Картер Браун
Обнаженная и мертвец
1
Я повернул за угол и выехал на Остен-хилл по симпатичной улице, с обеих сторон которой росли деревья. Улица понравилась сержанту Полнику, и он одобрительно кивнул. Весна подходила к концу, утро было прекрасным, и я опустил верх машины. Свежий ветерок обвевал нас.
– Вы помните мертвеца, которого обнаружили посреди кладбища, лейтенант? – спросил меня Полник. – Похожее дело было у нас в прошлом году. По-моему, сегодня весьма удачный день для поиска трупа.
С отсутствующим видом он посмотрел на двухметровую стену из красного кирпича, вдоль которой ехала моя машина.
– Возьмите, например, вот этот уголок, – начал сержант. – Самый нормальный, самый обычный. Вы, конечно, понимаете, что я хочу сказать?
Я остановил машину в аллее, приблизительно в метре от железной решетки. Какой-то тип в черной форме и такой же кепке, волоча ноги, приблизился к нам.
– Лейтенант Уиллер, – представился я ему, когда он остановился около мотора, – я на службе у шерифа.
– Доктор Мойберг ждет вас, – браво ответил он. – Сейчас открою ворота.
Тут я заметил, что лицо моего спутника застыло, как бетонный блок. Он показал пальцем на красивую вывеску, прикрепленную на стене. На ней было написано: "БОЛЬНИЦА ХИЛСТОУН".
– Мне кажется, вы говорили о каком-то уютном уголке, сержант? – любезно спросил я.
Во взгляде Полника появилась тоска.
– Больница для умалишенных? – жалобно, словно умоляя разуверить его в этом, спросил он.
– Доктор Мойберг будет недоволен, если мы заставим его ждать, – заметил я. – Клиентура доктора исключительно беспокойна.
Ворота открылись, и мы въехали во двор. Я остановил машину перед большим одноэтажным зданием. Мы пересекли выложенную плитами террасу, поднялись на девять ступенек и вошли в распахнутые настежь двери.
Как это обычно бывает в больницах, внутри слегка тошнотворно пахло антисептиками. За бюро из розового дерева важно восседала сестра приемного покоя – мрачное и угловатое создание.
– Доктор Мойберг ждет вас в кабинете, лейтенант Уиллер, – сухо сказала она, вытянув каким-то колдовским жестом костлявый указательный палец, – следующая дверь налево.
Полник, который был немного не в себе, посмотрел на нее и проворчал:
– Вы уверены, что в коридоре нет психов? Они не гуляют на свободе?
Острый нос старой девы слегка покраснел.
– Конечно, нет! – воскликнула она. – И не употребляйте, пожалуйста, в этом учреждении таких вульгарных выражений!
– Но, – запротестовал Полник. – Псих – это псих, не так ли? – спросил он, повернувшись ко мне.
– Конечно, дурак есть дурак, – поддержал я, подталкивая его к кабинету доктора.
Четыре года я не видел доктора Мойберга, но с тех пор он не изменился. Это был все тот же низенький толстяк с белой и ухоженной кожей, черными волосами, тщательно зачесанными по обе стороны безукоризненного пробора. Его усы не росли, а рот был женственно-мягок.
– О, лейтенант Уиллер! – воскликнул он при моем появлении, вскочил и с таким энтузиазмом пожал мне руку, как будто я был его братом и он не видел меня лет двадцать. Я вежливо улыбнулся, а потом представил ему Полника. Мойберг снова упал в кресло и, поглаживая жидкие усы пальцем с безукоризненным ногтем, доверчиво сказал:
– Я совершенно потрясен этим ужасным случаем, лейтенант. Что будет с моими больными, когда они все узнают?
Несколько секунд он рассеянно изучал свой ноготь на мизинце, потом закусил его и снова заговорил:
– В конце концов, вы, конечно, понимаете мое положение...
– Вы позвонили в бюро шерифа и заявили, что обнаружили труп, – напомнил я ему. – И это все, что мне известно. Я еще не видел труп. Вы тоже должны понимать мое положение, доктор.
