К черту долбаные эмоциональные обращения.
- "Эдвард Данфорд, спецкорреспондент по криминальной хронике Северной Англии". С ума сойти. - Тетя Маргарет заглядывала в газету из-за плеча тети Эди. Все вокруг стали говорить, что отец очень гордился бы и какая жалость, что он не может разделить со мной радость этого знаменательного дня. Моего дня.
- Я читал все статьи, которые ты написал про этого Крысолова, - сказал дядя Эрик. - Странный все-таки парень.
Крысолов, далеко не первая полоса, подачка с барского стола Джека, мать его, Уайтхеда.
- Угу, - улыбнулся я, кивая во все стороны, представляя, что мой отец сидит в этом пустом кресле у серванта и читает газету с последней страницы.
Меня одобрительно похлопывали по плечу. В какой-то момент газета вдруг оказалась у меня. Я взглянул. "Эдвард Данфорд, спецкорреспондент по криминальной хронике Северной Англии". Больше я не смог прочитать ни строчки.
Газета снова пошла по рукам. Я взглянул на сестру, она сидела в другом конце комнаты на подоконнике, закрыв глаза и прижав руки ко рту.
Она открыла глаза и посмотрела на меня в упор. Я собрался было подняться, хотел подойти к ней, но она вскочила и вышла из комнаты. Я хотел пойти за ней, хотел сказать, что мне жаль, очень жаль, что все это случилось именно сегодня.
- Скоро мы все будем просить у него автограф, а? - со смехом сказала тетя Мадж, подавая мне чашку свежезаваренного чая.
- А для меня он всегда будет маленьким Эдди, - умилялась тетя Эди из Алтринчама.
- Спасибо.
- А вообще-то история, похоже, мерзкая, - сказала тетя Мадж.
- Да, - соврал я.
- Это уже вроде не первая? - спросила тетя Эди, держа одной рукой чашку, другой - мою руку.
- Ой да это уже давно тянется. Помните, была еще эта девчонка из Кастлфорда? - сказала тетя Мадж.
- Ну, ты вспомнила. Тут вот совсем недавно случай был, и, кстати, недалеко от нас, - сказала тетя Эди, глотая чай.
- А, ну да, в Рочдейле. Как же, помню, - сказала тетя Мадж, сжимая блюдце.
- Ее ведь так и не нашли, - вздохнула тетя Эди.
- Правда? - спросил я.
- И никого не поймали.
- Да они никогда никого поймать не могут, - сказала тетя Мадж, обращаясь ко всем присутствующим.
- А я вот помню времена, когда такого вообще не было.
- Первый случай был в Манчестере.
- Угу, - буркнула тетя Эди, отпуская мою руку.
- Исчадие зла, самое настоящее, - прошептала тетя Мадж.
- Подумать только, а ведь люди-то так и ходят себе, как будто ничего не случилось.
- Да, бестолковый все-таки народ.
- Память-то короткая, - сказала тетя Эди, глядя в окно на сад и дождь.
Эдвард Данфорд, спецкорреспондент по криминальной хронике Северной Англии, выскочил из комнаты.
Чертов ливень, как из ведра.
Шоссе M1 обратно в Лидс, движение затруднено из-за грузовиков. Выжимаю шестьдесят пять под дождем. На лучшее моя "вива" не способна.
Местная радиостанция:
- Продолжаются поиски Клер Кемплей, школьницы из Морли, однако растут опасения, что…
Взгляд на часы, хотя я уже и так знаю: четыре часа, то есть время работает против меня, то есть время работает против нее, то есть времени не остается, чтобы посмотреть материалы по пропавшим детям, то есть на пресс-конференции в пять вопросов не будет.
Черт, черт, черт.
Я свернул с шоссе, не снижая скорости, прикидывая, стоит ли задавать вопросы наугад, здесь и сейчас, без подготовки, исходя лишь из болтовни двух старых теток.
Двое пропавших детей, Кастлфорд и Рочдейл, даты не известны, есть лишь предположения.
Маловероятные предположения.
Нажимаю на кнопку - национальная радиостанция:
- Шестьдесят семь человек уволены из "Кентиш таймс" и "Слау ивнинг мейл", Североанглийский профсоюз провинциальных журналистов объявляет забастовку с первого января.
Эдвард Данфорд, провинциальный журналист.
Маловероятные предположения накроются медным тазом.
Я представил себе лицо начальника угрозыска Олдмана и лицо моего редактора, представил, как южная красавица по имени Анна или Софи закрывает дверь квартиры в Челси.
Ты, может, и лысеешь, но это тебе, бля, не Коджак .
