- Я не покупаю души.
- А мне показалось, что ты предназначен для такой деятельности или даже занимаешься именно этим.
- С чего ты взяла?
- Ты слишком уверенно сказал, что я могу оказаться тебе полезной в будущем. Это было не предположение, а утверждение. Кстати, а ты не боишься, что я потом откажусь от своих обещаний и пошлю тебя куда подальше?
- Боюсь. Ничего не боятся только полные идиоты. Но я, возможно, постараюсь тебе помочь выполнить мое будущее поручение.
- Каким образом?
- Марго, мы сейчас делим то, чего нет.
- Как говорили мне русские, из тех, чьи родители и дедушки сбежали в Америку от большевиков, нельзя делить шкуру неубитого медведя. Ты, кстати, не русский, случайно?
- А что - похож?
- Внешне и манерами - нет. Но есть в тебе что-то неуловимо русское. Такая основательность. Ты сказал, что я могу оказаться полезной в будущем. Готов ждать долго. Русские долго запрягают, но быстро ездят. Это из их фольклора. Это их национальная черта. Я почти год была на стажировке в одной интересной организации за океаном, где полно самых разных людей. Русских особенно!
- Ты неплохо знакома и с Россией.
- Не с Россией, а именно с русскими, работающими против России и живущими в Америке.
- Ты имеешь в виду какую-то спецслужбу Штатов?
- Я ничего не имею в виду. Я просто сказала, то что сказала. Чтобы ты знал теперь, что мои связи и возможности, скорее всего, позволят мне честно рассчитаться с тобой. И забыть об этом эпизоде.
…Марго получила свои деньги. До утра она любила меня столь самозабвенно, что, мне казалось, всем своим видом подчеркивала, что я купил ее душу и тело. Купил или арендовал? И хотя я, в принципе, не возражал против таких трактовок, я чувствовал, что такое мазохистическое и смачное самобичевание доставляет моей партнерше явное удовольствие. Но я давно знаю, что в таких, отдающихся без остатка девочках, всегда таится скрытая угроза. Будущая угроза. Отдающие без остатка, могут попытаться однажды и забрать все без остатка. Они не имеют чувства меры .
Максимализм, доведенный до абсурда, опасен. Но это отдельная тема.
Наши дни, в Скандинавском королевстве
Бо Фергюсон и Марго
Следующее утро Бо Фергюсон начал с очень важного разговора с Марго:
- Я принял решение не подписывать приказ о Вашем увольнении.
- Я очень благодарна Вам, господин директор.
Марго при этом так посмотрела на своего нового начальника, что Бо счел необходимым расставить точки над "i" в их предстоящей совместной работе:
- Мы не будем с Вами спать, Марго.
- То есть наш секс не будет завершаться в общей постели?
У Бо отвисла челюсть от такой трактовки его, как ему показалось, понятных слов:
- Марго, не передергивайте. На Вас слишком много истрачено времени и денег, чтобы подарить гражданским службам столь квалифицированного сотрудника!
- Там мы же говорим о сексе, а не о моей квалификации, господин директор!
- Марго, прежний директор тоже позволял Вам столь же нахально интерпретировать его высказывания?
- О, он мне много что позволял! И это было всегда взаимовыгодно и приятно!
- Что вы хотите этим сказать?
- Только то, что иметь такую безотказную, квалифицированную и ласковую секретаршу мечтает любой вменяемый мужчина. Это мое мнение, как дипломированного психолога, господин директор. И как офицера спецслужбы, умеющего выполнять любые задания начальника.
- Вы считаете, что служебные романы и секс на работе помогают делу?
- Я уверена в этом. К тому же, мы проводили на эту тему закрытое исследование в некоторых правительственных учреждениях.
- Я в курсе. Только у меня пока не было времени ознакомиться с результатами этих исследований.
- Если Вы не возражаете, господин директор, я могла бы ровно за пять минут пересказать Вам самые, на мой взгляд, интересные выводы.
