Глава XIII
Творцы лошадиных сил
1
Утром, в шесть, Анатолий позвонил Коле, чтобы застать его до ухода на завод. Подошла Колина мать.
- Простите, что я так рано…
- Ничего… Коля болен, лежит уже пятый день, какая-то особенная ангина. Дозакалялся…
- А мне можно зайти?
- Заходите, если не боитесь заразиться.
Анатолий торопливо вышел на улицу и вдруг остановился, завороженный прелестью раннего утра. Машины еще стояли в гаражах, пешеходы еще не тронулись в путь. В распахнутых окнах неподвижно висели занавески. Не было слышно ни звуков радио, ни голосов прохожих, только воробьи, почти единственные в этот час хозяева улицы, чирикали громко и задорно. С карнизов глухо доносилось воркованье голубей.
Анатолий жадно вдыхал прохладный воздух, наполненный в этот час свежестью.
"Вот так всегда, - подумал Анатолий, - рано вставать не хочется, а выйдешь на заре из дома - сонный, свет не мил, а поглядишь вокруг и будто второй раз проснешься".
Улицу пронизал луч солнца, зеленые кроны деревьев наполнились розоватым светом, зайчики замелькали на окнах вторых этажей. Издалека донесся мерный шорох метлы. Из-за угла вышла каштановая собака, крадущейся поступью пошла к голубям, пьющим из лужи. За нею следовал ее владелец. В небе послышался нарастающий гул самолета. Анатолий засмеялся и потянулся. Как славно дышалось в это утро!
* * *
Маленький маршал лежал в постели и, увидев Анатолия, направлявшегося к нему с протянутой рукой, строго предупредил хриплым шепотом:
- Не подходи. Сядь у двери.
- Я не боюсь!
- Сядь у двери, - приказал Коля. - Это не каприз! У меня фолликулярная ангина.
Оказывается, он успел уже прочитать все об ангине в "Медицинской энциклопедии". Ведет дневник самонаблюдения, передаст его врачу, может быть, науке пригодится…
- Какая у тебя температура?
- Тридцать восемь и две десятых.
- Ну, ты и при сорока останешься таким же!
- Острота не из умных. Поговорим о тебе. - Коля приподнялся на подушке. - Почему не звонил?
- Здрасте! Все дни ждал твоего звонка. Ты ведь обещал выяснить.
- Я выяснил и позвонил. Разве соседка не сообщила?
- Первый раз слышу. А ты бы еще раз позвонил.
- Ты же видишь, хвораю. Кроме того, я решил, что, если ты не звонишь, значит, уже устроился.
- Нигде я не устроился… Что же ты выяснил на заводе?
- Объявилась вакансия в инструментальном цехе. Место обещали тебе. А ты пропал…
- Вот спасибо, дружище! Значит, согласились? - Анатолий вскочил со стула и двинулся к Коле.
- Назад! Не подходи! Не явился на завод - и радуется! Да может быть, эта вакансия уже занята. Что же ты делал все эти дни?
Небритый, с лихорадочно блестевшими глазами Коля откинулся на подушки и строго смотрел на друга.
Анатолий рассказал об экзаменах в вечерней школе и ОРУДе, об охоте с Юрой и его предложении, о раскаявшемся Хозяине, о встрече с Ниной и ее предложении, о своих планах.
- Нормально! - Это слово в устах Коли означало высшую похвалу. - Вот теперь я верю, что ты взял верный курс. Только - никакой артели! Главное, чтобы у человека была строгая программа жизни. Ненавижу мотыльков обоего пола, которые летят, куда ветер понесет, лишь бы легче было.
Маленький маршал опустил голову на подушку и закрыл глаза. Анатолию даже показалось, что он в забытьи. Он подождал и тихо спросил:
- Так как же мне быть?
