- Такого идиотского, хренового выступления я уже давно не видел, мистер. Ты даже представить не можешь, в какое глубокое дерьмо только что забрался.
- Пойдем, посмотрим, получишь ли ты повышение по службе, - предложил я.
Входная дверь со стеклом посередине размером с ванну и в форме конуса была выкрашена белой краской. Лаббок провел меня через нее в просторную прихожую, затем повернул налево и через двойные дубовые двери мы вошли в личный кабинет Уайта. Где-то по дороге он, видимо, нажал ногой на кнопку сигнализации, но я не заметил, где.
Все шло прекрасно, пока какой-то тип, спрятавшийся за вешалкой, не снял предохранитель со своего пистолета и не приставил его к моей шее.
Лаббок повернулся ко мне и забрал свое оружие, так и не перестав ухмыляться. Тип у меня за спиной не шевелился, но я не стал предпринимать попыток сбежать.
- Добрый день, - поздоровался я. - Мистер Уайт дома?
- Добрый день, - ответил тип, стоявший у меня за спиной. Его голос лился гладко, точно мед по лепешке. - Мистер Уайт дома. Более того, он собирается вас прикончить, если вы не объясните ему, что вам здесь нужно, причем сделаете это без промедления.
Я протянул руку через плечо, предлагая ему ее пожать.
- Джексон Наварр, - представился я. - Третий.
Я досчитал до пяти, решил, что моя жизнь подошла к концу, и уже собрался заключить мир с Иисусом, Тао и агентством, выдавшим мне кредитную карточку, но тут услышал щелчок предохранителя, вернувшегося на место. Ги Уайт пожал мне руку.
- Что ж вы сразу не сказали? - спросил он.
Глава 13
- Вы не передадите мне "Голубую принцессу", мистер Наварр?
Ги Уайт показал садовым совочком на широкую плоскую корзинку с рассадой, которую хотел получить. Я выполнил его просьбу.
Для работы в саду мистер Уайт переоделся в свежевыглаженную джинсовую рубашку, у которой закатал рукава, и джинсы "Келвин Кляйн", завершали его наряд гуарачи на идеально загорелых ногах. Он поменял девятимиллиметровый "глок" на секатор и совочек. Тени от полей соломенной шляпы пересекали лицо, точно татуировка маори, когда он встал на колени около пятифутового участка земли, где принялся выкапывать конические ямки для своих новых малышей.
Стоявший рядом со мной на горячей каменной скамье кувшин с холодным чаем, который Ги Уайт вынес с собой десять минут назад, уже стал темно янтарного цвета. По спине у меня стекал пот, задница превратилась в жареную тортилью, и я с тоской поглядывал на ближайшее патио, куда падала тень от пекана, потом на бассейн и Ги Уайта, но он с довольным видом улыбался, тихонько что-то мурлыкал в унисон с цикадами и совсем не потел.
Мне он больше нравился, когда держал меня на мушке.
- Я от них в совершенном восторге, - сообщил он, вытащил один пластиковый контейнер из корзинки и перевернул вверх дном, чтобы расправить корни. - Вы разбираетесь в садоводстве, мистер Наварр?
- Это не моя специализация. Вы держите в руках какой-то вид вербены?
- Очень хорошо.
- В Средние века ее связывали с колдунами.
Уайт осторожно посадил вербену в ее новый домик и утрамбовал рукой землю. Маленькие гроздья голубых, как хлопок или леденцы, цветов безупречно гармонировали с костюмом мистера Уайта.
- В этом году "Голубая принцесса" впервые появилась в продаже, - объяснил он мне. - Она прибыла из Англии. И ее можно купить только в Южном Техасе. Потрясающая возможность.
Я вытер пот, стекавший с шеи по спине.
- Вы всегда сажаете цветы в середине дня?
Уайт рассмеялся и сел на пятки, и я впервые подумал, что он очень крупный мужчина. Даже несмотря на то, что я сидел, а он стоял на коленях, наши глаза находились почти на одном уровне.
- Вербена - сильное растение, мистер Наварр. Она выглядит нежной и хрупкой, но требует яркого солнца, очень сухой почвы, и ее необходимо постоянно подрезать. Сейчас самое лучшее время, чтобы ее сажать. Многие совершают ошибку, когда начинают баловать свою вербену - боятся обрезать цветы, льют слишком много воды и пытаются защитить ее от солнца. Если обращаться с вербеной мягко и нежно, она начинает гнить, мистер Наварр. Здесь нельзя бояться быть агрессивным.
- Таков ваш принцип в ведении дел? Так было и десять лет назад?
Ни единой морщинки не пролегло на лице мистера Уайта. Его улыбка напоминала улыбку человека, искупившего все свои грехи, человека, у которого нет ни единой проблемы ни в этом мире, ни в каком-то еще.
