* * *
Выйдя из тесного прокуренного помещения, Сергей вдохнул полной грудью, посмотрел на часы, понял, что на работу он все равно заскочить не успеет, а дома долго не задержится, потому что есть нечего и нужно только переодеться. Поэтому он позвонил по телефону тем самым друзьям Мадам Джакузи, которых приметил на похоронах, - симпатичной семейной паре, - и договорился зайти к ним.
Супруги Коноплевы встретили его очень приветливо и усадили пить чай, чему Сергей был рад, потому что не успел сегодня пообедать. Однако они выразили легкое недоумение по поводу прихода Сергея, потому что не могли взять в толк, чем они могут помочь следствию.
- Если убийца - маньяк, то мы-то тут при чем? - удивлялся Коноплев.
Это был крепкий, нестарый еще мужчина, в районе пятидесяти, полковник в отставке.
Коноплев приходился покойной Марианне Валериановне Ратищевой не другом, а. троюродным братом, но поскольку родство это слишком дальнее, то они считали себя просто старинными друзьями.
- В детстве часто общались, - вспоминал он, - а потом я долго служил в разных местах, как-то мы связь потеряли.., потом уже, как в отставку вышел, сюда вернулись, стали опять видеться.
- Скажите… - Сергей замялся, - а у нее всегда такой характер был.., строгий?
Потому что сотрудники такое про нее рассказывают, не похоже, чтобы все врали.
Коноплев рассмеялся.
- Да, Марианна - человек жесткий… была. Откровенно говоря, мы с ней не ссорились только потому, что нечасто встречались.., и потом, дел у нас общих не было.
Но очень меня ее смерть потрясла.., все-таки с детства знакомы были, и опять-таки, если бы от болезни там или несчастный случай, а тут - такая гадость! Не пожелал бы я никому такого… Это чтобы дети потом вспоминали, в каком виде их мать мертвой нашли…
- Но у Мадам.., то есть у Марианны Валериановны детей не было…
- Слава Богу… - хором согласились Коноплевы.
- Но был муж… - осторожно продолжал Сергей.
- Муж, - скривился Коноплев, - уж этот мне муж…
- Игорь, - укоризненно проговорила его жена.
- Что - Игорь? - закричал он громко, и Сергей подумал, что не зря они с Мадам хоть дальние, но родственники. - Что ты мне рот затыкаешь? Я и ему скажу…
- Зачем же теперь-то? Теперь уже поздно, ее нет, - продолжала жена твердо.
- А что, они ссорились? - спросил Сергей.
- Они-то не ссорились, - мрачно пробурчал Коноплев, - это мы с Марианной из-за него чуть не поссорились.
- Знаете что, - решительно сказал Сергей, - у меня времени нету, если у вас родственные какие-то разборки, то мне это ни к чему, а если имеете что-то сказать по расследованию смерти вашей сестры, то говорите, да я пойду. И за чай спасибо.
- Что тут говорить, - тоскливо сказал Коноплев, - а только все из-за него. Вся жизнь у нее из-за него изменилась. Говорил я ей: не расписывайся с ним. Если уж так хочется - живите вместе, зачем тебе обязательно в загс нужно? И не прописывай его: в случае чего - всегда сможешь выгнать.
Нет, ей обязательно замуж захотелось. До пятидесяти лет жила одна - и ничего, работала, самостоятельной женщиной была, а тут вдруг…
- Так она, значит, только два года замужем была?
- Вот именно, - вступила жена Коноплева. - Игорь очень беспокоился, кричали они тут друг на друга.
- Как же не беспокоиться? - возражал Коноплев. - Сами посудите, знакомы они были с юности, как Марианна говорила. Я-то в подробностях не знаю, потому что служил в разных точках, в Питере меня не было. И вот этот… Семен Николаич тогда женился на другой, и связь они потеряли. Потом он встретил ее случайно и воспылал любовью.
- А разве так не бывает?
- Да бросьте вы! - махнул рукой Коноплев. - Сам он нищий преподаватель какой-то, ничего в жизни не достиг, а Марианна - женщина с достатком, на ногах всегда крепко стояла, а теперь - в особенности.
Я подробностей не знаю, но якобы для жены-то его первой это большим ударом было, жили они хорошо, дружно. Захотелось на старости лет комфорта. Что ж, Марианна ему этот комфорт обеспечила…
- Так вы что, его подозреваете? - прямо спросил Сергей.
- Если бы я его подозревал, я бы сам к вам пришел, - твердо ответил Коноплей. - Знаю, что у него алиби. Да и не подозреваю я его, а только противно, и Марианну жалко.
Говорил я ей - нехорошо он поступает. Если он одну жену, с которой столько лет прожил, может выбросить, как старую перчатку, то и ты на него положиться не можешь. Она смеется - зачем, говорит, мне на него полагаться? В жизни, говорит, ни на кого не полагалась, сама за все отвечала. Я и отвечаю, что всякое может случиться. Вот и случилось…
Сергей почувствовал, что нужно ему уходить, а то сейчас начнут вспоминать мелкие родственные обиды, и конца этому не будет.
Он распрощался с гостеприимными хозяевами и ушел, не представляя себе, чем ему поможет беседа с супругами Коноплевыми.
Они очень настроены против мужа Мадам, но Сергею-то что до этого? И заявляют, что врагов у нее никаких не было. Однако надо все же познакомиться с мужем покойной.
Возможно, он кое-что прояснит.
* * *
Надежда Николаевна Лебедева была женщиной очень любопытной. Но любопытство ее было совершенно специфического свойства. Например, она не интересовалась жизнью соседей по дому и не собирала сплетни о сотрудниках на работе, но если дело касалось какой-нибудь криминальной загадки, то тут Надежда просто заболевала от любопытства. Надо сказать, что жизнь часто подбрасывала ей такие загадки. Так считала сама Надежда, но ее муж, Сан Саныч Лебедев, утверждал, что у его жены прямо-таки талант вляпываться во всякие сомнительные истории и что, хотя все ее друзья и знакомые, несомненно, порядочные люди, но с ними все время происходят криминальные события, а Надежда всегда оказывается под рукой. Проще говоря, найдет свинья грязи…
Но такое Сан Саныч никогда не говорил, потому что был человеком вежливым и очень любил свою жену. Надежда тоже очень хорошо к нему относилась, заботилась, кормила вкусными обедами, но ее деятельная натура все время требовала иной работы, то есть не руками, а головой. Сама Надежда работала инженером в одном некогда крупном НИИ. Раньше это была вполне приличная работа для женщины средних лет, потому что окружали ее славные образованные люди, и голова была занята, хоть и не всегда.
Но теперь, сами понимаете, инженеры не в почете, и хоть институт, где работала Надежда, все еще как-то держался на плаву, и работы было много, но платили мало и нерегулярно. А Надежда справедливо полагала, что если за какую-нибудь деятельность денег не платят, то это уже не работа, а хобби.
А хобби человек занимается только тогда, когда ему это нравится. Так что когда зарплату не платили, Надежда не особенно загружала себя работой. Но голова-то требовала своей порции размышлений. С Надеждиными знакомыми уже давно ничего интересного не случалось, поэтому она восприняла как дар свыше, что сосед - капитан милиции - развелся с женой и стал часто приходить к ней ужинать. За еду она добилась того, что Сергей рассказывал ей интереснейшие подробности дела про "маньяка с розой". Всем известно, что голодный мужчина за вкусный обед продаст если не родную мать, то государственные секреты точно. Но ничем плохим Сергею это не грозило, потому что дальше Надежды ничего сказанное не пойдет, уж в этом-то Сергей мог быть уверен. Даже мужу она ничего не расскажет.
Потому, что вовсе незачем тому знать, что Надежда опять интересуется криминалом.
Итак, придя пораньше с работы, Надежда накормила свое ненасытное рыжее сокровище - кота Бейсика - фрикадельками с обязательным добавлением тертой морковки, как советовал ветеринар, тщательно вытерла кухонный стол, разложила на нем листки бумаги и принялась размышлять.
Пять совершенно разных по социальному положению женщин. На вид нет никакой между ними связи. И общее только одно - все жуткие стервы, причем были такими всегда. Насчет Сталины Надежда знала точно, а в остальных случаях полагалась на свидетельства очевидцев. Еще общее у них возраст - у всех приблизительно дни рождения совпадают с точностью до двух недель, не считая Мадам Джакузи, и всем женщинам исполнилось бы пятьдесят два года.
И дата-то не круглая, вздохнула Надежда, зачем же ее с такой помпой отмечать?
Начнем по-другому. Что знал преступник про свои жертвы? Что они все имеют отвратительные характеры - это из области мистики, это пока оставим, обратимся к фактам.
Итак, убийца знал дату рождения каждой женщины, ее возраст, семейное положение, место жительства и место работы.
Хотя насчет места жительства… Почти всех он убивал на работе - и директрису школы, и эту.., в Институте животноводства, Евдокию-дворника, а так же Мадам Джакузи.
И только Сталину - с садоводстве. Это можно объяснить только тем, что институт, где работала Сталина, да и сама Надежда - бывший номерной, работал раньше на оборонку. Теперь, конечно, секретность сняли, но проходная и пропуска остались, так что попасть постороннему человеку туда сложно. А в садоводстве дело значительно проще. Стало быть, преступник знал, что у Сталины есть дача и что поехала она туда одна.
Следил он за ней, что ли? Тогда выходит, что он за всеми женщинами следил, знал их привычки. Знал, например, что директриса любит одна в школе допоздна задерживаться, знал, что у этой Точилло, которая глистов изучает, свой отдельный кабинет, куда сотрудников лишний раз и калачом не заманишь, знал, что Евдокия лестницу моет каждый день примерно в шесть утра… Так, следить он за ними, конечно, мог, но как, если можно так выразиться, он с ними познакомился, где и когда он взял их на заметку? Потому что дураку ясно, что выбор преступника не случаен.
Надежда откинулась на стуле и заложила руки за голову. А вот интересно, думала она, пятьдесят два года - это его любимый возраст. А вдруг он решит, что те, предыдущие, для него несколько староваты и перейдет на женщин помоложе? Например, сорок восемь - чем не возраст? Именно столько самой Надежде. Но нужно надеяться на лучшее.
Пять женщин разного общественного положения, но одинакового возраста. Где они могли пересечься? Они могли ходить в детстве в одну школу, но они этого не делали, потому что милиция бы выяснила - такое выяснить несложно. Да Надежда и сама знает, потому что дворничиха Евдокия, например, родилась в деревне в Калининской области и приехала в город, когда ей было двадцать лет. Стало быть, в школу она ходила у себя в деревне.
Они никогда не жили в одном доме.
Это тоже милиция сразу бы обнаружила.
Они не регистрировали свой брак в одном и том же загсе или Дворце бракосочетания, потому что Римма Точилло, например, вообще никогда не была замужем. То же самое касается Дворца малютки, потому что опять-таки у той же Точилло и у директрисы нет детей, да и у Мадам Джакузи, кажется, тоже.
Надежда прикидывала и так и сяк, но ничего путного не смогла придумать. Смутная догадка забрезжила у нее в мозгу, но ускользнула, а потом вдруг послышался поворот ключа в замке, и Надежда еле успела убрать подальше разрисованные листки. Оказалось, последнюю лекцию почему-то отменили, и муж сегодня пришел пораньше.
* * *
В назначенное время Сергей пришел на указанное рыжебородым Юрой место встречи. Тот уже ждал его - в сильно поношенной спортивной куртке, с рюкзаком за плечами. Сергей тоже оделся, как велел ему новый знакомый, - потеплее и попроще.
- Сюда, - настороженно оглядевшись, Юрий приоткрыл неплотно притворенное окно подвала - А что ты так оглядываешься? - шепотом спросил Сергей.
- Да чтобы кошатники, стервецы, окошко не заметили. Заколотят так, что потом в жизни в этот подвал не попадешь. Или не выйдешь. У меня раз так было…
- Как же ты на волю вышел-то? - полюбопытствовал Сергей.
- Два дня по подвалам шастал, обходной путь искал. Хорошо, бомжи встретились, выпустили.
Проскользнув в окошко, он помог спуститься Сергею. В подвале, как и следовало ожидать, было совершенно темно и пахло плесенью. Юрий повозился в темноте, и через минуту узкий луч яркого света прорезал потемки. В первый момент Сергей слегка ослеп, но, привыкнув к новому освещению, разглядел, что источником света был фонарь, прикрепленный к строительной каске, которую надел рыжебородый следопыт, - самодеятельной копии шахтерского шлема.
- Если привык к темноте, то пошли, - сказал Юрий вполголоса, - путь у нас неблизкий.
Сергей побрел за своим новым знакомым, перешагивая горы разнообразного мусора.
В горле першило от острых неприятных запахов - смеси цементной пыли, сырости, кошачьей вони. В глубине души Сергей был на стороне пресловутых "кошатников".
Юрий уверенно находил путь среди окружающего хлама. Минут двадцать они шагали по бесконечному подвалу. Сергей уже совершенно не представлял, где они находятся и куда идут.
Неожиданно впереди забрезжил слабый свет. Юрий поднес палец к губам, призывая новичка к тишине, и крадучись двинулся к свету. Выглянув из-за очередного проема, он поманил Сергея за собой.
Подойдя к нему и заглянув через плечо, Сергей увидел идиллическую картинку.
Крупный, заросший густой клочковатой бородой до самых глаз мужчина неопределенного возраста возлежал на груде мешковины и разнообразного немыслимого тряпья и при свете горящей коптилки зашивал ватник. В ногах у него мирно посапывала собака неопределенной породы, заросшая такой же густой и клочковатой шерстью, как ее хозяин.
- Это кто к нам пожаловал? - осведомился бомж, почувствовав присутствие людей.
- Это я, Михеич, Юра! - Юрий вышел на свет коптилки, выключив свой фонарь, чтобы позволить аборигену разглядеть себя.
- А, Юрик, заходи. - Михеич сделал приглашающий жест, как гостеприимный хозяин на пороге своей квартиры, однако подниматься с импровизированного ложа не стал. - А ты, Борисовна, что же дрыхнешь? - Он ткнул ногой собаку. - Хоть бы тявкнула! Этак все имущество проспишь!
Это хорошо - сейчас добрые люди пришли, а то мало ли тут ходит всяких!
Борисовна жалобно заскулила во сне, оправдываясь, но просыпаться и не подумала.
- А с тобой, Юрик, никак новенький?
Я его раньше у вас не видел.
- Это Серега, - лаконично представил гостя Юрий, не заостряя внимания на его профессиональной принадлежности.
- Заходите, ребятки, посидите со стариком. - Михеич указал на пару поломанных ящиков, которые играли в его жилище роль то ли стульев, то ли столов.
- Выпить не хотите ли? - Он достал из кучи тряпья, на которой возлежал, бутылку с белесой мутной жидкостью.
Когда он открыл бутылку, в подвале запахло чем-то острым и тоскливым, как ноябрьские сумерки. Собачка Борисовна от этого запаха проснулась и укоризненно вздохнула.
- Это она меня воспитывает, - пояснил Михеич, - не пей, мол, Михеич! А я ей отвечаю: я оттого и от жены-то ушел, что она меня воспитывала, а тебя, шавка подзаборная, просто вон выкину!
Тут же он потрепал собаку ласково и успокоил:
- Да шучу я, шучу, куда ж я тебя, грязнуху, выгоню, совесть-то небось есть еще!
Так будете пить, ребятки?
- Нет, я за рулем, - совершенно невпопад ответил Сергей и, чтобы сменить тему, спросил:
- А почему вы собачку Борисовной назвали?
- Дак поет хорошо, тоскливо, я ее в честь Пугачевой и назвал. Так не будете пить? А не хотите и не надо, здесь и одному-то мало, - хихикнул Михеич и жадно присосался к бутылке.
Пил он долго и громко, но когда оторвался от горлышка, пойла, в бутылке почти не убавилось.
- А кудай-то вы, ребятки, идете?
- Да вот, хотим в подвал один заглянуть, что под семнадцатым домом, там что-то непонятное делается…
- Ой, ребятки, - Михеич округлил глаза, - не суйтесь вы туда. Там и взаправду что-то не то - ходит кто-то, стук-гром идет… А я за долгую свою подпольную жизнь одно уразумел: лучше поменьше видеть, поменьше слышать, поменьше знать.
Которые слишком много знают, с теми что случается? В бетон и в фундамент нового дома заместо арматурины. Почему братки-бандюганы около строительства завсегда пасутся - потому что им сподручно покойничков в бетон упаковывать. А я покуда не хочу в фундамент, я еще не все взял от жизни. - И с этими словами старый философ снова присосался к бутылке.
- А что там такое творится-то, в том подвале? - спросил Сергей, - когда Михеич оторвался от горлышка.
- Что творится? Я разве сказал, что там что-то творится? Ну была она вроде, и вдруг - раз! - и пропала. Ну мало ли что на свете бывает? Только что видел ее - и нету. Ну, может, такая планида у ней была - в этом самом месте пропасть.
- Да кто она-то? - нетерпеливо переспросил Сергей, но Михеич снова отвлекся на бутылку.
Сергей терпеливо ждал, когда бомж вернется к разговору, но когда тот, наконец, оставил бутылку, с ним произошла неожиданная перемена. Глаза его покраснели и выкатились, на губах выступила пена. Он уставился на Сергея и тихо заскулил:
- Опять, опять ты пришел! Ну что ты все ко мне ходишь? Не отдам я тебе душу! Изыди, изыди, антихрист! - Бомж несколько раз мелко перекрестился. - Изыди! Что, и креста уже не боишься? А если я тебя святой водой окроплю? - Михеич схватил свою бутылку и брызнул на Сергея вонючим пойлом..
Стало противно, и Сергей отскочил в сторону.
- Ага! Боишься святой водицы-то!
Юрий тоже вскочил и пошел прочь, поманив за собой Сергея:
- Больше он все равно ничего полезного не скажет, у него глюки начались, ведь это он тебя за черта принимает.
- Типичный корсаковский психоз, - блеснул Сергей познаниями, почерпнутыми в свое время из курса судебной медицины. - Он же здесь пожар устроить может, и себя спалит, и дом может поджечь..
- Да нет, - Юрий махнул рукой, - он уж лет десять такой и ничего не спалил. Тут подвал каменный, кислорода мало… Держится Михеич… Я и то его уже четвертый год знаю.
- А что это он бормотал - была, говорит, а потом вдруг пропала.., ты не понял?
- Да что его слушать-то? Алкаш - он и есть алкаш. Мало что ему по пьяни померещится? Сам же говорил - психоз у него, этот, как ты сказал?
- Корсаковский.
- Во-во, это что - в честь композитора, что ли? Так это же вроде Мусоргский сильно зашибал, а не Римский-Корсаков…
- Уж не знаю, в честь какого композитора, этот психоз называется, то есть по-простому он белая горячка, а только мне кажется, что Михеич и правда в том подвале что-то видел.
- Ладно, завтра мы к нему еще придем, пока он нормальный будет, с утра пораньше, и ты его про тот подвал спросишь.., да мы сейчас сами туда придем, своими глазами все увидим. А сейчас тебе придется форму свою спортивную показать.
Они стояли возле стены очередного подвала, и перед ними не было никакого прохода.
- А теперь-то куда же? - растерянно спросил Сергей.
- А вот сюда. - Юра подтащил к стене ящик, вскарабкался на него и отодвинул чугунную заслонку, за которой оказался узкий вентиляционный ход. - Ну что, сможешь тут пролезть?
- М-да, правильно ты говорил, что пятилетний ребенок тут пройдет, а насчет себя я не уверен. - Сергей с сомнением почесал затылок.
- Пройдешь, пройдешь. - Юрий окинул фигуру Сергею критическим взглядом. - Полезай вперед, если что - я тебя протолкну.