- Ничего, старик, образуется, - отвечал Коля. - Поезжай на завод, разыщи в отделе кадров товарища Мотыгину. Я договорился с ней о твоей работе в инструментальном. Оттуда легче будет взять тебя в группу мастера на конвейере, где я работаю, если окажешься способным, конечно. А если вакансия в инструментальном занята, сам виноват. Я выздоровлю - поищем новое. Но ты поезжай теперь же. Оформление - дело многодневное. Надо пройти медицинское освидетельствование, ознакомиться с правилами техники безопасности и прочее. Да и квалификацию твою, пятиразрядника, проверят. Не горюй, если поначалу зачислят учеником. Не боги горшки обжигают, но и не разнорабочие, а мастера. Не подведешь, на старое не потянет?
Эх, ответил бы ему Анатолий, да пожалел болящего!
- Будет исполнено, товарищ начальник! - весело пообещал он.
2
Сидя в автобусе, по дороге на завод Анатолий ругал себя не менее строго, чем Коля. Неделю назад надо было ехать! О нем, конечно, уже забыли.
О масштабах завода можно было получить представление, не выходя из автобуса: по пути от метро "Автозаводская" было несколько автобусных остановок и все - "Автозавод". Анатолий спросил соседа-рабочего, как ему попасть в отдел кадров.
- У нас десятки цехов, в некоторых больше чем по три тысячи рабочих. Там свои отделы кадров. В какой цех получил переговорную записку?
- Переговорную записку? - Анатолий впервые слышал о ней.
Пришлось начать с общезаводского отдела кадров. Оказывается, товарищ Мотыгина работает в отделе кадров инструментального цеха. Позвонили ей. Да, была вакансия, ждали Русакова, но он не явился, и сейчас все места заняты. Анатолий отправился в комитет комсомола. Там он показал свой комсомольский билет, объяснил, кто он и чего хочет. Секретарь комитета, рослый улыбающийся парень, с интересом выслушал историю Анатолия, как-то сразу посерьезнел, снял трубку, набрал номер инструментального цеха и кратко рассказал об Анатолии. Выслушав ответ, он сразу же начал спорить. Ведь обещали человеку! Ну и что, если опоздал? Случай-то ведь особый!
Секретарь сердито бросил трубку на рычажки.
- А ты сходи с Русаковым к Сергею Васильевичу, - посоветовала девушка, слышавшая разговор.
Через пять минут Анатолий стоял перед пожилым мускулистым человеком.
В глазах Сергея Васильевича, окруженных морщинами, светилась веселость.
- У тебя какая специальность? - спросил он.
Анатолий объяснил.
- Гм… гм… Не знаю, что делать, штат укомплектован… - Сергей Васильевич с сожалением развел руками.
- Сергей Васильевич, - укоризненно сказал секретарь комитета, - ведь вы соловьем разливаетесь в Политехническом музее, когда рассказываете выпускникам школьникам о романтике заводского цеха, об автомобилях, о рабочем изобретательстве. А тут парень сам горит желанием!
- Горит, горит… Полно у нас, даже разнорабочим устроить трудно. На нашем заводе свет клином не сошелся. Пройдись по Москве, на многих фабричных и заводских воротах увидишь объявление: "Требуются…" Требуются станочники, слесари, шоферы, электрики…
- Сергей Васильевич, ведь у парня особая история, ему хочется именно в наш коллектив, понять нужно… Да и перестраховщиков полно, не везде его примут, - сказал секретарь.
- Ах, да… Эта дурацкая амнистия. Повыпускали сволочь всякую, без разбора, отпетую уголовщину. Берия, черт бы его побрал… А такие ребята, как этот, отдувайся… Гм… Гм… А ты знаешь, Русаков, почему этот хитрец привел тебя ко мне? Мол, Сергей Васильевич из беспризорных, сам в детстве горя хлебнул, он не откажет, он поймет! Да, после детского дома я действительно начал здесь учеником слесаря, А теперь вот инженерствую, изобретательству, институт окончил без отрыва от производства… Да… Все же меня интересует, что тебя тянет к нам: то ли из Москвы уезжать не хочется, то ли жилплощадь побыстрее заполучить думаешь?
