- Да, в камере. - Лицо священнослужителя едва уловимо дернулось при воспоминании о последней встрече с сыном. - Свидание было совсем недолгим… Я постарался сделать все, что в моих силах, чтобы успокоить моего мальчика, чтобы он наконец пришел в согласие со своей бессмертной душой. Как видите, я потерпел фиаско. Он… он сам избрал себе меру наказания за то, что совершил…
- Знаете, мне удалось переговорить с адвокатом, которого назначили для защиты вашего сына, - поспешно вставил я. - Его фамилия Топакьян.
- Я не виделся с его защитником, хотя мне это и предлагали. После того как Ричард… расстался с жизнью… встреча с адвокатом, согласитесь, потеряла смысл. Да и не смог бы я с ним разговаривать.
- Да, я вас понимаю, - кивнул я, застегивая молнию на куртке. - Между прочим, по словам Топакьяна, Ричард не мог, как ни старался, вспомнить, что совершил убийство.
- Вот как!..
- Вы с ним на эту тему говорили?
На секунду Вэндерпол замешкался, и мне показалось, что ответа я так и не дождусь, но он вдруг резко тряхнул головой.
- Хорошо, буду откровенен до конца. Какая теперь разница?.. Не исключаю, что он говорил с этим Топакьяном искренне - в тот момент. Может, в ту минуту его мозг был затуманен… - Снова тяжелый, прерывистый вздох. - Не знаю. Лично мне Ричард признался, что убил ее. Сказал, что сам не понимал, что на него нашло, но он ее убил.
- Свои действия он чем-нибудь пояснил? Говорил о побудивших его причинах?
- О причинах? При чем тут какие-то причины, мистер Скаддер? Мне, по крайней мере, и так все ясно.
- Но что же он все-таки вам сказал? Поймите, это важно.
Вэндерпол туманно уставился куда-то поверх моего плеча. Было видно, что он мучительно подбирает нужные слова. Наконец я вновь услышал негромкий голос:
- Ричард сказал, что в какой-то миг вдруг совершенно явственно увидел перед собой ее настоящее лицо. И добавил, что это было похоже на стоп-кадр - на секунду ему явился истинный лик дьявола, на один неуловимый миг, - и он сразу понял, что должен немедленно его уничтожить.
- Вы как будто считаете, что он сделал благое дело?
Он уставился на меня, оцепенев, с вытаращенными глазами.
- Нет! О, нет! - искренне воскликнул он, и лицо скривилось в мучительной гримасе. - Никогда! Ни за что! Ни один человек не имеет права взять на себя функцию Бога. Известно же: "Мне отмщение, и аз воздам". Наше земное существование в руке Господа. Человек не властен в жизни и смерти.
Я уж было нажал на дверную ручку, но все-таки что-то заставило меня помедлить.
- Скажите, пожалуйста, что же вы сказали сыну?
- Да что сказал? О чем было говорить? Вы понимаете мое состояние. Мой сын испросил у меня прощения… - Я близко увидел его голубые глаза, увеличенные толстыми линзами очков, полные слез. - И я благословил его. И призвал его обратиться за прощением к Господу. И надеюсь, что это случилось. Я могу только надеяться на это.
Глава восьмая
Из кровати я выбрался тогда, когда предрассветное небо еще только начинало немного светлеть. Головная боль так и не прошла, а посему я, спотыкаясь и опрокидывая стулья, дошел до ванной комнаты, на ощупь нашел две таблетки аспирина, с омерзением сунул их в рот, запил водой из-под крана и забрался под горячий душ. Это помогло - когда я накрепко растерся махровым полотенцем и надел чистое белье, молоточки в голове практически перестали бить по наковальне.
В мозгу лихорадочно крутились обрывки разговоров, которые я вел накануне. Из Бруклина я вернулся едва живым от дикой головной боли и отчаянной жажды…
Справиться со вторым неудобством мне показалось более насущным. Поэтому я захотел немедленно наведаться в бар Армстронга, но прежде решил позвонить в Лонг-Айленд Аните. Я услышал о том, что мальчики здоровы, а сейчас уже спят, что они с радостью приедут в Нью-Йорк повидаться с папой, можно и с ночевкой, если получится. Пришлось сказать, что я безмерно рад их видеть, но сейчас как раз занят важным делом. "Дети сапожника ходят босыми", - напоследок добавил я. Не уверен, что Анита меня поняла.
У Армстронга Трина как раз готовилась сдавать смену. Я ее перехватил, угостил коктейлем из виски и мятного ликера и немного ввел в курс дела, которым занимался.
- Представляешь, детка, его мать умерла, когда ему было всего шесть или семь лет! Я об этом и не знал…
- А что, Мэт, это так важно?
- Понятия не имею, если честно.
Когда Трина ушла, я заказал себе еще две порции виски. Хотел взять гамбургер, но оказалось, что кухня уже не работает. С горя пришлось взять еще виски. Когда пришел домой, точно не помню. На часы не смотрел.
Итак, я отправился на Рэд-Флэйм, где позавтракал, выпив напоследок изрядное количество кофе. Поразмыслив, не позвонить ли Хэннифорду в его офис, решил, что с этим можно погодить, и отправился на Кристофер-стрит, а там уж прямиком на почту.
Солидного вида служащий объяснил мне, что невостребованная корреспонденция хранится ровно год, после чего адреса заносятся в специальную картотеку, а сами письма сжигаются.
Я, выждав момент, намекнул, что было бы совсем неплохо заглянуть в картотеку, на что он, выпучив глаза, заявил, что вовсе не обязан заниматься чужими делами, что он и без того страшно занят и что со времен Бенджамина Франклина почтовые служащие не выполняли сверхурочных поручений.
Намек я понял и тут же сунул в его ладонь, которой он красноречиво размахивал перед моим лицом, десятидолларовую банкноту. Он мгновенно закрыл рот, лицо его вытянулось от безмерного изумления - то ли от моей догадливости, то ли от величины полученной суммы. Так или иначе, результат был достигнут: он исчез где-то в глубинах служебных помещений и через три минуты явился, держа в руках искомый адрес: Марсия Мэйзл, Восточная Восемьдесят четвертая улица, недалеко от Йорк-авеню.
По указанному адресу я обнаружил высоченное здание с подземным гаражом и вестибюлем, в котором свободно мог разместиться небольшой аэродром. Там был даже водопадик с выложенным галькой дном и растениями из пластика.
В списке жильцов фамилия Мэйзл не значилась, и солидного вида швейцар ничего о таковой не знал. Каким-то чудом мне удалось отыскать управляющего, который сообщил, что интересующая меня дама несколько месяцев назад вышла замуж и уехала. Теперь ее зовут миссис Гералд Тэл. Порывшись в бумагах, он нашел и адрес в Мамаронеке.
В справочной я узнал номер ее телефона и сразу же позвонил. Первые три раза не увенчались успехом - занято, занято, занято. Но я всегда отличался упорством. С четвертого захода в трубке раздался женский голосок.
- Миссис Тэл? - спросил я.
- Да, я слушаю.
- Мое имя Мэтью Скаддер. Мне нужно поговорить с вами о Венди Хэннифорд.
Наступила долгая пауза. Настолько долгая, что у меня возникла мысль, не ошибся ли я номером. Вчера в стенном шкафу в квартире Венди я отыскал пару старых журналов, а на них - имя Марсии Мэйзл. Может, где-то вкралась ошибка? Ведь не исключено, что тот почтовый служащий мог дать адрес какой-нибудь другой Мэйзл, а управляющий - достать не ту карточку.
Она наконец заговорила:
- Что же вы от меня хотите?
- Всего-навсего задать несколько вопросов.
- Почему именно мне?
- Ну, вы же жили вместе с Венди на Бетьюн-стрит.
В трубке послышался сдавленный вздох.
- Это было так давно… - "Давным-давно, - подумал я, - и далеко отсюда, да и девица уже умерла". - С тех пор я не виделась с Венди, даже не уверена, узнала бы ее, встретив на улице.
- Но вы же раньше общались с ней довольно тесно?
- Ну и что с того? Подождите секунду, я возьму сигарету, хорошо? - Я охотно согласился. Отсутствовала она не больше полминуты. - Извините. О том, что произошло с Венди, я узнала из газет… Тот парень, что ее убил, покончил с собой, да?
- Да, это так.
- Тогда я тем более не понимаю, зачем втягивать меня в это дело.
Я уже успел догадаться, что ей очень не хочется быть "втянутой". В который раз пришлось пускаться в объяснения, что Кэйлу Хэннифорду необходимо выяснить, каким образом его дочь провела последние годы жизни. Распинался я довольно долго, а когда смолк, она заявила, что согласна ответить на мои вопросы.
- Спасибо. Итак, вы уехали с Бетьюн-стрит в июне позапрошлого года.
- Ничего себе! Откуда вам известны такие подробности? Хотя, впрочем, не важно. Продолжайте.
- Какова причина, по которой вы решили уехать?
- Просто хотела иметь свой собственный угол.
- Ясно.
- К тому же Восточная Восемьдесят четвертая гораздо ближе к моей работе в Ист-Сайде. Из Виллиджа туда добираться - замучаешься.
- А как случилось, что вы стали жить с Венди?
- Ее квартира была слишком большой для одного человека, а я как раз подыскивала жилье. Вот наши интересы и совпали.
- Однако позднее интересы ваши разошлись.
- Ну, я уже говорила: на работу ездить было страшно далеко, а еще - я люблю побыть одна.
Стало понятно, что она действительно готова ответить на все мои вопросы, лишь бы поскорее от меня отделаться. Жаль, что приходится связываться с ней по телефону - личный контакт куда действеннее. Но уж больно не хотелось тащиться в Мамаронек.
- Так как же так получилось, что вы стали делить с ней квартиру?
- Господи! Я же только что объяснила - ее квартира была слишком большой…
- Я не о том. Она что, дала объявление в газете?
- А, теперь понятно! Нет, никаких объявлений она не давала. Мы с ней просто встретились на улице.
- Вы знали ее раньше?
- Разве вы не успели это выяснить? Надо же, а мне показалось, вы узнали обо мне все. Что ж, приоткрываю завесу: мы с Венди учились в одном колледже. Подругами нас, конечно, нельзя было назвать, но наш колледж был небольшой, и так или иначе мы все между собой общались. А когда случайно встретились на улице, то, конечно же, тут же разговорились.
- Значит, вы вместе учились…
- Ну да, я думала, вам это известно.
- Знаете, миссис Тэл, я думаю, мне лучше всего немедленно приехать к вам и выяснить кое-какие детали. По телефону не поговоришь толком. Хорошо?
- О, нет!
- Я понимаю, что займу у вас некоторое время, но…
Голос в трубке стал напряженным:
- Повторяю, я не хочу, чтобы меня впутывали в это дело. Неужели не ясно? О Господи! Венди умерла, и теперь никто в мире не может ей помочь!
- Миссис Тэл…
- Извините, но я вешаю трубку, - заявила она. И повесила.
Я купил свежий номер газеты, зашел в кафе и выпил чашку кофе. Я дал этой дамочке полчаса, чтобы погадать, легко ли ей удалось от меня отделаться. После чего снова набрал ее номер.
Долгий опыт работы в полиции кое-чему меня научил. Например, что совсем необязательно выяснять, чего боится конкретный человек, вполне достаточно просто знать, что он действительно чего-то боится.
Трубку она сняла после второго звонка. Сначала просто поднесла ее к уху и молча ждала. Я тоже. Тогда она все-таки отозвалась:
- Алло…
- Это Скаддер.
- Послушайте, я не…
- Ну-ка заткнитесь и не будьте идиоткой! Я все равно с вами поговорю. Ясно? Решайте: или мы будем говорить в присутствии вашего мужа, или наедине.
Молчание. Я продолжил:
- А теперь подумайте. Я сажусь в машину и через час появляюсь в Мамаронеке. А еще через час исчезаю - и из этого города, и из вашей жизни. Но это, так сказать, простой способ решения проблемы. Если вам хочется его усложнить, могу устроить встречу в принудительном порядке, хотя и не понимаю, зачем вам это нужно.
- Господи!..
Я дал ей обдумать мои слова. Торопиться некуда - западня расставлена, и ускользнуть она уже не сможет. Так и получилось. Довольно скоро я снова услышал ее голос:
- Через час я не могу. Я пригласила друзей на чашку кофе, они придут с минуты на минуту.
- Тогда вечером?
- Нет-нет, дома будет Джерри. Давайте завтра.
- Хорошо, назначайте время.
- На десять утра я записана к врачу, после этого свободна.
- Я приеду в полдень. Адрес у меня есть.
- Погодите! Я не хочу, чтобы вы являлись ко мне домой.
- Тогда сами назовите место.
- Сейчас, дайте подумать… О Боже! Я совсем не знаю этих мест, мы переехали всего несколько месяцев назад. Сейчас, сейчас… На бульваре Шайлер есть один ресторан, он называется "Кариока". Я могу зайти туда на ланч после визита к доктору.
- Так в полдень?
- Хорошо, но я не знаю точного адреса.
- Ничего, я найду. "Кариока" на бульваре Шайлер.
- Правильно. Простите, но я не запомнила ваше имя.
- Скаддер, Мэтью Скаддер.
- Как я вас узнаю?
Хороший вопрос, подумал я, а вслух сказал, что буду пить кофе в баре.
- Договорились. Надеюсь, мы не разминемся.
- Я тоже.
Мое незаконное вторжение в квартиру Венди прошлой ночью увенчалось не только тем, что я обнаружил журналы с именем Марсии Мэйзл. Дело сильно усложняло то, что приходилось идти наугад, так как я не знал точно, что именно ищу. Совсем по-другому себя чувствуешь, если надо найти что-то конкретное, не волнуясь при этом, что оставишь следы своего пребывания, которое не должно стать достоянием гласности. При легальном обыске, например, спокойно подходишь к книжным полкам, берешь каждую книжку отдельно, пролистываешь и швыряешь в кучу на пол. Если же книги приходится аккуратно ставить на место, обыск растягивается на несколько часов.
В квартире Венди, к счастью, книг оказалось немного, и я решил не тратить на них драгоценное время. То, что мне, видимо, было нужно, хозяева не прятали в укромных уголках, это я нутром чувствовал.
Практически целый час я провел, блуждая по комнатам, - присаживался на стулья, прислонялся к дверным косякам, смотрел в окна - словом, старался всеми порами вжиться в роль обитателей ставшего ныне нежилым дома.
Долгое время я смотрел на огромную, новомодную кровать, где была убита девушка. Окровавленные простыни так и не убрали, да и зачем? Это сделает уборщица. Кровью пропитался даже матрас. Я отковырнул засохший рыжеватый кусочек и постоял с ним в руках, как священник перед причастием.
Потом вошел в ванную комнату, отдернул в сторону занавеску и внимательно осмотрел саму ванну. Видно было, что ванной пользовались. В решетке сливного отверстия застряли волосы, но ничто, абсолютно ничто не говорило о том, что здесь было совершено убийство человека. Как, впрочем, я и ожидал. Все, что было связано с Ричи Вэндерполом, не являлось моделью, развивающейся по прямой.
Обследовав ящичек с медикаментами, я выяснил, что Венди пользовалась противозачаточными средствами. Пилюли лежали в пластиковой коробочке, причем каждая - в своей собственной ячейке, помеченной определенным днем недели. В ячейке, соответствующей четвергу, пилюли не было - подтверждение того, чем занималась Венди в день смерти, она приняла таблетку.
Рядом с пластиковой коробочкой в ящике стояли пузырьки с поливитаминами. Следовательно, делаем вывод: Венди и Ричи хотели жить как можно дольше и заботились о здоровье. Прочитав рецепт, приклеенный к одной из склянок, я узнал, что Ричард временами страдал от сенной лихорадки.
На стеклянной полочке над раковиной выстроился целый ряд разнокалиберных баночек с кремами, несколько сортов дезодорантов; рядом аккуратно лежали две электрические бритвы: маленькая - для удаления волос на ногах и под мышками и обычная - для мужского пользования.
Нашел я и еще кое-какие препараты: секонал (Ричи), шарики "декс" для сжигания жира (Венди) и пузырек с таблетками, по виду напоминающими либриум. Удивительно, подумал я, что ребята при обыске не забрали лекарства. Полицейские часто прикарманивают их, так же, как и мелочь из кошельков убитых.
Секонал и "декс" я забрал с собой.
Полки в шкафу были заполнены одеждой Венди, причем несколько платьев и костюмов имели метку "Блуминдэйл" и "Лорд и Тэйлор". В общей комнате я нашел одежду Ричи. Один шкаф там полностью принадлежал ему; в нем висели рубашки, брюки, куртки, на нижней полке аккуратной стопкой сложено нижнее белье и несколько пар носков.
В той же комнате стояла сложенная складная кушетка. Я приподнял ее и увидел, что она застелена постельным бельем, на котором недавно спали. Опустив матрас, я уселся на кушетку и некоторое время провел в раздумье.
Кухня поражала воображение современным оборудованием, обилием тефлоновых сковородок различных размеров, кастрюль и кастрюлек с прозрачными крышками и набором баночек с тридцатью видами специй, на особой полочке.
Я решил обследовать содержание холодильника. Два замороженных готовых ужина в морозилке, остальное до отказа заполнено натуральными продуктами хорошего качества.
Кухня была просторная, по манхэттенским меркам; посередине стоял круглый дубовый стол, по сторонам - два стула с высокими спинками. Я сел на один из них и попытался представить себя участником уютного семейного завтрака.
Я покинул квартиру, не найдя ничего полезного для себя, Ничего, что надеялся найти. Ни телефонной книжки, ни личных дневников, ни банковских счетов. По-видимому, рассчитывались они наличными.
Сегодня, когда уже минул день, я снова вернулся мыслями к этому жилищу, стараясь совместить свои впечатления с образом Венди, созданным пастором Вэндерполом. Воплощение зла… Но если она привязала к себе парня только при помощи секса, почему в таком случае он спал в другой комнате на раскладной кушетке? И почему их квартира дышала таким домашним уютом, настолько безмятежным, что даже засохшая кровь не портила этого впечатления?..
Глава девятая
В отеле меня ожидало сообщение: сразу после одиннадцати звонил Кэйл Хэннифорд и, не застав меня на месте, просил обязательно разыскать его по оставленному номеру, тому самому, что у меня уже был.
Я поднялся к себе и позвонил. Ответила секретарша: мистер Хэннифорд вышел пообедать, но свяжется со мной, как только вернется. Я сказал, что через час перезвоню сам.
Теперь займемся компанией, давшей рекомендации Венди. Я полистал любимый блокнот и отыскал нужный номер. Может статься, в первый раз меня неправильно соединили? Позвонил - результат тот же. Попробовал связаться с городской справочной, но мне ответили, что такого номера у них нет.
Поразмышляв немного, я набрал специальный номер, известный только полицейским. Услышав женский голос, сказал:
- Патрульный Льюис Пэнкау, Шестой участок. Мне надо проверить номер одного телефона. Там никто не отвечает, а я хотел бы выяснить, на чье он имя.
- Записываю, - отозвалась женщина. - Не вешайте трубку, сейчас поищу.
Прижав трубку плечом к уху, я просидел минут десять. Наконец снова раздался ее голос:
- Линия в порядке, но такого номера больше не существует.
- Не могли бы вы сказать, на кого он был записан раньше?
- Нет, простите, в этом я помочь не могу.
- Неужели у вас нет никакой информации?
- Где-то, может, и есть, но мне не удалось ничего выяснить. Видите ли, ко мне поступают сведения по отключениям, которые произошли сравнительно недавно, а в вашем случае телефон отключили больше года назад. Даже странно, что его до сих пор не отдали другому абоненту.