- Кто-то пришел, - пробормотал Джо.
В этот момент все мы услышали тот же самый мужской голос:
- Открывайте, полиция!
Тогда, оставив обоих ошарашенных громил в комнате, я пошел открывать…
За дверью стоял невысокий человек в очках.
- Комиссар Вердье, - сказал он. - Я хотел бы поговорить с мсье Бертраном…
- Извините, по какому поводу?
Он казался душевным мужиком. Только каким-то недоделанным: будто его родители решили, что он не выживет, и сразу после рождения сунули в банку с формалином, а он все-таки вырос…
- Мы нашли машину мсье Бертрана на Западной автостраде, а рядом с ней - убитого мужчину. Я хотел бы задать несколько вопросов владельцу машины.
Я решился на чертовски рискованный шаг:
- Мсье Бертран - это я.
Но я тут же понял, что сморозил одну из тех глупостей, которые сразу ставят на всем крест.
- Позвольте, - сказал недоделанный, - я прекрасно знаю мсье Бертрана, поскольку работаю здесь, в Фонтенбло.
Эх, проклятье…
- Я его сын.
Но это вовсе не исправило положение.
- У мсье Бертрана нет детей… Прошу показать документы.
- Но…
- Покажите документы!
Я сделал вид, что роюсь во внутреннем кармане, но вместо того, чтобы достать бумажник, показал комиссару прием "китайский башмак". Мой сорок второй девочковый попал ему в чувствительное место, и он завопил, схватившись за брюхо. Тогда я отвесил ему молниеносный хук в челюсть. Он рухнул. Я сразу же кинулся к шишке, которая вырисовывалась на левой стороне его пиджака. Там действительно оказался его пистолет: бравый честный "7,65". Я большим пальцем снял его с предохранителя и выстрелил комиссару прямо в морду. Потом мгновенно направил оружие на двух своих горилл.
Бах! Бах!
Эти две пули шли от всего сердца… Та, что досталась Стиву, угодила в середину лба, и лоб буквально треснул.
Джо получил свою в грудь, что вызвало у него приступ злого кашля. На его губах зацвела розоватая пена.
Я подошел ближе… Он смотрел, как загипнотизированный.
- Капут… - заикнулся он. - Не… Я…
- Учись выражать свои мысли, урод!
Еще одна пуля в грудь - и для него наступил вечный покой. Он упал прямо, как дерево после решающего удара топором.
Я сунул в карман пистолет комиссара, потом пушку Стива, лежавшую на полу… Затем занялся погрузкой фальшивого железа. Золотая кровать была немыслимо тяжелой. Кажется, я оставил ее немалую часть в комнате - но плевать! Мне не хотелось больше возвращаться в дом.
Когда я укладывал в машину последние куски, раздался выстрел. Пуля разбила правую половинку лобового стекла, едва не задев мне щеку.
Я бросился на землю. На ступеньках крыльца стоял мерзавец Джо. Живучий был, гад… Я поспешил бесплатно отправить ему еще один шарик - и тот опять попал по назначению… Его руки ухватились за колонну, и я увидел, как под этим упрямцем расплывается здоровенная лужа крови… Да, Кармони знал, кому меня доверяет…
Я прыгнул за руль и рванул машину с места.
XIV
До Парижа - за сорок минут! Водилы, с которыми я разьехался по дороге, до сих пор, наверное, не пришли в себя.
На пригородных булыжных мостовых куски кровати ударялись друг о друга, и этот звук казался мне самым прекрасным из всех. Что ни говорите, звон золота - это лучшая камерная музыка в мире! Ее можно слушать бесконечно…
Нажимая на педальки, я со злостью думал об этом подонке Кармони. Надо же, чуть не вогнал меня в гроб благодаря своим изысканным манерам! Решил взять меня на честность, представил все в виде джентльменского договора… Ну ладно, когда-нибудь я с ним за это поквитаюсь…
Однако сейчас мне нельзя было терять время на вендетту. Мне требовалось поскорее найти какого-нибудь сговорчивого скупщика. Я не питал на этот счет никаких иллюзий и понимал, что сделка получится грязноватая… Я немного сожалел, что старику пришла в голову эта необычная идея. Если бы он хранил деньги, все было бы проще… Однако, с другой стороны, деньги Бунк непременно бы нашел.
