Кемпер улыбнулся:
- Ты ответишь: "Да, это есть". А седеющий характерный актер, которого мы подсадим в толпу, скажет:
- И, сынок, ты потратил время не зря!
Джек расхохотался. Тут Кемперу пришла в голову мысль: у Джианканы и Траффиканте есть обширные сферы влияния в Западной Вирджинии.
- У меня есть кое-какие тамошние знакомые, и они могут тебе помочь.
- Ну, тогда самым наглым образом сделай меня их должником; надо же, чтоб когда-то и меня постиг фамильный рок - сделаться продажным ирландским политиканом.
Кемпер рассмеялся.
- Ты все еще нервничаешь. И еще - ты сказал, что хотел побеседовать со мной, что предполагало серьезный разговор.
Джек откинулся в кресле и стряхнул со свитера хлопья фальшивого снега:
- Мы тут все думаем о мистере Гувере. И о том, что он знает историю рождения Лоры.
Мгновенно проснулся "адвокат дьявола":
- Он знает ее уже много лет. Он знает, что я встречаюсь с Лорой, и раскрыл мне тайну ее происхождения раньше, чем она сама.
В комнату вбежали детишки Бобби. Джек выгнал их вон и толкнул дверь ногой, чтобы та закрылась.
- Этот маленький поц - чертов старый извращенец.
Кемпер немедленно начал импровизировать:
- Также ему известно обо всех твоих откупах предполагаемым мамашам твоих детей и о большинстве твоих более или менее постоянных подружек. Джек, я - твоя лучшая защита от мистера Гувера. Я ему нравлюсь, он доверяет мне, и все, что ему нужно, - удержаться на своей должности, если тебя выберут президентом.
Джек потер ямочку на подбородке:
- Папа почти убедил себя, что это Гувер подослал тебя, чтобы ты шпионил за нами.
- Твой папа - не дурак.
- Что?
- Как-то Гувер прознал, что я намеренно провалил одно расследование угонов машин, и вынудил меня досрочно уйти в отставку. Я решил устроиться в Маклеллановский комитет по собственной воле, и Гувер принялся следить за мной. Когда он узнал, что я встречаюсь с Лорой, он попросил меня собирать информацию и о всех вас. Я отказался, на что он сказал: "Ты - мой должник".
Джек кивнул. Весь его вид сказал: да, я в это поверю.
- Папа нанял частного детектива, чтобы тот следил за тобой в Манхэттене. Тот выяснил, что ты снимаешь номер в "Сент-Реджисе".
Кемпер подмигнул:
- Твой образ жизни заразен, Джек. У меня есть пенсия, ваша зарплата и дивиденды от акций; к тому же я ухаживаю за дорогой женщиной.
- Ты что-то слишком часто бываешь во Флориде.
- Гувер заставил меня следить за тамошними группировками сторонников Кастро. Я же его должник.
- Так вот почему ты так хочешь, чтобы я включил пункт о кубинской политике в свою предвыборную программу.
- Именно. Я искренне считаю, что этот Кастро чертовски опасен и представляет собой настоящую угрозу безопасности США, так что я полагаю, что тебе надо будет придерживаться жесткой политики в его отношении.
Джек зажег сигару. Весь его вид говорил: слава Богу, все закончилось.
- Я передам папе, что все о’кей. Однако он хочет, чтобы ты кое-что ему пообещал.
- Что именно?
- Что не женишься на Лоре в ближайшее время. Он опасается, что репортеры могут проявить излишнее любопытство.
Кемпер вручил ему перстень.
- Отдаю на хранение. Я собирался сегодня вечером сделать ей предложение, но теперь, полагаю, мне стоит подождать, пока тебя не изберут.
Джек сунул его в карман:
- Значит, теперь тебе нечего дарить на Рождество?
- Подыщу что-нибудь в Нью-Йорке.
- Вон там, под елкой, брошка с изумрудом. Лоре зеленое идет, а от Джеки не убудет.
39.
(Саут-Бенд, 25 декабря 1959 года)
Литтел сошел с поезда и проверил: не следят ли за ним.
