамона! Не лезь в бутылку! Я старое забыл. Пойдем выпьем! - хриплым голосом сказал Хозяин.
Анатолий сделал вид, будто не слышит.
Хозяин догнал Анатолия, когда тот вошел в подъезд, и схватил его за плечо. Анатолий стряхнул его руку.
- Слишком гордый стал. В молчанку играешь? Знаться не хочешь? Я зла не имею, хоть из-за тебя закатили меня в тюрягу. Черт с тобой, прощаю! Ты тоже не на курорте припухал…
- Ты меня прощаешь? Ты?! - Анатолий старался не кричать и рукам воли не давать. - Ты меня спроси, прощу ли я твою подлость! Это ты меня закатал! Гад! "Дружба, дружба"… А я, как щенок, уши развесил. На суде, когда понял твое предательство, спохватился было, да поздно. И каким только болваном, сосунком надо было быть, чтобы вину такого "друга" на себя брать! Иди к черту, пока в морду не дал. Уйди с глаз!
Анатолий двинулся, чтобы обойти Хозяина, но тот загородил ему дорогу.
- Я к тебе, Мамона, по-хорошему. Ценить это надо. А почему прощаю? Потому, что я сам "завязал узелок", отошел от наших. Я, может, тоже честно трудиться хочу! В лагере мне пофартило: только год с лишком пробыл там, и пожалуйста: зачет дали, потом амнистия. А почему? Перво-наперво - туберкулез мой выручил. Врачи отнеслись подходяще. Потом нормы перевыполнял. Кости трещали! Думаешь, просто было?
- Если действительно поумнел - хорошо. А теперь что тебе от меня надо? - уже спокойно спросил Анатолий.
- Когда человек предлагает выпить с ним, то отказаться - значит кровно обидеть. Такого и богу не прощают, а ты - "иди к черту"!
- Воровские обычаи мне не указ! - зло кривя губы, процедил Анатолий, и щека его задергалась. - Ты меня не пугай, а то я с испугу могу ноги с корнем выдернуть…
- Что словами бросаешься, у тебя не две головы…
- Отойди! Болтаешь, как урка, - значит, брешешь, что "завязал".
Хозяин оглянулся на толпившихся у дверей подростков и гаркнул:
- А ну катитесь отсюда!
Любопытных как ветром сдуло.
- Не сердись на меня. Это я по привычке такое болтаю. У меня сердце горит. Обидно! Ты мне не тычь старым. Пропади оно пропадом, вот те крест! Я решил жить честно, руку тебе протягиваю, а ты - "иди к черту"!
- Не руку, а водку.
- А какой разговор без водки? С приездом хотел… Ведь ты тоже на днях заявился. Значит, не хочешь перековавшемуся руку подать? А еще активист!
- Ладно. Если так, то зла я тебе не желаю, - нехотя проговорил Анатолий. - Если тебе надо будет, постараюсь помочь. Только сразу предупреждаю: дружбы у нас с тобой не получится. Ни в карты играть не зови, ни на улицу гулять, ни выпивать. А вот если острая нужда в работе будет, скажи.
- А я сразу могу сказать. - Хозяин не выпускал руку Анатолия. - Исполкомовская комиссия по трудоустройству направление дала в Фили, на стройку. Пока туда доедешь - два часа, обратно - два часа… Поэтому прошу: если что подвернется получше, ты мне моргни. И во мне не сомневайся. Что было - с тем покончено навсегда. Железно!
- Постараюсь помочь… Только смотри! Ребят здешних- подростков, вокруг себя не сбивай, свои "легенды сказки" им не напевай. Без твоего воспитания они обойдутся… Если только увижу, что ты опять шайку-лейку из мальчишек вокруг себя сбиваешь - голову оторву!
Хозяин решил было обидеться. Тоном оскорбленной добродетели он начал:
- Разве я не человек и не имею права с дружками покрутиться? Странно даже слышать такое. Я человек компанейский…
- Смотри, Санькин! - перебил его Анатолий. Не прикидывайся… Ты понимаешь, о чем речь. Помни, я словами не бросаюсь!
- Ладно, ладно, не жги глазами. Очень мне нужно нянькаться с этими пацанами… Тьфу я на них! Я хочу жить смирно, чин-чинарём, мне и здоровье не позволяет прежней дорожкой идти. Так мир, Мамона?
- Мир! - бросил Анатолий и быстро пошел наверх. Любопытные подростки заглядывали в полуоткрытую дверь подъезда и улыбались.
- "Два друга, модель и подруга", "Друзья встречаются вновь", - не без гордости сообщил им Хозяин и подмигнул.
У Анатолия от злости сдавливало горло, сжимались кулаки. Но в конце концов худой мир, как говаривала мать, лучше доброй ссоры… Давным-давно его мучил вопрос, какой будет встреча с Хозяином. Могло быть и хуже. "Война" как будто отпала. Но можно ли верить Хозяину? Действительно ли он перековался? Будущее покажет. О Хозяине можно будет судить по тому, как он поведет себя с ребятами во дворе, станет ли их портить… А вот нужно ли ждать или активно следует помочь Хозяину выбраться из болота?
Трудных вопросов было много. Одно Анатолий знал наверняка - несмотря на примирение, прежняя ненависть к Хозяину не исчезла. Перебороть ее будет не легко. Она рождена ненавистью ко всему тому, что едва не исковеркало всю его жизнь.
Он лег в постель и попытался заставить себя не думать об этом. Он уже знал: стоит только "завестись" - и все прошлое с беспощадной наглядностью возникнет перед ним, как кадры страшного кинофильма. Он долго не мог заснуть.
…Анатолий был вполне уверен в своем шоферском умении. Но ведь ездить ему приходилось главным образом на грузовой машине, по районным дорогам. А вдруг в ОРУДе на экзамене по правилам уличного движения ему зададут заковыристый технический вопрос об особенностях "Победы"? Он долго ходил из одного магазина в Другой в поисках хорошего по автомобилю учебника.
Наконец купил сразу три книги и весь вечер и половину следующего дня просидел за ними.
Перед экзаменом он сходил в Институт красоты свести татуировку с руки. Было стыдно, но еще более стыдно ходить меченым. После неприятной процедуры он сразу повеселел.