Но даже если предположить, что я потеряю на продаже половину суммы, у меня должно было остаться добрых сто миллионов. С ними будущее меня не страшило. Конец обедам в "Харчевне трех пескарей"! Меня снова ожидал комфорт.
На въезде в город я остановился на красный свет. Ожидая, пока загорится зеленый, я напевал веселый мотивчик - и вдруг почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Я повернул голову вправо. За рулем белой "симки-спорт" сидела девка Сказка - в черном костюме, по которому струились ее русалочьи волосы. Она мило улыбалась мне… Ее лазурно-голубые глаза были наполнены ласковым соучастием…
Теперь я вспомнил, что видел эту белую тачку по дороге в Фонтенбло. Выходит, сверхпредусмотрительный Кармони поручил девчонке издали наблюдать за ходом боевых действий…
Мне оставалось только одно: оторваться от нее. Однако это, судя по всему, было не так-то просто. То, что она не отстала от меня на такой скорости, красноречиво свидетельствовало о ее водительских талантах.
К тому же теперь, когда она знала, что я передвигаюсь на их "ситроене", Кармони не составило бы никакого труда меня разыскать - тем более что я еще не решил, где разгружаться.
Все это очень быстро пронеслось у меня в голове… Потом на светофоре загорелся зеленый. Сказка сделала мне знак, остановиться. Что ж, почему бы и нет… Я затормозил у края тротуара, и она остановилась как раз передо мной. Я не двигался с места и ждал, пока она подойдет сама. Она так и сделала. Замечая ее, все мужики застывали на месте, словно это была не девчонка, а целый военный парад.
Она открыла дверцу моей машины.
- Ну, вы даете! - воскликнула она. - До чего ж вы меня напугали!
Она села рядом со мной.
- Я просто чудом от вас не отстала. Сотню раз мне казалось, что я вас потеряла…
- Значит, вы за мной следили?
- По распоряжению Кармони…
Она открыла свою сумочку, которую все же взяла с собой; я порылся в карманах и щелкнул зажигалкой.
Она выдохнула несколько облачков дыма, которые вяло покружились перед стеклом и выплыли через мое окно.
- А тех двоих вы что, убили?
- Вроде как…
- Туда им и дорога.
Я уставился на нее, пытаясь угадать, покупает она меня или нет. Но нет: она еще сильнее, чем вчера, напоминала маленькую, нежную и наивную девочку.
- Вы находите?
- Да… У Кармони целая коллекция таких же гнусных типов, как он сам…
Что все это значило?
Ее большие чистые глаза наполнились мрачной суровостью. Я начал подозревать, что она и вправду ненавидит своего итальяшку.
- Вы, я вижу, к нему любовью не пылаете…
- Да я видеть его не могу!
- Однако живете в его кровати…
- Да, живу - как домашнее животное… Я вхожу в число его медвежьих шкур… Этот человек взял меня к себе, когда мне не было еще и четырнадцати лет…
Она выплюнула на ладонь табачные крошки.
- Он ненормальный, извращенец… Трудно представить, что мне пришлось перенести…
- Зачем вы мне это говорите?
- Потому что я должна вам это сказать. Понимаете, в самые худшие минуты нашей совместной жизни я мечтала о том, что придет человек, который поставит все на свои места!
- Что значит - "поставит на места"?
- Не догадываетесь?
- Может быть, и догадываюсь…
Она посмотрела на меня.
- Я больше не могу жить среди этих подонков, среди этих убийц и садистов…
- Знаете, крошка, я ведь тоже не святой Петр!
- Нет, но вы человек сильный и мужественный, и… Если хотите…
- Что?
