- Подумайте. Я видел Сервантеса один раз жизни, и это было в прошлом году, когда он приехал сюда вместе с Лео. Я не знаю, в чем там дело. Но что бы там ни было, я не хочу быть в этом замешан. Я веду законный бизнес, и фактически Лео не является моим партнером. Нет никаких данных, свидетельствующих о том, что Лео владеет какой-то частью этого казино. Что касается меня, я вообще хочу избавиться от него.
Хотя это и было откровенное заявление, Дэвис не произвел на меня впечатления откровенного человека. Я начал раздумывать, не является ли Лео Спилмен также мертвецом.
- Где я могу найти Лео?
- Я не знаю.
- Вы посылаете ему деньги, не так ли?
- Он должен посылать мне деньги.
- Почему?
- Вы задаете слишком много вопросов. Прекратите это, прежде чем вы выведете меня из себя.
- Я думаю, что побуду здесь. Мне нужна помощь по поводу налоговых проблем. Не моих. Это касается Лео. И возможно, вас.
Десис прислонился к стене со вздохом.
- Почему вы не сказали мне, что вы из налоговой инспекции?
- Я не оттуда.
- Тогда вы себе сейчас противоречите.
- Черт возьми, это так. Можно говорить о подоходных налогах и не работая для Федерального правительства.
- Нет, со мной такие штучки не пройдут. Вам не удастся пролезть в мои дела, маскируясь под федерального агента.
Он знал, что я этого не сделаю, но ему нужна была причина для своей вспышки. Но у него не было прочной опоры. Я знал других напористых людей, подобных ему, в Лас-Вегасе и Рено: веселых барменов, утративших веселость, улыбчивых ребят, постепенно осознавших, что они стоят перед лицом смерти. - Федеральные власти разыскивают Лео. Полагаю, вам это известно, - сказал я.
- Да.
- Почему они не могут найти его? Он мертв?
- Мне хотелось бы, - он захихикал.
- Сервантеса убили с вашего благословения?
- Моего? С чего вы взяли? Я вполне законный бизнесмен.
- Это вы мне говорите, но это не ответ на мой вопрос.
- Вопрос был не хорош.
- Попробую сформулировать получше - гипотетический, такой, какой спрашивают эксперты в суде.
- Вы не эксперт, и мы не в суде.
- В случае, если придется, это будет хорошей подготовкой.
Он не понял иронии, что говорило о том, что его тревога была глубже.
- Сколько "черных денег" Лео выкачал через вашу бухгалтерию?
Он тут же ответил:
- Я об этом ничего не знаю.
- Естественно, вы не знаете, вы делаете все по закону.
- Поосторожнее, - сказал он. - Я терплю от вас больше, чем терпел до сих пор от кого-либо.
- Он осуществлял сделки по скидкам с теми, кто нес большие потери, и использовал Сервантеса для сбора и хранения денег?
Дэвис внимательно посмотрел на меня. Глаза были мертвыми, но блуждающими.
- Вы задаете вопросы, ответы на которые содержатся в них самих. Я вам не нужен.
- Мы нужны друг другу, - сказал я. - Мне нужен Лео Спилмен, а вам нужны деньги, которые он выдоил из дела.
- Если вы говорите о тех деньгах в Лос-Анджелесе, они ушли. Уже нет возможности получить их назад. Но это мелочь. Наша бухгалтерия имеет дело с такими суммами каждый день в течение всего года.
- Так что, у вас нет проблем?
- Нет таких, где вы могли бы помочь.
Дэвис снова прошелся по комнате. Он двигался устало, осторожной, мягкой, кошачьей походкой, будто его кабинет, цвета пустыни, был и в самом деле пустыней с гремучими змеями под ковром.
- Если вам удастся достать Лео, - сказал он, - дайте мне знать. Я готов уплатить за информацию. Скажем, пять кусков, она того стоит.
- Я не собирался продавать себя в качестве доносчика.
- Неужели? - Он еще раз внимательно посмотрел на мой костюм. - Во всяком случае, предложение остается в силе.
