- Я хочу, чтобы ты понял, ты ему очень нужен, - настаивал Стив.
- Мертвый или живой?
- Это не имеет значения, - ответил Стив, повторив его слова. - Остались считанные минуты до того, как он и его Голубые шлемы начнут окружать гетто, вооруженные до зубов и с ордером на твой арест.
- Я жду его, босс. На этот раз мы подготовились к встрече.
- Он, черт побери, сказал мне то же самое, на этот раз они тоже готовы. Кенби, а что если твои люди не захотят поджигать себя? Что если они скажут тебе в лицо, что ты не живешь в Бейкерстауне? Помнишь, как было в прошлый раз?
- Я получил свой урок, босс. Я любовник одной известной сладкой дамочки.
- А что если твои люди скажут тебе: "Джордж, пойди поговори с шерифом"? Что если они пошлют тебя к нему, когда он в бешенстве поставит ультиматум?
- Они не сделают со мной такого.
- Ты готов зажарить их, лишь бы спасти свою шкуру.
- Не об этом речь…
- Сколько жизней это будет стоить, сколько крови?
- На чьих руках?
- Какая разница, черт побери, на чьих? Смерть есть смерть.
Андерсон уже поджидал нас. Разговаривая с людьми, он был начеку.
Стив громко окликнул его по имени.
- Подойди сюда! - велел он сенатору.
Пока Андерсон торопливо бежал к лимузину, я видела, как Хиггинс через внутреннее зеркало обзора дал знак Динглу.
- Захлопни дверцу! - сердито сказал Хиггинс, как только Андерсон сделал это, Дингл тут же тронулся. И хотя Кенби пытался открыть на ходу дверцу и выскочить, у него ничего не получилось. Я поняла, что Дингл контролировал замок дверцы через особое устройство на щитке.
- Что, черт побери, здесь происходит? - размахивал своими ручищами Кенби. - Почему они стоят и ничего не делают? Остановите эту чертову машину! - кричал он в бешенстве.
Но люди на тротуаре, хотя и были озадачены происшедшим, особой тревоги не высказывали. Когда дверца захлопнулась, они уже не видели, что происходит внутри.
Стив, втянув шею, победно выбросил вверх кулак и крикнул: "Власть Перси Андерсону!"
- Из всех проклятых тупоголовых неандертальцев… - начал было Кенби и заколотил по стеклу кулаками, а затем попробовал вышибить стекло локтем. Я подумала, что скорее он разобьет себе локоть, чем это стекло. Так оно и было, ибо вскоре, морщась от боли, он стал растирать руку от запястья до плеча.
Не останавливаясь, мы проехали полицейский пост.
- Посмотрите, сколько их едет сюда, Стив, - сказал Дингл, не отрывая глаз от дороги. Навстречу нам шла колонна полицейских машин с красными мигалками на крышах и две пожарные машины, а все это замыкали, пока видел глаз, множество других машин.
- Сворачивай, Динджи, - велел Стив. - Нам надо исчезнуть, пока они не увидели нас.
Дингл свернул на шоссе № 32, пересек тротуар и выехал на пустырь, потом снова вырулил на тротуар. Мы с интересом смотрели в заднее стекло машины.
- Чувствуешь себя важной персоной, Кенби, не так ли? Видел, какой парад тебя бы встретил.
Кенби насмешливо облизнул губы. Бравада, подумала я.
В душе он, должно быть, рад-радешенек, что избежал встречи с полицейским "Джаггернаутом".
- Что ж, я, видно, очень важная персона, раз сам Стив Хиггинс везет меня в своем "линкольне".
Дингл свернул на параллельно идущую грунтовую дорогу, а затем мы наконец выехали на шоссе.
- Сколько О’Мэлли понадобится времени, чтобы догадаться, что вы провели его, Стив? - спросила я.
- Несколько часов. Достаточно долго, я думаю. Городская полиция ничего ему не скажет. Она на нашей стороне.
- А что будет там, босс? - спросил Кенби.
- Я бы тоже хотел это знать. Все зависит от Андерсона. И от О’Мэлли. Во всяком случае, двух горячих парией, стоящих друг против друга, там теперь не будет.
