В кромешной темноте я добрался до окна, стараясь не натыкаться на мебель. Везение и тут было на моей стороне: прямо рядом с окном находилась пожарная лестница. Я открыл створки, перебрался на лестницу и спустился на третий этаж, где раньше жили Хэннифорд и Вэндерпол.
И снова повезло - их окно не было закрыто на щеколду. Через секунду я уже был в квартире.
А спустя час тем же путем выбрался наружу и, воспользовавшись лестницей, начал подъем. На четвертом этаже в окнах уже горел свет, но шторы были задернуты, и мне удалось проскользнуть незаметно. Покинув квартиру на пятом, я вышел на лестничную площадку, запер дверь на три замка, спустился вниз и покинул здание. До встречи с Мартином Вэндерполом время еще оставалось, так что я даже успел съесть бутерброд в ближайшей закусочной.
Глава седьмая
На Шестьдесят второй улице я выбрался из такси и несколько кварталов прошел пешком. Холодный, моросящий дождь смешивался с остатками снега на тротуаре, образуя мерзкую кашицу. По прогнозу ближе к ночи должно подморозить.
Время еще было, и я заглянул в аптеку, где можно было выпить чашку кофе. За стойкой в дальнем углу какой-то мальчишка демонстрировал приятелям массивный нож. Исподтишка взглянув на меня, он сделал незаметное движение, и нож мгновенно исчез в его кармане. Неужели моя физиономия всё еще хранила на себе отпечаток профессии?
Пожав плечами, я допил кофе и направился к церкви. Это было старинное сооружение, выложенное когда-то белым, а теперь посеревшим от времени камнем. У входа висела табличка, прочитав которую, я узнал, что в 1886 году здание возвела религиозная община, основанная за двести двадцать лет до этого события. На подсвеченной доске объявлений значилось: "Первая протестантская церковь на Бэй-Ридж. Пастор - преподобный Мартин Т. Вэндерпол. Богослужения по воскресеньям в девять тридцать утра". Там же прихожане извещались, что в ближайшее воскресенье преподобный Вэндерпол намерен прочесть проповедь на тему "Дорога в ад благими намерениями вымощена".
Я завернул за угол, где и обнаружил примыкающий к церкви дом приходского священника - солидное трехэтажное сооружение, тоже выложенное посеревшим кирпичом. Поднявшись по ступеням, я стряхнул с плеч дождевые капли и позвонил в звонок. Ждать пришлось несколько минут, после чего дверь наконец отворилась. На пороге появилась невысокая пожилая женщина и выжидающе уставилась на меня. Я поклонился и вежливо представился.
- Ах да, конечно! Он предупреждал о вашем визите, - с достоинством сказала она, провела меня в обширный кабинет и жестом пригласила занять одно из кресел напротив уютно потрескивающего камина.
Я сел и стал осматриваться. Стену по обе стороны от камина украшали плотно заставленные книжные полки, на паркетном полу лежал восточный ковер приглушенных тонов, мебель - старинная, темного дерева. Я сидел, поджидая старшего Вэндерпола, и горестно размышлял о том, что вместо этого дурацкого кофе надо было перехватить где-нибудь рюмочку доброго старого виски. В этом добропорядочном и, надо сказать, малорадостном прибежище святости выпить вряд ли предложат.
В таких невеселых мыслях я провел не меньше пяти минут, потом на лестнице раздались размеренные шаги, и в кабинет вошел пастор. Я поднялся навстречу.
- Мистер Скаддер? - спросил он. - Прошу прощения, что заставил вас ждать, но мне надо было закончить телефонный разговор. Но что же вы стоите? Садитесь, садитесь, пожалуйста…
Вэндерпол был очень высок и тощ, как вешалка, одет в черный костюм с пасторским стоячим воротничком, на ногах - черные кожаные домашние тапочки. Пышные седые волосы тут и там отливали желтизной. Еще пару лет назад его прическу можно было назвать чересчур длинной, однако по нашим временам она казалась вполне консервативной. Выражение глаз сквозь толстые стекла очков в роговой оправе разобрать было трудно.