- Не стоит. Я лучше сам почитаю.
- Тогда мы с Вами точно будем любовниками!
- Почему Вы не боитесь, что я изменю свое решение и все-таки уволю Вас, Марго?
- Да потому, что я всегда получаю того мужчину, которого хочу. Сейчас я хочу Вас! Не возражайте! Просто подумайте над моим предложением! Именно из-за этой своей милой особенности я до сих пор не замужем. Мне кажется, что Вам не стоит пренебрегать столь восхитительной женщиной как я, господин директор!
- Марго, давайте работать.
- Давайте. С таким мужчиной я готова работать двадцать часов в сутки без выходных.
- Вы так любите свою работу?
- Я так люблю все , что доставляет мне удовольствие!
- Марго, мне нравится Ваша напористость и откровенность. Но я очень надеюсь, что Вы столь же напористы в выполнении служебных задач. И заварите, пожалуйста, чаю.
- Английского. С овсяным печеньем и медом?
- Да. У Вас хорошая память.
- Не только память, господин директор.
Марго направилась к двери, слегка покачивая упругими, довольно узкими бедрами, затянутыми в элегантные брюки. Ее белая блузка даже сзади столь восхитительно обтягивала свою хозяйку, что Бо подумал:
- Каток. Бульдозер. Хотя, на вид изящный! Интересно, я ей вправду понравился или это какая-то игра в девочек своих до кончика клитора?!
Бо решил забросить папку с досье Марго в свой сейф. Открывая дверь, набрал комбинацию из семи цифр. С паузой в тридцать секунд набрал их же в обратной последовательности. Еще через пятнадцать секунд набрал три пятерки. Сейф был прост. Но умен и придирчив к тому, кто его открывал. При невыполнении длительности пауз, сейф блокировал дверь. Потом его открывали только специалисты фирмы-изготовителя. На это, собственно, и был расчет программиста. У взломщика обычно нет столько времени, сколько имеет хозяин. Бо положил папку в полупустой сейф.
- И тем не менее, девочка, я не исключаю тебя из списка подозреваемых! И не дай Бог тебе догадаться об этом. По твоей милости буду жить какое-то время на бочке с порохом. Лучше так, чем не жить вовсе! Не исключено, что со временем, все прояснится.
После обеда Марго, пользуясь правом беспрепятственного прохода по помещениям службы, зашла без предупреждения в душ директорского кабинета и поимела Бо, пытавшегося спокойно принять душ перед визитом в королевский дворец.
- Вот таким образом, наверное, регулярно на протяжении пяти лет секретарства Марго принимал душ мой предшественник, - подумал Бо, - Вряд ли эта решительная девица долго обхаживала предыдущего шефа. Интересно, смерть меня тоже ожидает такая же и от того же убийцы? - думал он со смешанным чувством страха и злорадства, входя в Марго и ощущая ее дрожащую трепетную плоть каждым миллиметром своего члена. Он поймал себя на мысли, что вот опять обстоятельства заставляют его иметь интимные отношения с коллегой. - Обстоятельства сильнее нас! - Бо, как ни странно, ничуть не устал от занятий любовью с Марго. А Марго, прилегла на диванчике в комнате отдыха за кабинетом шефа, закрыла устало глаза:
- Господин директор, позвольте мне подремать тут минут двадцать. У меня это случается. После качественного секса скачет давление. Врачи говорят, что это совершенно нормально.
- А что значит секс некачественный?
Но Марго уже спала. В застегнутых брюках, но без блузки, которую она аккуратно повесила на стул рядом.
- Интересно, - подумал Бо, - она действительно проснется через двадцать минут и в самом деле способна работать по двадцать часов в сутки? Своеобразный экземпляр! - Он посмотрел на часы и накрыл Марго пледом, с удивлением отметив, что на ее лице нет ни капли макияжа.