- Если вы не лишены честолюбия, мы могли бы договориться и провернуть потрясающее дело… Такой возможности не представится больше никогда…
- Ну-ну?
Она опустила свое стекло и выбросила окурок. Я наблюдал за ее движениями: Создатель явно не пожалел на нее труда…
- Когда на войне убивают майора, - пробормотала она, - его место занимает капитан, верно?
- Да вроде так.
- А если гибнет капитан, командование берет на себя лейтенант… Но в некоторых случаях все обстоит иначе. С исчезновением главного разваливается все дело. Если… Если только не отыщется человек, который знает подоплеку.
Я не мог отвести от нее глаз.
- И что же?
- Кармони никому не доверяет. Он боится даже собственной тени! Все, что он делает, окружено строжайшей тайной.
- Ну и что?
- Но я-то валяюсь на его коврах уже не первый год… Кому придет в голову остерегаться куклы или сиамской кошки, верно?
- Действительно.
- А ведь у сиамской кошки есть уши, у куклы есть глаза… Если он умрет, я смогу сохранить его организацию.
- Серьезно?
- Если нет, чему тогда послужит это мое многолетнее рабство?
- Вывод?
- Мне нужен мужчина, настоящий, который помог бы мне взять организацию в свои руки. Я женщина. Я могу быть мозгом, но не карающей десницей…
Она посмотрела мне прямо в глаза.
- Ну как, интересное предложение?
- Конечно. Но откуда мне знать, что вы не водите меня за нос? Где доказательства, что не пытаетесь заманить в ловушку? Я уже дважды вытаскивал каштаны из огня ради женщин, и оба раза они меня прокатили. Правда, им это тоже на пользу не пошло…
- Я сказала вам все как есть, - проговорила Сказка. - Поступайте, как знаете… Если сомневаетесь во мне, уезжайте.
- А вы будете за мной аккуратненько следить?
- Можете забрать ключи от моей машины…
Азарт - это, наверное, неизлечимо…
- Хорошо: я согласен.
- Тогда поехали!
- Одну минутку: я должен куда-то пристроить свою машину.
Рядом был подземный гараж; я оставил там "ситроен" и его драгоценный груз. Разобранная кровать на заднем сиденье не вызывала особого интереса; насчет своей добычи я мог не переживать.
Я вернулся и сел в ее белую "симку".
- С чего начнем? - спросил я.
- С конца, - серьезно ответила она. - Я имею в виду Кармони…
XV
Сказка хотя и выглядела простодушной, но мыслила довольно последовательно. В ее прелестной головке все уже давно созрело.
- Вот что, Капут: вы ляжете на заднее сиденье. Я въеду в ворота, поставлю машину в гараж и попрошу кого-нибудь позвать Кармони.
- А если его нет?
- Я знаю его распорядок: он есть! Поскольку я, как - никак, возвращаюсь с "задания", он придет - чтобы узнать результат. Тогда наступит ваша очередь действовать…
- О'кей.
- Когда он будет мертв, я соберу его банду, и вы обратитесь к ним с соответствующей речью, идет?
- Идет.
Я наклонился к ней; ее ненакрашенные губы были свежими, как родниковая вода. Мы обменялись одним их тех поцелуев, от которых у мужчин меняются мысли. После этого я был готов практически на все.
* * *
Подъехав к особняку на Рю де Милан, Сказка робко посигналила, чтобы привлечь внимание швейцара. Тот поднял металлическую штору гаража, и Сказка втиснула тачку между двумя другими, которые там уже стояли.
- Подите скажите шефу, чтобы пришел сюда! - крикнула она открывалищику ворот.
- Сюда, мадемуазель? - удивился он.
- Да. И поскорее!
Мужик ушел.
- Вы готовы? - прошептала она.
- Да…
- Когда он появится, я открою багажник и наклонюсь над ним. Он подойдет ко мне. Я заговорю с ним, а вы тем временем выходите из машины. Дверцу откройте сразу, чтобы не наделать шума…
Не успела она вылезти из "симки", как в проеме дальней двери возник маленький силуэт итальянца.