Анатолий покраснел, надел кепку и, насупившись, сказал:
- С квартирой у меня все в порядке, нормально, лучшего не надо… - Потом он коротко рассказал о том, что любит автомобиль, о шофере дядьке Грицько из колонии, о том, что мечтает учиться в автодорожном институте, а здесь, на заводе, - и техникум и вечерний институт. - Ну ладно, извините за беспокойство. Я пошел…
- Постой, постой! - остановил его Сергей Васильевич. - Ишь ты, какой быстрый и обидчивый. Погоди, обзвоню другие цехи. В кузницу пойдешь? Там с непривычки тяжело. Не побоишься?
- Я не боюсь тяжелой работы, а будет ли время заниматься в вечерней школе? - спросил Анатолий. - Я заканчиваю десятый класс.
- Не выйдет. Исключений делать не можем. Ночные смены обязательны для всех.
Сергей Васильевич позвонил в цех сборки. На конвейере один рабочий собирался уходить, и Анатолий получил "переговорную записку". Долго шел он по улице, пока не добрался до нужных ворот. С запиской в кармане и пропуском вошел он на заводской двор.
То и дело приходилось отступать в сторону, давая дорогу проезжавшим грузовикам. Анатолий спешил, а встречные машины задерживали его. Возле угла, из-за которого появлялись автомашины, он остановился, чтобы переждать их вереницу. Вдруг, бросив взгляд на очередную машину, блестевшую свежей краской, он понял, что все эти грузовики только что сошли с конвейера и один за другим отправляются в свой первый рейс. Он может простоять здесь час, день, неделю, год, а поток будет все таким же бесконечным. Это было красивое, увлекательное зрелище. Парад!
- Тебе куда?
Анатолий долго стоял бы, провожая взглядом каждую машину, если бы молодой рабочий не обратился к нему с этим вопросом, поняв, что перед ним новичок.
рабочий указал, как пройти в цеховой отдел кадров на втором этаже. Там Анатолию снова пришлось рассказать о себе.
- Ну что ж, - сказал старший мастер, - работа у нас несложная. Многие здесь начинали. Настоящей специальности она не дает, а деньги заработаешь. Пойди посмотри, познакомься с производством.
3
Выйдя на площадку второго этажа, Анатолий поразился огромным масштабам цеха. Где-то высоко-высоко, словно сквозь дымку, виднелся стеклянный свод. А внизу, по бетонному полу, двигались грузовые машины, казавшиеся спичечными коробками. Их было много, но им было очень просторно. Во всю длину цеха тянулась конвейерная линия. На ней медленно двигались автомобили в разной степени готовности. Над машинами и людьми тянулись рельсы, по которым сновали небольшие механизмы, похожие на электромоторы с колесиками.
Анатолий медленно шел вдоль конвейера. С помощью послушных механизмов на раму крепились двигатель, бензобак, крылья, колеса. Видно, не очень трудно работать и на том участке, где монтировались кабина, кузов, электропроводка. До спуска машины с конвейера в нее заливалась вода, бензин, укладывалось сиденье. Еще машина двигалась на конвейере, а в кабину уже садился шофер, заводил мотор, и машина съезжала своим ходом. Пожалуй, этот момент, когда впервые начинало биться сердце машины, был самым интересным. Анатолий хотел было поговорить с шофером, который докручивал шуруп, обведенный меловым кружком - так отмечались недоделки на конвейере, - но не успел и двух слов сказать: тот уселся в кабину и повел машину в ее первый рейс. Эх, ему бы, Анатолию, за баранку! Нет! Эту возможность нельзя упустить. Где же лучше можно изучить машину, как не на конвейере?
Анатолий быстро пошел назад, к мастеру, но по дороге несколько раз останавливался, чтобы еще раз полюбоваться конвейером.
Он увидел, что двигающимися вверху по рельсам электромоторами управляют посредством кнопок, свисавших на шнурах. Скользящие электромоторчики подают на конвейер нужные детали, которые, покачиваясь на крючках, подплывают к рабочему месту. Те моторы, что двигались на четырех колесиках по двум рельсам, назывались кран-балками, а что на двух колесах по монорельсу - кнопами.
