Слова Майи доставили ему удовольствие. Ну, прямо Очаровательный Немолодой Политик.
- Вы правы, принцесса, - сказал он. - А вы?
- Меня просто заворожили истории из бульварных газет, которые мне читал Трес, - проворковала она. - Это правда, что вы и ваша секретарша были в одной паре трусиков?
Зрачки Асанте превратились в точки. Вероятно, с его гениталиями происходило нечто похожее. Тем не менее он умудрился продолжать улыбаться.
- Вижу, вы слишком много времени проводите с мистером Наварром, принцесса, - заявил он.
Майя наклонилась поближе, словно собиралась поделиться с ним неприличным секретом.
- На самом деле я научила его всему, что он знает. И если вы еще раз назовете меня "принцессой", меня вытошнит прямо на вашу деву Марию.
- Кстати, о тошноте, - вмешался я. - Я не знал, что вы поклонник работ Бо, мистер Асанте. Вы с ним знакомы?
Асанте не знал, на кого смотреть. К Майе он теперь относился, как собака к змее, и пытался определить, насколько опасной может оказаться эта маленькая штучка. Телохранитель подошел поближе, и у меня появилась возможность разделить с ним аромат галлона или двух "Арамиса", который он на себя вылил. У меня начали слезиться глаза.
Асанте оторвал взгляд от Майи и посмотрел на меня.
- Почему ты спрашиваешь, Джек? Хочешь автограф?
- Просто любопытно. Мне необходимо узнать профессиональное мнение Бо относительно фотографий, попавших ко мне в руки, - ответил я.
Я рассчитывал увидеть какую-то реакцию, но с тем же успехом мог бы говорить о шансах клуба "Рейнджерс" в финале.
К нам подошел мужчина в желтой шелковой рубашке и черных брюках, извинился, оторвал красную наклейку со страницы с ярлыками и указал на фотографию, находившуюся за спиной члена городского совета.
- Эта, мистер Асанте?
На снимке размером восемь на одиннадцать дюймов, с подписью Бо в нижнем углу, было снято заброшенное ранчо на холме над техасской равниной. На ночном небе со следом одинокой кометы висела раздувшаяся луна. На заднем плане виднелись ржавые железные ворота; вдоль верхней дуги шла надпись: "Ленивый У", одна створка частично слетела с петель и приоткрылась.
Асанте бросил неторопливый взгляд на фотографию.
- Конечно, сынок, эта подойдет.
Служащий галереи наклеил ярлык с надписью "продано", еще раз извинился и ушел.
- "Ленивый У", - задумчиво проговорил я. - Наверное, имеется в виду "Ленивый Ублюдок"?
Асанте меня проигнорировал.
- Удачная сделка, - сказал он, обращаясь к Майе. - Мне сказали, что это одна из лучших старых фотографий Карнау. - Я всегда что-нибудь покупаю, если оно не слишком большое и на него выставлена цена.
Он продолжал пожирать Майю глазами, словно напомнил ей какую-то только им двоим известную шутку. Потом он повернулся ко мне.
- А как у тебя с работой, сынок? Ты еще не потерял надежду?
- На самом деле я хотел узнать, не найдут ли для меня ваши друзья в "Шефф констракшн" какую-нибудь работенку?
Асанте удивился.
- Прошу прощения?
- Я полагаю, в строительство нового художественного комплекса в Норт-Сайде, который вы продвигаете, будет вложено очень много денег. Самый большой "казенный пирог" со времен "Центра Трэвиса", может, даже больше. И еще я знаю, что Шефф наверняка получит контракт. Вы ведь именно так с ним договорились?
Асанте бросил взгляд на телохранителя и кивнул, показывая, что собирается уходить с выставки. Арамис подошел и встал рядом со мной.
