* * *
На следующее утро Герцог, приехав на такси к дому Эльвиры и войдя в подъезд, столкнулся с двумя милиционерами, выносившими труп его любовницы. Простынь, прикрывавшая лицо, съехала набок от тряски, и Юлий увидел обезображенное, некогда любимое лицо своей, теперь уже в прошлом своей, - женщины.
Герцог понял, что счётчик включен и до развязки, возможно, остаются часы, ну, может, сутки…
Глава пятая. Как вас теперь называть?
Предвидя визит преследователей в дом отчима, Юлий перед отъездом из Ленинграда изъял из семейного архива все свои фотографии и свидетельство о рождении.
На следующий же день после прилёта в Одессу Юлий с головой окунулся в кампанию по приобретению новых анкетных данных. Инстинкт самосохранения подсказывал ему, что надо отстраниться от ставшей опасной фамилии Герцог. Вместе с тем звучность и значимость, скрытые в ней, были настолько притягательны как для владельца, так и окружающих, что Юлию не хотелось навсегда расставаться с герцогством.
И он нашёл выход, подав заявление в УВД города об утрате паспорта. Ему выдали новый. Теперь у него на руках имелось два паспорта, из обоих гордо глядел разновозрастный, но всё тот же Герцог Юлий Львович.
Второй шаг на пути модификации анкетных данных Юлий сделал, когда, улучив удобный момент, он с неподдельной искренностью признался отцу, что хочет вновь обрести его фамилию и отчество.
Старый закройщик был, безусловно, польщён и всё-таки с иронией спросил: "Не трудно ли будет из герцога вновь становиться портным?"
Снова Юлий подал заявление в УВД города. Теперь уже с просьбой сменить фамилию и отчество. Мотивировал это желанием воссоединиться с кровным родителем. Препятствий не возникло, так как, согласно метрике, Юлий до усыновления был Портной Юлий Аркадьевич.
Теперь Юлий вновь имел два паспорта, но из одного по-прежнему выглядывал Герцог. а из другого уже Портной.
Наш герой пошёл дальше. В новом паспорте он аккуратненько исправил букву "л" на "р" и стал уже "Юрием".
Трамплин для затяжного прыжка - трансформации фамилий - был создан. И началось…
На удивление отцу Юлий вдруг из монаха-затворника превратился в завсегдатая одесского Дома офицеров, прозванного в народе "ЦНХ" - центральное невестохранилище.
Знакомился с какой-нибудь тридцатилетней провинциалкой, приехавшей в Одессу на заработки и в поисках суженого.
Отсутствие постоянной одесской прописки у избранницы имело для плана Герцога принципиальное значение: заключение брака по месту жительства невесты и предполагаемые смена фамилии и паспорта в разных населённых пунктах области не скоро привлекут внимание центрального аппарата одесского управления внутренних дел.
Два-три дежурных свидания - и Юлий, нет! - Юрий Портной - делал своей избраннице то самое, заветное, предложение, ради которого она неутомимо посещала Дом офицеров.
Всякая засидевшаяся в девках тридцатилетка чувствовала себя Золушкой, встретившей прекрасного Принца, поэтому предложение принималось незамедлительно и без всяких предварительных с её стороны условий. Условие было у Герцога: он хотел взять фамилию будущей жены. Ну кто откажет ему, писаному красавцу, в таком невинном желании?!
Сразу же после получения паспорта с новой фамилией Герцог складывал с себя всякие мужнины обязанности, а попросту - исчезал.
Пустившись в матримониальное плавание под фамилией Портной, Юлий уже через год был одновременно и Козленко, и Бондаренко, и Пономаренко, и Тарасюк, и Перебейнос. Так далеко его завёл страх быть обнаруженным Рыжим…
Кроме того, твердо встав на жульническую стезю, Герцог считал, что ни один из свадебной коллекции паспорт не окажется лишним.
Повороты судьбы подтвердят его предусмотрительность.