Я припарковался за полицейским отделением Милгарта. Рынок сворачивался, канавы были завалены капустными листами и гнилыми фруктами. Ну так что, рискнуть или не стоит?
Я сжал руль и стал молиться:
ГОСПОДИ, ХОТЬ БЫ ТОЛЬКО НИ ОДИН МУДАК НЕ ЗАДАЛ ВОПРОС.
И, поверите или нет, это была настоящая молитва. Двигатель заглох. Еще одна молитва, не выходя из машины:
ТОЛЬКО БЫ НЕ ОБЛАЖАТЬСЯ.
Вверх по лестнице, через двойные двери, снова в отделение Милгарта.
Грязный пол, желтый свет, пьяные песни и короткие запалы.
Я предъявил свое журналистское удостоверение сидящему на вахте сержанту, он ответил мне кислой улыбкой:
- Отменили. Пресс-служба всех обзвонила.
- Шутишь. Почему?
- Никаких новостей. Завтра будет, в девять утра.
- Ладно. - Я улыбался, радуясь тому, что вопросов не будет.
Сержант ухмыльнулся.
Оглядевшись, я достал бумажник:
- Как насчет спецданных?
Он взял бумажник, вытащил пятифунтовую купюру и вернул его мне:
- Этого вполне хватит, сэр.
- Ну и?
- Ничего.
- Ты, мать твою, у меня пятерку взял!
- Пятерка говорит, что она мертва.
- Первая полоса за мной, - сказал я, выходя на улицу.
- Джеку привет.
- Отвали.
- Я ж любя.
17:30
Редакция.
Барри Гэннон сидит за своими коробками, Джордж Гривз спит, уткнувшись носом в стол, Гэз из спортивного несет какую-то херню.
Никаких следов Джека, мать его, Уайтхеда.
И слава тебе господи.
Черт, где же эта сволочь?
Паранойя:
Я - Эдвард Данфорд, спецкорреспондент по криминальной хронике Северной Англии, и это написано в каждом долбаном номере газеты "Ивнинг пост".
- Ну как все прошло? - Кэтрин Тейлор - свежезавитые локоны, уродливый бежевый свитер - встала из-за стола и тут же снова села.
- Лучше не бывает.
- Лучше не бывает?
- Да. Просто супер. - Я не смог сдержать улыбки.
Она не улыбалась:
- Что случилось?
- Ничего.
- Ничего? - Она была совершенно ошарашена.
- Все отменилось. Они еще ищут. Пока ничего.
Я вывернул карманы и выложил их содержимое на ее стол.
- Я имела в виду похороны.
- А-а.
Я взял со стола сигареты.
Вокруг звонили телефоны, стучали машинки.
Кэтрин смотрела на мой блокнот, лежащий на ее столе:
- И что они думают?
Я одним движением снял пиджак, взял ее кружку с кофе и закурил:
- Она мертва. Слушай, у начальника что, совещание?
- Не знаю. По-моему, нет. А что?
- Хочу, чтобы он пробил мне интервью с Олдманом. Завтра утром, до пресс-конференции.
Кэтрин крутила в руках мой блокнот.
- Размечтался.
- А может, ты с Хадденом поговоришь? Ты ему нравишься, - сказал я, забирая у нее блокнот.
- Смеешься, что ли?
Мне нужны были факты, голые чертовы факты.
- Барри! - крикнул я поверх головы Кэтрин, пытаясь перекричать телефоны и пишущие машинки. - Можно тебя на минутку, когда освободишься?
Барри Гэннон из-за кипы папок:
- Можно, если нужно.
- Спасибо.
Я вдруг почувствовал на себе взгляд Кэтрин. Похоже, она была в бешенстве.
- Она мертва?
- Кровавое тело - важное дело, - сказал я, пробираясь к столу Барри и ненавидя самого себя.
Я обернулся:
- Кэт, не надо, а?
Она встала и вышла из комнаты.
Твою мать.
Я прикурил новую сигарету от старой.
Барри Гэннон, костлявый, холостой, одержимый, завалившийся листами исписанной бумаги. Я присел на корточки у его стола. Он жевал карандаш:
- Ну?
- Нераскрытые дела по пропавшим детям? Один случай в Кастлфорде, другой в Рочдейле. А вдруг…
- Да, были такие. Рочдейл мне надо проверить, а Кастлфорд - это тысяча девятьсот шестьдесят девятый. Первый человек на Луне. Жанетт Гарланд.
Отлично.
- И ее так и не нашли?
- Нет. - Барри вытащил карандаш изо рта и уставился на меня.
- У полиции могут быть какие-то данные?
- Сомневаюсь.
