* * *
Сайгак встретил Колчанова по-приятельски тепло.
─ А-а! Вот и ты, Михаил Иванович, наконец-то. Заждался, прямо скажу. Не вовремя приболел, хотя, болеть всегда не ко времени. Шебекин, старый лис, без тебя мне ничего не дал, ну да я и не настаивал. Это, как сегодня говорят, твоя интеллектуальная собственность. Присаживайся и офицеров своих приглашай.
─ А без меня в этой каламути трудно было б разобраться, Глеб Владимирович! Если сейчас начну вводить тебя в курс дела, может, к концу рабочего дня успеем.
Колчанов представил своих подчиненных Сайгаку и отправил их по работе. Несколько лет назад они вели вместе дело по похищению жены крупного бизнесмена. Тогда тоже оккультные знания присутствовали в расследовании. Колчанов отыскал в другом городе известного экстрасенса и тот реально помог установить место содержания пленницы. С ног сбились, следов никаких отыскать не могли. Оказалось, что женщину выкрал родной дядя. Заработать захотел, но экстрасенс не позволил.
─ Что-то везет нам, Глеб Владимирович, с тобой на необычные дела, – запустил майор затравку.
─ И это необычное? – Плечистая фигура бывшего десантника в ожидании, мощно нависла над столом.
─ И это. Экстрасенс отдыхает. Будем слушать подробно или сначала все прочтешь?
─ Буду слушать, и даже дверь закрою, Миша. Начинай, не томи.
Колчанов обстоятельно шаг за шагом вел следователя по всему перечню событий, наблюдений, консультаций Кторова и завершал каждый эпизод своими замечаниями и соображениями. Глеб не перебивал, только иногда задавал уточняющие вопросы и снова превращался в немой приемник информации. Доклад майора затянулся на три с половиной часа.
─ Мое предложение такое, – подводил итог Колчанов. – Встретиться с главой "Востока" Курдюмом, с директором "Дхармы" Геренстом и тщательно изучить данные по ним и по их сотрудникам. Полагаю, что это та самая местная структура, которая могла интересоваться бубном и "Шаманами космоса". И Чакраватина следует искать у них или через них.
─ Допустим, – Глеб запустил пятерню в густую черную гриву. – Допустим, я согласен. А что мы им скажем? Есть ли у вас этот…Чакраватин. Спугнём, Миша. Зашифруются! Предлагаю для начала напустить на "Дхарму" налоговиков. Например, сняли помещение для буддистов? Хорошо! А налог на благотворительность где? По какой статье деньги пустили? Зацепили, а потом начнем тискать. А?
─ Можно и так. Но лучше хватать не только из-за буддистов. Если у них рыльце в пушку, насторожатся. Еще что-то следует подложить. Ну, налоговая придумает, только бы самодеятельностью не занялись.
─ Не дам! – рыкнул Сайгак. – Объясню и потребую. Москва сношает. Начудят и им достанется.
─ Давай! Ты мне по убийству Фарагова ясность внеси. Что имеешь?
─ Имею с гулькин нос. Невеста в слезах, которая ничего не знает, члены группы тоже молчат. Труп в поездном сортире с перерезанным горлом. Рана тонкая, прямая. Предположительно убили опасной бритвой. Следов борьбы на месте преступления нет. Клочок шерсти в правом кулаке убитого. Значения не придали, но после твоего расследования, ясно, что оставлен фирменный знак. Вопрос – для кого? Кто должен это узнать и понять или перепугаться?
─ Думаю, что я, – выдал майор. – А теперь и ты. Обязан этот шаман знак оставлять.
─ Это почему?
─ А вот поговорим с Кторовым и поймем. Я пока об этом не спрашивал.
─ А что будем делать, если политики в дело влезут или еще чего доброго, засветятся в материалах? – Засомневался Сайгак.
─ А то и будем, что всегда. Нечего пацанят резать и головы засирать подросткам! Что уже закона на всякую сволочь нет? – Распалился майор.