- Зачем звала? Что-нибудь не так? - спросил он.
- Иди-ка посмотри…
- Ну, как все прошло?
- Плохо.
- То есть?
Голос Кармони напоминал костер из виноградных лоз: он буквально трещал.
- Он убил Джо и Стива, и я его упустила!
- Идиотка…
Я услышал звук пощечины и выскользнул из машины с пистолетом Стива в руке.
Кармони и Сказка стояли у багажника: он - спиной ко мне, она - лицом.
Я приставил ствол пистолета к его спине.
- Здравствуйте, - вполголоса сказал я.
Он обернулся; от страха его рожа стала просто отвратительной. Под глазами обозначились темные круги, уголки рта опали.
Когда он узнал меня, то понял, что сейчас подохнет, и я будто увидел, как внутри у него все оборвалось.
- Что, Кармони, решил подставить компаньона?
Он не ответил и повернулся к Сказке.
- Сука, - проскрипел он.
Я нажал на спусковой крючок. Штуковина была автоматическая, переключатель стоял в положении "стрельба очередями", и вся обойма, патрон за патроном, выплеснулась итальянцу в спину, как вода из опрокинутой банки.
Кармони закашлялся и упал головой в багажник машины… Я приподнял его за локоть, чтобы увидеть лицо. Оно было зеленоватым, глаза начали стекленеть, из раздутых ноздрей вырывалось слабое прерывистое дыхание.
Я посмотрел на Сказку.
- Ну как, девочка, годится?
На ее ресницах блестели слезы.
- Вполне, - прошептала она.
- Вы плачете?
- Смотреть, как умирает твое прошлое, всегда тяжело, даже если оно было таким отвратительным…
- Ну-ну, встряхнитесь!
- Все, уже прошло.
Все, действительно, уже прошло. Она расправила плечи и посмотрела на перегнувшийся через край багажника труп.
Первым в гараж заявился швейцар. Увидев, в чем дело, он кинулся прочь, вопя во всю глотку.
Через минуту должны были сбежаться остальные; действовать следовало как можно аккуратнее.
Я бросил пистолет Стива и достал второй, В нем осталось всего два патрона, но два разумно использованных патрона тоже производят свой эффект…
Я уселся на капот машины и закурил сигарету.
Вскоре показался швейцар, за которым бежали Меченый и еще шестеро молодцов. Они посмотрели на труп Кармони, потом повернулись к Сказке.
- Что здесь произошло, мадемуазель? - спросил швейцар.
- Ничего особенного, - ответил я. - Меня зовут Капут! А эта скотина решила меня обмануть… Вот и все: выводы делайте сами.
Реакция была самой разной. Обезьяна со шрамом, например, бросилась на меня, но я остановил ее пулей между глаз.
- Слушайте, вы! - бросил я ошарашенным шестеркам. - Если хотите пострелять, скажите, я пойду вам навстречу! Если нет, давайте прекратим дурить и начнем работать. Благодаря этой девушке, я могу продолжить бизнес. Или вы предпочитаете стать в очередь за пособием по безработице?
Все шестеро переглянулись. Потом, посматривая на трупы, медленно закивали головами.
Я неожиданно стал новым человеком. В моей проклятой "карьере" наметился решительный поворот.
Старого главаря свергает новый… Таков основной закон преступного мира!
Часть четвертая
КАЗНЬ
I
Тридцатисантиметровая сигара в клюве, ноги на крышке письменного стола… Я старательно изображал из себя главаря мафии - такого, каких с детства видел в своем районном кинотеатре.
У меня наконец-то сложилось впечатление, что я научился направлять бинокль в нужную сторону и смотреть на жизнь в нужный окуляр, то есть в тот, что увеличивает…
С тех пор, как я угрохал Кармони, прошло уже три месяца. Все это время я на правах победителя обувал его тапочки, опрокидывал его жену и распоряжался его деньгами.