Паспорта с новыми фамилиями были в двух экземплярах: со штампом регистрации брака и без оного. Как? А так! Получив паспорт с фамилией очередной жены, Герцог неизменно терял его, а во вновь выдаваемый, взамен утраченного, отметку о браке делать не спешил.
С одесским военкоматом проблем не было (он туда даже не являлся), так как за умеренную плату был поставлен на учёт в психоневрологическом диспансере Ленинграда по поводу арахноидита - заболевания, абсолютно безообидного для окружающих гражданских лиц, но не для военнослужащих. Поэтому Юлий был признан негодным к прохождению воинской службы в мирное и в военное время, что удостоверяла запись в воинском билете лейтенанта запаса Герцога Ю.Л.
…Процессу омноголичивания был положен конец после того, как трижды Герцог делал предложение девицам, которые сами стремились во что бы то ни стало сменить доставшуюся от папашки фамилию.
Может ли рассчитывать аферист, коим и являлся Герцог, на достойный приём в уважаемом обществе, имея фамилию Пиндюра? А Простиперденко? Ну а Пидрило?
Фамилии, которые если не отпугнут потенциальных клиентов, то вызовут у них скабрезные ассоциации и подозрения в сексуальных перверсиях владельца.
Выждав время, Герцог предпринял ещё одну, как оказалось, - последнюю попытку приобрести дополнительный рабочий псевдоним.
Месяц он ухаживал за обрусевшей югославкой, кичившейся княжеским происхождением, как вдруг выяснил, что её девичья фамилия Задроченна-Навзнич…
Мысленно склоняя и фамилию, и избранницу, Юлий ретировался.
Глава шестая. Ищущий да обрящет
По прибытии в Одессу Герцог в поисках практического применения своим дарованиям комбинатора, насточиво искал контакта с деловыми людьми города.
Одесса в то время была самым большим южным портом Советского Союза, который пропускал через себя сотни и сотни судов, десятки тысяч иностранных и советских моряков.
Без преувеличения можно сказать, что город находился на иждивении порта, а население делилось на две части. Предпринимателей: моряков, портовых служащих, проституток и фарцовщиков. Потребителей: работников торговли, прежде всего, комиссионных магазинов, обслуживающего персонала гостиниц и ресторанов, медперсонала вендиспансеров и, разумеется, местных милицейских чинов.
Приобретенный в юношеские годы на ниве фарцовки опыт подсказывал Юлию, что стать членом закрытого клуба деловых людей можно с помощью буревестников частного предпринимательства - одесских фарцовщиков.
Посещая традиционные места их тусовок - рестораны при гостиницах, где останавливались иностранные моряки, - Герцог тренированным глазом знатока выделил одного делового. пользовавшегося непререкаемым авторитетом.
Однажды, когда Юлий в очередной раз забрел в ресторан гостиницы "Интурист" и расположился в дальнем углу зала, к нему за столик подсели два юнца в потёртых джинсах.
- Так и що? Дядя ищет приключений на свою "женю"? - "карасик" в джинсах демонстративно вызывающе переложил выкидной нож-стилет из одного кармана рубахи-расписухи в другой.
Пропустив вопрос мимо ушей, Герцог лениво оглядел соседние столы. Так и есть. Деловой сидел неподалеку. Их глаза встретились.
- Ша! Слушайте сюда, поцы. То що ви сегодня только завтракаете я успел уже вчера переварить в своем кишечнике и теперь этим дреком хезаю на таких цудрейтеров, как ви… - назидательно процедил Юлий на чистейшем одесском диалекте.
Монументальная невозмутимость Герцога обескуражила юнцов.
Выдержав паузу, Юлий достал из "дипломата" золотой "паркер" и на своей ленсоветовской визитной карточке начертал несколько цифр. Подняв голову, он опять встретился глазами с Деловым. Взгляд последнего выражал заинтересованность и любопытство.
- Идите, мне с вами всё понятно… Идите и передайте, что я жду его звонка, - с этими словами Герцог вынул из кармана пиджака пачку сторублёвок, надорвал банковскую упаковку, и, положив пару банкнот рядом с визитной карточкой, поднялся из-за стола.
