16
Александер Декстер был погружен в чтение журнальной статьи, посвященной антикварным часам, и не стал отвлекаться, увидев, что на мобильник пришло CMC-сообщение. Когда же он наконец его прочитал, то выпрямился и пробормотал проклятие. Сообщение гласило: "См. Д мэйл, стр 13. Перезвони".
Декстер записал номер, с которого пришло CMC, схватил ключи от машины, закрыл на засов дверь магазина и повернул табличку надписью "ЗАКРЫТО" наружу. Затем из ящика письменного стола он достал другой мобильник с сим-картой "pay-as-you-go" и аккумулятор - Декстер всегда вынимал аккумулятор, когда не пользовался телефоном, - и через черный ход покинул магазин.
Декстер занимался вполне законным антикварным бизнесом, будучи одним из нескольких антикваров, ведущих дела в маленьком городке Петуорт, что в Суррее. Петуорт являлся своего рода Меккой для продавцов и покупателей предметов старины. Специализировался Декстер на старинных часах и хронометрах, а также на небольших предметах дорогой мебели, хотя готов был купить любую вещь, если полагал, что она принесет ему прибыль. Все свои доходы он каждый год честно заносил в налоговую декларацию, которую представлял в управление налоговых сборов. Так же аккуратно он уплачивал налог на добавленную стоимость. Все отчетные документы содержались в образцовом порядке, в них вносились записи обо всех сделках, о каждой покупке и продаже. Благодаря столь тщательному ведению дел и вниманию к каждой мелочи Декстер счастливо избегал проверок налоговых инспекторов, и только один раз его удостоил посещением инспектор по VAT. Второго визита Декстер в ближайшее время не ожидал.
Однако, помимо легального, был у него еще и нелегальный бизнес, о котором большинство его клиентов - и, уж конечно, налоговые инспектора и полиция - ничего не знали. За годы упорной работы Декстер обзавелся внушительным списком состоятельных клиентов, которые вечно находились в поисках чего-нибудь "эдакого" и которым было совершенно безразлично, откуда он достал раритет и сколько тот стоит. Платили эти покупатели исключительно наличными и никогда не требовали никаких расписок.
Декстер именовал себя искателем, хотя на самом деле являлся обычным перекупщиком краденого. Как правило, он предпочитал иметь дело с вещами, похищенными из никому не известных гробниц, а также других источников древностей в Египте, Африке, Азии и Южной Америке. Впрочем, не гнушался Декстер и предметами, украденными из частных коллекций или музеев, - лишь бы цена была подходящей, а риск сводился к минимуму.
Он обогнул здание, в котором размещался магазин, забрался в "БМВ" третьей серии и выехал на улицу. На окраине Петуорта Декстер остановился на заправочной станции, залил бак бензина и купил номер "Дейли мейл". Выбравшись из города, он проехал с десяток миль и наконец затормозил на придорожной площадке для отдыха.
Достав газету, он пролистал ее, пока не добрался до тринадцатой страницы. Взглянул на слегка размытое изображение и, не теряя времени, приступил к чтению статьи. Глиняные дощечки не являлись чем-то редким и не были для Декстера особо желанной добычей, однако он с нарастающим волнением читал помещенный в газете материал.
Он закончил чтение и покачал головой. Совершенно очевидно, что родственники погибшей пожилой семейной пары были неверно информированы - а скорее всего, не информированы вовсе - о возможной стоимости артефакта. Но в таком случае оставался неразъясненным один очевидный вопрос. Если верна выдвинутая Дэвидом Филипсом, зятем погибших, теория, что его тесть с тещей были убиты с целью ограбления, тогда почему же воры не забрали такую привлекательную добычу, как деньги и кредитные карточки, а взяли одну лишь старинную глиняную дощечку? Очень похоже на то, размышлял Декстер, что его клиент - некто Чарли Хокстон, отвратительнейший негодяй из Ист-Энда, который с первой же встречи вселил в него непередаваемый ужас и который при этом имел на удивление утонченный вкус к старинным вещам, - вовсе не единственный, кто разглядел, что глиняная дощечка может иметь огромную ценность.
Декстер поставил на место аккумулятор, включил мобильник и набрал номер, с которого было отправлено сообщение.
- Ты не очень спешил.
- Извини, - быстро ответил Декстер. - Так что я должен для тебя сделать?
- Ты прочитал статью? - спросил Хокстон.
- Да.
- Ну, тогда все должно быть ясно. Достань мне эту дощечку.
- Это может оказаться непросто, но, думаю, мне удастся раздобыть изображение надписи.
