- Именно потому, что на арамейском следует читать текст справа налево, а не наоборот. Слово же Ир-Цадок находится на дощечке слева, а Секаха - справа. Следовательно, если я верно предположила, что в центре куска глины, из которого позже вырезали дощечки, был начертан крест, тогда нам нужно читать сперва надпись на правой дощечке, а потом на левой. В таком случае у нас получается Секаха Ир-Цадок. А это совершенная бессмыслица.
- Да, я понял, - протянул Бронсон и, откинувшись на спинку стула, с наслаждением потянулся. - Слушай, похоже, мы проторчали в четырех стенах весь божий день, безуспешно пытаясь хоть что-то понять. Предлагаю спуститься вниз и перекусить. Думаю, после еды мозги наши прояснятся, и, возможно, нас даже посетит вдохновение.
35
- Говорю тебе, Чарли, мне чертовски повезло, что я выбрался из Марокко целым и невредимым. Я совершенно уверен - если бы этот ублюдок догадался, что я стоял в толпе зевак, он бы прикончил меня на месте.
- И это произошло прямо на улице? - Чарли Хокстон в первый раз слушал рассказ Декстера о том, чему тот стал свидетелем в Рабате. Хокстон встретился со своим агентом в шумном пабе неподалеку от Петуорта, и Декстер как раз только что передал ему купленную у Забари карточку. - Среди бела дня? У всех на виду? - продолжал допытываться Хокстон.
Декстер кивнул.
- Да, это случилось сегодня утром, в начале десятого, и вокруг было полным-полно людей. Но ему было на это совершенно наплевать. Один из его "шестерок" выстрелил Забари в голову, а потом они спокойно сели в машину и уехали. А я взял ноги в руки и помчался в аэропорт. Даже не заскочил в гостиницу, чтобы забрать шмотки.
Хокстон покивал головой и снова перевел взгляд на небольшую карточку, которую он все еще вертел в руках.
- И все, что его интересовало, - это заполучить назад эту вещицу, - словно разговаривая сам с собой, протянул Хокстон. - Это хорошо. Чертовски хорошо.
- Что значит "хорошо"? - не понял Декстер.
- Это значит, что раз убийца твоего Забари так жаждет вернуть дощечку, стало быть, он знает, что она подлинная. Но где же она, черт возьми?
Но Декстеру было плевать на дощечку.
- Чарли, этот тип охрененно опасен. И ему известно мое имя. Может быть, он уже в Англии - ищет меня, а заодно и тебя.
- Я тоже не певчий из хора. Не забывай этого, Декстер.
Декстер посмотрел на собеседника и увидел отчетливо выпирающую слева под одеждой Хокстона наплечную кобуру.
- И что-то я не очень впечатлен этой чертовой карточкой, - бросил Хокстон. - Это изображение ненамного лучше тех, что у нас уже есть. И эта фигня совершенно точно не стоит пятнадцати кусков. Ты что, не мог разорвать сделку, когда увидел это барахло?
- Я пытался, - начал оправдываться Декстер, - но он стал угрожать мне пушкой.
Хокстон недовольно хрюкнул.
- Так, и о чем же, дьявол его задери, рассказывает этот текст? Это копия арамейской надписи?
- Нет-нет, - закачал головой Декстер, - это просто описание, откуда взялась дощечка. Тут написано по-арабски, но я сделал приблизительный перевод.
Хокстон бросил карточку на стол и, взяв у Декстера сложенный лист бумаги, развернул и принялся читать текст на английском.
- Насколько перевод точный? - спросил он.
- Ну, я не могу ручаться - все же мой арабский оставляет желать лучшего. Но, думаю, это достаточно близко к оригиналу.
Хокстон молча уставился в текст.
- Не очень-то это нам поможет, а? - проронил он. - Похоже на описание экспоната в музее.
Декстер согласно кивнул.
- По словам Забари, дощечка была выставлена на обозрение в витрине в одной из гостиных того дома. И в этой же витрине находилась карточка.
