Гарретт покатил вниз по заросшему травой склону холма, отмахиваясь от москитов и стараясь наехать на ноги максимальному количеству людей. Мы с Майей следовали за ним, отставая на несколько футов.
- Это… - начала шепотом она, переводя взгляд с меня на радужную спину рубашки Гарретта.
- Да, мой сводный брат.
- Ты никогда не упоминал…
- Что он настолько старше меня?
Майя бросила на меня свирепый взгляд.
- У нас около пяти минут, - позвал нас Гарретт, развернул кресло и прищурился, глядя в сторону каменных арок моста, разделенных на соты крошечных пещерок. - Потом маленькие засранцы вылетят наружу, и получится облако, густое, как свиное дерьмо.
Перед нами стояла цепочка пенсионеров, наблюдавших за мостом в бинокли. Когда мы уселись на поросший травой склон холма, я обнаружил, что смотрю на ряд старых задниц в пастельных тонах. Мы с Гарреттом переглянулись, и он усмехнулся.
- Да, отсюда открывается совсем другая перспектива нашего мира.
Майя устроилась между нами, ее теплая левая рука легко касалась моей ладони и пахла янтарем. Но я, конечно, ничего этого не заметил. Другую руку она положила на подлокотник кресла Гарретта.
- Итак, Гарретт, - заговорила Майя, - Трес сказал мне, что ты можешь взломать сети высокой защиты, даже если половина твоего ЗУПД будет у тебя за спиной.
Гарретт рассмеялся. У него было больше зубов, чем у любого когда-либо виденного мной человека, но почти все из них желтые и кривые. Майя улыбнулась ему так, будто он Кэри Грант.
- Ну, мой младший братишка склонен к преувеличениям.
- И еще он утверждает, что ты бы уже давно правил миром, если бы не тратил столько времени на концерты Джимми Баффетта.
Гарретт пожал плечами, но в его глазах появился довольный блеск.
- У человека должно быть хобби, - заявил он. - Только, пожалуйста, обойдемся без шуток про напрасно потраченное время в "Margaritaville". Они стареют быстрее, чем Рональд Рейган.
Майя рассмеялась и тут же, не смущаясь, очень приятным голосом запела "А Pirate Looks at Forty". Гарретт продолжал улыбаться, но теперь смотрел на Майю уже совсем другими глазами.
- Моя любимая тема в последнее время.
- Моя тоже.
Первое и единственное упоминание о возрасте Майи. Гарретт показал нам всю сотню своих зубов.
- Слушай, Трес, ты собираешься и дальше встречаться с этой леди? - спросил он, вытаскивая из кармана косяк и прикуривая.
Гарретт не знал, что такое паранойя. Я видел, как он курил марихуану в торговых центрах и ресторанах - в любом месте, где у него возникало желание. Если ему начинали задавать вопросы, на лице у него появлялось выражение игрока в покер, и он говорил: "Мне прописано". Никому не хотелось вступать в споры с человеком, у которого нет обеих ног. Шеренга пенсионеров замерла, когда они уловили запретный аромат. Многие принялись с опаской посматривать на Гарретта и быстро расходиться. Теперь задницы в пастельных тонах больше не мешали нам смотреть на мост.
Мы с Майей вежливо отказались от косяка, после чего Гарретт в течение получаса рассказывал нам о своем последнем южном туре с Попугаеголовыми, придурках боссах в Центре исследований и неминуемом коллапсе культуры Остина под влиянием переселенцев из Силиконовой долины.
- Проклятые калифорнийцы, - напоследок сказал Гарретт.
- Прошу прощения? - проворчала Майя.
Гарретт усмехнулся:
- Ты можешь приезжать в наш штат, милая. Проблема в уродливом ублюдке, которого ты привезла с собой.
Я сделал Гарретту неприличный жест, и Майя рассмеялась.
Стало темно и прохладно, и Бог пролил красновато-оранжевую краску на горизонт. Наконец, Гарретт был готов говорить о делах.
- Так о чем речь, братишка?
Я рассказал ему. Минуту Гарретт выдыхал дым, сначала изучал меня, потом переключился на ноги Майи. По выражению его лица я сделал вывод, что он произвел существенную переоценку моих умственных способностей.
- Значит, вы с Майей ищете…
- Лилиан, - закончил я.
- Более или менее, - добавила Майя.
Гарретт покачал головой.
- Нереально.
- Ты можешь посмотреть для нас диск? - спросил я у Гарретта.
Как только первые летучие мыши начали появляться из-под моста, словно ласточки после перепоя, все вокруг озарили вспышки камер. Гарретт бросил взгляд в их сторону и покачал головой, показывая, что настоящее шоу еще не началось.
- Не думаю, что тебе нужен мой совет, - заметил он, подтягивая рубашку на животе.
- Пожалуй, - ответил я.
- Мне кажется, все это придумала твоя прежняя подружка, - продолжал Гарретт. - Передай это дерьмо кому-нибудь другому и отойди в сторону, братишка.
Кто-то на мосту закричал. Когда я посмотрел вверх, женщина в розовом наклонилась над перилами и вытянула вперед руки так, что летучие мыши их слегка задевали.
- Они щекотятся! - крикнула она друзьям.
Все вокруг засмеялись, снова защелкали камеры.
- Уроды, - проворчал Гарретт. - Вспышки лишают летучих мышей ориентации. Они врезаются в машины и погибают. Неужели они ничего не понимают? Уроды!
Последнее слово он выкрикнул в толпу, но лишь несколько человек обернулись. Возможно, никто не хотел спорить с Гарреттом, но и обращать на него внимание они не собирались.
- Трес?
В сумеречном свете черты лица Майи потеряли определенность, и я не мог разглядеть его выражения, но ее рука в моей стала еще теплее. Она ждала от меня ответа, не дождалась и обратилась к Гарретту.
- Так ты можешь посмотреть диск, Гарретт?
Мрачное лицо брата смягчилось. Может быть, из-за руки Майи, лежавшей на подлокотнике кресла. Или начал действовать косяк.
- Конечно, - сказал он. - Почему нет. Но мне кажется, что тебе нужно жить своей жизнью, братишка. Копаться в старых ранах - дерьмо, если бы я так проводил свою жизнь, меня бы давно упрятали в дурку.
Гарретт на мгновение встретился со мной глазами, рассмеялся и тряхнул головой. Он уже давно похоронил свою боль, помогли наркотики, и теперь агрессивность, раздражительность и высокомерие - все семейные достоинства Наварров - остались в прошлом.
Я ничего не мог с этим поделать. И снова попытался представить Гарретта на темных железнодорожных рельсах двадцать лет назад. Уверенный в себе юноша, проехавший много километров зайцем в поездах, непокорный хиппи, сбежавший из дома в двенадцатый и последний раз - тогда он догонял товарный вагон и промахнулся мимо ступенек. Я попытался представить его лицо, бледное от шока, в ужасе уставившееся на черное блестящее озеро, где прежде были его ноги. Мне захотелось увидеть его без улыбки сукина сына, которую он так долго тренировал. Но тогда он был один - и с тех пор ничего не изменилось. Я не могу даже предположить, что Гарретт говорил или думал два десятилетия назад, глядя на влажные рельсы, милосердно остановившие кровотечение. Он оставался в одиночестве и не терял сознание более часа, прежде чем моя сестра Шелли его нашла.
- Старые раны, - сказал он сейчас. - Ну и черт с ними.
И тут летучие мыши начали покидать мост по-настоящему. Вспышки прекратились, люди разинули рты. Мы стояли и смотрели на бескрайнее облако дыма, дрейфовавшее в сторону Центрального Техаса, дыма, которому требовался миллион фунтов насекомых для пропитания.
Гарретт улыбнулся, словно ребенок на дневном спектакле.
- Вот, дьявол, они настоящие, - сказал он.
За десять минут над нашими головами пролетело больше летучих мышей, чем в Южном Техасе живет людей. В одно из этих мгновений Майя взяла меня за руку, и я не стал ее отнимать.
Туристы понемногу приходили в себя. Им уже наскучили летучие мыши, и они, один за другим, направились к парковке. Мы с Майей стояли совершенно неподвижно. Наконец Гарретт развернул свое кресло и начал подниматься на холм. Майя немного постояла и двинулась за ним. Мне ничего не оставалось, как последовать за ними.
Не заметить мини-вэн "Фольксваген", принадлежавший Гарретту, было невозможно. В темноте гора пластиковых ананасов и бананов, приклеенных к крыше, создавала ощущение, что фургон оброс волосами. Когда мы подошли ближе, я увидел, что его боевая раскраска осталась такой же, как и годы назад - множество раз клонированная госпожа Миранда в шокирующих карибских платьях.
- Теперь уже никто не танцует, как Кармен? - поинтересовалась Майя.
Гарретт улыбнулся, направляя колеса кресла в пазы подъемника.
- Ты за меня выйдешь?
Через несколько минут мы сидели на "бобовых пуфах" и пили "Пекан-стрит эйл" из холодильника Гарретта. Глаза у меня слезились из-за запаха марихуаны и очень старых пачули. Гарретт запустил свой "портативный" компьютер - несколько сотен фунтов проводов и железа, которые много лет назад оккупировали заднее сиденье фургона, генератор занимал почти весь багажник, и засунул в компьютер наш таинственный диск.