- Раздобудь, но я хочу заполучить саму дощечку. Там может быть что-то на задней части или на боках, то, чего не увидишь на фотографии. Декстер, ты вроде говорил, что у тебя хорошие связи в Марокко. Сейчас есть возможность это доказать.
- Это будет недешево.
- Плевать я хотел, сколько это будет стоить. Просто найди ее.
Декстер выключил мобильник, завел двигатель и, проехав около пяти миль на юг, припарковал "БМВ" в дальнем углу большой автостоянки возле паба. Из кармана куртки он вытащил маленькую записную книжку, в которую записывал телефонные номера и имена людей, специалистов в разных сферах, которых он периодически нанимал для выполнения деликатных поручений. Эти телефоны нельзя было найти ни в одном из справочников, кроме того, все они были для однократного использования, и их владельцы регулярно сообщали Декстеру новые номера, так что вся книжка была исписана цифрами.
Он снова включил мобильник и открыл записную книжку. Едва телефон поймал сигнал сети, Декстер набрал номер.
- У аппарата.
- У меня есть для вас работа, - сказал Декстер.
- Говорите.
- Дэвид и Кирсти Филипс. Они живут в Кентербери. Адрес должен быть в списке избирателей или в телефонной книге. Меня интересует их компьютер.
- Сделаем. Как срочно?
- Как можно скорее. Если получится, то сегодня. Гонорар как обычно?
- Расценки немного выросли, - отозвался на том конце провода хриплый голос. - Это обойдется вам в штуку.
- Согласен. И вы же постараетесь, чтобы все было чисто?
Закончив разговор, Декстер вывел "БМВ" со стоянки, проехал еще пару миль, остановился и снова достал записную книжку. Включил мобильник и набрал другой номер, на этот раз начинающийся с цифр 212.
- As-Salaam alaykum, Izzat. Kef halak?
Декстер говорил по-арабски достаточно свободно, хотя и не бегло, и поприветствовал собеседника официально ("Мир тебе!"), а потом уже по-свойски поинтересовался: "Как дела?" Он выучил язык в основном из-за того, что большинство его "особых" клиентов интересовались старинными предметами, которые чаще всего можно было найти в арабских странах. А если ты можешь говорить с продавцом на его родном языке, это намного облегчает сделку.
- Чего тебе нужно, Декстер? - ответили на том конце провода низким голосом с сильным акцентом, хотя и на правильном английском.
- Как ты догадался, что это я?
- Только одному человеку в Великобритании известен этот номер.
- Понятно. Слушай, у меня есть для тебя работенка.
Больше трех минут понадобилось Декстеру, чтобы объяснить Иззату Забари, что произошло и что он просит его сделать.
- Это будет непросто, - ответил Забари.
Практически такой ответ Декстер и ожидал услышать. Собственно говоря, сколько он помнил, всякий раз, когда он поручал марокканцу работу, тот отвечал одно и то же.
- Знаю. Но ты сможешь?
- Ну, - с сомнением протянул Забари, - я, пожалуй, могу прощупать свои связи в полиции. Возможно, им что-нибудь известно.
- Иззат, мне не нужно знать, как ты собираешься это сделать, только скажи: сможешь ты или нет? Я перезвоню вечером, хорошо?
- Отлично.
- Ma'a Salaama.
- Alla ysalmak. Пока.
* * *
Возвращаясь в Петуорт, Декстер размышлял, что предпринять дальше. Безусловно, надо закрывать магазин и как можно скорее лететь в Марокко. Забари вполне сможет справиться и сам, но Декстер не доверял практически никому и хотел лично находиться на месте, если марокканцу все же удастся найти и заполучить глиняную дощечку.
Слегка размытая фотография на тринадцатой странице "Дейли мейл" Декстеру была очень даже хорошо знакома. Около двух лет назад он продал Чарли Хокстону практически идентичную дощечку. Если Декстера не подводила память, дощечка являлась одной из многих реликвий, хранившихся в ящике, который его поставщик "взял" из запасника Каирского музея. Он вспомнил, что Хокстон горел желанием заполучить любую другую похожую дощечку - он считал, что та, которую он купил, является лишь одной из целой серии.
Что ж, похоже, что Хокстон оказался прав.
17
Сидевшие в замызганном белом "Форде Транзит" двое мужчин любому, кто бы обратил на них внимание, показались бы типичными рассыльными. Одеты они были в неброские джинсы, футболки и кожаные куртки, на ногах - грязные кроссовки. Оба были хорошо сложены и, похоже, отличались немалой силой. Они и в самом деле служили рассыльными в небольшой кентской фирме, но имели также и другую работу, которая и приносила им львиную долю доходов.