- Какую игру вы затеяли, черт побери, и с кем?
- С тем, у кого побольше опыта, чем у тебя, вот и все.
- Куда теперь, Стив? - спросил Дингл.
- Домой. А почему бы нет? Лори устраивает прием для нас в "Марди-Гра". Мы хорошо разрекламировали наш приезд туда. Давайте немного подождем за воротами, эдак парочку часов, и посмотрим, что произойдет. Как тебе это нравится, Кенби? Уик-энд в деревне.
- Надо было прихватить мою подружку, - сказал Кенби, глядя свысока на нас со Стивом. Он все также неудобно сидел на краю сиденья, держась рукой за ручку дверцы.
Стив снова извлек из кармана свою фляжку и предложил мне отпить первой, когда же я отказалась, он протянул фляжку Кенби.
Тот сделал вид, что не замечает ее.
- Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Что это значит?
- Я хотел сказать, что нам, революционерам, надо держаться вместе. Вот что я хотел сказать, - ответил Стив.
- Ха! - воскликнул Кенби и взял у Стива фляжку, хотя и видел, что тот уже сам собрался выпить.
- Хочу спросить тебя, Кенби, со всей серьезностью, какая разница между… твоей прической африкано, - он руками показал объем и высоту ее, - и голубым шлемом?
Кенби отпил большой глоток виски и, задрожав от наслаждения, ответил не сразу.
- С практической стороны, в той степени, в какой это вас интересует, никакой разницы нет. Но для тех, кто носит то или другое, все же разница есть.
Стив понимающе кивнул и взял у него протянутую фляжку. Мы с Кенби с замиранием сердца следили за тем, как Стив, не колеблясь, поднес фляжку к губам и, не вытирая ее горлышка после черного человека, отпил свой глоток виски. Наши с Кенби глаза невольно встретились. Кенби отвел их первым и, со скрипом стиснув зубы, стал смотреть в окно. Несмотря ни на что, поведение Стива подействовало на него, и он сам поймал себя на том, что все это было для него небезразличным.
Глава 15
Пока Дингл гнал машину, вдавливая акселератор чуть не в пол, мы молчали, каждый думал о своем. Подъезжая к "Эрмитажу", Хиггинс наконец нарушил молчание:
- Я хочу, Кенби, чтобы ты понял одну вещь. Я не одобряю того, как ты поступил с шерифом сегодня утром.
- Я не навязывался, босс, на автомобильную прогулку с вами. Вы можете высадить меня хоть сейчас, я пешком доберусь домой. Знаете, что я еще могу сделать? Я поклянусь, что это была моя идея и я заставил вас увезти меня оттуда. Скажу, что приставил бритву к горлу вот этой маленькой леди…
- Заткнись! - приказал ему Стив. - Хочу сказать, что рано или поздно тебе придется отвечать за все, что ты натворил.
- Я вас понял и все усек, мистер Хиггинс. Позвольте мне договорить до конца, чтобы убедиться, так уж тяжки все мои грехи. Один шериф, обиженный за свою задницу, который сейчас в бешенстве оттого, что я сбежал, так? Не всем в городе доводится проехаться по улицам в таком шикарном катафалке. Так что, если кто-то расскажет ему об этом, оскорбленному шерифу ничего не стоит пустить своих ищеек по следу, как бы тщательно вы меня ни прятали.
- Нужно время, чтобы все остыли. Это все, о чем я прошу.
- Послушайте, босс. Лучше бы вы позволили пожарам гореть. Этот ублюдок все равно найдет способ пристрелить меня при бегстве. Тогда действительно вас сожгут, весь этот чертов город. Только Джорджа Кенби уже не будет, чтобы порадоваться. Все это дерьмо. До меня сейчас дошло, что здесь у вас ему еще удобнее пристрелить меня. А вы закопаете меня где-нибудь так, чтобы поминать до, во время и после выборов.
- А у этого парня мания величия, - сказал Стив, обращаясь ко мне.
- Я не очень люблю вас, босс.
Стив фыркнул.
Кенби, вытянув ногу, уперся пальцами в сверток с простынями на полу машины.
- А это что означает?
- На них клеймо больницы Добрый самаритянин, - ответил Стив.