Хокстон прочитал вслух первые строчки.
"Старинная глиняная дощечка, обнаруженная на территории Израиля в развалинах Пиратона (греческий Фаратон), на месте которого сейчас находится арабская деревушка Фарата. Надпись на дощечке сделана на арамейском языке, но текст крайне непонятен и значение его до сих пор неясно. Возможно, это только часть надписи".
- Ну и где находился этот Пиратон или Фаратон?
- Я навел справки. Это был небольшой город в местности, которая тогда называлась Самария, недалеко от горы Герицим, примерно в двадцати милях к северу от Иерусалима. Он никогда не играл значительной роли, а сейчас от первоначального поселения практически ничего не сохранилось.
- И как случилось, что дощечка оказалась там?
- А мы не знаем этого наверняка, - ответил Декстер. - Возможно, то, что написано на карточке, просто версия, предназначенная для публики. В конце концов, согласись, было бы странно открыто заявлять, что она украдена из музея. Не забывай, что твоя глиняная дощечка некогда была собственностью музея в Каире, но я готов биться об заклад: ты не сообщаешь такие подробности, когда демонстрируешь эту безделушку своим гостям.
- Не думай, что ты самый умный.
Декстер кивнул на лист бумаги, который Хокстон продолжал держать в руке.
- У тебя уже есть одна дощечка, а теперь появилось несколько нечетких снимков другой. Что ты будешь делать дальше?
- Я - ничего, - заявил Хокстон. - Но мы должны будем приложить все усилия, чтобы найти пропавшую реликвию.
- Но, Чарли, у тебя только одна дощечка, а мы уже выяснили, что всего их должно быть четыре. Как, черт возьми, ты рассчитываешь найти что-то, если не хватает большей части текста?
- По моему поручению Бэверсток просматривает базы данных всех музеев, к которым может получить доступ. Он ищет другие дощечки - неважно, как давно и где они были обнаружены. Я думаю, если ему удастся раздобыть приличное изображение еще одной дощечки, этого (ну и плюс частичный перевод текста с той, что всплыла в Рабате) будет достаточно, чтобы разгадать секрет надписи. Сможет он или нет, но мы в любом случае отправимся на Ближний Восток. Лучшего изображения этой дощечки, чем на твоей карточке, я еще не видел, так что Бэверстоку должно быть под силу расшифровать, по крайней мере, половину текста. Возможно, другого такого шанса нам не подвернется.
- Но ты же не хочешь, чтобы я тоже поехал?
- Конечно, хочу. Ты, Декстер, едешь, потому что мне понадобятся твои связи, Бэверсток - потому как нам пригодятся его познания в языке. Если, конечно, ты не добавил к прочим своим достоинствам знание имперского арамейского.
Декстер сперва нахмурился, но через пару секунд лицо его просветлело. Он сообразил, что в сложившихся обстоятельствах будет вовсе не худо свалить на недельку-другую из Англии. Если тот высокий послал своих людей, чтобы выследить его, они, вероятно, станут искать в Марокко и Великобритании, но даже и не подумают об Израиле. Или куда там еще собрался Хокстон?
Декстер горестно вздохнул и откинулся на спинку стула. В любом случае похоже было, что выбора у него все равно нет.
- Нет, Чарли, я как не читал по-арамейски, так и не читаю. Так когда мы отправляемся?
36
- Знаешь, - сказал Бронсон, когда они с Анджелой не спеша брели по улице к своему отелю и наслаждались прохладным вечерним воздухом, - мы как-то упустили из виду одно интересное обстоятельство, а именно: с какой вообще целью были изготовлены эти дощечки? То есть что конкретно спрятали люди, их сделавшие? Что представляет собой их сокровище?
Когда они отобедали, Анджела начала настаивать, что ей, прежде чем возвращаться в номер, категорически необходимо прогуляться, размять ноги. Бронсону она заявила, что, если он все еще опасается преследовавших его давеча вооруженных бандитов, она спокойно может пойти подышать воздухом и одна - в конце концов, никто ведь и знать не знает, что она находится в Марокко. Бронсону эта идея не пришлась по душе, однако он согласился на прогулку. Просто он знал: если с Анджелой что-нибудь случится, он себе этого никогда не простит.