На лобовом стекле перед водителем на присоске был закреплен спутниковый навигатор. Мужчина, сидевший на пассажирском сиденье, внимательно изучал выведенный на экран план города. Но так как их официальная работа заключалась в том, чтобы находить в Кентербери нужный адрес, им необходимо было определять наиболее подходящий маршрут подъезда к тому или иному жилому кварталу, и оба мужчины предпочитали доверяться старой доброй карте, чем всецело полагаться на маленький многоцветный экран навигатора.
- Вот он, - ткнул пальцем мужчина на пассажирском сиденье, - слева, где на улице припаркован "Гольф".
Водитель микроавтобуса нажал на тормоз и припарковался на обочине, не доехав метров сто до искомого дома.
- Набери еще раз номер, - скомандовал он напарнику.
Второй мужчина вытащил мобильный телефон, потыкал пальцем в кнопки и нажал на "Вызов". Секунд двадцать он сидел и слушал, потом сбросил звонок.
- По-прежнему не отвечает, - сообщил он.
- Хорошо. Приступаем.
Водитель включил передачу, тронул машину с места и завернул за угол. Там он остановился прямо напротив особняка с левой стороны улицы и заглушил двигатель. Оба мужчины нацепили бейсболки, вылезли из микроавтобуса, открыли задние дверцы и вытащили из кузова большую картонную коробку.
Они прошли по тропинке мимо стоящего на подъездной дорожке "Фольксвагена" к двери черного хода и опустили коробку на землю. Случайный наблюдатель наверняка предположил бы, что коробка весит несколько десятков килограммов, хотя на самом деле в ней не было ровным счетом ничего.
Мужчины обернулись к проезжей части, потом внимательно огляделись по сторонам. Звонка на двери не оказалось, поэтому водитель просто постучал по стеклу. Как они и ожидали, в доме стояла полная тишина и на стук никто не отозвался - так же как никто не ответил пару минут назад на телефонный звонок. Подождав еще немного, водитель достал из кармана куртки фомку, вставил ее в щель между дверью и косяком возле замка и с силой надавил на импровизированный рычаг. Раздался резкий щелчок, замок подался, и дверь распахнулась.
Они подхватили коробку и вошли в дом. Оказавшись внутри, взломщики разделились: водитель стал подниматься по лестнице, а его подельник начал обыскивать комнаты на первом этаже.
- Давай сюда. Помоги мне.
Второй мужчина бросился вверх по лестнице и увидел, что напарник выходит из кабинета и держит в руках системный блок.
- Возьми монитор, клавиатуру и все остальное, - скомандовал он.
Компьютер они погрузили в коробку, а затем прошлись по дому, наводя кругом беспорядок: срывали покрывала с кроватей, выбрасывали вещи из платяных шкафов и выдвижных ящиков. Словом, создавали впечатление налета ошалевших наркоманов.
- Ну, думаю, так сойдет, - озирая воцарившийся в гостиной хаос, промолвил водитель.
Они подхватили с двух сторон теперь уже действительно тяжелую коробку, прошли тем же путем обратно и погрузили добычу в грузовое отделение "Транзита", а сами забрались в кабину. Только что они честно заработали пятьсот фунтов.
"Вовсе неплохо за каких-нибудь десять минут работы", - весело подумал водитель, поворачивая ключ в замке зажигания.
Вовсе неплохо.
18
- Анджела? Заходи.
Как это типично для Тони Бэверстока, подумалось Анджеле. Лаконичен чуть ли не до бесцеремонности плюс к тому совершенно пренебрегает всеми светскими: ни тебе "здрасьте", ни "пожалуйста". Когда она вошла в кабинет, Тони удобно откинулся в кресле на колесиках, а ноги водрузил на угол стола. Фотографии, которые передала ему Анджела, лежали рядом с ботинками.
- Удалось что-нибудь сделать? - спросила Анджела.
- И да и нет.
И это тоже было очень похоже на Бэверстока. Он считался признанным мастером давать уклончивые ответы на прямые вопросы.
- Пожалуйста, по-английски, - попросила Анджела и села в кресло для посетителей.
Бэверсток хрюкнул и подался вперед.
- Хорошо. Как ты и предположила, надпись сделана на арамейском, что само по себе несколько необычно. Как ты должна знать, - от слабо завуалированного намека на ее некомпетентность Анджела почувствовала себя неуютно, - после шестого века до нашей эры такой тип дощечек практически перестали использовать. Причина проста: в силу особенностей арамейского рукописного шрифта гораздо удобнее было писать на папирусе или пергаменте, чем выводить каждый символ на глине. И еще более необычная особенность - то, что это настоящая тарабарщина.
- О, ради бога, Тони, выражайся, пожалуйста, по-английски.