Загляделся Анатолий и на рабочего, который электрическим гайковертом завинчивал гайки на колесах. Интересно, что гайковерт сам автоматически останавливался, когда гайка закручивалась до предела.
Однако пора было идти в контору.
Мастер встретил Анатолия неприятным сообщением: рабочий, который собирался перейти в другой цех, пока остается здесь. Место будет не раньше чем через месяца два.
- Заходи, постараемся тебя устроить. А пока, на всякий случай, пройди медицинское обследование, напиши заявление, оставь свой адрес.
Анатолий помрачнел. Все же он пошел к врачу, потом к директору заводской вечерней школы рабочей молодежи. Директор не рекомендовал переводиться в их школу до оформления: неизвестно, когда Русаков начнет работать, уж лучше учиться там, где он держал экзамен.
С сожалением Анатолий уезжал с завода. С горечью он долго стоял у доски объявлений, где было вывешено объявление о наборе в вечерний автомеханический техникум…
Вечером он позвонил Колиной матери, просил сообщить Коле о результатах посещения завода.
Надо ждать месяца два. Он готов ждать и дольше. Он очень благодарен Коле. А пока начнет работать шофером в промартели, если, конечно, туда примут.
ИСПЫТАНИЕ МУЖЕСТВА
Глава XIV
Дорога в тысячу километров начинается с первого шага
1
Девушка в райкоме комсомола, куда Анатолий пришел, чтобы стать на учет, очень удивилась, узнав, что в детских воспитательных колониях есть комсомольские организации. Как же так: в колониях собраны нарушители и даже несовершеннолетние преступники, а их там принимают в комсомол?
Такое недоверие оскорбило юношу. Если бы эта девчонка знала, как много он выстрадал, прежде чем заслужил право на получение этой книжечки с изображением Владимира Ильича Ленина!
- Еще станешь утверждать, что я не я, не Анатолий Русаков, не комсомолец, а выдаю себя за него! - вспылил Анатолий.
- Что ты… Я просто не в курсе… Я не хотела тебя обидеть… - пыталась успокоить его девушка, но Анатолий наговорил ей много резких слов и под конец заметил, что "райкомовцам надо бы получше знать жизнь".
Замолчав, он устыдился своей горячности. Эх, и досталось бы ему сейчас от Ивана Игнатьевича за невыдержанность! А почему он сорвался? Да потому, что очень хотелось забыть свой позор, свое горе. Во всяком случае, больше не ворошить его. До чего же стыдно говорить людям, что ты прибыл из колонии. А тут приходится даже объяснять подробности.
- Подожди минутку, - сказала девушка, вышла и очень скоро позвала его к секретарю райкома.
Смуглый юноша со сросшимися на переносице бровями встал, крепко пожал руку Анатолию:
- Сергей Порфирьев, зови просто - Сергей. Наша Валя, - секретарь кивнул на девушку, - работает недавно, не совсем в курсе дел, так что ты не удивляйся и не обижайся. Давай присаживайся. И не ершись!
Анатолий молча тер ладонью дергавшуюся щеку. Прочитав характеристику Анатолия, Порфирьев спросил:
- А ты чем думаешь заняться? Можешь рассчитывать на нашу поддержку. Среди кадровиков могут встретиться перестраховщики, бюрократы. А характеристика у тебя хорошая. Правда, упоминается о чрезмерной вспыльчивости и о повышенном самолюбии… Но и написано, что ты инициативен, настойчив, правдив, отлично выполняешь поручения. Чего же лучше! Получил специальность- слесарь пятого разряда, шофер. Поможем подыскать тебе место. Какие у тебя планы?
- Прежде всего хочу окончить десятилетку.
- Значит, тебя не надо уговаривать учиться и работать?
- Если человек сразу же по приезде, - хмуро ответил Анатолий, - достает учебники, успешно держит экзамен и его принимают в десятый класс, то я думаю, что такого агитировать не надо… На работу устраиваюсь. Обещали место на конвейере автозавода, потом - в двух местах обещали взять шофером. В общем, действую.