─ Будет, будет тебе. Я не об этом. Прикрыться нужно, чтобы не мешали. Я, Миша, возьму твои материалы и слетаю в Москву. Покажу там всё, расскажу и потребую карт-бланш на работу. Как думаешь?
─ Ну, правильно, – согласился майор. – Хоть чуток застрахуемся от неожиданных наездов. Лети.
─ Завтра же и полечу. А сейчас поеду и с налоговой договорюсь. Пусть начинают клиента дрючить. Я слышал, кстати, про этого Эдуарда Курдюма. Говорят неплохой человек. Дочь у него очень сильно больна. Он с ней живет, сам. И много людям помощи оказал. В селе Семиструйском церковь построил.
─ Всё может быть. Мы ж его не обвиняем, а хотим разобраться. А чем, говоришь, дочь у него больна?
─ Не знаю. То ли депрессия, то ли бессилие физическое. Как растение. Лежит. Сам не видел.
─ Я через жену попробую справки навести. Врачи – особый клан. Может, какие факты всплывут.
Колчанов пожал руку Глеба, уже было взялся за ручку двери, как что-то вспомнил и полез во внутренний карман пиджака. Извлек оттуда яркий буклетик, положит на стол перед Сайгаком.
─ Вот, кстати, программа конференции, на которую Кторов ездил. Видишь на обложке всадника на коне? Это Тенгри. Будешь хоть знать, как выглядит.
На пестрой картине был изображён толстый щекастый восточный воин в блестящих золотом доспехах, в одной руке дубинка, в другой аркан, захлестнувший шею пленника.
─ Это Сульде-тенгри, – пояснил майор. – Дубинкой разгоняет злых духов, а на аркане тащит врагов религии.
─ Ну и персонаж, мать твою… – не сдержался Сайгак. – Кровожадный субъект.
─ А ты чего ждал? Покровитель Чингиз-хана как никак!
* * *
Вечером Колчанов начал потихоньку подъезжать к Елизавете с вопросами по дочке Курдюма.
─ Лиза, а Лиза. Еще бы помощь твоя мне не помешала.
─ Что, Миша, опять менты без врачей и шагу ступить не могут? – Иронично спросила Елизавета.
─ Да куда уж нам без вас? – Демонстрируя полную покорность, развел руками майор. – Можно попросить?
─ Проси.
─ Значит так, – оживился Колчанов. – Понятное дело, что заболевание пациента это тайна, которую врач не вправе разглашать. Мне разглашение сути заболевания и не требуется. А вот общее состояние дел знать желательно.
─ Ты, дорогой мой, не изображай мне тонкого правоведа, не нарушающего закон. Не в суде еще ты, Михаил Иванович, а дома. Переходи-ка к делу, – улыбнулась жена.
─ Уговорила. Есть у нас в N-ске гражданин богатый, некто Курдюм Эдуард Борисович, глава компании Торговый дом "Восток". Крепко стоит по жизни человек. И вылезает его структура, и его фигура в нашем шаманском деле. Но счастья без изъяна не бывает. Говорят, я еще точно не знаю, но говорят, что живет он сам с очень больной дочерью. То ли у нее депрессия, то ли немощность физическая, а может это и слухи. Я бы знаешь, на это в другом случае и внимания б не обратил. Но! Уж больно много болезней и чудесных исцелений за последнее время я узнал. И все шаманские штучки. То Карасева вылечили от менингита, то Кторов про Монголию понарассказывал, то я сам здорово переболел. Понимаешь, Лиза?
─ Намек прозрачный, – задумалась Елизавета. – В общем, тебе надо знать, больна ли дочь Курдюма, если да, то чем, а еще желательно – как давно, от чего и кто ее лечит? Это я уже по своей врачебной логике добавляю.
─ Умница, женушка. Умница! Очень верно, что надо узнать, как давно больна и в чем причина, – Колчанов заходил по комнате. – Ведь… ведь болезнь единственного любимого ребенка очень может влиять на поступки отца. Очень!
* * *
Сайгак вернулся из Москвы через день. Сразу разыскал Колчанова и пригласил в кабинет.