- А это и есть английский. Эта дура - а я предполагаю, что снимки сделаны именно женщиной, - совершенно очевидно, была никудышным фотографом. Она умудрилась сделать две фотографии лицевой поверхности дощечки так, что фактически в фокусе оказалась только лишь где-то половина одной строчки надписи. Перевести весь текст представляется абсолютно невозможным. Ну а из того, что мне все же удалось расшифровать, ясно, что дальнейший перевод будет, похоже, пустой тратой времени.
- Что это значит?
- На дощечке, судя по всему, действительно начертаны слова на арамейском. Взятые по отдельности, они вполне понятны, но вот все вместе не имеет никакого смысла. - Бэверсток ткнул пальцем во вторую из шести строк символов на одном из снимков. - Это единственная строчка из всей надписи, которую худо-бедно можно прочесть, да и то одно слово в ней непонятно. Вот это слово, 'arabaāh, означает цифру четыре. Ну, это-то достаточно просто. Следом за ним идет слово "и". Перед ним можно перевести еще три слова, а именно - "дощечки", "против" и "исполнить". Таким образом, предложение в целом будет звучать следующим образом: "исполнить против непонятное слово дощечки четыре и". Это я и подразумевал под тарабарщиной. Каждое отдельно взятое слово имеет смысл, но целиком предложение представляет полную бессмыслицу. Это как будто было домашнее задание для ребенка, просто набор случайных слов.
- Ты именно так и думаешь?
Бэверсток отрицательно покачал головой.
- Я этого не сказал. Мне доводилось видеть немало арамейских текстов, и я могу сказать, что этот явно начертан рукой взрослого человека. Смотри: символы нанесены короткими, уверенными штрихами. Мое мнение такое, что надпись была сделана образованным взрослым человеком, причем мужчиной. Не забывай, в то время женщины в большинстве своем были неграмотными, точно как многие из них и по сей день, - язвительно прибавил он.
- Тони, - предостерегающе произнесла Анджела.
- Да я же шучу, - отмахнулся Бэверсток.
Но Анджела знала, что его высказывания о женщинах всегда находятся, что называется, на грани фола. По ее мнению, Бэверсток был высокомерным и напыщенным, но, в сущности, безобидным кабинетным женоненавистником. Он не делал особого секрета из того, что терпеть не может успешных женщин, а особенно успешных женщин, которые были настолько неосмотрительны, что сочетали в себе красоту и ум. Анджела даже помнила пару случаев, когда он накидывался на нее с оскорблениями, но оба раза она давала хаму достойный отпор.
Хотя Анджела знала, что ее нельзя назвать красивой в общепринятом смысле, светлые волосы и карие глаза - да, и еще губы, губы, про которые Бронсон всегда говорил, что они приносят счастье, - делали ее чрезвычайно привлекательной. Она производила неизгладимое впечатление почти на всех мужчин, за что, собственно, Бэверсток и невзлюбил ее с первого же дня.
- О каком времени мы говорим? - спросила Анджела.
- Надпись сделана на староарамейском, который был в ходу примерно с 1100 года до нашей эры по 200 год нашей эры.
- Послушай, Тони, это же больше тысячи лет! Неужели нельзя несколько сузить хронологические рамки?
Бэверсток покачал головой.
- Ты знаешь что-нибудь об арамейском языке?
- На самом деле немногое, - признала Анджела. - Я работаю с глиняной посудой, с керамикой вообще. Могу отличить большинство древних языков и прочитать на них по несколько слов. Но единственный язык, который я хорошо понимаю, с которого могу переводить, - это латынь.
- Ну хорошо. Тогда разреши дать тебе краткий урок. Арамейский язык появляется около 1200 года до нашей эры, когда народ, впоследствии ставший известным как арамеи, поселился в области Арам, в Верхней Месопотамии и Сирии. Вероятно, язык происходит от финикийского, и, так же как и финикийские, арамейские тексты читались справа налево. У финикийцев не было символов для обозначения гласных звуков, в то время как арамеи начали применять некоторые буквы, главным образом aleph, he, waw и yodh, для отображения на письме гласных.
Письменные памятники на языке, получившем название арамейский, начинают появляться примерно пару сотен лет спустя, а к середине восьмого века до нашей эры он стал официальным языком Ассирии. Около 500 года до нашей эры, после того как Месопотамию завоевал персидский царь Дарий I, должностные лица так называемой Империи Ахеменидов начали пользоваться арамейской письменностью во всех официальных документах, имевших хождение на территории Империи. Среди ученых нет единого мнения, стало ли это результатом имперской политики, или же арамейский просто оказался наиболее удобным языком для многонационального образования.
- Империя Ахеменидов? Напомни, пожалуйста.