Он открыл мне дверь. Человек с квадратной фигурой и маленькой головкой был уже наготове, чтобы проводить меня вниз. Девушка, похожая на Джинни, находилась у стола для игры в крап с другим эскортом. Все, что происходит в Вегасе, кажется повторением чего-то, что было раньше.
Я успел на самолет в Лос-Анджелес и спал в своей собственной кровати.
Глава 27
Сойка, которая жила в моих окрестностях, разбудила меня утром. Она сидела на высокой ветке напротив моего окна на втором этаже и вертела головой в ожидании соленых орешков. Я посмотрел в буфете - орешков не было. Я разбросал по наружному подоконнику сухой корнфлекс. Но сойка даже не удосужилась слететь вниз с ветки. Она склонила голову набок и саркастически смотрела на такого скареду. Затем она вспорхнула с ветки и улетела.
Молоко в холодильнике прокисло. Я побрился, надел чистое белье и другой костюм и вышел позавтракать. Я просмотрел газеты, пока ел яичницу. Об убийстве Мартеля было напечатано на второй странице, и оно преподносилось как гангстерская разборка. Сообщение об убийстве Мариэтты Фэблон поместили где-то сзади в саутлендских новостях. Ни о какой связи между ними не было и речи ни в одной заметке.
На пути на работу в свой офис на бульваре Сансет я сделал длинный объезд к Дому Правосудия. У капитана Перлберга уже был предварительный доклад из Криминальной лаборатории. Пуля, которую доктор Уилс извлек из груди Мариэтты Фэблон, почти наверняка была выпущена из того же оружия, что убила и Мартеля. Сам пистолет, которым был, по-видимому, старый револьвер калибра 38, найден не был. Не был обнаружен также и человек, стрелявший из него.
- Есть какие-нибудь свежие идеи по этому поводу? - спросил Перлберг меня.
- Я знаю один факт. Мартель работал на владельца казино в Лас-Вегасе по имени Лео Спилмен.
- Но чем он занимался?
- Я думаю, что он был посыльным Спилмена. Недавно он сам занялся бизнесом.
Перлберг безразлично посмотрел на меня. Он закурил сигарету и выпустил прямо в лицо через заваленный стол струю дыма. Он не был враждебен или агрессивен, но у него была такая манера затушевывать еврейскую напористость.
- Почему вы не сказали об этом вчера, Арчер?
- Я летал в Лас-Вегас вчера, чтобы выяснить некоторые вопросы. Я получил не вполне удовлетворительные ответы, но получил достаточно фактов, чтобы предположить, что Мартель сотрудничал со Спилменом в деле сокрытия налогов. Затем он прекратил сотрудничество. Он хотел получить наличность для себя.
- И Спилмен пристрелил его?
- Или устроил так, чтобы его пристрелили.
Перлберг пыхнул своей сигаретой, заполнив маленькое помещение облаком дыма, будто это была особая среда, где его мозги работали лучше.
- А как в эту версию вписывается миссис Фэблон?
- Я не знаю. У меня есть предположение, что Спилмен убил ее мужа и она это знала.
- Ее муж был самоубийца, если верить заключению полиции из Монтевисты.
- Об этом они и мне не перестают говорить. Но это не доказано. Скажем, он не был.
- У нас три нераскрытых убийства вместо двух. Мне нужно это новое убийство, как лишняя дырка в голове. - Он в сердцах загасил сигарету. Это было единственное проявление его несдержанности, которое он себе позволил. - Тем не менее спасибо за информацию и за идеи. Я подумаю о них.
- Я надеялся сам на небольшую помощь.
- Все что угодно, если это ничего не будет стоить налогоплательщикам.
- Я пытаюсь обнаружить Лео Спилмена...
- Не беспокойтесь. Я займусь этим делом, сразу же как только вы покинете мой кабинет.
Это было вежливое предложение убраться вон. Я задержался у двери:
- Вы сообщите мне, когда его обнаружат? Я многое бы отдал, чтобы побеседовать с ним.