…Марго действительно проснулась через двадцать одну минуту. Встала. Тряхнула гривой каштановых волос. Сморщила слегка веснушчатый маленький носик, быстро надела и застегнула блузку. Заметила что Бо, сидя за столом, внимательно наблюдает за ней:
- Надеюсь я не шокировала Вас, господин директор, своей непосредственностью. Уверена, что у Вас все сегодня сложится прекрасно! Как и у меня. Вас ждать, если Вы задержитесь во Дворце?
- Я позвоню, если будет в том необходимость, Марго. Вызовите машину, пожалуйста.
- Я оповестила гараж еще перед тем как вошла в Ваш душ.
- Кстати, нигде не написано, что душевая комната, расположенная как раз посредине между кабинетом директора и приемной, является персональным душем директора. Вы можете ей пользоваться.
- Это очень мило с Вашей стороны, господин директор. А Вы позволите мне иногда входить к Вам, когда Вы принимаете душ? Вид обнаженных мужчин улучшает мне настроение. А, значит, повышает работоспособность.
- Разрешаю. Но не забывайте закрывать на это время дверь приемной.
- Это совсем не обязательно. У Вас в каждой комнате есть мониторы, чтобы увидеть вошедшего.
- Лучше, чтобы они не входили, Марго. Мы же не собираемся предаваться телесным наслаждениям часами?
- На работе - нет. А Вы позволите предаться этому в выходной?
- Марго, я не готов к такому повороту событий. Ты и так слишком стремительно берешь одну высоту за другой. Ты работаешь тоже так?
- Работаю я существенно лучше! Потому что не совсем удачный секс можно повторить, а, следовательно, улучшить. А не совсем удачные действия наших коллег могут грозить им, и не только им, катастрофическими последствиями.
- Марго, что же такого неудачного сделал мой предшественник?!
Эта фраза сама сорвалась с губ Бо, видимо, выдав его непрерывные и мучительные размышления об этом загадочном убийстве.
- А почему Вы, господин директор, считаете, что я это могу знать?!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЗАВЕЩАНИЕ ХИРУРГА
Двенадцать лет назад, в Латинской Америке
Хирург и Стрелок с супругой
Мы прилетели в его клинику, как только завершили финансовые дела в Европе, и тут же встретились с Хирургом в его кабинете. Сын получил из рук врача замечательную игрушку и увлеченно катал ее по ковру, а мы с женой не спеша обсудили с хозяином кабинета график переделки наших лиц на те, которые оказались на наших настоящих аргентинских документах.
- Господин профессор, пока моя жена с сыном пойдут смотреть наши апартаменты, я хотел бы занять Ваше внимание еще на полчаса, если позволите.
- Да, Хулио.
- Мы договорились, что помимо оплаты Вашей работы и оплаты определенных забот, связанных с обеспечением секретности наших пластических операций, я предложу Вам выгодный и интересный проект.
- Да, Хулио.
- Итак, я предлагаю Вам создать Фонд поддержки молодых талантов. Талантов без привязки к их национальности и месту жительства. Вы станете основателем и президентом Фонда, и завещаете своим двоим сыновьям продолжение Вашей благородной миссии. Правда, при условии, что они оба будут занимать посты президента и вице-президента Фонда. Денег, которые я намерен через Вас инвестировать в этот Фонд, должно хватить минимум на десятилетие работы нормального офиса, трех-четырех сотрудников, включая Ваших сыновей и вполне сносных стипендий талантам, которых найдет Фонд в разных странах мира. Затем, как я предполагаю, разбогатевшие стипендиаты и просто спонсоры будут пополнять Фонд своими взносами.
- В чем Ваш интерес, Хулио?
- Я хочу, чтобы Вы объяснили Вашим любимым и, как я понял из общения с ними, умным сыновьям, что однажды к ним может обратиться человек, который дал денег на создание Фонда Вашего имени. Человеком этим буду я или кто-то наделенный полномочиями говорить от моего имени. Человек, обратившийся в Фонд, не будет просить ничего невозможного и чрезмерного. Только информацию обо всех стипендиатах, в том числе бывших и потенциальных и, возможно, определенных трат на некоторые, связанные с деятельностью Фонда проекты.