- Чашечку кофе, мистер Скаддер?
- Нет, благодарю.
- Что ж, я, пожалуй, тоже воздержусь. Если за ужином выпиваю больше одной чашки, потом до утра ворочаюсь без сна. - Он опустился в стоявшее рядом кресло, подался вперед и сцепил руки на коленях. - Не вполне понимаю, чем могу быть вам полезен, но сделаю все, что в моих силах.
Пришлось объяснить поподробней, каким образом я оказался замешанным в расследовании, и напомнить, что выполняю задание Кэйла Хэннифорда. Внимательно меня выслушав, он потер пальцами подбородок и задумчиво кивнул.
- Я понимаю. Мистер Хэннифорд потерял дочь, а я - единственного сына.
- Да.
- Знаете, мистер Скаддер, в наши дни так сложно растить детей. Не спорю, и раньше это было не простым делом, но мне кажется, что сейчас время как-то особенно ополчилось против всех нас. Конечно же, я сочувствую мистеру Хэннифорду, тем более что и сам понес такую же невосполнимую потерю, но… - тут он отвернулся к камину и уставился в огонь, - но, боюсь, не могу испытывать жалость к погибшей девушке.
Я многозначительно промолчал.
- Понимаю, что с моей стороны жестоко так говорить, но за слова свои отвечаю полностью. Человек - существо несовершенное. Я, знаете ли, стал склоняться к мысли, что у религии нет более высокой цели, как постоянно напоминать человеку о том, насколько огромно несовершенство его натуры. Идеален один Господь Бог, лишь Он безупречен, а человек, создание Божие, живет во грехе и пороке. Вот ведь в чем состоит парадокс. Вы согласны, мистер Скаддер?
- Согласен.
- Я тоже греховен, однако не потому, что не в состоянии оплакивать смерть Венди Хэннифорд. Ее отец, естественно, в ее гибели целиком винит моего сына, а я, в свою очередь, считаю, что это из-за его дочери ушел из жизни мой мальчик.
Вэндерпол поднялся и подошел к камину. Постоял там с минуту, грея ладони у огня, потом повернулся ко мне. Я было подумал, что он вот-вот что-то скажет, но он, держась очень прямо, медленными шагами вернулся к своему креслу и сел, на сей раз положив ногу на ногу.
И только после этого спросил:
- Мистер Скаддер, вы исповедуете христианство?
- Нет.
- Иудаизм?
- Тоже нет. Я не принадлежу ни к какой определенной конфессии.
- Очень жаль, - произнес пастор Вэндерпол. - Я спросил об этом потому, что вера, ваша собственная вера, помогла бы вам точнее понять природу моих чувств к этой девице Хэннифорд. Что ж, попробую подойти с другой стороны. Скажите, мистер Скаддер, вы верите в добро и зло?
- Да, в это я верю.
- А в то, что зло существует в нашем мире, верите?
- Что тут верить? Я это знаю.
Он удовлетворенно кивнул.
- И я знаю. Это знают абсолютно все, независимо от вероисповедания. Стоит только взять в руки любую нашу газету, как доказательства так и вопиют с любой полосы: зло и сейчас существует на свете. - Он помолчал, словно ожидая, что я на это скажу, и внезапно изрек: - Она была злом.
- Кто? Венди Хэннифорд?
- Да. Я со всей ответственностью заявляю: она была воплощением зла, женщиной, одержимой дьяволом! Она оторвала мальчика сперва от меня, от домашнего очага, потом заставила забыть о Боге. Увела Ричарда с пути истинного и наставила на путь зла и порока.
Постепенно голос его набрал силу, зазвенел, и я с легкостью представил его стоящим на кафедре в соборе, а заодно и внимающих ему прихожан. Тем временем пастор продолжил:
- Мой сын убил ее, но значительно раньше она лишила его чего-то самого главного. Это она сделала так, что он смог пойти на тяжкое преступление.
Голос снова стал спокойным, руки легли на подлокотники кресла.