Кенби покачал головой.
- У кого-то здоровое чувство юмора. Ничего не скажешь, добрый был самаритянин. - Догадка пришла к нему мгновенно. - Эй, значит убийца пришел оттуда? Прямо из больницы?
Стив вынул карточку и показал ее Кенби.
- Тебе не знаком этот почерк?
- Написано печатными буквами.
- Йегер думал, что это вы прислали им в больницу цветы с этой карточкой? - пояснила я.
- Я, черт побери?… Кто-то пытается повесить на меня убийство Родса?
- Опять мания… - проворчал Стив. Он, вложив карточку в конверт, снова спрятал ее в карман.
- Тогда в чем дело? Я никогда бы в жизни не написал Ниггертаун. Ниггерстаун это совсем другое дело.
- С помощью Гиллспи мы с этим уже разобрались, - вмешалась я. - Теперь речь идет об убийстве священника Родса.
- Убийство священника Родса, - повторил Кенби. - Звучит, как слова из баллады. Может, когда-нибудь я и напишу такую балладу… - Кенби посмотрел на Стива и, брызгая слюной, выкрикнул: - Понятно! Значит, опять мания! Убирайтесь ко всем чертям! - и он поглубже втиснулся в свой угол.
Стив довольно похихикивал.
- Разве я что-нибудь сказал, Кейт?
Дингл уже уперся передним бампером в ворота поместья.
Затормозив, он вышел и, подпрыгивая на хромой ноге, побежал в сторожку.
- У босса даже своя личная тюрьма, - ехидно заметил Кенби, выпрямившись и окидывая взглядом ворота и высокую ограду.
Когда появился Дингл с ключами от ворот, его уже сопровождал высокий блондин. Я тут же его узнала.
- Кто это, черт побери? - спросил Стив.
- Рэндалл Форбс.
- Черт возьми, Кейт. Вы что, не предупредили его?
Я пыталась открыть дверцу машины и выйти, но дверца не открывалась.
- Выходите и немедленно уведите его в дом, - распорядился Стив. - Мне нужно время все устроить…
- Я не могу выйти.
Кенби, откинувшись на спинку сиденья, торжествующе хихикал, видя наше замешательство. Ничего смешного в этом, разумеется, не было, хотя, если смотреть со стороны, было над чем потешиться. Я покинула лимузин лишь тогда, когда вернулся Дингл с ключом и с помощью манипуляции на щитке лимузина открыл мне дверцу. Форбс стоял у ворот, которые были уже открыты для въезда машины.
- Заприте потом ворота, Кейт, а ключ принесете мне. Вы слышите? - крикнул мне вдогонку Хиггинс.
Машина проехала мимо меня так быстро, что я даже не успела дойти до поджидавшего меня Форбса.
- Я не думал, что попаду сюда раньше вас, - извинился Форбс, - но я рад, что так получилось.
- Почему, ради бога?
- Позвольте мне порадоваться этому, - ответил Форбс. - Ведь они никогда бы не впустили меня в дом, не так ли?
- Вас здесь просто не ждали. Я пыталась найти вас, даже оставила вам послание на автоответчике в офисе физического факультета.
- Я получил лишь одно послание и пошел пешком в отель "Марди-Гра", решив, что вчера я просто вас не понял. В отеле мне сказали, что вы только что уехали в лимузине вместе с Хиггинсом.
- Простите, Рэндалл, - извинилась я. С его помощью я заперла тяжелые ворота и опустила ключ в карман.
- Не надо просить прощения. Вот я и здесь, перед этими воротами. Или вы теперь не рады этому?
Я не ответила на его вопрос. Форбс заметил:
- Что за странный лимузин. В него и не заглянешь. Я думал, в таких машинах ездят только кинозвезды или гангстеры.
- Очень многое произошло с тех пор, как я ушла вчера вечером из вашего дома, - сказала я. - Мне казалось, что мы думаем о разном и отвечаем друг другу невпопад. Я объясняла это для себя усталостью и тем, что давно ничего не ела. Зачем вы приехали сюда? Вы, наверное, знали, я хочу сказать, что вы должны были знать из последних новостей, что наши планы могли измениться.
- Я уже сказал вам, Кэтрин, что я думал о том, что вы здесь одна с ним.
Я посмотрела на него.
- И вы должны защитить меня?
- Ну вас к черту, - сказал Форбс, покраснев. - Я приехал потому, что хотел приехать. Меня довез сюда молоковоз и высадил у ворот.
- Вы были удивлены, когда узнали о зачислении профессора Ловенталя в штат Лейпцигского университета?
- Я не верю, что такое зачисление было. Коммунисты используют эту трагедию в целях пропаганды. Возможно, они предлагали ему это. Такие шансы у него были. Но я отказываюсь верить тому, что он не поговорил бы со мной об этом.
- Возможно, именно об этом он хотел с вами поговорить, когда просил вас зайти к нему в университет.
- Я тоже об этом подумал.
- Вы не помните, в его институтском кабинете есть вентилятор?
Мой вопрос, не имевший никакого отношения к тому, о чем мы только что говорили, оказался неожиданным как для него, так и для меня самой. Почему мне пришло в голову задать его так внезапно и негаданно, я сама не знала.
- Вы непредсказуемы! - от удивления голос Форбса поднялся до высокого фальцета. - Полиция сказала, что кондиционер был включен, а он и был вентилятором.
Тогда я поняла, почему у меня мог возникнуть подобный вопрос: когда в тюрьме, в комнате свиданий Форбс включил вентилятор, я даже подивилась несвойственной ему находчивости и осведомленности о том, что это самый эффективный способ заглушить подслушивающие устройства. Это первым делом приходит в голову каждому, кто имеет основания опасаться подслушивания, например, Ловенталю. Можно полагать, что кроме прочих познаний, полученных Форбсом от своего учителя, было и это. Но когда? Вот в чем вопрос.
Мы подходили к дому. Он казался безлюдным. Но когда мы подошли к террасе, я увидела сквозь окно, что Хиггинс спешит открыть нам дверь.
- Что вы хотите от меня, Рэндалл? - спросила я у Форбса.
- Искупления. Неужели это слишком много?
* * *
Хиггинс действительно сам открыл нам дверь, отодвинув засовы и повернув ключ. Слуги, оказалось, были отпущены. Я не смотрела на Форбса, хотя чувствовала на себе его взгляд, словно он пытался что-то прочесть на моем лице. Но я сама ждала от него пояснений к слову "искупление", которое в те секунды, когда мы ждали, пока откроют дверь, висело над нами как турецкий ятаган.
- Прошу извинить, что я обогнал вас. Мне срочно нужно было решить одно дело в конюшнях.
Я поняла, что он дает мне знать, что поместил Кенби в своих апартаментах над конюшней. Хиггинс зажег несколько ламп в холле, чтобы лучше разглядеть высокого незнакомца.
- Итак, вы и есть Форбс, - сказал он. Я терпеливо ждала, когда он перестанет суетиться, чтобы представить их друг другу. - Что ж, вы выбрали не самое удачное время для визита, но так и быть, будьте гостем. Посмотрим, что оставила нам поесть кухарка. - Он не обменялся с Форбсом рукопожатием, а просто взял нас обоих за руки и повел за собой. - Я отпустил всех слуг сегодня утром. Я знал, что будет чертовски трудный конец недели, так оно и вышло, не правда ли, Кейт?
- Да, это так, - ответила я.
- В доме все же кто-то был, - заметил Форбс. - Кто-то, кто не хотел отвечать да мой звонок.
- Это Пэдди, сторож. Он не слишком разговорчив.
Мы прошли через холл. Где-то звонил телефон, но вскоре умолк. Хиггинс объяснил, что включился автоответчик. Пустая столовая с длинным полированным столом показалась огромной. Площадка для вертолетов за окном была пустой и унылой, ветер поднимал на ней столбики пыли, похожие на пляшущих джиннов. Закат был странным, казалось, солнце вот-вот снова сверкнет из-за туч.
Хиггинс внес в кухню жареную курицу и тут же сам разрубил ее ножом на куски. По его подсказке я нашла хлеб, сыр и свежее масло. Стив, наливая в кофейник воду, уже грыз куриную ножку, Форбс сел на край стула, и, сложив руки на коленях, наблюдал за ним. Казалось, он с заметным превосходством смотрел на то, что происходит.
- Да ешьте же, ради Бога, - сказал ему Хиггинс, размахивая куриной ножкой.
- Спасибо, - ответил Форбс, чуть кивнув головой, но не сделал ни единого движения.
Стив отложил ножку, чтобы заварить кофе, а затем вернулся к столу.
- Садитесь поближе к столу, и не ютитесь на краешке стула, сложив руки, словно матушка-наставница.
- Ваше гостеприимство не знает предела, - ответил Форбс, медленно вставая. На его щеках зардели два красных пятна.
- Как и ваша желчность тоже, сэр. - Стив, обглодав ножку, бросил ее наконец в металлическую корзинку у стола так же небрежно, как когда-то бросил в нее разбитые чашку и блюдце. Я едва притронулась к еде: голода уже не испытывала.
Форбс так и не сел к столу. Оставаясь стоять, он лишь прислонился к краю буфета, словно приготовился к чему-то.
- Что вы скажете о своем бывшем боссе, собравшемся сбежать к красным? - не заставил себя долго ждать Хиггинс.
- Я не верю в это, - ответил Форбс.
- Совсем-совсем не верите?
Форбс не ответил. Он понимал, что его пытаются вывести из себя.
- Тогда почему вы вычеркнули слово "Лейпциг" из некролога?
- Я этого не делал.
- А кто же по-вашему это сделал? ФБР?
- Понятия не имею. Видимо, кто-то из редакции. Те, кто готовил текст в набор.
- Вычеркнуто было человеком очень рассерженным, профессор, - Хиггинс изобразил сильный и сердитый росчерк пера.
- Вы так считаете?
- Точно таким же образом на столе был намалеван символ мира. Помните?
Форбс промолчал. Обхватив ладонью подбородок, он приложил указательный палец к губам. Мне показалось, что так он старается не терять контроль над собой.
- Я уверен, вам известно, что газета принадлежит мне, - продолжал Хиггинс почти доброжелательно. - Однако вы можете не знать того, что когда я нанимаю редактора, то жду от него хорошей работы. Мой редактор обнаружил, что кто-то вычеркнул слово "Лейпциг" в некрологе, а услышав последние новости, все вспомнил. Шерифу будет крайне неприятно допрашивать вас, профессор. Вам знаком этот тип людей, не так ли?.. Хотя теперь шерифу это будет не так уж неприятно.
Я поняла, какая идея овладевает Хиггинсом: очень удобно сделать Форбса главным подозреваемым в убийстве в студенческом городке. А для шерифа О’Мэлли это будет компенсацией за его унижение в Бейкерстауне.
Но Хиггинс так же внезапно прекратил свой допрос, как и начал его. Он повернулся ко мне.
- Давайте отложим десерт на более поздний час, Кейт. Я хотел бы знать, что происходит в городе, если это возможно. Возьмите этот аппарат, я буду говорить из кабинета. - Покидая кухню, Хиггинс на ходу бросил Форбсу: - Успокойтесь, профессор. Выпейте чего-нибудь. У нас сегодня может быть вполне приятный вечер "треугольника", как любят французы.
Теперь я просто не представляла себе, как смогу остаться наедине с Форбсом. Нелепо было считать его возможным убийцей, и все же я не могла не думать об этом. Закипела вода для кофе. Взяв телефон, я обернулась к Форбсу:
- Почему бы вам не приготовить кофе, Рэндалл?
Он не сдвинулся с места.
- Он зовет вас Кейт?
- Да, - сердито ответила я. - Так зовут меня почти все.
- Вы здесь, Кейт? - услышала я голос Хиггинса в трубке.
- Да, я здесь.
- Приготовление кофе на какое-то время займет внимание профессора. - Хиггинс был в отличном настроении, я слышала как он набирает номер городского телефона.
После сигнала тут же послышался ответ: - Бейкерстаун, Демократический клуб, говорит Андерсон.
- Что происходит, Перси?
- Стив, я только что звонил тебе в отель.
- Я знаю. Что случилось?
Пока все в порядке…