Поначалу в бизнесе возникли перебои: поставщики и покупатели вели себя со мной крайне осторожно. Моя биография казалась им чересчур насыщенной для этой профессии, требующей максимальной скрытности и осторожности. Вот уж когда я понял, до какой степени человек может быть пленником собственной репутации…
Я решил вышибить клин клином, то есть принялся устанавливать свои порядки с помощью пистолета. И когда крикуны были успокоены, скептики убеждены, а боязливые поставлены перед лицом суровой действительности, все трудности сгладились, как площадка, отведенная американцами под военно-воздушную базу.
Я ожидал, что мой маленький государственный переворот повлечет за собой немедленную реакцию властей. Но шишки из комиссариата давно привыкли получать в конце месяца пухленький конвертик. Через посредство Сказки, которая, кстати, оказалась первоклассной компаньонкой, - я тактично дал им понять, что намерен увеличить порции, и они сразу же прониклись ко мне безграничным доверием. Теперь я мог спокойно подобрать скипетр, который итальяшка, умирая, уронил в пыль.
Да, здорово было чувствовать себя важной персоной… Я начал одеваться, как кинозвезда, и мой портной сам приезжал ко мне для примерок. Сказка преподавала мне хорошие манеры; в ответ я учил ее, как вести себя в постели. Мы оба оказались неплохими учителями и прилежными учениками, и наши успехи были налицо.
Я не смог бы толком объяснить, почему эта девушка так воспламеняла мне кровь. Конечно, она была красива, но я встречал уже немало кандидаток на титул "Мисс то да се", чей вид и даже ласки вовсе не заставляли меня лезть на потолок. Наверное, сильнее всего меня в ней возбуждало ее совершенно невинное лицо. Ее можно было записывать в святые, не спрашивая свидетельства о рождении. У нее был необычайно целомудренный, почти ангельский вид, и от этого наши игры в папу и маму приобретали особое очарование. Собственно, главное удовольствие заключалось именно в несоответствии между тем, что она делала, и ее кажущейся неспособностью на такие дела. Иногда, во время беседы с покупателем или во время телефонного разговора, я случайно смотрел на нее, и меня охватывало такое желание, что трудно становилось дышать.
Тогда я устремлял на нее настойчивый взгляд, который она мгновенно понимала. А может, она даже подстерегала его? Она на цыпочках уходила к себе и делала из спальни один короткий, повелительный телефонный звонок. Я бросал все дела и прибегал к ней, дрожа, как возбужденное животное.
Наши объятия словно хранили привкус крови. Я не мог ею насытиться. Впрочем, я этого и не хотел. От своего желания я испытывал не меньшее удовольствие, чем от самих объятий, потому что здесь мое воображение было гораздо смелее меня…
В то утро, забросив, по своему обыкновению, ноги на стол, я совершал обратное путешествие по своей жизни и с таким удовлетворением признавал свою победу, что даже рассмеялся неожиданно для самого себя… В этот момент в дверь постучали, и я быстро принял более достойную позу, не желая производить на подчиненных впечатление самодовольного болвана.
Это был Пауло, бледный и хмурый верзила, которого я назначил своим телохранителем, хотя в случае заварухи прежде всего рассчитывал бы не на его реакцию, а на свою.
Он казался взбудораженным, что было на него совершенно не похоже.
Я холодно посмотрел на него.
- Пожар, что ли?
Он проглотил слюну.
- К тебе приехал Каломар… - выдавил он и застыл с открытым ртом, опустив руки, словно объявил о том, что в моей приемной топчется сам президент.
Я наморщил лоб.
- Погоди-ка… Каломар? Где-то я о нем уже слыхал…
Эта фраза повергла Пауло в полное изумление.
- Еще бы тебе о нем не слыхать! - просипел он. - Каломар - это же сам верховный владыка!
- Владыка чего?
- Ты что, смеёшься? Наркоты, чего ж еще?