Надо сказать, что в те времена "дипломат", золотой "паркер" и визитные карточки свидетельствовали о принадлежности их владельца к миру советских иерархов, что было весьма привлекательно своей недосягаемостью для сидевших напротив Герцога фарцовщиков. Юлий об этом знал.
- А если… - начал было один из них, но Юлий не дал ему закончить:
- Ну, а если и после этого останутся тараканы, - говорил дядя Мендель, глядя на свой догорающий дом, - то не знаю, що и делать…
Через некоторое время Бруно - так звали Делового - и Юлий подружатся. Швондер признает верховенство Герцога и добровольно будет исполнять партию ведомого. Они как бы заключат безмолвное соглашение: Герцог - генератор идей, а его новый знакомый Швондер - исполнитель, эксперт и проводник в лабиринтах одесского дна.
Через некоторое время одесский соратник устроил Юлия на работу в местную таможню контролером. Сам же Бруно продолжил работать диспетчером в морском порту. Осведомленный по роду службы о графике захода в одесский порт наиболее привлекательных с точки зрения деловых контактов - купли-продажи - иностранных судах, он извещал об этом Герцога. Последний с учётом полученной информации корректировал расписание своих дежурств.
Выявив в ходе таможенного контроля на судне присутствие в команде лиц, имеющих и готовых сдать товар, Юлий, хорошо владевший английским языком, знакомился с ними, договаривался о покупке, а затем передавал их подручным Бруно - фарцовщикам.
В месяц каждый имел до двух тысяч рублей.
- Стабильно, но мелковато, - сетовал Герцог.
- Зато никаких конфликтов с Уголовным кодексом, - ответствовал подельник.
Однако Юлий, прошедший горнило квартирной и лотерейной афер, считал ниже собственного достоинства зарабатывать понемногу тут и там.
Человек тех же взглядов, что и незабвенный герой романа Ильфа и Петрова, Юлий жаждал крупных сделок и масштабных оборотов, а главное, - щекочащего нервы риска и азарта.
Однако, в отличие от Остапа Бендера, Герцог к Уголовному кодексу почтения не испытывал, как, впрочем, и к монопольному праву государства устанавливать для своих граждан дозированное распределение денежных знаков на круг.
Система уравниловки никак не устраивала твердо ставшего на жульнический путь начинающего афериста, который своими удачными комбинациями подтверждал, что может иметь тысячекратно больше, чем дарованные государством сто двадцать рэ в месяц. по принципу всем - поровну.
Несколько месяцев спустя Юлий встретил человека, вернувшегося с колымских золотых приисков, где тот проработал пять лет старателем.
На вопрос Герцога: "как там работается" человек ответил не раздумывая: "Знаешь, парень, и здесь дрек, и там говно. Хорошо только в отпуске. Но если надумаешь ехать туда, вот тебе телефон вербовщика. Его контора в Киеве. Имей в виду, оформление документов длится не меее полугода. А золота там хватит на всех, езжай"…
Юлий поделился намерением с Бруно, но тот отверг идею с порога: "Я и здесь не голодаю!"
Герцог всё-таки слетал в Киев и оставил анкету и заявление: "Чем чёрт не шутит, когда Бог спит!"
Глава седьмая. Двое в автобусе, не считая собаки
Как-то вечером Бруно и Юлий, мучаясь бездельем, лениво перебрасывались в буру.
Неожиданно Герцог спросил:
- Бруно, есть возможность взять напрокат служебную овчарку?
Швондер, достаточно изучивший лабиринты воображения подельника, насторожился: "Грядёт новая афера!"
Однако, не подавая вида, кротко заметил:
- Собака - это не проблема… Надо - добудем чемпиона Одессы и окрестностей… А в чём, собственно, дело?
- Знаешь, - как бы прислушиваясь к ходу внутренних часов, ответил Герцог, - есть одна идея…
Бруно в ожидании, когда приятель созреет до откровения, размеренно тасовал колоду. Подумал: "Недаром у меня второй день чешется ладонь левой руки - к деньгам!"