- А как мои дети узнают этого человека? Ведь у него не будет Вашего лица и Вашего имени? Не так ли?
- Этот человек, или уполномоченные им люди будут знать все, о чем мы сейчас говорим. То есть всю предысторию создания Фонда. Кроме того, они никогда не будут просить средств, превышающих финансовые возможности Фонда. Наоборот. Их общение с Фондом будет приносить на Ваши счета деньги. Иногда довольно большие. При условии, что рекомендованные этими людьми стипендиаты тоже будут попадать в число лиц, поддерживаемых Фондом.
- Откуда будут браться деньги? Они не из наркобизнеса или тому подобных источников?
- Стартовые суммы, господин Профессор, я нажил, уклоняясь от налогов! Причем столь активно, что теперь прибегаю к помощи столь виртуозного косметического хирурга как Вы. Затем выстраивается пирамида из обязательств стипендиатов и кое-каких поступлений от меня. Некоторые из стипендиатов заплатят Фонду миллион и даже больше долларов, став богатыми людьми. Об этом будет подписываться соответствующий договор.
- А если не заплатят? Я просто беспокоюсь за судьбу своего детища и благополучие своих сыновей.
- Я тоже беспокоюсь о своих детях. И надеюсь, что мой маленький сын, с которым Вы уже знакомы и мои возможные будущие дети, смогут рассчитывать на поддержку Фонда при получении хорошего университетского образования.
- Они, безусловно, могут рассчитывать на щедрую поддержку. Но как мы узнаем их имена?
- Вам и не надо их знать. Я хочу чтобы все стипендиаты, рекомендованные мной или найденные самостоятельно Вашим Фондом, имели одинаковые стартовые условия. Достаточно хорошие. Но одинаковые. А относительно того, что кто-то из стипендиатов Фонда попытается не платить по обязательствам, не беспокойтесь. На это есть адвокаты. Это их работа. Кроме того, не могут же все оказаться негодяями!
- Вы, конечно, не все договариваете, Хулио. Но мне нравится Ваша идея, не зависимо от ее истинного назначения.
- А почему бы Вам не принять за основу мою очевидную цель - уклонение от налогов в особо крупных размерах? Неужели эта цель не стоит того, чтобы кому-то в самом деле помочь подняться в жизни?
- Я принимаю Вашу цель и понимаю ее. Но не принесет ли она проблемы моим детям?
- На это, господин профессор, есть адвокаты. И, в конце концов, Ваша возможная и довольно скорая смерть, спишет многие вопросы по источникам финансирования Фонда. Особенно, в стадии его создания. Не так ли?
- Так. А Вы не боитесь, что мои дети…возьмут и разворуют Фонд?
- Честно говоря, я думал о такой вероятности. Искушение и все такое. Но, во-первых, они очень неглупые ребята. А во-вторых, они тогда лишатся будущих поступлений. Возможно, превышающих стартовые в несколько раз! Не думаю, что Ваши дети способны разом похоронить перспективы финансового обогащения и предать память об отце. Они же Вас любят? Или мне это показалось?
- Вы хорошо выстроили Ваши расчеты. В них почти нет слабых мест.
- Почти?
- Да, почти. Я имею ввиду нас с Вами. Мы смертны. Я смертен скоро. Вы, надеюсь, еще побегаете от налогов по этой планете. Или от чего Вы там бегаете… Впрочем, это Ваше личное дело. Так вот у меня практический вопрос. А если Вы или Ваши люди никогда не объявятся и не выйдут на контакт с моим Фондом, с моими детьми?
- Значит Вашим детям повезло вдвойне. Кстати, сегодня, как я понял, день рождения Вашего младшего сына. Он пока еще студент.
- Да. Ему еще полтора года до диплома юриста.