Гарретт нахмурился, на минуту задумался, набрал несколько команд, открыл какие-то файлы и заглянул в них.
- Они сделали нарезку, - объявил он. - Легко восстановить, когда есть второй диск.
- Другой диск? - Майя перевела взгляд с меня на Гарретта.
- Да. Данные делят между двумя дисками. Программа, которая вновь соберет информацию воедино, совсем простая. Но если ты попытаешься прочитать один диск, то получишь чепуху, омлет. Очень надежный метод, когда хочешь что-то спрятать.
Я сделал глоток пива.
- Ты можешь предположить, какого рода там информация?
Гарретт пожал плечами.
- Объем большой. Такие обычно предполагают графику.
- Например, фотографии.
Гарретт кивнул. Майя посмотрела в окно.
- Гарретт, - сказала она, - если бы я использовала фотографии, чтобы кого-то шантажировать…
Он усмехнулся:
- Ты нравишься мне все больше, милая.
- Зачем мне компакт-диск? Почему просто не сохранить негативы?
Гарретт сделал солидную затяжку. Глаза у него блестели, он получал удовольствие, пытаясь разгадать нашу тайну.
- Ну, хорошо. Негативы зашифровать невозможно. Нельзя сделать так, чтобы никто, кроме тебя, не мог получить копии. Если кто-то их найдет, он сразу поймет, что попало к нему в руки, верно? Лично я отсканировал бы все, оставил себе контрольную копию и уничтожил негативы. Берешь два диска и программу восстановления, и через пару минут можешь получить сколько угодно копий. Или, еще того лучше, загружай фотографии в Сеть, и не успеешь охнуть, как их распечатают во всех новостных агентствах и в каждом полицейском участке штата, если ты этого захочешь. Но если кто-то начнет копаться в твоих вещах, он ничего не найдет - если, конечно, искать будут не профессионалы.
Гарретт замолчал, чтобы сделать еще одну затяжку.
- И у кого же второй диск? - спросил он.
Я вытащил из кармана рекламный листок, который в сложенном виде пролежал там довольно долго. Посмотрел на дату - 31 июля - сегодня. С девяти до полуночи. Если мы вылетим отсюда, как пробка из бутылки, то будем на месте как раз в тот момент, когда все начнется. Ничего не имею против бутылок и против пробок, если уж на то пошло.
Да и Гарретт продолжал пялиться на ноги Майи и явно собирался предложить нам еще пива. Я решил, что, если не сделаю контрпредложения, мы застрянем здесь на всю ночь.
- Тебе нравится бывать на открытии выставок? - спросил я у Майи.
Глава 34
Даже в десять часов вечера и с открытыми окнами "Бьюик" больше напоминал сушильную камеру. Я сидел на месте пассажира, чувствуя, что холодный треугольник пота приклеил мою рубашку к спинке, и наблюдал, как мимо проплывают участки, выставленные на продажу. Машину заполнял запах дохлых скунсов и горящего кустарника.
Наверное, я слишком долго молчал. Когда мы проезжали мимо Лайв-Оук, Майя протянула руку и коснулась моего плеча.
- Ты все еще думаешь о Гарретте?
Я покачал головой.
На самом деле я почти ни о чем не думал после того, как мы уехали из Остина. Было глупо рассчитывать, что мне удастся расстаться с Гарреттом и не выслушать одну из его лекций. Пока Майя забирала машину с парковки "Марриотта", Гарретт поделился со мной своими философскими размышлениями относительно старых подружек. Потом в миллионный раз перечислил обиды, нанесенные отцом семье: как папа бросил Гарретта и Шелли после смерти их матери, на долгие годы оставил на попечении своей агрессивной второй жены, а сам пил, занимался политиканством, влюблялся в шлюх и молоденьких девочек. Как Гарретт сбежал, Шелли связалась с мужчинами, которые дурно с ней обращались.
- К тому моменту, когда он женился на твоей маме, было уже безнадежно поздно что-то менять, - сказал Гарретт. - Шелли и я лишились дома, а твоя мать была слишком мягким человеком, чтобы его изменить. Она никогда не рассказывала тебе про каплю, переполнившую чашу ее терпения? Ты учился тогда - дай вспомнить - в десятом классе? Этот ублюдок отвез твою маму на какую-то вечеринку в музей МакНея и исчез. Когда твоя мама и ее друзья, наконец, нашли его в лесу у старого рыбного пруда, он трахал очередную девчонку из юниорской лиги, игравшую под номером семь. Он просто улыбнулся, застегнул ширинку и вернулся на вечеринку, чтобы еще выпить.