- Сокровище это или что другое, но оно, должно быть, представляло для них большую ценность, раз они прибегли к таким ухищрениям. На глиняных дощечках они зашифровали некое послание, а потом, по-видимому, спрятали их в разных местах - то есть найти сокровище можно только в том случае, если собрать вместе все четыре дощечки. И в том, что нам уже удалось раскопать, содержатся ключи к разгадке тайны. Мне кажется, что некоторые из слов, которые нам удалось разобрать, имеют исключительно важный смысл.
- Ну-ка, ну-ка, я попробую угадать. Это слова "свиток", "дощечки", "храма", "серебра" и "Иерусалиме". Верно?
Анджела кивнула:
- Абсолютно. Любой древний свиток представляет огромный интерес для историков и археологов; ну а если он был спрятан еще два тысячелетия назад, сей факт наводит на мысль, что уже в то время ему придавали особенное значение. А если предположить, что в надписи идет речь о "свитке из серебра", это предполагает очень интересный вариант… - Анджела вынуждена была замолчать на полуслове, поскольку Бронсон крепко сжал ее руку, и они резко остановились.
- В чем дело? - недовольно спросила Анджела.
- Не нравится мне… - начал Бронсон и посмотрел сначала вперед, потом в ту сторону, откуда они шли.
Ярдах в двадцати впереди у края тротуара притормозил белый фургон. Мотор тихо урчал на холостом ходу. Позади, пока приблизительно в пятидесяти ярдах, но с каждой секундой приближаясь, медленно двигался, держась возле самого тротуара, черный седан "Мерседес". И наконец, впереди "Мерседеса" (намного впереди) к Бронсону и Анджеле быстрыми шагами направлялись несколько человек в развевающихся джеллабах.
Все это, конечно, могло оказаться простым совпадением, цепочкой не связанных между собой и совершенно безобидных событий, но для натренированного глаза Бронсона происходящее было очень похоже на организованную засаду. Всего лишь секунда понадобилась ему на то, чтобы прикинуть варианты, а затем он начал действовать.
- Беги! - шепнул он Анджеле. - Беги. Уноси отсюда ноги. - И сделал движение рукой в сторону боковой улочки. - Вон туда, и не жалей сил.
Анджела оглянулась и только сейчас увидела приближающихся людей. Не раздумывая, она кинулась удирать.
Бронсон повернулся на сто восемьдесят градусов, лицом к неизвестным, но при этом продолжал двигаться спиной вперед в прежнем направлении, чтобы контролировать ситуацию и дать Анджеле возможность скрыться. Он посмотрел через плечо: Анджела уже добралась до угла и бросилась бежать по боковой улочке. Только он повернулся, чтобы припустить следом, как в ту же секунду мужчины в джеллабах бросились за ним и уже через несколько мгновений настигли Бронсона.
Вот кто-то попытался его остановить и схватил за плечо. Бронсон хотел на бегу развернуться, чтобы встретиться с нападающими лицом к лицу, но тут же его дважды сильно ударили сзади по голове. Он потерял равновесие и полетел вперед, безвольной куклой приземлившись на усеянный выбоинами тротуар.
Последнее, что он услышал, перед тем как сознание покинуло его, был далекий крик Анджелы: "Крис!"
ЧАСТЬ 2
Англия
37
После того как Филипсы вернулись в Англию и закончили распаковывать чемоданы, Кирсти почти сразу же отправилась в родительский дом. Пока Маргарет и Ральф проводили отпуск в Марокко, Кирсти совершала такие поездки через день: удостовериться, что замки целы, полить цветы, забрать почту, проверить сообщения на автоответчике и вообще проследить, чтобы в доме все было в полном порядке.
