- Что вы скажете, если мы сделаем предположение, будто вашу свободу можно вернуть?
- Скажу, что внимательно вас слушаю, - мне не пришлось врать.
- Выйдите.
Последние слова относились к моим конвоирам. И вот мы в кабинете остались вчетвером. Клянусь, у меня промелькнула мысль, что сейчас все обернется пытками.
- Ситуация такова, сквайр Лоринг, что мы можем оказаться друг другу полезны, - он сложил ладони на животе. - Ваши навыки послужат на благо городу, а мы в свою очередь похлопочем о том, чтобы ваше наказание было смягчено.
Я кивнул, показывая, что заинтересован в предложении. Что может быть хуже виселицы? В тот момент я думал, что ничего. Но ошибся.
- Нам от вас нужны… с позволения сказать, консультации, - туманно продолжил старший, явно давая понять, что есть какая-то общая тайна, которую мне знать не положено. - Вам будет показан дом или несколько домов, и вы, как опытный человек, должны будете назвать все недочеты безопасности, которые увидите. Любые варианты проникновения внутрь. Ошибки в расположении охраны. Словом - всё.
Пока это звучало несколько бессмысленно, и я уточнил:
- От меня требуется назвать изъяны дома, и за это вы меня отпустите?
- Не совсем, но суть вы уловили верно. Речь не идет о том, чтобы вас отпустить. Вы останетесь в темнице, в лучших из возможных условий, без соседей по камере. И по мере надобности будете выполнять наши несложные для вашего опыта поручения, - в словах старшего не было и намека на издевку, и звучало все так просто, что немудрено было согласиться. Наверное, другой бы так и сделал, но мне решительно не нравились его слова:
- Погодите, я буду жить в клетке, как попугай, и вы иногда будете выпускать меня на прогулку?
- "Попугай"! - хохотнул младший, - я бы не придумал лучшего сравнения!
Все присутствующие, включая меня, посмотрели на него так, что сыщик заткнулся.
- Практически так и будет, - подтвердил старший. - Но не торопитесь с выводами. У вас есть время подумать. Сейчас вас отправят в темницу на общих основаниях, чтобы думалось вам легче.
Он кликнул конвоиров, и те немедленно вывели меня из кабинета. Выходя, я ощущал, как взгляд Илайн прожигает мне спину.
Двор Венаторов не раскошелился на самоходную карету, и меня погрузили в самую обычную черную повозку, запряженную двумя пегими лошадьми. Окошко было одно - на двери, с такой толстой решеткой, что и неба-то не различишь. Мои кандалы приковали к стенке, оба конвоира сели на скамью напротив, один из них ударил в стену, где сидел кучер, и мы тронулись.
И тут мною овладела тоска. Сказать по правде, у меня до сих пор не возникло ни одной мысли о возможности побега, а это означало только одно: я направлялся в темницу. Впервые в жизни.
* * *
Святым Джефферс стал только с полсотни лет назад, когда его канонизировала церковь. До этого его карьера складывалась более прозаично. Главнокомандующий имперской армии, человек выдающегося ума, талантливый стратег и при этом кровожадный и жестокий ублюдок, каких свет не видывал. Но для патрийцев, разумеется, он был спасителем: при нем наша армия не знала поражений, а потери были так малы, что воевать стало не более опасно, чем выйти из дома пропустить кружечку чего-нибудь крепкого. Мало кто думал о том, что обрушивается на наших врагов. В центре такого не услышишь, а по бедняцким кварталам разносились байки про отравленную воду, чумных крыс, холерных диверсантов. Джефферс ослаблял врага, а после - брал его голыми руками. Есть ли разница между бесчестной победой и кровавым побоищем? Наверное, для империи - нет. Но что-то мерзкое извивалось в душе от звука его имени. Поэтому когда на его портреты налепили нимб, превратив в иконы, а его именем назвали мужскую тюрьму для отъявленных негодяев, никто особо не радовался.
Здание тюрьмы выглядело как мощная крепостная башня. Она была окружена стеной с башнями поменьше, в каждой из которых были стрелки, готовые уничтожить незадачливого беглеца. За стеной находился ров, но не с водой, а с топью, через которую и пройти-то нельзя, не то что проплыть. Тех преступников, кому при побеге хватило ловкости улизнуть от пули, из топи никто не вытаскивал. Их вопли слушала вся тюрьма, а стражники наблюдали за тем, как болото пожирает свою жертву.