─ Ну что, Михаил Владимирович. Добро на все действия, что считаем необходимыми, я получил. Конечно, материалы руководство слегка озадачили. Когда вникли, тем более потребовали строгой эффективной работы. Да, – рассмеялся Глеб, – когда я наверху показал картину с Тернгри, люди аж возмутились. Ничего себе, говорят, чудище! Ха-ха, так что эмоциональный момент тоже на пользу пошел. Теперь о более серьезном. Я успел там встретиться еще раз с бывшей невестой убитого Фарагова. Они-то встречались всего месяца два. Не это важно. А то, что, оказывается Фарагов, разговаривая с кем-то по телефону, не раз называл его "Чакраватин". Во как!
─ Это уже интересно, – оживился майор. – Это еще одно подтверждение активного контакта Фарагова и некоего таинственного спонсора.
─ Именно! Фарагов и невесте намекал, что от расположения к нему этого человека зависит их будущее, их материальное благополучие.
─ Написала?
─ А как же! Всё чин по чину.
─ Хочешь, Михаил Иванович, еще сюрприз?
─ Не откажусь.
─ Фарагов писал песню или как они выражаются, композицию музыкальную под названием "Чакраватин". Как тебе это?
─ Слова и музыка есть?
─ Нет. Не знаю точно. Позвоним ей, спросим. А для чего тебе слова и музыка?
─ Да так, просто интересно. Надо бы и этих "Шаманов космоса" опросить, может уже репетировали песню-то.
─ Опросим. Что у тебя?
─ Ничего особенного. По погибшей пенсионерке опоздали. Записали, что самоубийство. ЖЭК в квартирке уже прибрал. Но следов борьбы на теле умершей, ссадин, синяков, следов насилия не обнаружено. Это факт.
─ Ну, факт, так факт, – согласился Сайгак.
─ Да, вот еще что, Глеб Владимирович. Я уговорился с Кторовым встретиться с нами в четыре часа. Сможете?
─ Сейчас посмотрю, – Сайгак подтянул к себе лежавший на столе листок бумаги с расписанием дел и встреч на день. – Смогу. Где встретимся?
─ В шестнадцать ноль-ноль кафе "Парус", возле главного корпуса горбольницы. Знаете?
─ Знаю. Буду.
* * *
Колчанов и Кторов зашли в маленькое чистенькое кафе "Парус". Зал всего на пять столов, приветливая официантка, мягкий свет. Они сели за дальний столик.
─ Глеб Владимирович, должен вот-вот подойти, – сказал майор. – Я пока доложу вам наши с ним рассуждения.
Открылась дверь, и Колчанов прервал рассказ, чтобы встретить Сайгака, но в кафе вошел незнакомый пожилой человек с аккуратной бородкой в сером пальто. Не проходя в зал, сразу подошел к барной стойке и заговорил с барменом. Потом присел за соседний столик и безо всякого интереса к доценту с майором стал разглядывать в окно осеннюю улицу. Ему подали чашку чая.
Тут дверь шумно хлопнула, могучая фигура Сайгака выросла на пороге.
─ Глеб, мы здесь, – позвал коллегу Колчанов.
В три шага Глеб преодолел все небольшое пространство зала и оказался у столика с собеседниками.
─ Кторов Виктор Игоревич – наш консультант, Сайгак Глеб Владимирович – следователь облпрокуратуры, – представил их друг другу майор. Они пожали руки.
─ Это вы молодцы, что чайком греетесь, – отреагировал на ситуацию Сайгак. – Девушка, и мне горячего чайку. Я, друзья, сразу хочу извиниться за то, что очень ограничен во времени. У меня есть только каких-нибудь полчаса. Поэтому, Виктор Игоревич, хочу сразу перейти к сути нашей встречи. Мне Михаил Иванович рассказал содержание ваших консультаций…
─ Как смог, – заметил Колчанов.
─ Не скромничай, Миша. Рассказал очень обстоятельно и подробно. Благодаря этому мы хотя бы сориентировались в этой чертовщине, осознали, с кем имеем дело. Как-то вы заметили, что остатки шерсти росомахи на месте преступления могут являться визиткой некоего братства воинов. Объясните нам, пожалуйста, что такое это братство и почему они оставляют этот знак.
─ Хорошо, – Кторов подкурил трубочку. – Это, прежде всего, мое предположение, что есть след некоего сообщества. Причем совсем не обязательно, что данное сообщество приехало полным составом в N-ск и занялось бурной деятельностью. Отнюдь нет. Просто преступник принадлежит к группе, в этический комплекс которой входит ряд обязательных норм поведения, например, знак в виде клочка шерсти. Сама же группа может находиться очень далеко отсюда и совершенно не представлять чем занимается один из ее членов. Например, члены японской мафии "Якудза" покрывают свое тело сложной татуировкой и при посвящении в братство отрубают каждому фалангу на мизинце правой руки. А итальянская коморра убитым предателям кладет в рот камень, как знак смерти за нарушение кодекса молчания "омерта".
В целом же, мужские воинские союзы или братства возникают в глубокой древности. Скажем, берсерки у викингов – это воины, одетые в медвежьи или волчьи шкуры. В африканских культурах – это могут быть братства леопарда или льва. Воины таких союзов подражали диким сильным хищникам, были беспощадны и яростны. Их опасались даже соплеменники, поэтому они жили в отдельных помещениях, плавали в походе на отдельных судах. Члены братств проходили сложные и мучительные обряды посвящения, демонстрируя терпение, презрение к боли, бесстрашие, ярость или гнев. Они подолгу жили в лесах, питались сырым мясом зверей, которых убивали и разрывали зубами. Известна и практика каннибализма, когда голодный член братства по священным законам имел право убивать человека и есть его мясо. Экстраординарное грубое, воинственное поведение на грани безумия было нормой для членов таких союзов.
В шаманизме наблюдается подобная тенденция. Психическое состояние на грани фола и право на буйство и жестокость необходимая черта шамана. Та схема посвящения в шаманы, которая изобилует физическими страданиями реальными и мнимыми, как например варка в котле и отделение костей, дает шаману право на отстаивание своей позиции любыми методами. Конечно, варка в котле это транс-образ, но он влияет на психику.
Кторов несколько раз пыхнул трубочкой, выпустив клубы сладкого густого дыма.
Колчанов посмотрел на человека за соседним столиком. Тот не проявлял никакого любопытства и, как прежде, смотрел в окно. Майора поразила старомодная манера пить чай, которой пользовался сосед. Он потихоньку наливал чай из чашки в блюдце, дул на блюдце и потом уже потихоньку прихлебывал. "Как на старых картинах из русской жизни, – подумалось майору. – Прямо тебе персонаж начала ХХ века". Тут Колчанов снова вернул к теме беседы голос доцента.
─ Поэтому, именно члены военных братств столь бесцеремонны и беспощадны в достижении победы. Например, право на воровство, грабеж и убийство в архаических культурах почитаются как их священные права. Отсюда воровство бубна, избиение буддистов, убийство Фарагова. Все сделано хладнокровно и целенаправленно, без тени сомнения, без ошибок. Всякий, кто встаёт на пути реализации этого права или мешает – будет наказан. Теперь им начнете мешать вы. Да-да, вы! – Кторов глотнул чаю. – Но совершая действие, реализуя свое право, член братства должен всем показать, что он не боится врагов, не страшится, что его будут искать. Более того, он сознательно обязан указать, что это сделал именно он. Приходите и будем сражаться – вот что означает оставленный им знак. Он бросает вызов, он не считает, что прячется от вас, он просто применяет военную хитрость и готовит следующий удар по непослушным. Росомаха сильный и злой зверь, поэтому предположу, что она может быть тотемом-знаком некоторого братства.
Колчанов снова повернул голову к соседнему столику. Старик допил чай и поставил перевернутую чашку на блюдце. Залез в карман пальто и вытащил горсть смятых купюр. Отсчитал за чай и положил на стол. Потом вдруг повернул голову к майору и пристально посмотрел ему в глаза. В какие-то доли секунд у Колчанова возникло ощущение, что эти глаза врезались в его сознание молниями, влезли в душу, вывернули наизнанку и прочли все, что в нем было за всю его жизнь. Незнакомец вдруг улыбнулся майору. Улыбнулся чуть двинувшимися в стороны прядями бороды у краешков спрятанного в рей рта и кивнул. Потом встал и быстро вышел из кафе.
Колчанов несколько секунд пребывал в полном оцепенении. Потом мотнул головой, как собака, вылезшая из воды "б-р-р".
─ Я сейчас, я быстро, – на ходу крикнул собеседникам и выскочил на улицу.
На пустынной осенней улице не было никого. Фигура в сером пальто издевательски отсутствовала. Майор вернулся за стол.
─ Что случилось, Михаил Иванович? – Сайгак положил свою огромную пятерню Колчанову на сжатый кулак.
─ Нет, ничего, ничего. Показалось… или нет. Вы обратили внимание на старика, что сидел за тем столом.
─ Ну, старик, ну сидел…, – Сайгак недоумевающе посмотрел на Кторова.
─ Он очень старомодно пил чай, я это отметил для себя, – сказал Кторов.
─ Я, наверное, буду выглядеть не очень нормальным, но думаю, что это был Отшельник. Описание, приведенное Цандером, сходится: старый, борода, серое пальто…. А потом, он так посмотрел… и еще он мне улыбнулся и кивнул. Девушка! – позвал Колчанов официантку. – Скажите, вы давно тут работаете.
─ Около года, – улыбнулась она. – А что?
─ Вот вы раньше не видели в вашем кафе старика, который только что вышел?
─ Нет, точно не приходилось. Странный такой…
─ Почему? – спросил Сайгак.
─ Ну, он нашему бармену целую минуту говорил "Дайте чашку чаю". Очень медленно говорит, как больной какой-то.
─ Точно, он! – Колчанов вытащил блокнот, ручку и стал быстро-быстро водить ручкой по чистому листку. Через некоторое время он положил свое творение на середину стола. – Смотрите, похож?
На листе было нарисовано лицо старика, очень точно передающее черты незнакомца.
─ Браво! – воскликнул Кторов. – Очень талантливо. Похож, нет сомнений.
─ Да, Михаил Иванович, ты еще и художник. Не знал. Вроде и похож, – согласился Сайгак.
─ Взгляд у него особенный. Он когда мне в глаза глянул, у меня ощущение было, что он меня всего наизнанку вывернул.
─ Магический взгляд! – Констатировал Кторов. – Вырабатывается специальный подготовкой, как говорится, "глаза пронзающие душу". Проверил на вас и похоже успешно.
─ Не то слово, прямо как парализует взглядом, – Колчанов допил глотком остывший чай. – Он ходит за нами. Понимаете? Не мы за ним, он за нами. Может, и раньше ходил, но не показывал себя. А тут взял и представился! Как вопрос задал: узнаете меня, сыщики или нет?
─ Откуда он мог знать, что мы соберемся в этом кафе в четыре часа? – изумился Сайгак.
─ Значит, знал, – зло сказал Колчанов. – Значит, ходит за кем-то из нас. Ходит тенью. За кем?
─ Позвольте, – Кторов выдержал паузу. – Думаю за вами, Михаил Иванович. За вами. Вам улыбнулся, вам в глаза смотрел. Вы ему интересны. Ни я, ни господин Сайгак, вы! Вот смотрите. Мы сели с вами за этот столик. Слева от нас стол у окна и справа стол в углу. Он зашел позже и сел за столик слева. Ближе к вам. Я опять за свое, но в мифологии "сидение возле" – важный момент. Главные персонажи ситуации всегда сидят возле или напротив друг друга. Например, я бы закрывал вас спиной. Он сел возле.
─ Ну, это уж слишком, – вмешался Сайгак. – И потом, вдруг это случайность и никакой он не Отшельник. Не трогайте чашку! – остановил он официантку. – Пальчики снимем. Сейчас ребятам позвоню. Надо установить, не держит ли кто в городе росомах!