Прибывающие-уезжающие не вызвали у него никаких подозрений: студенты из колледжа Нотр-Дам и нетерпеливо ожидающие родители. И какие-то девчонки-чирлидеры, совсем озябли, бедняжки - шутка ли, размахивать помпонами в коротеньких юбочках в десятиградусный мороз.
Толпа рассеялась. Никто из шатавшихся на платформе не сделал попытку приблизиться к нему. Словом, Призрак и сам, похоже, начинает видеть призраков.
Видимо, мания преследования - это один из симптомов алкоголизма. А щелчки на линии во время телефонных разговоров - просто-напросто взвинченные нервы.
Он разобрал оба телефонных аппарата в своей квартире. Никакой прослушки он не нашел. Мафия не могла установить прослушку на наружных аппаратах - это могли сделать только правоохранительные органы. А тот тип, что на прошлой неделе якобы следил за ним и Мелом Чамалесом в баре, наверняка был всего лишь тамошним завсегдатаем, привлеченным их "левыми" разговорами.
Литтел зашел в станционный бар и выпил три порции виски с пивом. Рождественский ужин со Сьюзен требовал подкрепления.
Они долго говорили друг другу любезности. Разговор вращался вокруг безопасных тем.
Сьюзен напряглась, когда он обнял ее. Хелен уклонилась от объятий. Клер превратилась в женский вариант Кемпера - сходство между ними стало просто поразительным.
Сьюзен ни разу не назвала его по имени. Клер называла его "Уорд, мальчик мой", - Хелен рассказывала, что она с удовольствием общается с компанией будущей мачехи. Сьюзен стала курить точь-в-точь, как ее мать: опустив голову вниз, чтобы затянуться и вскинуть ее в такт струйке сигаретного дыма.
Да и квартира ее в точности повторяла обстановку жилища Маргарет: обилие фарфоровых безделушек и громоздкая мебель.
Клер ставила на патефон пластинки Синатры. Сьюзен разлила по кружкам сильно разбавленный эг-ног, - должно быть, Хелен рассказала ей, что у ее отца проблемах с алкоголем.
Он сообщил, что сто лет не видел Кемпера. Клер улыбнулась - она-то была в курсе отцовских секретов. Сьюзен накрыла на стол: безвкусная глазурованная ветчина по рецепту Маргарет и сладкий картофель.
Они сели за стол. Литтел склонил голову и стал молиться:
- Отче наш, благослови нас и наших друзей, что нынче не с нами. Вверяю Тебе души трех недавно почивших людей, чья смерть стала итогом самонадеянных, пусть и искренних, попыток облегчить правосудие. Прошу Тебя: благослови нас в этот святой день и в грядущий год.
Сьюзен закатила глаза и сказала:
- Аминь.
Клер нарезала ветчину, Хелен разлила вино.
Бокалы девушек были полны; в бокале Литтела было ровно на глоток. Это было дешевенькое "Каберне Совиньон".
Клер сказала:
- Сегодня вечером папочка собрался сделать предложение своей любовнице. Давайте же выпьем за папочку и за мою новую хитренькую маму, которая всего на девять с половиной лет старше меня.
Литтел едва не подавился вином. Карьерист Кемпер станет тайным шурином братьев Кеннеди…
Сьюзен сказала:
- Клер, ну ты что? "Любовница" и "хитренькая", да еще в одном предложении?
Клер сделала "кошачьи когти":
- Ты забыла упомянуть разницу в возрасте. Чего это ты? Все же знают, что разница в возрасте - твоя любимая мозоль.
Хелен застонала. Сьюзен отодвинула тарелку и зажгла сигарету.
Литтел наполнил свой бокал. Клер улыбнулась:
- Уорд, мальчик мой, как думаешь: в какой области юриспруденции преуспеет каждая из нас?
Литтел улыбнулся в ответ:
- Ну, это нетрудно. Сьюзен защищает преступников, Хелен - сбившихся с пути истинного фэбээровцев, а Клер придется заняться корпоративным правом, чтобы оплачивать счета своего пенсионера-папаши, привыкшего жить на широкую ногу.
Хелен и Клер засмеялись. Сьюзен сказала:
- Мне не понравилось, что ты считаешь меня таким ничтожеством.
- Ты можешь пойти работать в ФБР, Сюзи. Через год и двадцать один день я выйду в отставку. Займешь мое место и будешь пытать жалких коммуняк для мистера Гувера.
- Я бы не стала называть комми "жалкими", отец. Кстати, не думаю, что твоей пенсии за выслугу лет хватит тебе на выпивку.
Клер поморщилась. Хелен сказала:
- Сьюзен, пожалуйста.
Литтел схватил бутылку:
- Может быть, я буду работать на Джона Ф. Кеннеди. Может, его выберут президентом, его брат ненавидит организованную преступность больше, чем коммунистов, так что, может быть, это у них семейное.
Сьюзен вспылила:
- Не сравнивай обычных уголовников с приверженцами политической системы, поработившей полмира. Не верю, что ты дал заморочить себе голову слабоумному либеральному политикану, папочка которого вознамерился купить ему президентский пост.
- Кемперу Бойду он нравится.
- Прости, отец, и ты, Клер, прости, - но Кемпер Бойд обожает деньги, а мы знаем, что у Кеннеди их полно.
Клер выбежала из комнаты. Литтел в один глоток выпил свой бокал.
- Коммунисты не кастрируют невинных людей. Коммунисты не убивают людей привязывая автомобильные аккумуляторы к гениталиям! Коммунисты не опускают телевизоры в ванну и не…
На сей раз не выдержала Хелен. Оставшаяся Сьюзен выкрикнула:
- Отец, черт бы побрал твою слабость!
Он взял накопительный больничный и пересидел новогодние праздники в четырех стенах, отгородившись от внешнего мира. Еду и выпивку он заказывал на дом.
Выпускные экзамены на юрфаке занимали почти все время Хелен, и они практически не виделись. Они говорили по телефону - пустой треп да вздохи. Он постоянно слышал щелчки на линии, но решил, что это нервное.
Кемпер не писал и не звонил. Словом, совсем забыл про него.
Он прочел книгу Бобби Кеннеди про войны с Хоффой. Книга потрясла его. Имя Кемпера на ее страницах не упоминалось.
Он смотрел по телевизору матчи студенческих футбольных команд на "Розовый кубок" и "Хлопковый кубок". Он почтил память Тони Ианноне, погибшего ровно год назад.
Четырех порций пива с виски неизменно бывало достаточно, чтобы вызвать у него эйфорию. Он воображал, как совершает некий определенно смелый поступок: добирается до Джулиуса Шиффрина и бухгалтерских книг фонда.
Еще пара глотков начисто отметала эти мечты. Действовать - значит ставить под угрозу человеческие жизни. Его смелость была не чем иным, как трусостью, раздутой до грандиозности.
Он смотрел по телевизору, как Джон Ф. Кеннеди объявляет о выдвижении своей кандидатуры. Зал заседаний Сената был заполнен его сторонниками.
Быстрый переход: объективы камер нацелены на пикет у здания Сената. Члены профсоюза водителей грузовиков скандируют: "Хей, хей, хей! Кеннеди говорит: "Профсоюзам - нет!""
За кадром - голос репортера: "Председатель профсоюза водителей грузовиков Джеймс Р. Хоффа находится под пристальным вниманием большого жюри штата Флорида. Его подозревают в махинациях с недвижимостью, в частности связанных со строительством базы отдыха профсоюза под названием "Солнечная долина"".
Вставка: кадры, где Хоффа со смехом отрицает свою вину.
Литтел противопоставил друг другу две реплики:
"Пит, убей пару человек для меня, ладно?"
"Отец, черт бы побрал твою слабость!"
40.
(Тампа, 1 февраля 1960 года)
Джек Руби проныл:
- Не знаю, что и делать. Этот побирушка Сэл Ди был должен мне кучу денег, и вот теперь он мертв, федеральная налоговая служба уже отымела меня во все места, а мне нечем платить! Я уже и так затянул. Сэм мне отказал, а вы прекрасно знаете, что я - друг кубинской операции. Мы с приятелем поставляли стриптизерш тем парням в Блессингтоне - совершенно добровольно, между прочим. Просто сейчас другое дело…
Санто-старший восседал за письменным столом. Руби стоял перед ним. На кушетке, свесив лапы, сидели три раскормленные немецкие овчарки.
Пит наблюдал, как пресмыкается Руби. В кабинете несло псиной: питомцы Санто чувствовали себя там как дома.
Руби все ныл:
- Я в отчаянии. Я перед тобой точно проситель перед епископом. Хочешь, на колени встану?
Траффиканте отрезал:
- Нет. Да, ты пару раз присылал девочек, когда я торчал в Гаване, но из этого вовсе не следует, что я захочу дать тебе десять штук. Нет, штуку из своего кармана я дам, но это все.
Руби протянул руку. Санто всучил ему несколько бумажек из толстенной пачки сотенных купюр. Пит встал и открыл дверь.
Руби вышел, любовно поглаживая купюры. Санто сбрызнул одеколоном то место, где только что стоял проситель.
- По слухам, у этого человека - странные сексуальные предпочтения. От него можно подцепить такое, что похуже рака будет. А теперь расскажи-ка мне что-нибудь хорошее - не люблю начинать день с приема попрошаек.
Пит сказал:
- В декабре и январе прибыль возросла на два процента. Полагаю, Уилфредо Дельсол смирился с потерей кузена, и не думаю, что он когда-либо предаст свое подразделение. Случаев кражи больше не было, - полагаю, участь Обрегона всех немножечко отрезвила.
- Но кто-то все же что-то напорол, иначе ты бы не просил встречи со мной.
- Фуло держал несколько проституток. Он заставлял их обслуживать клиентов за пятидолларовую дозу и шоколадки. Все деньги он отдавал нам, но я тем не менее все-таки думаю, что это - грязное дело.
Траффиканте сказал:
- Пусть завязывает.
Пит осторожно присел на краешек кушетки. Пес по кличке Фараон Тутанхамон коротко зарычал.
- Локхарт и его молодчики, члены клана, построили что-то вроде клуба неподалеку от лагеря, и теперь поговаривают о линчевании черномазых. В довершение всего, Локхарт корешит с этим гребанным далласским копом Джей-Ди, который приехал сюда вместе с Руби. Чак Роджерс хочет покатать Джей-Ди на своем аэроплане и попутно посбрасывать пропагандистские листовки. Он подумывает о массированном обстреле южной Флориды.
Траффиканте шлепнул ладонью по книге для записей, лежавшей на столе:
- Прекратить эти глупости!
- Прекращу.
- И вовсе не обязательно советоваться для этого со мной.
- Кемпер считает, что все дисциплинарные приказы должны исходить от вас. Он хочет, чтобы нас считали работягами, а не управленцами.
- Кемпер - проницательный тип.
Пит погладил Султана Фарука и Короля Артура. Скотина Тутанхамон злобно косился на него.
- Да, еще какой проницательный.
- Кастро превратил мои казино в стойла для свиней. Он позволяет козам срать на ковры, которые моя жена выбирала лично.
- Он заплатит за это.
Он вернулся в Майами. В диспетчерской такси собралась толпа праздношатающихся: Локхарт, Фуло и все гребаное "элитное подразделение".
Не хватало лишь Чака Роджерса - он летал над Флоридой и разбрасывал листовки.
Пит закрыл контору и изложил новый закон. Он назвал его Декларацией Антинезависимости Подразделения и Новым Биллем об Отсутствии Прав Ку-клукс-клана.
Никакого сутенерства. Никаких ограблений. Никакого мухлежа со счетчиками. Никаких краж со взломом. Никакого вымогательства. Никаких угонов автомашин.
Нельзя линчевать. Нельзя нападать на ниггеров. Нельзя взрывать церкви. Никаких проявлений расизма в отношении кубинского населения.
Особые указания блессингтонскому клану:
Любите кубинцев. Оставьте их в покое. Напротив - разбирайтесь с теми, кто побеспокоит ваших новых кубинских братьев.
Локхарт назвал новые правила "сущим геноцидом". Пит защелкал суставами пальцев. Локхарт быстренько заткнулся.
Собравшиеся разошлись. Пришел Джек Руби и принялся упрашивать подвезти его - у его автомобиля накрылся карбюратор, а ему надо было отвези в Блессингтон своих девочек.
Пит сказал: о’кей. На девочках были брючки-капри и маечки на бретелях, - словом, могло быть и хуже.
Руби ехал на переднем сиденье. Джей-Ди Типпит и девочки - в кузове. Клубились дождевые облака - если сейчас разразится гроза, будет жопа.
Пит ехал на юг по дорогам с двусторонним движением. Он включил радио - чтобы как-то заглушить бормотание Руби. Из ниоткуда появился Чак Роджерс и принялся кружить над ними, едва не задевая верхушки деревьев.
Девчата дружно приветствовали его. Чак сбросил упаковку пива; Джей-Ди ее поймал. Сверху посыпались антикоммунистические листовки - Пит выхватил одну прямо из воздуха:
"Шесть причин, почему Иисус был за Клан". С первого же пункта стало ясно, какого пошиба писанина: "Потому, что комми фторировали воды Красного моря".
Руби оглядывал окрестности. Типпит и девочки попивали пиво. Чак отклонился от курса, чтобы забросать кирпичами негритянскую церквушку.
Радиосигнал становился все слабее. Руби принялся причитать:
- У Санто короткая память, да. Санто дал мне всего одну десятую того, что я просил, потому что память у него - хуже некуда. Санто не понять, чего мне тогда стоило переправить вот этих дамочек в Гавану. Ну да, ему порядком досталось от Бороды. Зато его не достает никакой гребаный федерал из Чикаго.
Пит немедленно вскинулся:
- Что за федерал из Чикаго?
- Не знаю, как его зовут. Я и видел-то его всего один раз, слава Аллаху.
- Опиши его.
- Рост метр восемьдесят с небольшим, лет сорок шесть - сорок семь. Очки, жидкие седые волосы, и, лично по мне, еще тот пьяница - поскольку в тот единственный раз, когда я видел его воочию, от него несло виски.
Дорога так и запрыгала перед глазами. Пит нажал на "тормоз", грузовик резко остановился.
- Расскажи, как именно он тебя достает.
- Чего это я буду тебе рассказывать? Назови хоть одну причину, по которой я должен это делать.
- Я дам тебе тысячу долларов, если ты мне расскажешь. Если же мне твой рассказ понравится, дам еще четыре.
Руби принялся считать на пальцах, - от одного до пяти, и так раз шесть.
Пит выстукивал мелодию на баранке руля. Вот такую: раз-два-три-четыре-пять.
Руби беззвучно повторял губами цифры: раз-два-три-четыре-пять, раз-два-три-четыре-пять.
Пит поднял вверх ладонь с растопыренной пятерней. Руби сосчитал пальцы - вслух.
- Пять тысяч, если тебе понравится?
- Пять, Джек. И тысячу, если не понравится.
- Я чертовски рискую, если расскажу тебе.
- Тогда не рассказывай.
Руби принялся теребить висевшее у него на шее ожерелье из звезд Давида. Пит развернул пятерню ладонью вверх. Руби поцеловал одну из звезд Давида и глубоко-о-о вздохнул.
- В мае прошлого года этот вонючий федерал набросился на меня в Далласе. Угрожал всеми мыслимыми и немыслимыми бедами, и я ему поверил, потому что он - треклятый гойский фанатик, которому нечего терять. Он знал, что я занимался ростовщичеством в большом Ди и Чикаго, знал и то, что тех, кто просил реально большие бабки, я направлял к Сэму Джианкане. И вот чего ему было надо: он хотел отследить деньги, которые занимались из пенсионного фонда профсоюза водителей грузовиков.
Классический Литтел: дерзкий и глупый.