Гарретт слабо рассмеялся и посмотрел вниз - туда, где должны были находиться его ноги.
- Пусть ублюдок спокойно спит, братишка. Только его смерть немного примирила меня с ним.
Майя съехала с автострады в центре Сан-Антонио. Мы проскочили мимо разрушающихся особняков района Кинг-Уильям и двинулись по Ист-Арсенал, где несет свои загрязненные туристами воды река Сан-Антонио. На ее берегах в этой южной части города было пусто, если не считать нескольких наркоманов.
Когда мы подъехали к парковке "Голубой звезды", она уже была забита множеством "БМВ" и "Феррари". Женщины в вечерних платьях нюхали кокаин, сидя в своих машинах; мужчины в черных костюмах потели от жары и пили шампанское возле старых грузовых платформ реставрированных складов. Перед входом в одну из галерей висела скромная афиша, приглашающая на открытие выставки Бо в галерее "Азул", расположенной наверху, возле узкой железной пожарной лестницы.
Внутри галереи из колонок лилась негромкая музыка "кантри". Рядом с книгой отзывов кто-то положил старое седло.
Двадцать или тридцать посетителей расхаживали по комнате, разглядывая не слишком удачные фотографии настоящих ковбоев. Один из гостей надел галстук Джерри Гарсия со звездой и расходящимися от нее лучами. Галстук украшал мятый зеленый репортерский пропуск времен Уотергейта. Он подошел ко мне из-за бочонка с пивом и негромко рыгнул чесноком.
- Пиво бесплатное, - сказал Карлон Макэффри, - но маленькие бутерброды отвратительны.
В одной руке Карлон двумя пальцами держал блокнот на спирали и стопку канапе на ладони. Он протянул мне чашку с "Лоун Стар", чтобы иметь возможность пожать руку Майе.
- Карлон Макэффри, - сказал он. - А вы не Лилиан.
Майя улыбнулась.
- Вы тоже.
Карлон кивнул и даже надул щеки, чтобы не рыгнуть еще раз.
- Ты слышал про своего приятеля Шеффа? - спросил он. - Вчера кто-то превратил его офис в выездное отделение морга.
- Да, мне рассказывали.
Карлон ждал. Я изобразил, что мне это не интересно. Наконец, его голубые глаза оторвались от моего лица, и он оглядел посетителей выставки в поисках новой жертвы.
- Ладно, - проворчал Карлон. - Я видел ранчо, видел коров, видел члена городского совета Асанте, болтающего с кем-то. Но так и не заметил ничего, что может стоить хорошего заголовка.
Я заглянул за угол, где находилось еще одно небольшое помещение. Так и есть, возле стены, в окружении поклонников, стоял Фернандо Асанте, который небрежно поставил свое пиво на металлическую скульптуру. На открытие выставки Асанте оделся весьма неформально - черные джинсы, белая шелковая рубашка на огромном животе и хлопковый пиджак с вышитой блестками девой Марией на спине и лацканах. Две пухлые девицы в атласных платьях прикрывали фланги. Несколько бизнесменов смеялись шуткам. Белый телохранитель с вьющимися волосами, которого я видел в "Ми Тьерре", болтался рядом и единственный не выглядел очарованным обществом Асанте.
Какого дьявола? Я вернул Карлону его пиво.
- Будь настороже, Лоис Лейн, - сказал я ему. - Мне нужно кое с кем поздороваться.
Я посмотрел на Майю, чтобы проверить, идет ли она за мной.
Майя смотрела на Фернандо Асанте - тот смеялся собственной шутке и поглаживал ягодицы ближайшего атласного херувима. Потом она взглянула на Карлона, пытавшегося есть канапе с ладони, и без возражений последовала за мной в соседнюю комнату.
Когда мы подошли, Асанте одарил меня своей лучшей белозубой улыбкой, оценивающе оглядел Майю и, казалось, решил, что она того стоит. Затем он кивнул своим поклонницам, они одновременно извинились и покинули заднюю комнату, остался только телохранитель.
- Джек, как я рад снова тебя видеть, мой мальчик, - сказал Асанте.
Он ослабил на шее серебряный бола в форме Техаса и протянул мне ухоженную ладонь. Я не стал ее пожимать и поинтересовался.
- Слушайте, советник, у вас потрясающий костюм. Ваш пиджак льет слезы в религиозные праздники?
Он лишь улыбнулся и бросил похотливый взгляд на Майю.
- Я большой поклонник искусства, мадам, и восхищаюсь красивыми вещами.
Майя тепло ему улыбнулась.
- Должно быть, вы мистер Асанте.