Во дворе находилась виселица для тех, чья смерть не должна была становиться всеобщим достоянием. В Асилуме до сих пор не отменили публичной казни, но оставили ее только для дезертиров, насильников и, гхм, воров. Мда.
Внутри двора, по обе стороны от ворот, стояли две статуи, изображающие огромных рыцарей в доспехах, опустивших мечи вниз. На одном мече было написано: "Правосудие", на другом: "Возмездие". Не уверен, что мне захочется познать их остроту.
- Выходи.
Когда дверь открыли, конвоиры вывели меня наружу. Оказывается, уже высоко поднялось солнце. Залитый его золотистым сиянием каменный двор выглядел еще мрачнее, как и помост с болтающейся петлей.
- Ага, - проследив за моим взглядом, хохотнул один из провожатых, - там будешь болтаться, вор.
За дверью в основную башню у меня отобрали жилет, обыскали и повели по коридору. Из каждого крохотного окошка в толстых кованых дверях меня провожали взгляды, непохожие на человеческие. Они и не люди. Те, кто угодил сюда, скоро забывают всё, что было прежде, что отличает нас от зверей. Они знают лишь жестокость, голод, боль и жажду свободы. Впрочем, последнее тоже скоро стирается. Я как-то общался с одним стариком, который большую часть жизни провел за решеткой. По его словам, он тосковал только "по бабам и пойлу". Причем, по первому в меньшей степени.
Меня втолкнули в свободную камеру, такую узкую, что в ней с трудом помещалась койка. Торчащая из стены труба служила и горшком, и рукомойником. Запах от нее шел соответствующий.
- Добро пожаловать, - осклабился конвоир, снимая кандалы.
Я инстинктивно потер запястья, чтобы избавиться от ощущения тяжелых браслетов. Кожа саднила. Но эти физические неудобства были мелочью по сравнению с тем, что я испытал, когда дверь захлопнулась, и я остался в темноте. Понемногу глаза привыкли к слабому освещению, проникающему через крошечное окошко в двери. Это зловоние, улюлюканье соседей через стену, мрак, липкий ужас, проникший за воротник - все это едва не вынудило меня кинуться на стену, царапать ее ногтями и орать в бессилии и панике.
Сев на койку, которая заскрипела под моим весом, я опустил голову и закрыл глаза. В том, что случилось, виноват я. И наказание понес заслуженное. Не за то, что воровал, а за то, как глупо попался. Я знал, что этот день мне дан для размышлений и подготовки. А ночь только укрепила меня в решении.
Утром, когда стражник принес мне завтрак - какую-то отвратительную, воняющую рыбой похлебку, я сказал, что готов побеседовать с сыщиком Гилбертом Вилсоном. В ответ послышался смешок и издевательское обещание немедленно передать моё приглашение.
Похоже, егеря решили меня проучить. Через день за мной прибыл младший сыщик. Как я услышал, его имя Дасти Пилс. Он появился в лакированных туфлях, настолько зеркально-чистых, что пускал носками солнечные зайчики по стенам темницы. Сегодня он был в желтой рубашке и твидовом жилете, который болтался вокруг его тощего туловища. И этот человек пытается заслужить внимание леди Илайн?
- Иди за мной, - сказал он, поворачиваясь спиной. - И без глупостей.
Будь его воля, меня бы вели сейчас не в повозку, а на виселицу. Мы не обмолвились ни словом, пока ехали в карете, и это к лучшему. Я все еще пытался сообразить, как выкрутиться из этой истории и в какой город податься.
В участке меня уже ждал старший инспектор Вилсон и попивал чай, сидя за своим столом. Он ничуть не удивился моему появлению, лишь картинно наморщил нос.
- От вас разит, как из помойного ведра, - он поставил фарфоровую чашку на блюдце, салфеткой промокнул губы. - Правильно ли мы поняли, что вор Лоринг согласен сотрудничать?
- Нет, - честно ответил я, и на его удивленный взгляд пояснил, - я просто не хочу в тюрьму. И готов обсудить условия.
- Обсудить? - фыркнул младший сыщик. Он закатил глаза к потолку, выражая крайнюю степень возмущения. - Другие бы кровью подписали любое предложение и в ноги бы кланялись.
- Но вам не нужны другие, - напомнил я, говоря исключительно с Вилсоном, который изучал меня настороженно, но без пафосного презрения. - Вам нужен именно я. Почему?