- Так вот, я предлагаю объявить своим детям сегодня, в узком кругу - только они и Вы - что Вы приготовили им обоим очень интересный подарок. Вы хотите сделать их богатыми людьми. Такую дату и такой день они не забудут никогда.
- Стоит ли им сказать, что я болен?
- Стоит. Как и то, что есть некие небескорыстные люди, которые помогли Вам сделать детям такой неординарный подарок. Тем более, что все документы по Фонду готовы и можно хоть завтра подавать их на регистрацию.
- Согласен. Что тянуть.
- Тем более, господин профессор, я хотел бы чтобы за те недели, что мне и моей семье придется пробыть пациентами Вашей клиники, мы успели утрясти формальности и решить все финансовые вопросы. С Вами лично. И с Фондом Вашего имени.
Двенадцать лет назад, в Латинской Америке
Стрелок
Разумеется, я не собирался рассказывать Хирургу о своих истинных целях. Это не профессионально. И, честно говоря, я заранее продумывал альтернативные источники сбора информации о стипендиатах. Вот ведь прицепилось слово! Стипендиаты - это для Фонда. А для меня они - агенты. Скорее всего, не все. Но некоторые из них станут, наверное, моими супер-агентами. Лет так через несколько…
ГЛАВА ПЯТАЯ
КАРЬЕРА ДИСИДЕНТОВ В РАЗВЕДКЕ
Двадцать восемь лет назад, в Сибири
Стрелок
- Ты что, Антон, всерьез думаешь, что дети рабочих и крестьян могут сделать карьеру во внешней разведке?! А их родители и прародители, в большинстве своем полковники и генералы, прямо от сохи и от станка с молотом и наковальней заговорили, причем некоторые даже без акцента, на всяких разных языках? А потом затесались по приказу высшего руководства СССР в цивилизованное общество разных иностранных государств?
- Я ничего не думаю. Я учился и работаю там, куда меня послали…
* * *
Я до сих пор помню, как сильно мне не понравился тот разговор с бывшим сокурсником. Хотя я и старался отделываться от наседавшего коллеги короткими предложениями, мне показалось, что свою позицию я все-таки чем-то выдал. Не очевидно, но все-таки. Правда, когда я пересказал содержание беседы отцу, тот, нисколько не сомневаясь, сказал:
- Нормальная провокация. Заранее спланированная. Твой коллега не только хорошо знает твою биографию и происхождение. Он именно на них построил весь ваш разговор. Не бойся. Ты держался молодцом! Но в чем тот парень абсолютно прав, так это в том, что с твоим происхождением ты карьеры в этой организации не сделаешь. Не быть тебе генералом и не занимать ключевых постов. Ты ведь прекрасно знаешь, что твой, он же мой куратор - отец этого самого Сергея? И что этот наш куратор - восходящая звезда советской внешней разведки?
…Я лишь недавно вернулся из своей первой командировки. Написав пару томов отчетов руководству, я оказался на курсах повышения квалификации в том же секретном учебном заведении, которое закончил. Там все о чем-то друг другу рассказывали. Как я догадался, рассказывали лишь о том, что им разрешили начальники, предварительно прочитав отчеты новичков. Больше я почти никого из своих сокурсников не видел. Кроме двоих человек.
* * *
Забегая на много лет вперед, скажу, что этого Сергея - провокатора, с манерами и языком настоящего француза, я встретил позже в Париже, на выходе из билетных касс Парижской Оперы. И сразу вспомнился мне тот наш с Сергеем разговор, который в свое время моему отцу показался явной провокацией. Я и по сей день не знаю, был ли Сергей или как там его звали в его новой жизни, провокатором или просто самодовольным болтуном. Но факт остается фактом: мнениями мы тогда обменялись. А в Париже, выйдя со мной на столь явный и нахальный контакт, он подписал себе и своему папе смертный приговор. Своей наглостью он перечеркнул жизни еще нескольких, слишком опасных для меня людей.