Не выдержав напряжения паузы, слукавил:
- Ну-ну, собака найдет нам клад…
- Клад, - назидательно произнес Юлий, - это для импотентов, лишённых воображения, обречённых ждать милости от судьбы или от лотереи… Мы ведь с тобой - не из этой породы, а, Бруно? - Герцог так глянул на партнёра, - будто ушат родниковой воды на него вылил. - Как говорится: "Проснитесь, Абрам Соломонович, вы обосрались…"
- Так я и не сплю, - подхватил шутку Бруно.
- Тем более… - произнёс Юлий и, снисходительно посмотрев на подельника, спросил:
- Бруно, сколько теплоходов в год отправляет за границу Софья Власьевна - советская власть - через Одессу?
- Двенадцать… Каждый месяц по одному…
Бруно можно верить. Он диспетчер, знает всё.
- А по "Спутнику" - по линии международного молодежного туризма - сколько?
- По "Спутнику" - четыре-пять… А что?
- Да я тут подсчитал… Получается, тысяча комсомольцев с нашими деньгами ежегодно уезжают за бугор…
- С нашими? - Бруно насторожился, предчувствуя откровение партнёра.
- Ну, пока не с нашими… С государственными, мы ведь их не печатаем… Короче, я тут прикинул и решил положить конец этому комсомольскому контрабандному беспределу… Почему советская валюта - стольники, полтинники. наконец . чирики, - оседает в швейцарских банках, а не в наших с тобой карманах?!
Герцог вперил взгляд в собеседника, вынуждая его на ответный ход. Бруно, не понимая, куда клонит подельник, заёрзал в кресле.
- А я, что? Я - за… То есть я хотел сказать, что я против швейцарских банков, но за наши с тобой карманы…
- То-то, - менторским тоном произнёс Герцог. - Когда следующий комсомольский рейс?
- Через неделю, - с готовностью ответил Швондер. И тут же спросил: - А причём здесь овчарка?
- Для декораций!
* * *
Пять "икарусов" с разухабистой комсомольской братвой, наскребённой по сусекам всесоюзного ленинского, подкатили к ограде одесского порта для прохождения таможенного и пограничного контроля.
Немедленно в первый автобус вошли двое, не считая служебной овчарки. Один - в форме таможенника, второй - в неизвестно какой, но с собакой на поводке.
- Внимание, комсомольцы, страждущие увидеть дальние страны! - голосом диктора программы "Время" и с улыбкой голливудского актера Герцог начал свой автобусный спектакль.
- Я - старший наряда таможенников… Полагаю, что все присутствующие согласны с тезисом: "Не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна".
Строители коммунизма настороженно притихли в салоне: "Провокация! А ведь ещё и до Босфора не добрались… Видно, недаром инструкторы ЦК КПСС предупреждали…"
Выждав паузу, Юлий вопрошал:
- Так или нет?!
- А что нужно? Спрашивал звонкий голос комсомольского вожака.
- Думаю, что не все из вас сегодня доберутся до кают теплохода… - ответствовал Герцог. Некоторые останутся в Одессе… И не просто в Одессе, а в камерах предварительного заключения… Практика показывает, что не все выполняют инструкцию ЦК и пытаются вывезти из СССР значитально больше положенных тридцати рублей… Вот мой друг. Он тренирован на обнаружение советских денег в лифчиках, трусах и других интимных местах… Ну-ка, Дик, голос! Собака послушно залаяла.
- Предлагаю, - перекрывая ропот неодобрения, продолжал Юлий, - предлагаю всем, кто ещё не понял всей ответственности поездки и заключенной в ней идеи пропаганды советского образа жизни, отправить по почте своим родным и близким излишки денег, чтобы они не попали в руки империалистических разведок…
Герцог вновь поднял руку.