В это утро она припарковала свой "Фольксваген Гольф" на подъездной дорожке у стоящего на тихой улице на западной окраине города небольшого особняка, достала связку ключей и открыла переднюю дверь. Как обычно, на коврике при входе лежала стопка конвертов - в основном, судя по всему, реклама и прочая ерунда. Тем не менее она собрала их и отнесла на кухню, где положила в большую кучу, скопившуюся с момента отъезда родителей. Кирсти вдруг поняла, что никогда они уже не переступят порог этого дома, и на глазах у нее выступили слезы. Однако она сумела сдержаться и не позволить грустным мыслям одолеть ее, после чего отправилась в привычный обход по дому, проверяя все комнаты, одну за другой. Напоследок она прошла в гостиную и проверила автоответчик, но ни одного сообщения на нем не оказалось.
Она открыла дверь в прихожую и внезапно столкнулась лицом к лицу с незнакомым человеком.
Он был высокого роста, худощавый, но крепкого телосложения, с очень загорелым лицом. В правой руке мужчина держал длинный черный предмет, по виду напоминающий ломик. Увидев Кирсти, он удивился не меньше, чем она, обнаружив вдруг в доме родителей постороннего человека.
Непрошеный гость первым пришел в себя. Почти без замаха, но страшным по силе ударом он обрушил лом из закаленной стали на голову Кирсти. С противным хрустом сломалась скула и треснул с левой стороны череп. Удар был явно рассчитан на то, чтобы убить девушку. Падая, она еще успела ощутить чудовищную боль, лицо сразу онемело, но уже через мгновение она потеряла сознание и, словно куль, рухнула на ковер, заливая его кровью из ужасной раны. Левая сторона лица представляла собой сплошное кровавое месиво. Но умерла она не от этой раны.
Куда серьезнее оказались внутренние повреждения. Мельчайшие осколки раздробленной кости распороли с десяток кровеносных сосудов в мозге Кирсти. Несколько острых обломков глубоко вонзились непосредственно в мозг, причинив ему повреждения, несовместимые с жизнью. Кирсти еще дышала, но фактически она была уже мертва.
Убийца еще долго стоял и смотрел на нее, потом опомнился, переступил через неподвижное тело и пошел в направлении входной двери. Перед тем как проникнуть в дом через черный ход, он внимательно прислушался, но не различил в доме никаких звуков. "Фольксваген" же на подъездной дорожке, как он предположил, принадлежал покойным О'Коннорам. Теперь он понял, что допустил ошибку.
В прихожей он огляделся по сторонам, но не увидел никакой почты и вернулся на кухню. Придется проверить все комнаты, чтобы найти нужный конверт.
С одной стороны кухонного стола высилась аккуратная стопка корреспонденции. Он начал в ней рыться, но интересующего его письма не обнаружил. Может быть, босс ошибся в своих предположениях?
С минуту убийца стоял в нерешительности и размышлял, что же теперь делать. Как все нелепо вышло с этой молодой женщиной - кстати, кто она такая? Соседка, или, возможно, уборщица из агентства по найму. Он уже начал раскаиваться, что погорячился и нанес ей смертельный удар. И что же теперь делать с трупом? Вытащить из дома и где-то закопать? Немного поразмыслив, он отказался от этой идеи. Он не очень хорошо знал окрестности, и слишком велик был риск, что не в меру любопытный сосед заметит, как он вытаскивает тело на улицу, или того хуже - его остановит полицейский и обнаружит в багажнике труп.
Он открыл дверь, оглянулся по сторонам и зашагал прочь.
38
По мере того как Бронсон медленно приходил в себя, все сильнее становилась пульсирующая боль в области затылка. Он инстинктивно поднес руку к голове. Точнее будет сказать, попытался поднести, поскольку рука отказывалась повиноваться. С недоумением он обнаружил, что точно так же не может пошевелить и другой рукой. Равно как и ногами. В запястьях и лодыжках Бронсон ощущал пронзительную боль; кроме того, ныла левая сторона груди. Он открыл глаза, но ничего не увидел. Вокруг была сплошная темнота. Некоторое время он ничего не предпринимал, только пытался сообразить, что же с ним приключилось, и постепенно память начала возвращаться.