– Разумеется! Я забыл, что вы еще не видели... Впрочем, я проследил, чтобы ничего не трогали, лейтенант. Ведь обычно так делают? – спросил он, глядя на меня с беспокойством.
– Именно так.
– Я сказал шерифу по телефону, что буду глубоко признателен, если вы помешаете прессе поднимать шум вокруг этого дела, – он глубоко вздохнул, затем продолжил: – В самом деле, лейтенант, если вы можете, сделайте так, чтобы в газетах не упоминалась моя больница...
– Скажите, хозяин, – прервал его Полник, – где труп?
– Труп? – переспросил Мойберг, скосив глаза. – Верно, я забыл про него. Он на том же месте, в парке, где его сегодня утром нашел один из моих сторожей.
– Можем ли мы взглянуть на него? – спросил я устало. – О прессе подумаем позже.
Он яростно закусил ноготь на мизинце и без всякой охоты поднялся со своего места.
– Я провожу вас.
Из его кабинета мы прошли в тот уголок парка, где стена из красного кирпича перегораживала часть великолепного газона, протянувшегося вдоль нее, затем оказались в тупике, на фоне которого выделялся силуэт сторожа в черной униформе.
– Вы можете заняться своим делом, Дейверо, – сказал доктор. – Полиция прибыла.
Сторож ловко козырнул ему и удалился в главное здание. Мойберг углубился в пролесок, я последовал за ним, думая, что удачно выбрал день, чтобы обновить костюм. Сзади меня Полник прокладывал себе путь через колючий кустарник и ругался непечатными словами. Вдруг доктор резко остановился и я чуть не упал на него.
– Это здесь, лейтенант! – заявил он блеющим голосом.
Я опустил голову и увидел у ног Мойберга труп женщины, хорошо сложенной, молодой и совершенно обнаженной. Рукоятка ножа торчала между ее маленьких грудей. И именно тогда я почувствовал страх! Голова женщины была полностью покрыта белой шерстью. Чудовищная голова с дьявольским выражением кошачьей мордочки. Казалось, ее глаза мечут адский огонь.
– Черт возьми! – воскликнул Полник. – Кошка? На кого же она похожа? Я ничего не понимаю!
Я, кажется, пришел в себя. На девушке, конечно же, была маска. Очень тонкая! О, лейтенант Уиллер от этого не растеряется! Он видел горы трупов!
Я встал на колени и осторожно снял резиновую маску. Из-под маски показалось лицо двадцатилетней девушки. Ее светлые волосы были коротко подстрижены и образовывали что-то вроде каре. Она, вероятно, была довольно хорошенькой, но выражение ужаса в ее остекленевших глазах было каким-то необычным. Я поднялся, повернулся к Мойбергу и спросил:
– Вы ее знаете?
– Это Нина Росс, – ответил он без всякого удивления.
– Вам это было известно еще до моего прихода, – сказал я. – Мне показалось, доктор, вы говорили, что ни до чего не дотрагивались! У вас дар ясновидения? Вы угадали, чье это лицо даже через маску? Не взглянув на него?
– У меня не было необходимости глядеть на лицо, чтобы узнать, кто это, – ответил он уверенно. – Мне было достаточно вот этого.
Он показал мне пальцем на внутреннюю сторону ляжки девушки. Я снова должен был опуститься на колени. Наконец, я различил сразу же под коленом ряд белых точек, похожих на след укуса. Пока я поднимался, Мойберг ответил на вопрос, который я собирался ему задать.
– Это клеймо, – просто сказал он.
– Простите, что вы хотите сказать? – спросил Полник, выражая этим мою затаенную мысль.
– Если вы не возражаете, лейтенант, я хотел бы рассказать все в хронологическом порядке, – сказал доктор, вытирая лоб белым шелковым платком. – Угодно ли вам пройти в мой кабинет?
– Согласен, – ответил я без особого энтузиазма. – Полник, идите к воротам, с минуты на минуту должен прибыть доктор Мэрфи. Когда он закончит осмотр тела, вы найдете меня в кабинете доктора Мойберга.