Перлберг обещал.
Я отправился через весь город в свою контору. В корзинке для бумаг лежала куча писем, но ничего особо интересного. Я внес ее во внутреннюю комнату и сложил на столе. Легкий слой пыли напомнил мне, что я не был здесь с пятницы. Я вытер пыль салфеткой и вызвал автоответчик.
- Доктор Сильвестр приезжал к вам, - прозвучал голос девицы на контроле.
- Он не оставил своего номера?
- Нет, он сказал, у него несколько вызовов в больнице, он будет у себя на работе после часа.
- Что он хотел, вы не знаете?
Он не сказал. Но по голосу можно было подумать, что это важно. И вчера вечером вам звонил профессор Таппинджер. Он оставил свой номер.
Она продиктовала его, и я набрал сразу же номер домашнего телефона профессора. Ответила Бесс Таппинджер.
- Это Лью Арчер.
- Как чудесно, - проговорила она голосом незаслуженно обиженной маленькой девочки. - И какое совпадение, я только что думала о вас.
Я не спросил, что она думала, и не хотел этого знать.
- Ваш муж дома?
- Тапс на занятиях в колледже все утро. Почему бы вам не приехать на чашечку кофе? Говорят, я варю очень хороший итальянский кофе.
- Спасибо, но я не в городе.
- О, а где вы?
- В Голливуде.
- Но это всего лишь пятьдесят миль. Вы можете приехать до того, как Тапс придет на обед. Я хочу поговорить с вами, Лью.
- О чем?
- О нас. Обо всем. Я большей частью не спала, думая б этом, о переменах в моей жизни, а вы являетесь частью этих перемен, не правда ли? Я остановил ее резко:
- Сожалею, миссис Таппинджер. У меня работа. Утешение безутешных домашних хозяек не входит в мои планы.
- Я вам нисколечко не нравлюсь?
- Конечно, нравитесь. - Я был последним мерзавцем, но я не мог ей отказать в этой лжи.
- Я знала, что нравлюсь. Я чувствовала это. Когда мне было шестнадцать, я пошла к цыганке-предсказательнице. И она сказала, что у меня в течение года в жизни произойдут перемены, что я встречу красивого умного человека и он женится на мне. Так и cлучилось. Я вышла замуж за Тапса. Но гадалка сказала, что у меня будет еще одна перемена, когда мне будет тридцать. Сейчас я чувствую, что это приходит. Это как снова забеременеть. Действительно. Я думала, моя жизнь кончилась, и начала...
- Все это очень интересно, - сказал я. - Но поговорим об этом при встрече.
- Но это не может ждать.
- Придется обождать.
- Вы сказали, что я вам нравлюсь.
- Мне нравятся многие женщины.
Это было идиотское признание.
- Многих мужчин я не люблю. Вы первый с тех пор, как я...
Фраза осталась незаконченной. Я не торопил ее продолжать. Я не проронил ни слова.
Она разразилась слезами и повесила трубку.
Бесс была, вероятно, с отклонениями, сказал я себе, или начиталась сентиментальных романов, страдающая от одиночества и неврозов факультетской жены, или же это первые проявления прихода периода средних лет, как снег на четвертое июля. Мудрый человек, которого я знал в Чикаго, вразумил меня раз и навсегда: никогда не спи с кем-либо, у кого заботы больше, чем у тебя.
Но Бесс мне было трудно выбросить из головы. Когда я вывел машину со стоянки и направился на юг по магистрали в Сан-Диего, она будто сидела со мной, несмотря на то, что я направлялся для встречи с ее мужем.
В полдень я ожидал его у здания факультета искусств. В одну минуту первого он появился в коридоре.
- Я могу по вам ставить часы, профессор.
Он ухмыльнулся:
- Вы заставляете меня думать, что я робот. На самом деле я ненавижу жить по этому размеренному расписанию.
Он отпер дверь и распахнул ее:
- Входите.