- Вот дерьмо! - пробормотал Бронсон.
- Крис? Ну слава богу! - прилетел из темноты слева знакомый голос.
- Анджела? Черт возьми, где мы? Ты в порядке?
- Не знаю. То есть не знаю, где мы находимся. А со мной все в порядке, если не считать того, что меня привязали к этому треклятому стулу.
- Почему я ничего не вижу?
- Нас заперли в подвале, а перед тем как уйти, эти ублюдки выключили свет.
- А что вообще произошло? Я только помню сильный удар по голове, а потом - провал.
- Я, как ты и велел, побежала по улочке, но оглянулась посмотреть, что там происходит, и в этот самый момент один из этих людей схватил тебя, а другой замахнулся чем-то вроде дубинки. Ты рухнул как подкошенный, и я было подумала, что ты мертв. Ну, и я побежала назад…
- Анджела, тебе надо было убегать и не останавливаться. Ты бы все равно ничего не смогла сделать.
- Да я понимаю, - тяжело вздохнула Анджела. - Вообще, это из-за меня мы здесь оказались. Зачем только я поперлась на улицу и еще тебя с собой прихватила? Вот, и когда я увидела, что ты ранен, я думала только о том, чтобы тебе помочь.
- Спасибо, конечно, за такую заботу, но лучше бы ты убежала и позвала на помощь полицию. А что же было дальше?
- Все произошло очень быстро. Меня схватили двое и засунули мне в рот кляп - я орала так, точно меня убивают. Потом меня швырнули в кузов белого фургона - того, что остановился на дороге в нескольких ярдах перед нами, - и связали руки и ноги каким-то пластиковым шнуром, что ли…
- Наверное, это кабельные стяжки, - прервал ее Бронсон. - Их практически невозможно разорвать.
- Потом трое других подняли тебя, подтащили к фургону и тоже кинули внутрь.
Это, пожалуй, объясняло боль в груди.
- Они все тоже залезли в фургон, и, когда он тронулся с места, тебя связали таким же манером, что и меня. Ехали мы примерно пятнадцать-двадцать минут, потом машина остановилась и дала задний ход. Когда открылись задние дверцы, я смогла только рассмотреть побеленную стену дома, а потом меня вытащили, пронесли через двери и дальше вниз по лестнице в этот проклятый подвал. Здесь стояли два стула с прямыми спинками. Меня привязали к одному из них, а в это время двое других мужчин спустили в подвал тебя и привязали ко второму. Потом они выключили свет и свалили на хрен. И вот с тех пор я сижу здесь в темноте. А прошло уже несколько часов. - Анджела замолчала, а потом прибавила: - Крис, мне так жаль.
Услышав, как дрожит ее голос, Бронсон нисколько не удивился. Анджела всегда была сильной женщиной - кому-кому, а уж ему это было хорошо известно, - но он догадывался, насколько травмировали ее события минувшего вечера, тем более если во всем произошедшем она винила себя.
- Ты нисколько не виновата, - как можно мягче произнес Бронсон.
- Да нет же, виновата. И знаешь, что меня больше всего угнетает в этой истории?
- Что же?
- За все время - когда нас схватили на улице, пока везли в машине, привязывали к стульям в этом чертовом подвале, - никто из них - никто! - не проронил ни единого слова. Не было никаких команд, они не задали ни единого вопроса, вообще не произнесли ни звука. Все они четко понимали, что делают. Крис, меня это очень беспокоит. Совсем не похоже, что нас случайно похитила на улице банда каких-то головорезов. Кто бы ни стоял за нашим похищением, у него была на то причина, и, кроме того, все было очень тщательно спланировано и проведено.
От этой мысли Бронсону тоже стало не по себе, но он постарался скрыть беспокойство.
- Ну, я считаю, нам не стоит пытаться разузнать, что им нужно, верно? Мы должны найти способ выбраться отсюда.