- Сейчас я не могу этого сказать. И может быть, никогда не скажу. Не знаю. Но как бы то ( ни было, теперь вам известно, почему я стала следить за вами - особенно после того, как узнала, что на самом деле вы не Джордж Гамильтон.
- А почему вы решили, что меня могут звать иначе? Мне казалось, я был достаточно осторожен.
- О, это вышло чисто случайно. Дело в том, что в мотеле был зарегистрирован еще один человек по фамилии Форбс…
- Ах вот оно что! Ну конечно! Теперь я вспомнил. Его вызвали по громкоговорителю у бассейна. Но, черт меня побери, вот уж никак бы не подумал, что мое замешательство было так очевидно!
- Оно совсем не было очевидным, - возразила Мэриан. - Напротив, вы сразу же взяли себя в руки. И если бы я не смотрела на вас в тот момент, то ничего не заметила бы. Естественно, я удивилась, поскольку слышала, как вы сказали девушке, что вас зовут Гамильтон. А потом уточнили, что ваш отец - председатель правления компании "Инленд-Стил".
- Мог бы и не говорить, - буркнул я. - Она одна из тех девушек, которые подбираются к самым истокам. Охотится за самим председателем…
Ну а вы? Что вы делали дальше?
Миссис Форсайт допила мартини и хотела встать, но я упредил ее.
- Позвольте мне, - попросил я и разлил в стаканы остатки спиртного. - Так что же было дальше?
- Я вернулась к себе в номер. Он был на втором этаже, с окнами во внутренний дворик и на бассейн, так что я могла наблюдать за вами из окна. Потом позвонила администратору и попросила вызвать мистера Гамильтона.
- Гм… Помню этот вызов. Так, значит, вы - та самая назойливая особа с восточных аэролиний, которая упорно доказывала, что нашла мой багаж, которого я никогда не терял?
Она холодно кивнула:
- Та самая.
- Но что вас заставило все это проделать?
- По разным причинам. Во-первых, хотелось выяснить, действительно ли вы зарегистрировались под этим именем или просто солгали девушке, исходя из принципа, что девушкам всегда можно врать с три короба. Во-вторых, я хотела услышать ваш голос по телефону.
- Так же, как и вчера вечером? - полюбопытствовал я. - Ну, когда вы задавали мне самые разные вопросы относительно рыбной ловли?
- Конечно. - Ее тонкая ручка сделала нетерпеливый жест. - Но вернемся к теме. Главное, я хотела понаблюдать за вами, когда вас вызывали.
- Понятно… - А она умна, подумал я и добавил:
- И я провалился, как жалкий двоечник.
- Да, вы провалились. Дежурный вызывал вас трижды с противоположного конца бассейна, и только после этого вы вдруг вспомнили свою фамилию…
- Да, но ведь возле меня вертелся такой пышный купальный костюм, в который была втиснута блондинка.
- Я сделала скидку на вашу так называемую увлеченность. И все равно ваше подсознание должно было бы вас предостеречь. Я, например, поняла, что вы стали мистером Гамильтоном совсем недавно.
Я кивнул:
- И тогда напустили на меня ваших ищеек?
Знаете, у меня иногда возникает чувство, что я нечто вроде резерва для всей этой проклятой индустрии.
- Возможно, если бы вы прилично себя вели…
- Если вы имеете в виду последний эпизод, то эта женщина уверяла меня, что развелась с мужем. Что я должен был делать? Потребовать справку? Ну, да это не важно! Интересно, как ищейки догадались, где копать? После того как я разделал того типа с кинокамерой, уверяю вас, я бежал в страхе. Уж очень плачевный был у него вид. И по-моему, я использовал три разных имени, после того как оставил Лас-Вегас. В Лос-Анджелесе, Чикаго и Майами указывал, что я из Техаса.
- Узнать обо всем оказалось проще простого.
Я прочитала ваше настоящее имя и ваш адрес в Лос-Анджелесе на вашей собственной визитной карточке…
- Что?!
- Когда вы выдаете себя за другого, следует проверить, что у вас лежит в бумажнике.
- Я не бросаю бумажник где попало…
- Конечно… Но и не берете его с собой, когда идете купаться…
Я начинал чувствовать себя абсолютным болваном. Эта девочка обставила меня как дурачка на сельской ярмарке.
- Послушайте, - проговорил я почти сердито. - Уходя в бассейн или на пляж, я оставлял бумажник в номере, а номер запирал на ключ.