- Как я понимаю, вы выяснили кое-что новое о Сервантесе.
Он не отвечал мне, пока мы не сели лицом к лицу за его столом.
- Да, действительно. После того как мы расстались вчера, я решил сразу же выбросить свое расписание. Я отменил свои послеобеденные занятия и отправился в Лос-Анджелес с той фотографией, которую вы мне дали. - Он похлопал себя по груди. - Его имя Педро Доминго. По крайней мере, он значился под таким именем в Латиноамериканском колледже. Профессор Бош думает, что это его настоящее имя.
- Я знаю, я разговаривал вчера с Бошем.
На лице Таппинджера проступило неудовольствие, будто я перепрыгнул через его голову.
- Аллан мне этого не сказал.
- Я позвонил ему, когда вы уже уехали. Он был занят, и я узнал от него очень мало. Он сказал, что Доминго был гражданином Панамы.
Таппинджер кивнул:
- Это одно из обстоятельств, что создало для него проблемы. Он перепрыгнул через борт корабля и здесь находится незаконно. Поэтому он изменил имя, когда пришел к нам сюда. Иммиграционные власти охотились за ним.
- Когда и где он перепрыгнул за борт?
- Это было где-то в 1956 году, как говорит Аллан, когда Педро было двадцать лет. Он, вероятно, думал, что это место для него будет счастливым. Как бы то ни было, практически он с корабля прямо вступил в классную комнату. Он посещал школу в Лонг-Биче в течение года, я не знаю, как он ухитрился, чтобы его приняли в колледж. А затем он перевелся в Государственный колледж Лос-Анджелеса.
Он находился там два года, и Аллан Бош познакомился с ним достаточно хорошо. Он поразил Аллана тем же самым, что и меня, - он был высокоинтеллигентным молодым человеком с проблемами.
- Какого рода проблемами?
- Социальными и культурными. Историческими проблемами. Аллан характеризует его как своего рода тропического Гамлета, пытающегося совместиться с современной реальностью. На деле эта характеристика может относиться к большинству центральных и южноамериканских культур. У Доминго были проблемы личные. Он тосковал по сверкающему городу.
Профессор Таппинджер был на грани начать лекцию.
Я спросил:
- По чему тосковал?
- Сверкающему городу. Это фраза, которую я использую для характеристики этого царства духа и интеллекта для концентрации великих умов прошлого и настоящего. - Он похлопал себя по виску, будто таким образом претендовал на принадлежность к этой группе. - Сюда входит все от Платоновских "Форм" и "Сивитас Дей" Августина до "Богоявлений" Джойса.
- Вы не могли бы немного помедленнее, профессор?
- Простите. - Он смутился, когда я прервал его. - Я заговорил на своем университетском жаргоне? На деле дилемма Педро может быть определена достаточно просто: он был бедным панамцем со всеми надеждами, разочарованиями и проблемами своей страны. Он вышел из трущоб Санта-Аны. Его мать была девушка "Голубой Луны" в кабаре города Панамы, и сам Педро, вероятно, незаконнорожденный. Но он обладал большим самолюбием и не хотел соглашаться со своими условиями жизни и оставаться в нищете.
Я понимаю, что он мог чувствовать. Я не был незаконнорожденным, по правде говоря, но я пробивал свою дорогу из чикагских трущоб и знаю, что такое ходить голодным в годы депрессии. Я никогда не окончил бы университет, если бы не поддержка из армии. Так что, вы можете заметить, я симпатизирую Педро Доминго. Надеюсь, они не будут с ним очень строги, когда поймают его.
- Они его не поймают.
Он обратил внимание на окончательность моих слов. Медленно его глаза встретились с моими. Это были впечатлительные, даже женственные глаза, которые когда-то были светлыми и чистыми, до того как постоянная напряженность замутила их белки.
- С ним что-нибудь случилось?
- Его застрелили вчера. Вы не читали газет? - Признаюсь, я очень редко заглядываю в них. Но это ужасная новость. - Он помолчал, его чувствительный рот исказился. - У вас есть какие-нибудь сведения, кто убил его?
- Главный подозреваемый - профессиональный игрок по имени Спилмен.
Это тот человек на фотографии, которую я вам показывал.
Таппинджер достал ее из кармана и стал рассматривать.
- Он выглядит опасным.
- Доминго был так же опасен. Для Джинни большая удача, что она отделалась легким испугом и осталась живой.
- А с мисс Фэблон все в порядке?
- Насколько этого можно ожидать, после потери матери и мужа за одну неделю.
- Бедное дитя. Я хотел бы повидать ее и успокоить.
- Вы лучше свяжитесь с доктором Сильвестром. Он присматривает за ней. У меня назначена встреча сейчас с ним.
Я встал, чтобы уйти. Таппинджер обошел вокруг стола.
- Сожалею, но не могу пригласить вас сегодня на обед, - сказал он с виноватым видом. - У меня нет времени.
- У меня также. Передавайте привет вашей жене.
- Я уверен, она будет рада. Она ваша почитательница.
- Это потому, что она плохо меня знает.
Моя попытка перевести все в легкомысленный тон не удалась. Маленький человек смотрел на меня внимательными и настороженными глазами.
- Меня беспокоит Бесс. У нее такая мечтательная натура, так привержена боваризму. Я не думаю, что вы подходите для нее.
- Я так же думаю.
- Не обижайтесь, мистер Арчер, если я вам скажу, что вам не следует встречаться с ней снова.
- Я так и собирался поступить.
Таппинджер явно почувствовал облегчение.
Глава 28
По дороге в город я остановился у бензоколонки с наружным телефоном и позвонил Кристману в Вашингтон. Он был все еще на обеде. Оператор соединил меня с рестораном, где он обедал, и я услышал:
- Кристман слушает. Я пытался связаться с тобой, Лью. Тебя никогда не бывает на месте.
- Меня не было в городе несколько последних дней. У тебя есть что-нибудь еще по поводу нашего друга?
- Немного. Несколько месяцев назад он был вторым секретарем Панамского посольства. Он довольно молод для такой должности, но он, очевидно, весьма квалифицированный работник. У него есть поощрительная степень от Парижского университета. До того как они перевели его в Вашингтон, он занимал пост третьего секретаря посольства в Париже.
- Почему он оставил дипломатическую службу?
- Я не знаю. Человек, с которым я беседовал, сказал, что по личным мотивам. Но Доминго не запятнал себя ничем, могу это утверждать. Хотите, чтобы я еще покопал?
- В этом нет надобности, - сказал я. - Можете сказать всем тем, с кем беседовали, что Доминго был убит выстрелом в Бретвуде вчера.
- Убит?
- Да. Они, вероятно, захотят предпринять что-нибудь в отношении тела, когда позволит полиция. Капитан Перлберг занимается этим делом.
Я опоздал на несколько минут на встречу с доктором Сильвестром, но он и сам опоздал. Он прибыл в клинику в половине второго и провел меня в свой консультационный кабинет.
- Прошу прощения, что задержал вас, Арчер. Я подумал, что лучше заскочу к Джинни Фэблон.
- Как она?
- Полагаю, что с ней все в порядке. Она, конечно, не оправилась от шока, и я дал ей довольно сильное успокоительное. Но она уже смирилась со смертью своей матери и мужа и уже может смотреть мимо всего этого в будущее.
- Я остаюсь при своем мнении - ее нельзя оставлять одну.
- Она не одна, Джемисоны отдали ей коттедж для приезжих гостей. Они снабжают ее едой, и Питер все время там крутится. Он всегда хочет быть около нее. У нее может быть счастливый финал.
- С Питером?
- Я бы не удивился, - сказал он бодро, но с кривой улыбкой. - Вы улавливаете мою мысль о том, что счастливая свадьба - самое лучшее средство?
- Как обстоят ваши собственные матримониальные дела?
- Мы с Одри разберемся в нашей путанице. Нам обоим есть что прощать.