- Старт хорош! - одобрительно сказал Порфирьев. - Но комсомольских организаций в вечерних школах нет. Ребята состоят на учете или по месту работы, или по месту жительства. Пока не начал работать - прикрепим тебя временно к комсомольской организации райжилуправления. Не возражаешь?
- Мне все равно где.
- Что же касается твоей работы шофером на автозаводе- приветствую. Сам люблю машины. После окончания десятилетки я работал четыре месяца на заводе учеником слесаря, а когда призвали в армию и впервые посадили за баранку, даже спортом перестал заниматься- так увлекся. А ведь я был перворазрядник по тройному прыжку, заядлый футболист, играл в юношеской сборной… да что тебе объяснять, сам знаешь.
- Знаю. Сяду за баранку и "мир забыл", как говорил мой учитель, шофер дядько Грицько.
Началась беседа о моторах и автомобилях. Видно было, что дело это очень увлекает обоих. Сергей Порфирьев оказался завзятым мотоциклистом, участником спортивных гонок. Работая в райкоме, он одновременно вечером учился.
Анатолий рассказал о своем учителе, дядьке Грицько - "профессоре шоферского дела", о том, что весной ему удалось поработать в поле на тракторе.
Теперь всюду, и в деревне и в городе, - моторы: автомобили, тракторы, комбайны, мотоциклы, катера, всякие там движки… В колонии организовали сначала один кружок автодела, а потом еще пять. И он, Анатолий, помогал преподавателю.
- Даже странно, - закончил он, - почему в школах не преподают курс автодела. Это должен быть обязательный предмет и для мальчиков и для девочек. Каждый школьник, оканчивая школу, должен получить шоферские права. А то кончают школу и ни черта не умеют делать. Даже электрические пробки сменить!
- Вот видишь, даже тебе это ясно! - Порфирьев засмеялся.
- А разве кому-нибудь не ясно?
- Эх, рассказать бы тебе… Трудового политехнического образования требовал еще Ленин. Но в тридцать седьмом году почему-то ликвидировали школьные мастерские, из учебных планов исключили преподавание труда. А что получилось? Десятилетки стали выпускать белоручек, которые считают, что аттестат навеки избавляет их от физического труда и что дорога у них только одна: из школы - в вуз. У парня, может, способности к практическому делу, руки золотые, а он вбил себе в голову, что если сразу со школьной скамьи не пойдет в вуз, то, значит, пропащий человек…
Анатолий горячо перебил Сергея:
- Чепуха! Я сам слесарь и не понимаю, как бы стал учиться на инженера-автомеханика, если бы не знал, как обращаться с металлом.
- Ну вот видишь! Так это говоришь ты, рабочий человек. А есть немало иначе рассуждающих. А насчет автодела в школах ты прав. Мотор должны знать все. И еще вот почему. У молодежи огромная тяга к технике. Вчера многие увлекались в свободное время шахматами, шашками, а сегодня их тянет в технические кружки.
Малообщительного Анатолия вдруг прорвало. Чуткий ко всякой фальши и неискренности, он сразу же зачислил Сергея в свои друзья. И как это ни было неприятно Анатолию, он в ответ на искренность Сергея счел себя обязанным быть таким же искренним и рассказал о том, какую страшную цену он заплатил, чтобы убедиться в том, что честь надо беречь смолоду. А закончил рассказ об Иване Игнатьевиче и дядьке Грицько.
- Слушай, Анатолий, - предложил Сергей, - напиши статью о вашем опыте в "Московский комсомолец".
- И о пользе всеобщего автообучения?
- И об этом.
- Боюсь, не сумею…
- Ну чем ты рискуешь? Я помогу. Дело нужное.
Порфирьев сразу же уточнил срок - не позже чем через десять дней. Составили краткие тезисы, а потом разговор зашел о жизни ребят в колонии.
Прощаясь, Сергей сунул Анатолию бумажку с номерами своих телефонов, записал телефон Анатолия и сказал:
- Звони!