- Знаю. Но у вас дурная привычка - не сдавать ключ от номера дежурному, а забирать его с собой. Так вот, на другой день вы пошли на пляж.
Помните? Пока вы купались, я вынула ключ из вашего халата и сходила в ваш номер.
Я покачал головой:
- Ну и хладнокровие же у вас! Разве вы не понимаете, что это уголовное преступление, даже в том случае, если вы ничего не взяли?
- Я ничем не рисковала. Ваше окно выходило на пляж, так, что мне все время было вас видно. И вообще, все это заняло каких-то пять минут.
- Вы не останавливаетесь ни перед чем, не так ли?.. Ну, а потом?
- Потом я позвонила в сыскное агентство.
Они поручили это дело своему отделению в Лос-Анджелесе и, когда вы покинули "Золотой рог", сообщили мне, что вы прибыли сюда. Я тоже приехала на Ки-Уэст. Я хотела держать вас в поле зрения, может быть, даже встретиться с вами, но ничем себя не связывать, пока не получу сообщений из Калифорнии и не узнаю о вас немного больше. Вскоре после приезда на остров я позвонила в Майами. Они, наконец, получили некоторые сведения и сообщили мне их тут же, по телефону. Кое-что показалось мне весьма интересным - вот тогда-то я и позволила вам со мной познакомиться.
- Что вам от меня надо? - спросил я напрямик.
- Прежде всего, я хотела узнать вас поближе.
Узнать о ваших планах. У вас есть планы?
- Не знаю, - ответил я. - Если ваши сведения насчет Маррея точны, то надо думать, я могу вернуть себе свое настоящее имя и заняться поисками работы. Возможно, в Нью-Йорке.
- У вас много денег?
- Четыреста с небольшим.
- Не очень-то много. А хорошую работу в двадцать восемь лет, да еще с вашим прошлым, найти не легко. Позвольте вам предложить кое-что?
- Валяйте!
- Только отложим это на несколько дней. У меня есть одно предложение, но я не могу сказать какое, пока не удостоверюсь в некоторых вещах.
Вы лично ничего не потеряете. Если дело сорвется, останетесь при своих четырехстах долларах.
А все, что потеряете и потратите, я вам возмещу.
- Какого рода предложение? - поинтересовался я.
- Я бы предпочла пока не говорить об этом.
Но скажите, вы, например, согласились бы вернуться в Майами-Бич?
- Когда?
Она поднялась:
- Прямо сейчас. Я жду одно очень важное известие, и, кроме того, утром мне нужно кое-что купить, так что я намеревалась отправиться туда сегодня вечером.
Я поднялся с кресла:
- Звучит заманчиво. - Взяв ее за руку, я сказал:
- Дело в том, что у меня в голове промелькнула удивительная мысль…
Синие глаза смотрели на меня холодно и насмешливо.
- В этом я ничуть не сомневалась. Нет!
- Но вы еще не слышали…
- А мне и не нужно… Суть дела в том, что за мной еще сохраняется мой номер в "Золотом роге" и я должна получить важное сообщение, посланное туда на мое имя. Я бы предложила вам восстановиться там под именем Джорджа Гамильтона. В конце концов, они вас, наверное, еще помнят…
- Но…
- Я высажу вас на окраине Майами-Бич, и вы возьмете там такси. Я бы предпочла, чтобы о нашей связи никто не знал.
- Связи?! - удивился я. - Только бы мне не лопнуть от смеха!
Она улыбнулась, но ничего не ответила.
* * *
Мы пообедали в Марафоне, так что высадила она меня на окраине Майами-Бич уже в начале двенадцатого.
- Встретимся утром, - сказала она. - Позвоните мне в номер 316.
- Обязательно, - ответил я и, забрав свою сумку из машины, убил в баре около десяти минут за стаканом мартини. Потом взял такси, которое доставило меня в "Золотой рог". В ноябре в Майами затишье, так что я не беспокоился насчет номера. И действительно, мне предложили комнату с видом на океан, если я ничего не буду иметь против.
- Третий этаж, если можно, - попросил я.
Заполнив регистрационную карточку, я последовал за рассыльным через внутренний дворик, мимо иллюминированного бассейна и пальм, увешанных гроздьями разноцветных лампочек.
Мы вошли в коридор левого крыла и поднялись по лестнице на третий этаж.
Мой 312-й находился за углом от ее номера.