– Хорошо, лейтенант, – он сильно сморщил узкую полоску кожи, которая служила ему лбом, и добавил:
– Разве я был неправ? Разве мы в нормальном и обычном месте?
– Коли так, – убежденно сказал я, – то я приглашаю вас поселиться вместе со мной в диснеевском городке.
– Это было бы колоссально! – воскликнул он с грустной усмешкой. – Представится возможность пожить в "Замке Спящей красавицы" и целый день кататься в маленьком электропоезде. Что вы на это скажете?
– Я нахожу это довольно соблазнительным, – уверил я его, старательно избегая взгляда доктора Мойберга.
Пять минут спустя мы вошли в кабинет. Доктор бросился в свое кресло с чувством облегчения и принялся яростно грызть ноготь на мизинце, стараясь, видимо, сосредоточиться. Я спросил его:
– Кто обнаружил труп, доктор?
– Один из садовников. Разумеется, случайно. Уже давно не подстригали эти кусты.
– В котором часу это было?
– Без четверти десять.
– Значит охрана вашего заведения так "надежна", что больной может исчезнуть в десять часов утра и никто этого не заметит!? – воскликнул я. – Это невероятно!
– Нина Росс не была нашей больной, – поспешно уточнил Мойберг.
– Тогда откуда вы ее знаете?
Он закусил мизинец и объяснил мне:
– За ней ухаживали здесь, но она покинула нас уже неделю тому назад.
– Ворога на ночь запираются?
– Само собой разумеется! – воскликнул он с оскорбленным видом, – они охраняются двадцать четыре часа в сутки.
– Жертва не была госпитализирована у вас, значит она проникла в сад не из вашего заведения. Она вошла не в ворота, так как ворота вечером заперты или во всяком случае сторож не заметил, что она вошла, доктор! Что вы думаете по этому поводу? Неужели она пришла с улицы в таком виде, ведь всю ее одежду заменяли маска, изображающая кошку, и кинжал?.. Может, она просто перепрыгнула двухметровую стену, чтобы попасть в ваш парк?
– Я так же, как и вы, лейтенант, не могу этого объяснить, – запротестовал он, – но, может быть, ее убили раньше?
– Как это? – проворчал я. – Кто-то перепрыгнул через стену, держа труп этой девицы в руках? Такого не случалось со времен Ирода. – Я зажег сигарету и минуту наблюдал, как доктор нервно барабанит по столу.
– Расскажите-ка мне все, что вы знаете о Нине Росс.
– Она приехала к нам два месяца тому назад, – поспешно ответил он. – Была у нас семь недель, потом уехала.
– Чем она страдала?
– Не знаю, – признался он.
Видя, что я удивился, он пожал плечами и продолжал:
– За такой короткий срок я не имел возможности поставить диагноз. Я подозревал, что это один из случаев, описанных Крепелином. Разумеется, вы читали Крепелина, лейтенант?
– Исключительно по-японски, – ответил я, сжав зубы.
– Извините, я сказал, не подумав. – Его нежно-женственная нижняя губа начала дрожать. Мне показалось, что он сейчас зарыдает. Однако он взял себя в руки и продолжил: – Синдром Крепелина, если исключить галлюцинации, протекает почти бессимптомно.
– Каковы же были галлюцинации Нины Росс?
– Ей казалось, что она одержима, – уверенно ответил врач.
– Демоном?
– Скорее ведьмой. Она верила, что ее душа и тело находятся во власти колдуньи, которая однажды явилась к ней в виде большой белой кошки...
– Отсюда и маска?
– По-видимому. До этого утра я не видел маски. Нина утверждала, что колдунья овладела ею за несколько месяцев до того, как она приехала в больницу, и заставляла ее делать всякие ужасные вещи, например, участвовать в шабашах или присутствовать на черных мессах, которые потом переходили в оргии, и т. д... Больная думала, что я могу заклинаниями освободить ее от власти ведьмы. Не забывайте, – добавил он, – что если бы не эта одержимость, Нина Росс была бы абсолютно нормальным человеком. Возможно, что на анализ и психотерапию этого случая я потратил времени больше, чем должен был, но это дало возможность составить внушительный документ.