- Ну, пора за дело. Спасибо тебе.
- Есть за что, - подмигнул он.
Я встал.
- Как Доусонгейт?
- Да хрен его знает, - ответил Барри, уже уткнувшись с серьезным видом в свои бумажки с цифрами и жуя карандаш.
Черт. Намек понят.
- Спасибо, Барри.
Я был уже почти у своего стола, когда Кэтрин вошла в комнату, пряча улыбку, а Барри крикнул мне:
- Ты сегодня в Пресс-клуб собираешься?
- Если справлюсь со всем этим.
- Я тебя там найду, если вдруг мне что-нибудь еще на ум придет.
Я - больше удивлен, чем благодарен:
- Спасибо, Барри. Я ценю.
Кэтрин Тейлор - ни тени улыбки:
- Мистер Хадден назначил своему корреспонденту по криминальной хронике Северной Англии встречу ровно в семь.
- А ты назначишь встречу своему корреспонденту по криминальной хронике Северной Англии?
- В Пресс-клубе, если это необходимо, - улыбнулась она.
- Необходимо, - подмигнул я.
Прямо по коридору - в архив.
Вчерашние новости.
Железные круглые коробки.
Тысяча "Руби Тьюздей".
Я взял бобины и сел к экрану, перебирая микрофильмы.
Июль, 1969.
Я быстро прокрутил запись.
Спецподразделение "Б", Бернадетт Девлин, Уоллес Лоулер и дело Касл.
Уилсон, Уилсон, Уилсон. Как будто никакого Теда не было и в помине.
Сплошной Джек, мать его, Уайтхед, куда ни плюнь.
Я в Брайтоне, на расстоянии двух тысяч световых лет от дома.
В розыске.
Есть.
Я начал писать.
- Итак, я просмотрел все файлы, поговорил с людьми, позвонил в Манчестер и думаю, что у нас кое-что есть. - Мне хотелось, чтобы редактор оторвался наконец от пачки чертовых футбольных фотографий, лежавших на его столе. Билл Хадден взял в руки лупу и спросил:
- Ты поговорил с Джеком?
- Его сегодня не было, - сказал я, мысленно благодаря Бога.
Я сел поудобнее и уставился в окно; с десятого этажа Лидс казался черным пятном.
- Ну так и что у тебя есть? - Хадден разглядывал фотографии в лупу, поглаживая серебристую бороду.
- Три весьма сходных случая…
- Короче?
- Три пропавшие девочки. Одной восемь лет, двум другим - по десять. 1969-й, 1972-й, вчера. Все они пропали в двух шагах от дома и в нескольких милях друг от друга. Похоже на новый Кэннок .
- Надеюсь, ты прав.
- Я тоже.
- Я пошутил. Извини.
- А-а. - Я снова сменил позу.
Хадден продолжал пялиться на черно-белые фотографии.
Я взглянул на отцовские часы: восемь, бля, тридцать.
- Ну, что скажете? - Я не скрывал раздражения.
Хадден держал в руке черно-белый снимок с какими-то футболистами, одного я узнал: Гордон Маккуин завис в прыжке, как бы пытаясь взять пас головой. Мяча не было.
- Ты тоже этим занимаешься?
- Нет, - соврал я. Мне не нравилась игра, в которую мы играли.
- "Найди мяч", - сказал Билл Хадден, главный редактор. - Вот ради чего тридцать девять процентов рабочих мужского пола покупают эту газету. Что ты на это скажешь?
Скажу что хочешь, только отвяжись.
- Интересно. - Я снова соврал, подумав совершенно другое: тридцать девять процентов рабочих мужского пола просто посмеялись над теми, кто проводил твое долбаное маркетинговое исследование.
- А что ты на самом деле думаешь? - Хадден снова разглядывал фотографии, лежащие на его столе.
Застал врасплох.
- О чем? - тупо спросил я.
Хадден посмотрел на меня:
- Ты серьезно считаешь, что это может быть один и тот же человек?
- Да. Думаю, что да.
- Ладно. - Хадден положил свою лупу.
- Начальник угрозыска Олдман примет тебя завтра. И он таким разговорам не обрадуется. История с маньяком-детоубийцей нужна ему меньше всего. Он попросит тебя не писать эту статью. Ты согласишься и увидишь, как он будет тебе благодарен. А благодарный начальник угрозыска не помешает ни одному криминальному корреспонденту Северной Англии.
- Но… - Моя рука неловко застыла в воздухе.
- Но ты все равно займешься этим делом и подготовишь материал по жертвам в Рочдейле и Кастлфорде. Возьми интервью у родителей, если они захотят с тобой встретиться.