- Дезинформация - опасная штука, Джек, - почти ласково сказал Асанте. - Город принимает решение о предоставлении строительных заказов в результате анонимного тендера. Только после того, как мы одобряем комплексное соглашение на новый проект, начинается поиск подходящих фирм, но проект проходит через множество комитетов и казначейство. Я имею к этому лишь косвенное отношение. Теперь тебе стало понятнее?
- Да бросьте вы. И никаких откатов, ничего такого? - спросил я.
Асанте холодно улыбнулся.
- Знаешь, Джек, на твоем месте, - сказал он, наклонившись ко мне, чтобы дать личный совет, - я бы отвез барышню обратно в Калифорнию, да и сам перебрался бы в такое место, где перспективы лучше, а ожидаемая продолжительность жизни выше.
Он показал мне свой золотой зуб, и из его рта на меня пахнуло использованным машинным маслом.
- Я постараюсь не забыть ваш совет, - обещал я.
Асанте взял свое пиво, стоявшее на статуе, и вежливо кивнул Майе.
- Доброй ночи, Джек.
И ушел в сопровождении телохранителя.
Майя приподняла брови. Мне показалось, что она выдохнула только после того, как к нам впервые за десять минут подошел Карлон, руки которого были все еще заняты тарталетками, и подтолкнул меня локтем.
- Ладно, отойдем-ка к окну в конце зала.
Я мрачно посмотрел на него.
Он тут же направился в конец комнаты, не дожидаясь, что я последую за ним. Когда мы его догнали, Карлон стоял на цыпочках в своих гуарачи, заглядывая из крошечного окна с металлической решеткой в переулок за складом.
- Ладно, - деловито начал он, - Дэн - блондин и водит серебристый "бимер"?
- Да.
Карлон нахмурил брови.
- Ты хочешь сказать, что он привозит Бо Карнау ленч и встречается с ним в переулке, чтобы его передать?
Мы с Майей выглянули в окошко, но нам потребовалось несколько секунд, чтобы наши глаза приспособились к темноте снаружи, прежде чем мы сумели разглядеть двух мужчин: светловолосый сидел, скрестив на груди руки, на капоте серебристого "БМВ", а лысеющий брюнет, которого мы отлично рассмотрели благодаря белой накрахмаленной рубашке от смокинга, держал в руках коричневый мешок с ленчем и тряс им перед лицом Дэна Шеффа, словно был чем-то недоволен.
- Может быть, Дэн забыл положить десерт, - предположил я.
Дэн молча сидел на капоте. Он находился в тени, и я не видел его лица, но тело выглядело напряженным, его переполнял гнев. В следующее мгновение, когда Бо снова принялся на него кричать, Дэн нанес ему мощный удар, каким уже пробовал достать меня во дворе у Лилиан в прошлое воскресенье. На этот раз он не промахнулся.
Бо упал на спину и уронил мешок, из которого вывалились толстые зеленые кирпичики наличных и попали в лужу света, лившегося из окон галереи.
- Может быть, он положил все, что нужно, - заметил Карлон.
Глава 35
После того как габаритные огни "БМВ" Дэна Шеффа исчезли на Ист-Арсенал, а Бо побрел обратно по переулку, Карлон заплатил пятьдесят долларов владельцу галереи, одетому в желтую рубашку и черные брюки, за разрешение использовать его офис - наверное, самую большую сумму, которую тот получил за этот вечер.
Нам не пришлось ждать и пяти минут, когда Бо вошел в офис, чтобы привести себя в порядок. Его белая рубашка покрылась пятнами и выбилась из джинсов "Джордаш", левую руку он прижимал к глазу - очевидно, именно туда пришелся удар Дэна - и проклинал чью-то прабабушку. Я подошел к нему и ударил открытой ладонью по здоровому глазу.
Конечно, я мог бы просто врезать ему кулаком, но у меня было паршивое настроение. Удар ладонью в тайцзи считается одним из самых болезненных, он такой же нежный, как удар хлыстом. Иногда он срывает кожу. Я больше не собирался заканчивать вничью встречи с мистером Карнау.
Проклятья Бо смолкли, и он удивленно застонал. Он ослеп, и ему пришлось остановиться, но я тут же сделал ему подсечку, заставив продолжить движение вперед, и он рухнул прямо в директорское кресло. Оно тоже застонало, но выдержало.
- Дерьмо, - сказал Карлон.
Я подобрал пакет из коричневой бумаги с пола, куда он упал, и высыпал содержимое на стол перед Карлоном. Зеленые кирпичики оказались пачками купюр по пятьдесят долларов. На секунду мне показалось, что у парня случится апоплексический удар.
Бо сидел очень тихо, прикрывая лицо ладонями, и издавал какие-то невнятные звуки, словно пытался вспомнить мотив песни. Когда он, наконец, сумел поднять оплывшие глаза, ему потребовалось две минуты, чтобы меня узнать. Он страшно побледнел и собрался поднять крик, но понял, что у него не осталось сил.
- Отлично, - пробормотал он. - Просто замечательно.
Я коснулся правого глаза Бо, и его лицо перекосила гримаса.
- Дэн решил взять процент от сделки, - заметил я. - В чем проблема, Бо? Эдди не смог выступить в роли твоего посыльного?
- Трес, - начала Майя, но я даже не посмотрел в ее сторону.
С двумя подбитыми глазами у Бо не получалось выглядеть опасным, но он старался изо всех сил. Я вытащил из кармана керамическое рулевое колесо от разбитой статуэтки и бросил Бо на колени.
- Это не входило в мои планы, но я начал коллекционировать твои произведения.
Карнау на несколько мгновений парализовало, но уже в следующую секунду он понял, что произошло.
- Какого дьявола?..
- Бо, - сказал я, - позволь мне обрисовать твое ближайшее будущее. У меня имеется один диск; у тебя - другой. Могу спорить, что без двух дисков твоя жизнь не стоит и цента - люди, которых ты шантажируешь, сожрут тебя заживо. Хочешь об этом поговорить?
- Я не… - попытался закричать он, но тут же смолк, уставился на меня, поднес пальцы к вискам и начал их осторожно массировать.
- Мистер Карнау, будет лучше, если вы поговорите с нами, - сказала Майя.
Ошеломленный Бо попытался сфокусировать свое внимание на Майе, и на его лице появилось ожесточение.
- Вы очень похожи на проклятого адвоката, - наконец, сказал он.
Майя попыталась улыбнуться.
- Но я никого не представляю.
Ее слова заставили Бо визгливо засмеяться.
- Замечательно, именно этого мне и не хватало, - пробормотал он.
Он взял керамический руль и швырнул мне.
- Мне нечего сказать. Я не понимаю, какого хрена тебе нужно.
Я посмотрел на Майю.
- "Я никого не представляю", - повторил я. - Отличная фраза. Он сразу перед нами открылся.
Майя пожала плечами.
Карлон сидел за письменным столом владельца галереи и задумчиво жевал канапе, используя одну из неоформленных фотографий Бо в качестве подставки для пива. Его голубые глаза напомнили мне голодного сарыча - так они смотрят на рысь, которая заканчивает возиться с добычей, терпеливо и с большим интересом.
- И при чем здесь убийство твоего отца? - осведомился Карлон.
Лоб Бо потемнел.
- А это еще что за тип?
- У нас есть адвокат, - ответил я. - И есть репортер из "Экспресс-ньюз", готовый вцепиться тебе в глотку. Вот что я тебе предлагаю, Бо - отвечай "да" или "нет", когда я буду задавать вопросы. Если ты еще раз скажешь, что не понимаешь, о чем я говорю, я позабочусь, чтобы Карлон правильно написал твою фамилию в ближайшем воскресном выпуске. Ты понял?
Бо решил встать, и я украсил еще одним красным отпечатком ладони его щеку. Он медленно опустился на место и закрыл голову руками.
- Я тебя убью, - пробормотал он без особой уверенности.
- На диске находятся фотографии людей, силуэты которых ты вырезал из копий в твоем портфолио - ночная встреча в лесу, три человека, и то, что между ними произошло - этого оказалось достаточно, чтобы шантажировать их на десять тысяч долларов в месяц.
Мне показалось, что он кивнул. Однако движение головы было таким незаметным, что полной уверенности у меня не возникло.
Я взял часть денег со стола.
- Сегодня тридцать первое июля, день платежа, но здесь гораздо больше десяти кусков. Дэну известно, что у тебя один диск. Я думаю, ты договорился с ним, что продашь ему второй. Ты закроешь свои счета и сбежишь; он же получит гарантию, что фотографии изъяты из обращения. Сегодня ты пытался выиграть время. Возможно, именно поэтому он тебя ударил.
- Да пошел ты…
- Будем считать, что ответ "да". Но будь ты проклят, Бо, где Лилиан?
Он начал тихонько трястись, продолжая закрывать голову руками. Далеко не сразу я понял, что он смеется. Когда он поднял голову, его глаза превратились в распухшие щелочки.
- Ты полный придурок, - сказал он. - Все еще играешь в ее защитника?
У меня перехватило горло.
- Не хочешь объяснить поподробнее?
- Она превосходно умеет заставлять других людей ее защищать. Я этим занимался много лет. Потом Шефф. Если тебе повезло, Наварр, она мертва, и ее тело предали земле. Может быть, так и есть.
У Майи очень сильные руки. И только то, что она успела схватить меня за локоть, его спасло - в противном случае, я бы изувечил Бо. Она держала меня до тех пор, пока я не почувствовал, что рука у меня начала неметь. Тогда Майя наклонилась ко мне и прошептала на ухо:
- Пойдем, вполне достаточно.
Мы оставили Бо в директорском кресле, он продолжал трястись, словно уже не мог контролировать свое тело. Пакет с деньгами я забрал с собой.
Мы прошли мимо хмурящегося владельца галереи, одетого в желтую рубашку и черные брюки, спустились по металлической лестнице и оказались на парковке "Голубой звезды", где мужчины в черных костюмах открывали очередную бутылку шампанского. Только после того, как Майя взяла меня за руку, я понял, как сильно сжимаю кулак.
Мы довели Карлона до его машины - новенького бирюзового "Хюндая" с фальшивым полицейским маячком на крыше, припаркованного в запрещенном месте. Он взял серебряную фляжку с переднего сиденья, сделал большой глоток и передал мне.
- Напомни, чтобы я внес тебя в список тех, кому посылаю поздравления на Рождество, Наварр. Не хочу, чтобы ты на меня обижался.
Я глотнул из фляги и поморщился.
- Господи, "Большая красная текила"?
Он пожал плечами.
- Завтрак для чемпионов, Наварр. Ты сам научил меня этому рецепту.
- Тебе не кажется, что пора повзрослеть, Карлон?
Он фыркнул.
- Значимость этого факта сильно преувеличена. Я буду ждать видео.
Я предложил фляжку Майе, но она покачала головой.
- А теперь расскажи мне всю историю. - Карлон с трудом удержался от того, чтобы не начать потирать ладони от нетерпения. - Мне нужно написать обзор выставки.
- Никакой истории не будет, - сказал я.
Карлон сильно удивился, и мне показалось, что он пытается осмыслить значение этих четырех слов, но уже в следующее мгновение он рассмеялся.
- Правильно.
Я мрачно посмотрел на него.
- Подожди минутку, - сказал он. - Ты заманиваешь меня сюда, чтобы я увидел, как крупный бизнесмен платит шантажисту - сколько получал Бо? Десять штук в месяц? Ты упоминаешь Лилиан. Называешь имя… - Он помолчал, и по его губам скользнула мимолетная улыбка; наконец, он все понял. - Дерьмо. Ты сказал "Эдди". Труп, который мафия отправила в кабинет Шеффа. Эдди, как там его. И после всего ты говоришь, что истории не будет?
Он рассмеялся, я - нет.
- Двадцать четыре часа, - сказал я.
- С какой такой радости?
- Лилиан каким-то образом с этим связана, Карлон. Любые публикации могут ее убить.
Он немного подумал.
- Что еще я могу сделать? - спросил Карлон.
- Внеси мое имя в рождественский список, - напомнил я.
Карлон колебался. Он дышал так поверхностно, что я даже не ощущал запах чеснока, бледно-голубые глаза пристально смотрели на меня, он что-то прикидывал. Казалось, будто мы заключали сделку.
Наконец, он пожал плечами.
- Я уже говорил, мне всего лишь хотелось помочь.
Я кивнул, сделал глоток "Большой красной текилы" и бросил фляжку в машину Карлона.
- Я знаю, Карлон. Я знаю.
Глава 36
Наступила полночь, когда мы с Майей отъехали от "Голубой звезды". Мы оба не ели шесть часов, большинство ресторанов уже закрылось, поэтому мне пришлось забыть о гордости и купить в "Тако Кабано" три чоризо и длинный белый батон. Во всяком случае, я не пал настолько низко, чтобы воспользоваться услугами одного из заведений с розовой неоновой рекламой. Я отвез Майю в настоящую cocina на углу Сан-Педро и Хилдебранд, сонную деревянную хижину, по которой никто бы не догадался, что она дала начало компании с миллионными оборотами.
- А почему она оранжевая? - спросила Майя у повара, стоявшего за стойкой.
Она выбрала свое любимое huevos rancheros и получила тарелку с горой яиц, пико-де-гальо, бобов, лепешек и жира. Повар нахмурился, не понимая вопроса. Я попытался объяснить Майе преимущества техасской мексиканской кухни перед калифорнийской мексиканской кухней и чувствовал себя настоящим аборигеном, когда повернулся к смущенному повару и сказал по-испански:
- Моя подружка не понимает, почему здесь это блюдо выглядит иначе, чем в Калифорнии. Я сказал, что у нас в бобы кладут больше сыра и свиного сала.
Я постарался использовать сложные слова. Повар зевнул.
- Друг, - проворчал он, - ты либо из Калифорнии, либо чертов кубинец. Никто не говорит habichuelas, когда речь идет о frijoles.
Я смутился, и замолчал, и решил, что мне предстоит поработать над словарем. И ретировался вместе с грудой кукурузных лепешек.
- Что он сказал? - поинтересовалась Майя.
- Он сказал, что тебе нужно успокоиться и поесть, если ты понимаешь, что для тебя хорошо.
Мы сидели под вентиляторами в потолке и смотрели, как мимо нас по пустынной улице изредка проезжают автобусы "ВИА". На минутку рядом остановился бродяга, чтобы поглазеть на наш полуночный завтрак. Он был одет в потрепанный коричневый костюм Ковбоя Боба с патронташем и игрушечным пистолетом, глаза затянула молочно-белая пленка. Я отдал ему последнее тако. Он ухмыльнулся, как пятилетний ребенок, и побрел дальше.
Я думал о Лилиан, пытаясь вспомнить, как она себя вела и что говорила в день перед исчезновением. Но когда пробовал представить ее лицо, у меня перед глазами возникала Лилиан, какой она была в шестнадцать или девятнадцать лет. Быстрота, с которой она снова превращалась в старые воспоминания, меня пугала. И как бы я ни обманывался, убеждая себя, что знаю Лилиан, я понятия не имел о том, чем она занималась в последние несколько лет. Меня преследовала мысль, что она могла быть одной из главных участниц развернувшихся в последние дни событий.