Как-то утром она объявила мне, что мы зря теряем с ней время. Она утверждала, что ведьма приобрела еще бoльшую власть над ней с тех пор, как она находится у нас, и поэтому решила уехать. У меня не было возможности помешать ей, так как она приехала в больницу по своей воле. Кроме того, я знал, что, если начну настаивать, она будет отрицать всю историю с ведьмой и ей удастся убедить всех в своем душевном равновесии. Она сделает это лучше меня.
– А после ее отъезда вы ее не видели и ничего не слышали о ней?
– До этого утра нет, – ответил он упавшим голосом.
– А ее семья?
– Родных нет. Никакой семьи. По крайней мере, она так утверждала.
– Если не ошибаюсь, доктор, – простодушно заметил я, – вы вербуете себе клиентуру из высших слоев общества: ваш тариф не должен быть слишком скромным. У Нины Росс не было трудностей с оплатой своего пребывания здесь?
Его лицо приобрело цвет солнца, заходящего за облака.
– Ее работодатель, – объяснил он, – который был ее единственным родственником, платил по ее счетам. Именно он и посоветовал ей обратиться ко мне.
– Как его зовут?
– Джеймс Эриот!
– Что вы о нем знаете?
– Немного. Только то, что мне сказала сама Нина. Это, по-видимому, добрый человек и великодушный патрон. У меня не было случая познакомиться с ним лично. Но на другой день после приезда Нины к нам, Эриот позвонил в мою административную службу, чтобы предупредить, что оплатит все время пребывания девушки в больнице.
– Значит, у вас есть его адрес? А адрес Нины Росс?
– Оба адреса, без сомнения, есть в истории болезни, – заверил доктор, поднимая телефонную трубку. – Я попрошу, чтобы их передали сестре в приемном покое, и вы заберете их.
Он положил трубку, а я вспомнил о вопросе, который хотел задать еще раньше.
– Вы говорили о клейме. В чем тут дело?
– А... белые рубцы на ляжке! Они имеют, наверное, какое-нибудь естественное происхождение, но Нина была убеждена, что это дело рук пресловутой ведьмы. Если ее послушать, то выходит, что ведьма приказала черту оставить отпечаток своих зубов на теле жертвы.
– У меня не выходит из головы, что вы назвали рубцы "клеймом", доктор, – проворчал я. – И вся эта история все больше кажется невероятной.
– Лейтенант, испокон веков рубцы являются предметом самых различных суеверий, – снисходительно объяснил он. – В случае с Ниной Росс существует логическая связь между рубцами и убеждением, что она одержима нечистой силой.
– Я скоро вернусь, – внезапно сказал я. – Оставляю у вас сержанта Полника, доктор, он примет все необходимые меры.
У меня было такое чувство, что если я задержусь еще немного в кабинете доктора, слушая эту историю, то сам могу свихнуться.
– Лейтенант, я надеюсь, вы не забудете о том, что я вам сказал о прессе, – напомнил он мне, не преминув закусить ноготь на мизинце.
Я прикрыл глаза и в свою очередь напомнил ему:
– В парке больницы обнаруживают труп абсолютно голой и хорошенькой девицы, которая была клиенткой этой больницы и считала себя одержимой нечистой силой. На ней была маска, изображающая мордочку кошки с дьявольским выражением...
Я открыл глаза и со страдальческим выражением заметил:
– Если вы в самом деле думаете, что эта история не прогремит на всю страну, доктор, значит вы сами нуждаетесь в лечении.
2
Я получил адреса, похлопотав перед костлявой особой, сидящей за бюро из розового дерева. Она дала мне их с явной неохотой, бросив на меня такой взгляд, что я подумал о том, что надо изо всех сил беречь свое здоровье. Во всяком случае, до тех пор, пока эта женщина жива. Когда же я почувствую, что теряю рассудок, то должен тут же вспомнить, что попаду в ее руки. И это будет моим спасением.
– Доктор Мойберг освободился? – спросила она ледяным тоном.
– У меня не было ордера на его арест, если вы это имеете в виду.