- Но зачем, если…
Билл Хадден улыбнулся:
- Человеческий интерес, взгляд в прошлое пять лет спустя, и все такое. И тогда, если ты прав, мы обойдем всех уже на старте.
- Ясно. - Я чувствовал себя так, как будто мне вручили долгожданный рождественский подарок, но не того цвета и размера.
- Ты завтра на Джорджа Олдмана не дави, - сказал Хадден, поправляя очки на носу. - У редакции прекрасные отношения с нашей новой городской полицией Западного Йоркшира. Я бы хотел, чтобы такими они и оставались. Особенно сейчас.
- Разумеется.
Интересно, почему "особенно сейчас".
Билл Хадден откинулся в большом кожаном кресле, закинув руки за голову.
- Ты не хуже меня знаешь, что вся эта история может закончиться завтра. Во всяком случае к Рождеству все это уже точно травой порастет.
Я встал, понимая, что мне пора. Я думал: как же ты не прав.
Редактор снова взял в руки лупу.
- Нам все еще приходят письма по Крысолову. Молодец.
- Спасибо, мистер Хадден. - Я открыл дверь.
- Обязательно попробуй как-нибудь на досуге, - сказал Хадден, постукивая по одной из фотографий. - Тебе понравится.
- Спасибо, я попробую, - я закрыл дверь.
Уже из-за двери:
- И не забудь поговорить с Джеком.
Раз, два, три, четыре, пять - вышел мальчик погулять.
Пресс-клуб, под надзором двух каменных львов, в самом центре Лидса.
Пресс-клуб, двенадцатый час ночи, народу много - рождественский сезон.
Пресс-клуб, вход только для своих.
Эдвард Данфорд - свой. Вниз по лестнице - и внутрь. Кэтрин - у стойки, рядом с ней - пьяный незнакомец, она смотрит на меня.
У пьяного заплетается язык:
- Ну, и первый лев говорит второму: "…Тишина-то какая, мать твою!"
Я перевел глаза на настоящую сцену, где женщина в платье из перьев во всю глотку выдавала "Мы только начали". Два шага вправо, два шага влево, по самой маленькой сцене на свете.
От волнения сводит желудок, перехватывает дыхание, в руке - виски с водой, над головой - мишура и фонарики, в кармане - какие-то бумажки. Я чувствую: ЭТО ОНО.
Барри Гэннон помахал мне, выставив руку с сигаретой из клубов тяжелого дыма. Взяв коктейль и оставив Кэтрин, я подошел к его столу.
Барри Гэннон ведет собрание:
- Сначала обокрали Уилсона, а через два дня исчез Джон, блин, Стоунхаус.
- Ты еще про Счастливчика не забудь, - ухмыльнулся старожил Джордж Гривз.
- А как насчет этого чертова Уотергейта? - засмеялся Гэз из спортивного; Барри явно нагонял на него тоску.
Я сел на чей-то стул. Кивки со всех сторон: Барри, Джордж, Гэз и Пол Келли. За соседним столом - толстяк Бернард и Том из Брэдфорда. Приятели Джека. Барри допил свою пинту:
- Все в этом мире взаимосвязано. Покажи мне две вещи, не имеющие никакого отношения друг к другу.
- "Стоук Сити" и чемпионат Лиги, мать его, - снова заржал Гэз, наш спорт-гуру, прикуривая очередную.
- Ну что, завтра - большая игра? - сказал я, футбольный болельщик средней активности.
Гэз, с нешуточной яростью во взгляде:
- Если дело пойдет, как на прошлой неделе, мясорубка будет та еще.
Барри встал:
- Кому еще чего-нибудь из бара принести?
Со всех сторон кивки и одобрительное похрюкивание. Гэз и Джордж, похоже, решили всю ночь напролет трепаться про "Лидс юнайтед". Пол Келли поглядывал на часы, качая головой.
Я встал, одним глотком допил виски:
- Давай подсоблю.
У дальнего конца стойки Кэтрин болтает с барменом и машинисткой Стеф.
Откуда ни возьмись - Барри Гэннон:
- Ну, и что у тебя за план?
- Хадден пробил мне интервью с Джорджем Олдманом. Завтра утром.
- Так что же ты не радуешься?
- Он не хочет, чтобы я давил на Олдмана по части нераскрытых дел. Сказал мне, чтобы я собирал пока всякое предварительное дерьмо и поговорил с родственниками, если они согласятся.
- Поздравляю вас с Рождеством, дорогие родители пропавшего, скорее всего, мертвого ребенка. Санта-Эдди с удовольствием напомнит вам об этом кошмаре.
Мой ход: