- Проси сейчас же прощения, дрянь! - вскипела Агния Львовна, наступая на Боба.
- Не буду! Идите вы… - огрызнулся Боб, отступая к двери.
А еще через час Агния Львовна униженно просила:
- Ну, Бобик, миленький, ну прости свою мамочку. Я понимаю, твое поведение - результат психических травм. Но ведь и я нервничаю. Надо сдерживаться. Ну обещай держать себя в руках. Ну поцелуй свою мамочку…
- Занукала!
Боб снова чувствовал себя царьком в доме.
3
Боб сидел в своей комнате за столом, свистел и тихо напевал: "Все хорошо, прелестная маркиза, все хорошо, все хорошо". Неужели правда, что Пашку отправили в колонию? Если взяли Пашку - то это "очень даже хорошо, хорошо-отлично". Но за что взяли? Если за спекуляцию Рудиной музыкой на рентгеновской пленке со скелетами, то "хорошо-отлично". А если за воровство в книжных магазинах, если узнали про кражу денег у старушки в магазине, то очень и очень нехорошо… Этот Пашка может наговорить и про него, Боба…
Неизвестность стала невыносимой. Боб (эх, была не была!) отправился на разведку на Пашкину квартиру.
Мать Пашки встретила Боба воинственно:
- Как? Тебя еще не забрали?
- Меня? - Боб сразу смертельно испугался. - Зачем? За что?
- И ты еще спрашиваешь! Будто сам не знаешь. Ага, допрыгались голубчики! Так вам и надо! Из-за вас, чертей, самой можно влипнуть…
- А Рудя тоже?..
- Какой Рудя? Никаких я Рудей Миличей не знаю и знать не хочу. Черт его знает, откуда Пашка пластинки доставал. Я так и сказала Русакову.
- Значит, Рудя в Москве?
- Я же сказала милиции - ничего не знаю… Наверное, в Москве пижон…
- Так где же сейчас Пашка?
- А тебе, чурбан, адресок его колонии требуется? Хочешь сам туда явиться на исправление? Ты лучше прямо в тюрьму двигай!
- Что вы? Зачем?
- А затем, что были вы с Пашкой одна шайка-лейка. Пашку забрали - и тебе туда же дорога. А Пашка какой? Молчит, молчит, а потом молчать не станет. Отвечать за вас, за всех дураков? Нет. Ты его подбивал, ты пограмотней. А он уши развесил. Все расскажет.
- Ч-ч-что р-р-рас-с-скажет?
- Все! Хоть ты и ловко, видать, скрываешься, а все равно бригадмилец Русаков тебя под землей найдет.
Боб попятился и опрометью помчался домой. Он ходил, вернее, метался по своей комнате и думал, думал…
А что будет, если Пашка наябедничает? Не лучше ли сейчас же уехать к тете Оле в Свердловск? Но, может быть, он сам себя напрасно пугает? Если Рудю не забрали, то и ему, Бобу, тоже нечего беспокоиться. Ведь мало ли что могла сболтнуть Пашкина мать!
4
Трусливому Бобу везде мерещилась опасность. Чтобы его разговор не услышала Лика, а потом не передала Анатолию, он из автомата позвонил Руде.
Ответил незнакомый голос.
- Мне Рудю… - замялся Боб.
- Кто спрашивает?
- Его друг.
- Какой друг?
Боб испугался и поспешно ответил:
- Я в другой раз позвоню…
- Это ты, Вундербоб? - Голос на другом конце провода сразу изменился.
- Рудя! - радостно воскликнул Боб. - Да, это я, Вундербоб. Пашку услали в колонию, а ты как?
- Я-то ничего, прыгаю… А ты… Да, твои дела неважнецкие.
- Мои? Почему? - с замиранием сердца спросил Боб.
- По телефону не могу. Сыпь ко мне, расскажу.
Боб бежал к дому Руди, задыхаясь от страха.
- Плохи твои дела, Вундербоб! - Этими словами встретил его Рудя.
- А что?
- Был налет на Чуму и его дружков. Слыхал? Цыгана и еще троих замели. Чума ранен, но сбежал.
- А какое это имеет отношение ко мне?
- Ты же вместе с Пашкой и Цыганом обворовал старушку в магазине "Три поросенка".
- Так это же Цыган и Пашка действовали.
- Ты на других не вали. Этим делом заинтересовался Анатолий Русаков и готовит криминально-судебное, уголовно-процессуальное, показательное дело по обвинению Троицкого Бориса Павловича по строгой статье уголовного кодекса и прочее. Понимэ?
У Боба дрожали губы, дрожал подбородок, дрожали веки. Еще немного - и он заплачет.
- Если будешь меня слушаться во всем, то ни суда над тобой не будет и никуда тебя не зашлют.
- Что же мне для этого сделать?
- Вот и слушай. Кто хочет тебе зла? Анатолий Русаков. Почему? Он ухаживает за твоей сестрой, а ты ему мешаешь. Ему надо доказать твоей маме, что он прав насчет тебя. Но я знаю, как можно прикрутить Русакова.
- А как?
- Для этого кое-кому нужно потолковать с Русаковым с глазу на глаз, вправить ему мозги. А то он всех засадит по колониям и тюрьмам, а сам будет ходить героем. Он ведь все про тебя и про меня знает.
- Это ты правильно! Что же делать?
- "Что, что"! - передразнил Милич. - Очень просто. Ради собственного твоего спасения узнавай, когда и куда Русаков будет ходить сам или в крайнем случае с твоей сестрой, подальше от нашего района, вечером.
- Лика мне не докладывает об этом.
- Опять учи тебя! Подслушивай разговоры сестры с Русаковым. Как узнал что-нибудь - позвони. Только разведывай аккуратно, чтобы не спугнуть.
- У нас есть телефонная трубка-отводка. Они, бывает, по часу болтают, а я слушаю.
- Очень хорошо! Помни: чем скорее обезвредить Русакова, тем лучше для тебя. У него у самого рыльце в пушку, и есть средство поубавить его активность. Старайся!
5
И Боб старался. Очень старался. Уже через три дня он прибежал к Миличу с сообщением, которое тот назвал "суперсенсационным".
Милич записал это сообщение на листке бумаги, вложил в конверт, заклеил и приказал Бобу "как из пушки" доставить письмо по адресу.
- Так я же сейчас занят, Рудик, никак не могу!
- Никаких отговорок!
Рудя поднес кулак к носу Боба, тот испуганно втянул голову в плечи. Он снова стал тем Бобом, которого приручил Пашка. Ох, как хотелось Бобу остаться в стороне, а не получается.
- Это письмо никому не показывай и сам не читай. Отнесешь по этому адресу. В квартире спросишь Машужучку, то есть буфетчицу. Отдашь только ей в руки. Без ответа не приезжай. Алле-гоп!
Боб поехал. Конверт приняла Маша-буфетчица, полная, кругленькая женщина, украшенная серьгами, кольцами, браслетами и ожерельями. Она попросила Боба подождать и колобком выкатилась из комнаты.
Распахнулась дверь. В комнату вошли двое. В одном Боб узнал Огурца. Огурец перечитал письмо, взглянул на Боба, осклабился, но тут же напустил на себя суровость, сунул письмо парню со шрамом и сказал:
- Снеси Авторитетному.
- Я жду ответа, - напомнил Боб.
- Письмо не мне, не мне и ответ писать. Обождешь. А ты письмо читал?
- Нет.
- Не верится что-то… Зря его Рудька с тобой послал… Возись теперь…
- А чего возиться? Долго еще ждать?
- Куда торопишься? Успеешь в тюрьму.
- Ка-ак в тюрьму? За что?
- Ты книги воровал?
- Воровал Пашка.
- Он на тебя уже показал.
- Подлец! Доносчик!
- Ты в магазине "Три поросенка" вместе с Пашкой я Цыганом работал?
- Так это не я, это они!
- А суду наплевать на твои объяснения. Был ты с ними? Был! Значит, соучаствовал в воровской шайке. Это тебе не тру-ля-ля, а групповой грабеж, бандитизм!
- Они на меня не будут валить.
- Уже показали на тебя.
Лоб Боба покрылся испариной. Ноги его вдруг так ослабли, что он привалился к стенке.
- А главное не это. Помнишь, как в сквере Цыган вытащил деньги у рабочего?
- Так я же только смотрел, я ничего…
- Брось притворяться! Не в милиции! Ты свою долю получил? В дележке награбленного участвовал?
- Мне всунули…
- О твоем соучастии в ограблении рабочего Цыган рассказал на следствии. Значит, как ни крути-верти, за все, по совокупности, тебе двадцать годиков, как пить дать, припечатают, - врал Огурец.
- Двадцать лет! - ужаснулся Боб.
- А ты, дурак, спешишь уйти отсюда. Да тебе на улицу, пока там ходят милиционеры, и нос показать нельзя. Понял теперь?
- Так что же делать? - прошептал Боб.
- Пей, живи здесь, веселись. Будешь с нами - мы тебя в обиду не дадим. Надо будет - в другой город переправим.
- В Свердловск?
- Хоть в Свердловск! Только вор не должен распускать слюни.
- Так я же не вор!
- Здрасте! Начинать говорить сначала? Теперь мы одной веревочкой, повиты. Эй, Машка-жучка, угощай человека! Водку неси, закуски давай. Ты, Вундербоб, для того чтобы войти по-настоящему в компанию, должен еще малость подучиться делу, доказать, на что ты способен! А когда тебя примут в шайку, тогда ничего не бойся. Будешь "законным" вором.
- А если я не хочу?
- Куда ты сейчас можешь податься? В тюрьму на двадцать лет? Мы тебя спрячем на годик, пока твои преступления за давностью времени не потеряют силу, - врал Огурец. - Сменим тебе фамилию - и знай гуляй!
- Пожалуйста, спрячьте меня пока, - со вздохом ответил Боб. - А вдруг Анатолий явится? Помните, как он нашел меня и Лику, а вас прямо в милицию доставил?
- Ты и себя не пугай и меня не пугай. Я пуганый. О Мамоне - не твоя забота. А твоих домашних мы успокоим. Есть приемчик. Будешь долдонить за мной слова в телефон. Вот так-то, Вундерпопугай.
В эту ночь Боб не ночевал дома, а утром у Троицких зазвонил телефон. Отозвалась мать. Боб начал странно:
- Я жив, здоров, чего и вам желаю!
Агния Львовна, не спавшая всю ночь, обзвонившая все больницы, не поверила своим ушам.
- Бобик? Ты ли это? Где ты? Что с тобой? Почему не ночевал? Откуда ты звонишь?
А сын продолжал хриплым голосом:
- Да, это я… собственной персоной, наше вам с кисточкой.
- Сейчас же приезжай домой, слышишь!
- Не глухой! Не ори! Будешь запугивать, век не увидишь… Я приду через несколько дней, а до тех пор не ищи и в милицию не заявляй… А если уже заявила - бери заявление назад, иначе совсем не вернусь!
- Бобик, сыночек, миленький, ну ради бога, ну что ты такое говоришь! Пожалей нас!
- Боб, это ты? - послышался строгий голос Лики.
- "Я милого узнаю по походке…" - пропел Боб. - Ты Анатолия узнаешь по походке?
- Кто тебе подсказывает? Сейчас же перестань дурачиться! Мы требуем, чтобы ты сейчас же явился.
Послышались рыдания. Плакала Агния Львовна.
- Бобик, - сказала она всхлипывая.
В трубке раздался свист и короткие гудки.
- Ты, попугайчик, держался, в общем, как надо. - Огурец хлопнул пьяного Боба по плечу. - Не робей! Чума на воле, значит, не пропадем!
…Секрет пленения Боба был прост. Огурец, получив через Боба очень важное письмо, решил не отпускать его до конца "операции". Огурец рассуждал: "Уж очень ненадежен этот шкет. Хлюпик. Черт его знает, может, он по дороге прочитал письмо? Испугается, передумает, раскается, выдаст, чего доброго, Русакову или в милицию сообщит. Самое скверное, что адрес этой квартиры узнал… Фрукт этот Рудик. Сам сдрейфил, пачкаться не захотел и мальчишку послал… За это взыщу, а пацана придется задержать".
Лика сообщила Анатолию об исчезновении Боба и его диком звонке.
- Я подумаю о мерах и позвоню завтра, - обещал встревоженный Анатолий, - а пока надо сообщить об этом Хлопунову, в детскую комнату милиции.
* * *
Накануне своего пленения Боб подслушал телефонный разговор Лики с Анатолием. Дело обстояло так.
Нина просила Анатолия приехать к ней: она в смятении, надо поговорить. Арестованы за жульничество Семсемыч, Ахметов и еще трое из артели. Она проклинает себя за то, что раньше не ушла из артели, после первого разговора с Анатолием. Как теперь быть, как держаться? Пусть Анатолий скорее приезжает.
Все эти дни Анатолий был очень занят. Наконец он позвонил Нине, обещал, что зайдет завтра, только поздно, в одиннадцать, когда кончатся занятия в школе. После разговора с Ниной Анатолию позвонила Лика и сказала, что у нее билеты на завтра в кино.
- Не могу, Лика, завтра вечер у меня занят.
- После занятий в школе, билеты на последний сеанс, - не сдавалась Лика.
- Именно после занятий в школе я и занят.
- Так поздно? Не свидание ли у тебя назначено? - смеясь, спросила Лика.
- Именно - свидание. Ты угадала! С девушкой, и прехорошенькой к тому же.
- Анатолий, я ревную. Кто она, эта злая разлучница?
- Нина… моя прежняя школьная подруга. Был даже в нее влюблен. Я ведь тебе рассказывал. Знаешь что? Пойдем вместе, я хотел бы познакомить вас, ей нужна теперь помощь. Правда, пойдем вместе!
- А я вам не помешаю?
- Чепуху городишь. Правда, лучше будет вдвоем…
Лика вначале отнекивалась, но потом согласилась.
Они условились о точном часе встречи.
Вот об этом разговоре и донес Боб.
6
Было около одиннадцати. Анатолий протянул руку, чтобы позвонить, но дверь распахнулась. Нина втащила его за руку в коридор и бесшумно закрыла дверь.
В прихожей она приказала: "Целуй", - и подставила щеку.
- Нина… я не один На лестничной площадке осталась Лика Троицкая. Мы дружим… извини, я не предупредил… При ней ты можешь говорить обо всем, она в курсе всего…
- Скажи проще: я люблю ее. Я уже наслушалась от твоей мамы комплиментов по ее адресу. Мне бы хотелось, правда, поговорить с тобой наедине, но я рада, что ты привел Лику. Давно хочу посмотреть на нее. Зови!
Лика тепло поздоровалась с Ниной:
- Простите за вторжение. Это Анатолий меня затащил.
- Я очень рада, что вы пришли. Собственно, никаких секретов у нас с Анатолием не будет. Правда, я не хотела бы преждевременной огласки, пусть об этом разговоре пока знаем только мы…
- Ну, в этом я могу заверить вас… но все же поговорите наедине. - И Лика направилась к выходной двери.
- Куда же вы! Лика, милая! Господи, какая я дура! Садитесь! Даже хорошо, что вы пришли. Замечательно! Я теперь совсем одна…
Нина ходила по комнате и взволнованно говорила. Дело, как понял Анатолий, было гораздо сложнее, чем он предполагал. Нина в последние дни узнала о делах артели очень многое, что раньше было для нее тайной. Семсемыч ее тоже обманывал. Но у нее не хватает мужества сообщить следователям о том, что она узнала. Надо, конечно, помочь разоблачить мошенников. Но она так боится выступать свидетелем в суде. Если обойдется без этого публичного позора, она согласна рассказать о многом. Как же ей быть?
- Совет может быть только один, - сказал Анатолий, - и ты, зная меня, уже угадываешь его. Не проходи мимо! Не прячься! С воровством, жульничеством и вообще с недостатками надо бороться в открытую.
- Если бы я думала иначе, я бы не вызвала тебя. Даже родная дочь Семсемыча думает так же, как я. Именно поэтому она ушла, оказывается, от своих родителей, отказалась от их нечестных денег, учится и работает.
Все трое оглянулись на скрипнувшую дверь.
- Марат! - воскликнула Нина.
Марат хотел было сразу скрыться, но, встретив негодующий взгляд Нины, кивнул ей и спросит:
- Не у тебя ли я забыл стопку своих книг?
Анатолий обратил внимание на дрожащие пальцы Марата.
- У меня есть какая-то твоя книга… сейчас найду, если она так уж срочно необходима, - сказала Нина.
Марат сунул сигарету в рот, закурил и, удерживая ее в губах так, что она свешивалась вниз, пробасил:
- Могу и потом завернуть на огонек. Эх, хотел напиться до ядерного взрыва, но… поскольку коктейль мне не предлагают, то гуд бай, аксакалы. - Он тихо прикрыл за собой дверь.
Анатолий вопросительно посмотрел на нахмурившуюся и кусающую губы Нину и сказал:
- Мы сейчас уйдем.
- Марат ужасный циник, и я с ним уже давно в ссоре… Внезапное появление его сегодня… Не понимаю. Он давным-давно не был. Я его выгнала.
Замешательство, вызванное появлением Марата, быстро прошло. Нина включила чайник, расставила чашки, дружеский разговор продолжался.
7
Лика и Анатолий закрыли за собой дверь квартиры.
- Я рад, что ты зашла к Нине. В детстве я дружил с ней, и мне жаль ее. Она обязательно должна уйти из этой шарашкиной конторы. Бесхарактерная девчонка. Вот кому ты могла бы помочь… при желании.
- Я-то охотно, но захочет ли она считаться с моими советами. Мы такие разные.
- Постарайся! А то мама требует от меня, чтобы я спасал Нину, а тут Марат… Давай погуляем по Москве? Мне так много надо сказать тебе!
На нижней площадке, тускло освещенной лампочкой, привалившись спинами к стенам, молча стояли четверо. Лика не обратила на них внимания, но Анатолий сразу все понял. Понял и мысленно обругал себя: ведь он забыл предупредить дежурного, где проведет вечер. Ну что же, сам виноват. И сейчас еще не поздно взбежать наверх, укрыться у Нины и вызвать милицию. Анатолий поспешно схватил Лику за руку. Но она поняла его движение совсем иначе и, смеясь, побежала к выходу.
- Лика! - закричал Анатолий. - Назад!
Эти четверо, видимо, все хорошо учли. Один схватил девушку у выхода. Анатолий понимал - не она им нужна. Надо бежать наверх к Нине, вызвать милицию, но… Анатолий бросился вперед. Нет, он не пытался освободить девушку, на что, видимо, и рассчитывали нападавшие. План созрел мгновенно. Нападать, только нападать. Стремительно и неожиданно!
Здоровенный парень удерживал на месте вырывающуюся Лику. Двое стояли слева, и один, уже знакомый Анатолию Огурец, - справа. Анатолий побежал прямо к Лике. Внезапно он круто повернул направо к Огурцу, пригнулся, вытянул руки, схватил и сильным рывком перекинул его через себя, головой вниз. Огурец неподвижно распростерся на полу. "Один есть", - мысленно отметил Анатолий.
Как у бегуна появляется второе дыхание, так и Анатолий ощутил небывалый прилив сил. Он снова сделал обманное движение, будто хотел напасть на парня слева, и тот пригнулся в ожидании. Второй бандит в мгновение ока метнулся в сторону и прыгнул на Анатолия со спины. Анатолий отскочил, обернулся и цепко схватил его за кисть правой руки. Слегка повернув ее, он мгновенно стал к противнику спиной, подставил левое плечо. Локоть бандита уперся в плечо Анатолия, и он изо всех сил рванул захваченную руку вниз. Хруст и вопль слились воедино. "Два есть", - мысленно отметил Анатолий. Он схватил бандита слева за правую руку, заломил за спину, рванул кверху, и снова дикий вопль огласил вестибюль. Парадная дверь открылась, просунулась чья-то голова в кепчонке. Пошарив бегающими глазами, в подъезд вскочил еще один бандит, стоявший, видимо, "на стреме", на улице. Теперь и он, и тот, что держал Лику, и коренастый крепыш, прижавшийся было к углу, - втроем набросились на Анатолия.
- Лика! Наверх! К Нине! Звони в милицию, звони домой Корсакову! - крикнул Анатолий, нанося удары и отступая, стараясь, чтобы его не схватили за руки.
Лика помчалась наверх, перескакивая через несколько ступенек. Она нажала звонок и стала колотить по двери ногами, кулаками.
- Скорее! - крикнула она Нине, отворившей дверь. - На Анатолия напали. Звоните в милицию!
Лика выбежала в коридор, стала стучать во все двери. Двое мужчин, один в трусах и босой, другой в пижаме, бросились вниз. Первый - с охотничьим ружьем, второй - с туристским топориком. Но в подъезде никого уже не было… Стекло в парадной двери было выбито, на полу валялась короткая железная палка.