- Поэтому я и не жалею Венди Хэннифорд. Прискорбно, что она пала от руки Ричарда, страшно и горько, что после содеянного он решился на страшный грех самоубийства. Но жалеть дочь вашего клиента - нет уж, увольте!
Он опустил голову; глаз его я сейчас не видел, но мог поклясться, что лицо было неспокойно: на нем отражалась борьба добра со злом. Как же трудно придется этому человеку в воскресенье, подумал я, вспомнив о теме предстоящей проповеди. Вот они, благие намерения, устилающие путь в ад. И тут же представил его в образе Сизифа, с яростным рвением катящего в гору каменную глыбу.
- Полтора года назад, - сказал я после паузы, - ваш сын жил на Манхэттене. В то время он устроился на работу в антикварную фирму Бергаша. - Священник молча кивнул. - Он ушел из дома за шесть месяцев до того, как перебрался в квартиру Венди Хэннифорд.
- Верно.
- Так как же получается, что это она, как вы только что сказали, сбила его с пути истинного? Согласитесь, тут какая-то неувязка.
- Все правильно, никакой неувязки. - Вэндерпол тяжело вздохнул и, подбирая слова, продолжил: - Мой сын покинул дом сразу после окончания школы. Мне эта затея не понравилась, но давить на мальчика не стал, только высказал свое мнение. Видите ли, я мечтал, чтобы Ричард продолжил обучение, ведь он был очень талантливым, у него бы все пошло отлично. Мне хотелось - и это вполне естественно, - чтобы он пошел по моим стопам и стал священником. На этом я, правда, тоже не настаивал: каждый должен сам выбирать дорогу, по которой пойдет. Я никогда не был фанатиком, мистер Скаддер; пусть бы мой сын стал хорошим доктором, или адвокатом, или бизнесменом - лучше, чем никудышным служителем церкви.
Наступила пауза, прерывать которую мне не хотелось. Я следил за ходом мыслей этого человека.
- Ричард объяснил причину ухода тем, что хочет разобраться в себе. Очень удобная формулировка, не правда ли? Разобраться в себе… Но я не старомоден, я его понял. Видимо, подспудно надеялся, что Ричард в конце концов осознает, что для него лучше всего поступить в колледж. Прошел бы год, два, но он непременно бы это понял.
Он снова замолчал, потом вскинул на меня глаза.
- Во всяком случае, когда он стал жить самостоятельно, я не видел причин для беспокойства. Мальчика приняли на хорошую работу, он устроился в порядочное христианское общежитие, - в общем, я чувствовал, что он стоит на твердой почве. Это не означало, что он навсегда должен остаться продавцов антиквариата, но какое-то время можно было не беспокоиться. А потом - потом он познакомился с Венди Хэннифорд и стал жить с ней во грехе и разврате. Да-да, она развратила моего мальчика! И в итоге…
В этот момент мне вдруг вспомнилась надпись на стене одного мужского туалета: "Счастье - это если твой сын женится на парне одной с ним веры". М-да… По всей вероятности, Ричард действительно был гомосексуалистом, но таким скрытным, что отец и не подозревал об этой стороне его жизни. А вот когда он завел отношения с особой женского пола, тот всерьез заволновался.
- Но, простите, преподобный отец, сейчас огромное количество молодых людей живут вместе, не оформляя брак.
- Я не так оторван от реальности, как может показаться, мистер Скаддер, и сей факт не отрицаю, хотя и не могу с ним мириться.
- Судя по тому, что я только что услышал, вы не просто не можете с этим мириться.
- Да, вы правы, есть кое-что еще.
- Что же?
- Я абсолютно убежден, что Венди Хэннифорд была порождением зла.
Я почувствовал первые признаки начинающейся головной боли и принялся растирать виски кончиками пальцев.
- Отец девушки просил меня помочь обрисовать портрет своей дочери. Вы считаете ее порождением зла. Что конкретно вы имеете в виду?
- Она была гораздо старше Ричарда. Она совратила невинного и принудила его к неестественным отношениям.
- Ну, всего-то на три или четыре года постарше.
- Да, я знаю, вы правы, если придерживаться общепринятой хронологии. Что же касается житейской искушенности - их разделяла целая вечность. Девица была аморальной; иными словами - Венди Хэннифорд была порочной извращенкой.
- Скажите, вы когда-нибудь встречались с ней?
- Да, - ответил пастор. Из его груди вырвался тяжелый вздох, но ему удалось побороть свои чувства. - Это случилось только однажды, и должен сказать, одного раза мне вполне хватило.
- Когда вы виделись?
- Сейчас трудно припомнить точно. Кажется, весной. В апреле или мае.
- Ричард привел девушку сюда?
- Нет, что вы! Ричарду хватило ума не приводить эту особу в святую обитель! Я сам отправился в квартиру, где они… проживали. Поехал туда специально, чтобы встретиться с ней и поговорить, поэтому выбрал такое время, когда сын был занят на работе.
- И увиделись с Венди.
- Да.
- А зачем, кстати, вам было с ней встречаться?
- Я хотел, чтобы она оставила в покое моего сына. Зачем же еще?
- И она отказалась?
- Да, мистер Скаддер, она наотрез отказалась. - Вэндерпол откинулся в кресле и прикрыл глаза. - Ох, слышали бы вы выражения, которыми пользовалась эта девица! Она насмехалась надо мной, язвила, оскорбляла… Она… Нет, не могу вспоминать, мистер Скаддер. В общем, она ясно дала понять, что не намерена отступаться от Ричарда и что ее вполне устраивает их совместное проживание. Ничего более неприятного, чем встреча с этой особой, у меня не было в жизни.
- Значит, больше вы ее не видели?
- Нет, ни разу. С Ричардом встречался несколько раз по различным поводам, но, естественно, не в той квартире. Я пытался поговорить с ним об этой женщине, но - увы! - ничего не достиг. Он полностью попал под ее влияние. Секс, это орудие дьявола, дает женщинам определенного сорта неограниченную власть над впечатлительными, влюбчивыми юношами. Мужчина слаб, мистер Скаддер, и часто, очень часто он бессилен перед всемогущими чарами женской греховности.
Священник тяжело перевел дыхание; я видел, как трудно давался ему рассказ.
- Справиться с зовом плоти очень нелегко… И в конце концов собственная греховная натура этой особы ее же и погубила. Она наложила на Ричарда плотское заклятие, а в результате оно обратилось против нее самой.
- Послушать вас, так она была просто ведьмой!
Тонкие губы тронула едва уловимая улыбка.
- Ведьмой, говорите? В сущности, так оно и есть. В прежние времена ее непременно обвинили бы в колдовстве и предали сожжению на костре. Сейчас же стало модным разглагольствовать о всяческих неврозах и психических отклонениях. А вот прежде прямо говорили о ведьмах и одержимых дьяволом. Иногда я задумываюсь: действительно ли мы такие просвещенные, какими хотим выглядеть, и что хорошего дает такая просвещенность. По всей вероятности, ничего.
- А что же она дает?
- Простите, я вас не понял.
- Я спросил, есть ли что-нибудь положительное в наше время?
- А, теперь понятно! - Вэндерпол снял очки и устроил их на колене. Раньше я не мог разобрать цвет его глаз, теперь же увидел - светло-голубые, с золотистыми искорками. - Вы не веруете в Бога, мистер Скаддер. В этом, вероятно, и кроется причина вашего цинизма.
- Может быть, вы правы.
- Отвечаю на ваш вопрос. Господь всех нас любит, и эта великая и жертвенная любовь несет в мир добро. К пониманию этой истины непременно придут все - если не в этой жизни, то потом, когда настанет время предстать перед Всевышним.
Лучше бы увидеть добро еще при жизни, подумал я. И спросил, был ли Ричи верующим.
- Последнее время он испытывал некоторые сомнения. Ричард так ушел в процесс осознания самого себя, что у него не осталось времени для осознания Бога.
- Понятно.
- А потом, на моего сына наложила заклятие Венди Хэннифорд. Не смотрите на меня так - я выбираю слова обдуманно и утверждаю: Ричард в буквальном смысле пал жертвой ее заклятия.
- А каким он был раньше?
- Очень хорошим мальчиком, чутким, внимательным, обаятельным.
- У вас никогда не было с ним проблем?
- Никаких. - Он снова водрузил на нос очки. - Знаете, мистер Скаддер, я все время виню себя.
- За что?
- За все. Как это там поется в песенке? "Дети сапожника ходят босыми", да? Замечательная сентенция, как раз подходит к моему случаю. Должно быть, я слишком много времени уделял своей пастве и почти совсем не занимался единственным сыном. Я ведь воспитывал его один. Когда-то мне думалось, что все будет очень просто, а на самом деле…
- А мать Ричарда?
- Я потерял жену почти пятнадцать лет назад.
- Простите, я не знал.
- Это было тяжелым испытанием и для меня, и для Ричарда. Теперь, по прошествии времени, я понимаю, что мне следовало жениться вторично, но тогда… я не смог. Нанял в дом экономку и решил, что мои обязанности перед прихожанами будут способствовать воспитанию ребенка, дадут мне больше возможности бывать с ним, чем любому другому вдовцу. Мне казалось, что этого вполне достаточно.
- Сейчас вы уже так не думаете?
- Не знаю. Я часто размышляю о том, что мы не можем по своей воле сделать что-то, чтобы изменить нашу судьбу, - она не в наших руках. - На губах Вэндерпола промелькнула быстрая улыбка. - Конечно, мистер Скаддер, это удобное объяснение. Или наоборот.
- Да, я вас понимаю.
- А временами мне кажется, что я все-таки должен был что-то предпринять. Ричард был слишком замкнут, погружен в себя, застенчив…
- Когда вы еще жили вместе, он с кем-нибудь встречался?
- Конечно, встречался, у него было много друзей.
- А на свидания он ходил?
- Нет, Ричарда никогда не интересовали девушки - по крайней мере, пока он жил тут, я ничего подобного за ним не замечал. А потом… Потом он попал в сети этой дурной женщины.
- Вас не тревожил тот факт, что Ричард не увлекался девушками?
Этим вопросом я намеревался заставить его задуматься, хотел подтолкнуть его к мысли, что его сын, игнорируя женщин, имел другие влечения. Но даже если мне и удалось достичь цели, пастор ничем этого не показал.
- С чего бы мне тревожиться? - вскинув бровь, спросил он. - Я абсолютно не сомневался, что со временем Ричард непременно повстречает честную, порядочную девушку, которая впоследствии станет его женой и родит прелестных детишек. Поэтому меня совершенно не волновало нежелание Ричарда назначать легкомысленные свидания. Да сами подумайте, мистер Скаддер, причина великого множества бед человеческих лежит в излишней свободе общения людей противоположного пола. Поверьте, мне доводилось на своем веку видеть не только беременных девочек, которым едва стукнуло пятнадцать, но и совсем молодых ребят, страдающих от "дурных" болезней. Едва ли стоит удивляться, что меня несказанно радовало то, что мой сын несколько задержался - в этом смысле - в развитии.
Я снова промолчал, а Вэндерпол задумчиво покивал головой, будто соглашаясь с собственными мыслями.
- И все же, если вдуматься, если бы Ричард… был менее застенчив и невинен, он не попался бы так просто в сети мисс Хэннифорд, не стал бы такой легкой добычей развратницы.
И вновь повисла пауза. Минуты три мы сидели в полной тишине, потом я задал еще несколько ничего не значащих вопросов, ответы на которые меня не особенно интересовали. Вэндерпол еще раз спросил, не желаю ли я выпить чашку кофе. Столь явный намек, что аудиенция затянулась, был понятен даже полному недоумку, к коим я себя не причислял. Посему я начал откланиваться, и он не стал меня задерживать.
Мы прошли в вестибюль. Надевая куртку, я все-таки не удержался и спросил:
- Как я понимаю, вы виделись с Ричардом после убийства. Это так?
- Да.
- Это было в его камере?