Он напоминал мне тот, что я занимал раньше, - стены бирюзового цвета, бежевый ковер, слишком длинная кровать. Покрывало на ней было цвета хурмы - так же, как и портьеры, от потолка до пола обрамляющие эркер. Душ и ванна были облицованы изразцами все того же цвета.
Посыльный положил мою сумку на полку для багажа, находившуюся справа от туалетного столика, включил кондиционер, поблагодарил за чаевые и ушел.
Я выждал минуты три, йотом вышел в коридор и постучал в дверь номера 316. Дверь слегка приоткрылась, и Мэриан выглянула в коридор.
- Так и знала! - заявила она.
- Я вспомнил еще кое-какие автобиографические данные, о которых вам следовало бы знать, - сказал я. - Знаете, где я впервые заинтересовался ловлей рыбы? В Панаме, и…
- Ясно. И вы испугались, что до завтра забудете об этом?
- И это была бы огромная потеря. Но мне совсем не обязательно входить к вам в номер. Я могу сообщить об этом и стоя в коридоре. Или даже через дверь.
Мэриан вздохнула. Я не знал точно, действительно ли она рассердилась.
- Одну минутку! - До меня донесся какой-то шорох, а потом открылась дверь, и я вошел. Дверь закрылась.
Ее номер был обставлен так же, как и мой, и выдержан в той же красочной гамме. Мэриан уже успела смыть с себя всю косметику и надела довольно обычную ночную сорочку, поверх которой теперь старалась накинуть халатик. Тем не менее она меня очень взволновала - сам не знаю почему.
- Большей частью это пустяки, - сконфузился я. - Но они тем не менее проливают свет. Например, когда я был ребенком, все другие недотепы бросали свои монетки в рождественскую копилку, а я имел настоящий текущий счет с двумя процентами годовых…
- Можете говорить со мной без обиняков… - перебила она.
Я поцеловал ее, и это взволновало меня еще больше, хотя ей было совершенно безразлично, какие чувства я испытываю. В конце концов она сдалась, бросив равнодушно: "Ну ладно!" - словно покупала картофелечистку у бродячего торговца, лишь бы избавиться от него. Но к этому моменту мне было уже безразлично, на каких условиях я тут.
* * *
Она была спокойной, ловкой, опытной и во всем шла мне навстречу. После этого я лежал в горячей неподвижной тьме, стараясь найти точный эпитет, которым можно было бы охарактеризовать ее поведение. Напоследок я решил, что уместнее всего было бы употребить слово "любезная". Она вела себя как любезная хозяйка, в совершенстве знающая законы гостеприимства.
Мэриан что-то сказала, но я не расслышал. Я все еще думал о ней, пытаясь в точности вспомнить, как она выглядела…
- Ты даже не слушаешь…
- Что?
- Я к тебе обращаюсь. Возможно, это ускользнуло от твоего внимания, но люди уже давно научились общаться…
- О, прости! О чем ты говорила?
- Ты упоминал о сцене. Может, это не правда?
- Правда. Только я играл на любительской сцене. В школе. Профессионалом никогда не пытался стать. Не тот талант.
- А текст наизусть тебе легко давался?
- Вполне, - ответил я. - Обычно я знал свою роль уже к концу репетиции. Я почему-то все запоминаю легко и быстро. Думаю, мне просто повезло с памятью.
- Расскажи мне о своей семье.
- Я и есть семья, не считая отчима. Моя мать и отец развелись, когда мне было около пяти. Отец был геологом, большую часть времени проводил в Южной Америке, обычно в горах. Мать моя отказалась так жить. А на следующее лето он погиб.
Фургон, в котором отец ехал, сорвался с дороги в пропасть. Через пару лет мать снова вышла замуж.
За вдовца старше ее на несколько лет, компаньона маклерской фирмы в Хьюстоне. Теперь он на пенсии, живет в большом поместье недалеко от Хантсвилла и разводит породистый скот. А мать умерла, когда я служил на флоте во время войны с Кореей. Она оставила мне немного денег, вот тогда-то я и купил бар в Панаме.
- И что же случилось с баром?
- Там произошли две-три драки. После этого военнослужащим запретили ходить в мой бар, и я его продал.
- С убытком?
- Нет, мне повезло. Молодчик, который купил его, явился из Штатов и не знал, что значит такой запрет. Мне вообще кажется, что он хотел превратить его в притон для педерастов.
- И что ты сделал с этими деньгами, когда вернулся в Штаты?
- Большую часть потерял в Лас-Вегасе.
- Расскажи про твою сделку с "жучком".