- Я думаю, мистер Наварр, что вы находитесь под влиянием ложных предположений.
Я расставил руки в стороны.
- И не в первый раз. Может быть, вы выведете меня на правильный путь?
- Если смогу. - В результате земляных работ на поверхность выбрался червяк длиной примерно в шесть дюймов, Уайт резко вонзил в землю лопатку, которая разрезала червяка пополам, но хозяин лопатки, похоже, ничего не заметил. Он снял кожаные перчатки и сделал большой глоток чая, прежде чем продолжить. - Я не имел никакого отношения к смерти вашего отца, мой мальчик.
- Мне уже намного лучше.
Уайт покачал головой.
- Боюсь, что, если вы унаследовали упрямство шерифа Наварра, в нашей с вами беседе нет никакого смысла.
- На протяжении нескольких лет он активно портил вам жизнь. Многие до сих пор говорят, что вам удалось выйти сухим из воды и не понести наказания за его убийство.
Уайт снова надел перчатки и принялся выкапывать второй ряд ямок для "Голубых принцесс". Спокойная, добродушная улыбка, прячущаяся в тени шляпы, не дрогнула ни на мгновение.
- Мне прекрасно известно, что в прошлом я был удобным ответом на многие криминальные вопросы, мистер Наварр.
- В прошлом.
- Именно. Вы не передадите мне 19-5-9, пожалуйста.
- Не понял?
- Удобрение, мой мальчик, рядом с вашей ногой. Возможно, вы этого не знаете, но в последние годы я изо всех сил стараюсь отдать свои долги нашему городу. И я рад, что меня считают добропорядочным гражданином, покровителем многих полезных дел. Я активно культивирую эту роль и предпочитаю ее дурной репутации молодых лет.
- Уверен, что это так. Убийства, распространение наркотиков… вряд ли все это относится к темам, которые прилично обсуждать в клубе "Кивание".
Уайт снова вонзил лопатку в землю, только на сей раз по самую рукоять. Когда он поднял голову, он продолжал улыбаться, но морщины вокруг глаз сказали мне о том, что его терпение на исходе.
- Я хочу, чтобы вы поняли, мистер Наварр: ваш отец портил мне жизнь, но не так сильно, как это началось после его смерти, когда мной занялись вплотную и когда открыли настоящую охоту на ведьм, пытаясь отыскать, на кого повесить вину за убийство. С тех пор я на протяжении многих лет трудился, чтобы вернуть себе положение в обществе, и мне совсем не хочется, чтобы оно пострадало от беспочвенных рассуждений о далеком прошлом. Надеюсь, я достаточно ясно выразил свои мысли.
Пока Уайт говорил, по лужайке к нам подобрался Лаббок и теперь с почтительным видом стоял в нескольких ярдах, держал в руке сотовый телефон и ждал, когда ему предложат подойти. Уайт дал ему возможность подождать.
- Мы с вами поняли друг друга? - очень тихо спросил меня мистер Уайт.
Я кивнул.
- Кстати, я забыл, как вы обычно убивали своих конкурентов - пулей в глаз?
На мгновение лицо Уайта застыло, потом улыбка медленно вернулась на прежнее место, и он выдохнул:
- Вы действительно очень похожи на вашего отца, мой мальчик. Желаю удачи.
Его голос прозвучал почти искренне, но я ждал от него не совсем такого ответа.
- Может, в таком случае, вам следует попытаться мне помочь? - предложил я.
Уайт проигнорировал мои слова, встал на ноги, стряхнул землю с джинсов и только тут, похоже, заметил стоявшего неподалеку Лаббока.
- О, прошу меня простить, мой мальчик, - сказал он. - Мне нужно поговорить по телефону. Эмери вас проводит.
Эмери протянул мистеру Уайту телефон и кивнул мне, чтобы я шел за ним в дом. Я встал с каменной скамьи.
- Мистер Уайт, - позвал я.
Уайт уже забыл обо мне и мило беседовал с кем-то про погоду в Вера-Крузе. Услышав меня, он оглянулся и убрал телефон от уха.
- Я хочу, чтобы вы меня поняли: если вы лжете, если вы убили моего отца, я собственными руками закопаю вас в вашем саду.
Он улыбнулся, как будто я поздравил его с днем рождения.
- Не сомневаюсь, что вы так и сделаете, мой мальчик. Доброго вам дня.
Он снова отвернулся, совершенно спокойно, и, направившись в глубь сада, заговорил со своим собеседником про плюсы и минусы владения недвижимостью в Мексике.
Эмери взглянул на меня и разок хохотнул, потом похлопал по спине, точно мы с ним старые друзья, и повел в сторону Белого Дома.
Глава 14
- Вот это мне нравится, - заявила моя мать.
Она пришла в мою квартиру около восьми часов, без Джесса, который остался смотреть матч с участием "Рейнджеров". Минут пять она рассуждала про "интересный спартанский вид" моего нового жилища, обрызгала все вокруг эфирным маслом, чтобы очистить ауру, и без особого энтузиазма принялась оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно было бы похвалить. Наконец она заметила мексиканскую статуэтку, которую мне подарила Лилиан.
В тот момент, когда мать взяла ее в руки, Роберт Джонсон зашипел и снова ретировался в чулан. Глядя на статуэтку и вспоминая свой последний разговор с Лилиан, мне захотелось сделать то же самое.
- Думаю, он хочет, чтобы ты ее забрала, - сказал я. - И, вообще, она больше подходит к твоему интерьеру.
Глаза матери хитро сверкнули, и она уронила статуэтку в огромную сумку из золотой парчи.
- Я расплачусь с тобой ужином, дорогой.
И мы отправились на угол Куин-Энн и Бродвея.
Печально, но факт - я прожил в Сан-Франциско много лет, ходил в Чайнатаун почти каждый день, но мне так и не удалось найти такую же потрясающе вкусную курицу с лимоном, какую готовят в "Хунг-Фонге". Майя Ли придушила бы меня за такие кощунственные слова, поскольку в данном состязании участвует и их семейный рецепт, но такова правда.
Ресторан увеличился в размерах в два раза с тех пор, как я побывал здесь в предыдущий раз, но уже совсем немолодая миссис Ким продолжала им управлять. Она приветствовала меня по имени, причем мне показалось, что ее нисколько не волновало то, что я не заходил к ним целых десять лет, и отвела нас за наш любимый столик под неоновыми американским и тайваньским флагами, обнимающимися на потолке. Был вечер вторника, народ уже в основном поужинал, и мы сидели в зале одни, если не считать двух больших семей в угловых кабинках и пары парней, похожих на солдат из учебной роты, перекусывающих у стойки. Через пять минут после того, как мы сделали заказ, скатерть уже было не видно под тарелками с горами еды.
- Тебе не кажется странным, что Лилиан уехала в Ларедо на следующий день после твоего приезда? - спросила моя мать.
Сегодня она оделась совсем просто: блестящее черное с золотом кимоно, под ним черный "боди" из хлопка. Всякий раз, когда она за чем-то тянулась, золотые и янтарные браслеты на запястьях цеплялись за крышки на блюдах, но ее это, судя по всему, нисколько не беспокоило.
- Ну, хорошо, - сказал я. - Мы немного повздорили. Это была не ссора.
И я рассказал ей про Дэна Шеффа, кусок дерьма из ада. Мать кивнула.
- Я помню его мать по "Яркой шали". - Она помахала в воздухе палочками для еды, словно прогоняя навязчивый образ. - Жуткая особа. Можешь не сомневаться, женщина, которую зовут Кэнди, не в состоянии нормально воспитать ребенка. Так, что еще произошло?
- Больше ничего, - пожав плечами, ответил я.
Она нахмурилась:
- Выглядит как совсем неуважительная причина для того, чтобы уехать из города.
- Возможно, к этому имеет какое-то отношение Бо Карнау. У меня сложилось впечатление, что ему нравится, когда возникают стрессовые ситуации.
- А ты не отступай, - посоветовала мне она. - Так, давай-ка я погадаю тебе на чайных листьях.
На самом деле я пил пиво, но мою мать никогда не смущали такие мелочи, как точность. Она налила мне чаю, сама его выпила и перевернула чашку на салфетку. Я так до сих пор и не знаю, развлекается она таким способом, или у нее действительно имеется система, позволяющая извлечь какой-то смысл из того, что остается от разных напитков, но она принялась внимательно изучать коричневые чаинки, время от времени издавая глубокомысленное "Хм-м-м".
Солдатики около стойки оглянулись на нее, когда она занялась ворожбой, один что-то тихо сказал, и оба рассмеялись.
- Нехорошо, сынок, - произнесла моя мать своим самым убедительным цыганским голосом. - Листья обещают несчастье. Впереди трудные времена.
- Глубокое заявление, - проговорил я. - И, я бы сказал, неожиданное.
Она попыталась сделать обиженный вид.
- Можешь насмехаться, если не можешь без этого.
- Совсем не могу.
В конце ужина мать твердо заявила, что сегодня угощает она. Поскольку у меня осталась только мелочь и несколько совершенно бесполезных кредитных карточек, я не слишком активно с ней спорил. Парни около стойки заплатили и вышли на улицу вслед за нами.
Если ты достаточно долго занимаешься тайцзи, наступает момент, когда у тебя возникает ощущение, будто твои глаза и уши могут поворачиваться на триста шестьдесят градусов. Это чувство необходимо развивать, чтобы не получить удар по голове сзади в тот момент, когда ты сражаешься с противником, стоящим перед тобой, или чтобы сдвинуться на несколько дюймов в сторону и благодаря этому не напороться на меч врага. Все мои органы чувств переключились в это состояние в то самое мгновение, как мы вышли из ресторана, но я не испытывал ни малейшего беспокойства, пока мы не подошли к углу Куин-Энн.
Мать рассуждала о жалком состоянии искусства в Сан-Антонио. Два парня из ресторана шли за нами, но держались спокойно, шутили друг с другом и не особенно нами интересовались. Неоновые огни Бродвея уступили место темноте, когда мы оказались на моей улице. Парни перестали разговаривать, но завернули за угол вслед за нами. Не оглядываясь, я понял, что они ускорили шаг. Они находились примерно в двадцати пяти футах от нас. Мой дом - в конце квартала.
- Мама, продолжай идти и не останавливайся, - сказал я небрежно.
Она как раз начала вдохновенно возмущаться тем, что в центре города так мало галерей, и озадаченно взглянула на меня, но я не дал ей времени что-либо сказать. Вместо этого я развернулся на сто восемьдесят градусов и направился навстречу нашим новым друзьям.
Им совсем не понравилось, что я расстроил их замысел. Когда они увидели, что я иду к ним, они остановились, застигнутые врасплох моим незапланированным поведением. Обоим было лет двадцать пять, оба с квадратными, невыразительными лицами и короткими стрижками. Строение верхней части тел указывало на упорные занятия бодибилдингом. Парни изо всех сил старались казаться близнецами, только один был рыжим англо-американцем, а другой - латиноамериканцем с татуировкой на предплечье: орел, убивающий змею.
Когда до них оставалось пять футов, они слегка расступились, дожидаясь моих действий. У меня за спиной послышался голос матери, прозвучавший более чем слегка испуганно:
- Трес?
- Трес? - передразнил ее громила с татуировкой, и его рыжий приятель ухмыльнулся.
- Либо вы идете за нами, чтобы мы предсказали вам судьбу по чайным листьям, - задумчиво проговорил я, - либо хотите что-то мне сказать. Итак?
Я подпустил татуированного поближе, позволив ему почти коснуться грудью моего лица. Он продолжал ухмыляться. Рыжий обошел меня и оказался слева.
- Ясное дело, - сказал татуированный. - Мы про тебя слышали. Ты гомик, которых полным-полно в Сан-Франциско. Правильно?
Он находился от меня примерно в шести дюймах.
- Хочешь пригласить меня на танец? - спросил я и послал ему воздушный поцелуй.
Он уже решил, что за такое следует хорошенько врезать, но Рыжий ему помешал.
Мать снова позвала меня, судя по всему, она пыталась решить, следует ли ей за мной вернуться или лучше остаться на месте. Я знал, что рано или поздно она сюда подойдет и скажет парням все, что о них думает. Как бы ни стали разворачиваться события, я хотел, чтобы они развернулись до того, как она решит вмешаться.
- Хочешь по-хорошему или по-плохому, приятель? - спросил Рыжий. - Мне совсем не улыбается бить парню морду в присутствии его мамаши. Мысль, которую мы собираемся до тебя донести, совсем проста: убирайся из города к той самой матери. Ты здесь не ко двору.
- И от кого же столь радостные новости? - спросил я и, слегка сдвинув назад левую ногу, занял более надежную стойку.
- Тебе не все равно? - насмешливо фыркнул Рыжий. - Просто возвращайся назад в Страну Гомиков, если хочешь, чтобы твое личико осталось в целости и сохранности.
- А если я не уеду? - поинтересовался я. - Тогда твой дружок с татуировками вытолкает меня из города грудью?
- Ну, ты, маленький кусок дерьма… - Татуированный шагнул вперед, собираясь вцепиться в мою рубашку обеими руками.
Проблема всех, кто занимается бодибилдингом, заключается в том, что у них обычно очень тяжелый верх. Они могут быть немыслимо сильными, но из-за слишком развитых мышц груди центр тяжести, который при обычных обстоятельствах находится в районе пупка, у них значительно выше, и их на удивление легко заставить потерять равновесие. Да и вообще, схватить человека с могучими мышцами намного проще. Они как будто разгуливают по улицам с удобными ручками по всему телу.
Я вскинул руки, ударил ими по запястьям татуированного прежде, чем он меня достал, и отбросил их в стороны. Когда он раскрылся, я поднял левую ногу, коленом врезал ему в пах и одновременно толкнул. Он рухнул назад, словно подрубленное дерево. Рыжий получил от меня левым локтем в нос в тот момент, когда решил вступить в игру. Я схватил его за трицепсы и развернулся, изменив направление движения. В результате он перелетел через мое колено и приземлился на своего приятеля вместо меня.
- Трес! - позвала меня мать, которая уже направлялась в нашу сторону.