- Хотите услышать лесть? - усмехнулся тот. - Что вы один из лучших воров, что нашей сотрудницей было подмечено, как лихо вы справляетесь в нестандартных ситуациях, а это…
Он открыл ящик стола и извлек из него сложенную механическую руку, от безжизненного вида которой у меня сжалось сердце.
- …это просто восхитительно, - Вилсон убрал мою отмычку назад. - Вы это хотели услышать?
- Приблизительно, - подтвердил я. - Но почему вам вообще понадобился вор? Столько умников в вашем отделе наверняка справились бы.
- Ну, наши клиенты не совсем в курсе того, что мы собираемся делать, - судя по тому, как он заерзал на кресле, ситуация была серьезной. - Никто, кроме присутствующих в этой комнате, и леди Илайн, разумеется, не должен знать о нашем с вами соглашении.
- Но остальные егеря, то есть Венаторы, хотя бы знают? - мне стало казаться, что темница была не таким уж плохим местом. Может от меня и разило сейчас, как из нужника, но от творящихся тут дел тоже дурно пахло.
- Скажем так, - он побарабанил пальцами по столу, - официального разрешения у меня нет, и никто не признается, что слышал когда-либо о нашем с вами договоре. Для Асилума, для Патрии Магнум вы - вор. Я же предлагаю вам смягчить наказание и сохранить жизнь. Это дело является конфиденциальным на уровне государственной тайны. Его разглашение будет караться со всей жестокостью.
- Серьезно? - я позволил себе фыркнуть. - Сейчас меня должны повесить, а так - повесят дважды?
- Сквайр Лоринг, - он нахмурился, что из-под бровей почти не стало видно глаз. - Вы кажетесь мне человеком порядочным.
Громкое фырканье Пилса дало понять, что не только я считаю это заявление абсурдным, но под строгим взглядом старшего второй сыщик примолк.
- Я говорю не о том способе, которым вы решили зарабатывать на хлеб. Речь о понятии чести, которое вам известно. А уж поверьте, мы навели справки. Все эти годы, когда Двор Венаторов гонялся за вами, к нам попадали сведения из различных источников. По этим обрывкам мы сделали вывод, что вы не только талантливый вор, но также принципиальный человек.
- Это не значит, что наши принципы совпадают, - напомнил я.
- Думаю, в этот раз - совпадут, - многозначительно произнес он. Какое-то время Вилсон еще смотрел на меня из-под бровей, будто собирался что-то сказать, но в последний момент передумал. Он сменил позу на более расслабленную и произнес, - вам не придется делать ничего, что было бы ново и непривычно. По сути, мы будем просить вас… красть.
В какой-то момент мне показалось, что я ослышался. Или же от голода после тюремных харчей стал страдать слуховыми галлюцинациями. На всякий случай я переспросил, и Вилсон заверил, что все понято мною совершенно верно.
- Нам стало известно, что некоторым… людям из высшего света грозит опасность. Распространять информацию, которую не так-то просто проверить и доказать, значило бы сеять панику, а за это нас не похвалят. Но можно принудить людей улучшить охрану, получив разрешение от владельцев домов. Зная слабые места и имея их подписи, мы сведем возможность риска к минимуму или вовсе исключим его как таковой.
- Ха!
Что я еще мог сказать. Пока в голове не укладывалось, для чего меня собираются использовать.
- То есть я буду красть, чтобы вы защитили дома этих граждан от воров? Простите, вы в своем уме?
- Вполне.
- Ясно. И мне позволят оставить награбленное?
- Нет.
- Меня выпустят отсюда?
- Нет, разумеется.
- Тогда ищите себе другого дурачка.
Похоже, что такого ответа они не ожидали. Было слышно, как на улице кто-то бранит нерасторопного кучера, гремят колеса повозки, газетчик оглашает заголовки вечерних новостей.
- Да он издевается! - ударил по столу младший. - Инспектор, позвольте я отправлю его в темницу, и тогда…
Но старший сыщик его не слушал. Он медленно поднялся, задумчиво глядя на меня.
- Закат - туманное время, Лоринг. Смутное. Во мраке людям свойственно проявлять себя с иной стороны. Но вам-то это хорошо известно, верно? Вы азартный игрок?
- Нет, - ответил я искренне.
- Не любите риск. Предпочитаете действовать наверняка, - он кивнул своим размышлениям, обошел стол, встал передо мной. - Что ж, эти качества мне нравятся и подходят нашему делу. Так вот, сквайр Лоринг, я предлагаю вам сделку. Вам не всегда нравятся клиенты, верно? Они и не должны быть симпатичными, приятными, лучшими друзьями. Но взаимная выгода связывает вас надежней, чем узы брака.
- О да, много надежнее.
- Тогда считайте, что Двор Венаторов - ваш клиент, а не надсмотрщик.
В творческом подходе ему не откажешь. Я даже вежливо улыбнулся:
- Видите ли, за сделку я привык получать награду. Если в конце ждет все та же клетка и вонючие помои - какой смысл мне идти на это? До Рождества суда не будет, а в святую неделю помилования раздаются, как подаяния у церкви. Если повезет, я буду свободен еще до нового года. Так к чему мне эти ваши игры?
- Потому что ты можешь не дожить до суда, - рявкнул младший сыщик, выхватив из кобуры пистолет, но после окрика старшего нехотя убрал оружие на место.
Совсем распоясался. Махать стволом в приличном обществе не принято.
- Я понимаю, что долг перед родиной для вас - пустой звук, - без обвинения, спокойно произнес Вилсон, - поэтому давайте я под свою ответственность гарантирую, что по истечении службы у нас вы беспрепятственно покинете Асилум без единого обвинения. В наш город вам путь будет закрыт, но Патриа Магнум - великая держава.
Я во все глаза смотрел на него. К слову сказать, не меньше меня удивился Пилс. Тот, похоже, был близок к эпилептическому припадку. Фактически меня только что благословили на воровство во всех городах, кроме Асилума. У меня отбирают самый жирный кусок пирога, но при этом оставляют целыми руки, что не так уж и мало.
- Что ж, нужно соглашаться, пока сделка актуальна, - вынес я вердикт.
- Вот и славно, - Вилсон все также смотрел сверху вниз, будто собирался дать мой подробный портрет во все города империи. - А теперь ваше первое задание.
Он подошел к столу и жестом поманил меня. Вокруг пишущей машинки были разложены чертежи. Господь милосердный, да мог ли я мечтать о том, что когда-нибудь сыщик Двора Венаторов сам пошлет меня воровать, к тому же снабдив всем необходимым? Уж не сплю ли я?
- Эти чертежи хранились в архиве зодчего, - произнес Вилсон, следя за моим лицом. - Там же, в другой ячейке, находились копии чертежей большинства построек в Торговых Рядах, Имперском Дворике и Лебединых Прудах. Они все исчезли. Предположительно - похищены.
Я присвистнул. Кто-то замышлял крупное дельце, и хотелось бы знать кто. В Асилуме таких смельчаков нет, если не считать, конечно, меня самого. Но даже я не решился бы на подобную дерзость: не только похитить чертежи, но сделать это явно, словно бросая вызов.
- Так как с кого-то нужно начинать, то вот - дом Чейза, - Вилсон снова нагонял тумана. Готов поставить авард на то, что у него есть более точная причина начать именно с этого дома. Только мне пока об этом не хотят говорить. Ну и славно. Чем меньше имперских тайн в моей голове, тем лучше.
Мне дали время ознакомиться с чертежами. Впервые имею дело с такой полной раскладкой. Удивительный дом. Один этаж верхний, два - подземных. Теперь этот дом можно с закрытыми руками обчистить! Мне бы только вынести всё добро мимо сыщиков… Впрочем, подумаю об этом, когда меня выпустят отсюда.
- То есть вы хотите, чтобы я сделал с этим домом то, что может сделать кто-то другой, менее сознательный? - наши взгляды с Вилсоном встретились. - Вынести вам мешок с драгоценностями или…?
- Хватит пока драгоценностей, но не утруждайте себя забирать всё. Выберете самое ценное, вам же это не составит труда? Нужно волнение, а не громкое разбирательство.
- Ясно. Что-нибудь еще?
- Да. При любых обстоятельствах, что бы вы ни взяли в другом месте, обязательно посетите спальню хозяина и украдите что-то… заметное. Разумеется, если сможете.
Последняя фраза была чистой издевкой. Он хотел проверить, соврал ли я про азарт. Что ж, отчасти-таки соврал. Но не настолько, чтобы рисковать шеей ради пустышки.
- Если меня поймают?
- Вы отправитесь в тюрьму дожидаться суда.
- А если убьют?
- Воскрешать мы не умеем, Лоринг.
Просто великолепно. Не задание, а мечта.