Я вытянул руку и зажег лампу на ночном столике. Она вопросительно взглянула на меня.
- Зачем это?
- Не знаю, - признался я. - Просто устал разговаривать с тобой в темноте. Хочу тебя видеть.
- Зачем?
- Это ты мне должна сказать - зачем. - Я приподнялся на локте и провел пальцами по ее щеке. - Ты - красивая. Может быть, поэтому?
- Не говори глупостей.
- Никогда не был дальше от этого. А может, ты обладаешь удивительной способностью волновать мужчин? Это ведь особое сочетание - хрупкая, элегантная, невозмутимо-твердая и соблазнительная. И это все в одно и то же время. Или ты ; считаешь, что такой комбинации нет? Раньше я полагал, что нет.
Она с раздражением покачала головой, но в конце концов не выдержала и улыбнулась:
- О, Боже ты мой! А я-то считала, что с тобой можно говорить!
- Мы и так говорим.
- Разговоры какие-то идиотские. К чему теперь все это?
- Не будь такой циничной.
- Погаси свет.
Я погасил свет, обнял ее и поцеловал. Она охотно пошла мне навстречу и снова была такой же ловкой и милой, как и раньше. Если это единственный способ наладить спокойный и разумный разговор, то, ради Бога, я не возражал.
- Так что же это за сделка с "жучками", поясни, пожалуйста, - попросила она через некоторое время.
- Так, пустячок, - ответил я. - Ты же знаешь, как они действуют: дюжинами раздают свои листки у входа на ипподром. Хронометрист Джо, конюх Мэгайр, тренер Бой. Никакого воображения и размаха, конкуренция друг с другом, и все это за гроши. Вот я и заключил сделку с одним из этих типов: он отдавал мне половину дохода, а я за это устраивал ему выступление по радио. Мы выдали себя за агентов телеграфной службы, и я купил для него время на радиостанции Тихауана.
Это была настоящая массированная атака перед началом скачек Санта-Анита: множество рекламных сообщений и четверть часа фольклорной чепухи с нашими вставками через одну-две минуты.
Вот, пожалуй, и все. Да, еще я убедил его повысить цену за свои сведения. Ведь понятно, что никто не поверит - я имею в виду играющих на скачках, - если это сведения стоят слишком дешево. Чтобы нам поверили, надо было драть как можно больше. Одно время мы с ним заколачивали две тысячи в неделю.
- И что же потом случилось?
- Он не вынес процветания - запил. Стал путаться в своих записях, так что не мог вспомнить, какая лошадь вчера выиграла. А без записей - вы ничто, это как дважды два.
- Понятно, - задумчиво произнесла она.
Среди ночи я один раз проснулся. Мэриан лежала рядом со мной тихо и неподвижно, но я со странной уверенностью подумал, что она не спит.
Я положил ей руку на бедро. Оно было напряженное и твердое. Такими же были и руки. А когда я коснулся ее кисти, то почувствовал, что они сжаты в кулак.
- В чем дело? - спросил я.
Мэриан не ответила. Я повторил свой вопрос.
Она снова промолчала. Я отступился и через некоторое время снова заснул.
Глава 3
Я проснулся в девятом часу. Нащупал сигарету, закурил и повернулся, чтобы взглянуть на Мэриан.
Она спала спокойным сном. Темные волосы были словно пятна чернил на белой подушке. У нее был плоский живот и узкие бедра, как у манекенщицы. Довольно маленькие груди тоже казались плоскими, оттого что она лежала на спине.
Я всматривался в темное аристократическое лицо с длинными ресницами, как будто прочерченными сажей на бледной коже. Волевое лицо, подумал я. Оно не выглядело худым, а мягкий утренний свет особенно подчеркивал гармоничность и изящество черт. Мэриан отнюдь не была тощей, но напоминала мне что-то очень тонкое и дорогое, созданное в те времена, когда высокое мастерство еще не вышло из моды.
Что же ей все-таки от меня нужно?
Ее сумка лежала на туалетном столике. Может быть, она мне подскажет что-нибудь? - подумал я.
В мгновение ока я очутился у столика и раскрыл сумку. В тонком портмоне я обнаружил одиннадцать стодолларовых чеков. Я вынул бумажник и проверил водительские права. Видимо, то немногое, что она рассказала о себе, было правдой.
"Миссис Мэриан Форсайт, - прочел я, - 714, Корегар-Драйв, Томастон. Луизиана. Волосы черные, вес - 112 фунтов. Дата рождения - 8 ноября 1923 года".