Она так сжала рот, что ее губы полностью исчезли.
– Вы всегда так неумно шутите в подобных трагических обстоятельствах, лейтенант?
– Честное слово, нет! – признался я. – Но доктор Мойберг подал мне пример, и я подумал, что это традиция вашего дома для поддержки сотрудников. Ваш патрон сказал мне: "Вы возьмете адреса у застенчивой сестры в приемной".
Пересекая террасу, выложенную плитами, я заметил Полника и доктора Мэрфи, направляющихся в здание.
Когда они приблизились, мне показалось, что я читаю на лице Мэрфи скрытое, но безмерное удивление.
– Лейтенант Уиллер! – напыщенно сказал он, поднося руку к воображаемой фуражке. – Принц черной магии, в то время как вы в одиночку готовитесь вести героический бой с ведьмами и демонами, мы приветствуем вас, пока вы не исчезли в клубах черного дыма.
– Для кладбищенского мародера вы слишком смешны, – холодно ответил я. – Однако справедливости ради я должен признать, что вы – единственный из моих знакомых, кто отправляет своих клиентов на кладбище, даже не пытаясь спасти их.
Он с воодушевлением продолжал:
– Сержант в общих чертах описал жертву в резиновой маске. Что мне понравилось в его рассказе, так это подробный анализ выражения вашего лица в разные моменты. Вы, кажется, пережили все стадии: от ужаса в чистом виде до лихорадочного кретинизма.
Полник съежился под ядовитым взглядом, которым я его одарил, и отвернулся. Он отошел на несколько метров, опустил глаза, разглядывая землю, будто нашел трилистник с четырьмя листьями.
– Ну, хозяин, ваше заключение? – весело спросил я доктора. – Не так, как обычно?
– Мне в голову пришли две идеи, – скромно признался он, пожимая плечами. – Субъект мертв, и он женского рода, – и секунду помолчав, добавил: – Не делайте такого изумленного лица, лейтенант. Немножко восклицаний – и достаточно.
– Благодарю вас, доктор, – ответил я с искренним волнением, – ваш диагноз блистателен с точки зрения идиота, изучающего медицину заочно.
Он улыбнулся, закурил, а потом заметил:
– Она милашка, а?
– По словам Мойберга, она порочна, – объявил я. – Она считала, что одержима нечистой силой. Прежде чем это дело закончится, я наверное попаду в одну из палат этого санатория.
– Если я не ошибаюсь, смерть наступила шесть-восемь часов назад, – сказал Мэрфи. – Это должно было случиться между тремя и пятью часами утра.
– По-вашему, это не могло быть самоубийством?
– Вы переворачивали труп?
– Нет, – признался я.
– Лезвие ножа вышло из спины на добрый сантиметр, – сказал он без обиняков. – Невозможно, чтобы она сама это сделала. Тот, кто с ней рассчитался, шел на это сознательно. Вы внимательно осмотрели рукоятку кинжала?
– Черт возьми, нет! – вскрикнул я.
Он расплылся в очаровательной улыбке.
– Целиком к вашим услугам! – объявил он. – Всегда приятно пожать руку неудачнику-полицейскому. Так вот, рукоятка очень интересная. Мне показалось, что она инкрустирована золотом с украшениями. Может быть, флорентийский кинжал...
– Как вы все образованны, – мрачно заметил я. – Только что Мойберг цитировал мне какого-то шарлатана по имени Крепелин, а теперь вы изображаете оружейного эксперта. Подумать только, флорентийский кинжал!
– В заочном курсе судебной медицины только двенадцать уроков, но они очень полезны, – с удовлетворением ответил он. – Вы осмотрели маску?
Я метнул на него яростный взгляд и почувствовал, что вот-вот зарычу, как хищник, у которого хотят отнять добычу.
– Я вижу, что вы этого не сделали, – продолжал он. – Во всяком случае вы, конечно, установили, что маска представляет собой голову кошки? И что она плотно закрывает всю голову и шею?
Он на секунду закрыл глаза, чтобы насладиться своим превосходством.
– Да, я это понял, как только снял ее, – пробурчал я.