- Вам сейчас будут розданы конверты с марками… Вложите в них избыток денег, напишите адрес - и милости прошу к ближайшему почтовому ящику… Ещё раз предупреждаю: не все сегодня отплывут за рубеж, - некоторые будут этапированы по месту жительства за попытку контрабандного перемещения через границу достояния страны - советских рублей! Чистота комсомольских рядов - залог здоровья нашей Партии… Это - последнее предупреждение перед таможенным досмотром…
После этой проникновенной речи Бруно обходил всех комсомольцев-пассажиров "икаруса" и вручал маркированные конверты.
Через десять минут - в это время голос Юлия уже звучал во втором автобусе - пассажиры первого гурьбой бросались к указанному почтовому ящику, второпях заталкивая туда надписанные конверты с деньгами…
…Через полчаса ящик был полностью конвертирован. а ещё через час Герцог с торжествующим видом рвал конверты, доставая оттуда стольники и полтинники бойцов юного резерва Партии.
- Юлик, - восхищение Бруно было неподдельным, - а где ты взял почтовый ящик?
- Купил у дяди Фимы из "Вторчермета"… Какие-то пионеры не дотянули до плана сбора металлолома и начали снимать в Одессе почтовые ящики… У дяди Фимы их ещё штук двадцать в запасе… А тебе зачем? Ты что? Этим сыт не будешь? - Герцог указал на груду денег, лежащих у их ног…
Объёмы комсомольских пожертвований ежегодно доходили до ста тысяч рублей (в ценах 60-х годов)!..
Глава восьмая. Гангстерская тройка
Однажды вечером друзья сидели в ресторане гостиницы "Интурист", поджидая помощника капитана итальянского танкера "Марко Поло".
Месяцем раньше помощник принял от них заказ на поставку большой - до тысячи штук - партии белых нейлоновых сорочек, пользовавшихся тогда в Союзе бесподобной популярностью.
Судно вошло в одесский порт утром, но и к полуночи итальянец не появился.
Ресторан уже закрывался, на столе перед Юлием стояло нетронутым его любимое блюдо - вареный карп по-жидовски, - как вдруг в дверном проёме, сгибаясь под тяжестью двух огромных баулов, появилось очаровательное юное создание. Молодые люди переглянулись.
- Залётная птаха, - отреагировал Бруно на появление прекрасной незнакомки. Ему можно верить. Он знал в лицо всех одесских проституток, а кто ещё, кроме них, в этот час мог появиться в ресторане?
- Ты о баулах? - лениво откликнулся Юлий.
- И о них тоже, - Бруно поднялся, чтобы помочь дюймовочке преодолеть заслон из двух швейцаров.
Через минуту Оксана уже беззаботно щебетала за столом друзей. Впрочем, сыпавшаяся из её уст околесица не мешала ей прихлебывать шампанское и поглощать ломти карпа.
Кокетничая и простодушно улыбаясь, девушка сообщила нежданным покровителям, что приехала в Одессу из Киева прикупить своему брату, вернувшемуся из армии, носильные вещи. Прибыв на вокзал, она обнаружила пропажу денег и билета. В настоящий момент она ищет покупателей на часть приобретённых ею вещей для брата.
- Всё фирменное, и отдам за полцены, лишь бы на билет и обратную дорогу хватило, - подытожила она.
Бруно, подхватив баулы, повёл Оксану в кабинет дежурного администратора. "Ну и прыть! - улыбнулся Юлий, хотел закрепить знакомство с дюймовочкой. и если она будет согласна, то провести с нею ночь.
Через минуту Бруно с перекошенным лицом подлетел к столу.
- Что, не дала? - подначил приятеля Герцог.
- Старик, у неё в сумках мои вещи, да-да, те самые! Что будем делать?!
Тремя днями ранее квартиру Бруно ограбили. Ему почему-то казалось, что в жилище злоумышленники проникли, подобрав ключи к замку входной двери.
У Герцога была своя версия: воры забрались в квартиру через балкон, так как распахнутая балконная дверь вводит в искушение, а внутрь легко забраться по виноградной лозе, росшей прямо из фундамента дома.