Он позвонил и договорился о встрече на шесть часов вечера. Надежда обещала приехать в полшестого, чтобы успеть подложить в альбом злополучное фото.
Глазка у меня в двери нет, у меня вообще вторая дверь деревянная, очень хлипкая.
И когда без двадцати шесть раздались три коротких звонка, я подумала, что это Надежда Николаевна, и открыла дверь, не спрашивая. На пороге стоял мужчина и приятно улыбался, мужчина был молодой, не больше тридцати, одет небогато, но прилично, подстрижен аккуратно.
- Здравствуйте, - приветливо сказал он, - мы с вами договаривались по телефону. - Меня зовут Андрей.
Первым моим побуждением было немедленно захлопнуть дверь, потому что Надежды еще не было, я в квартире одна с ребенком, и проклятой фотографии у меня тоже нет. Но реакция моя после болезни тоже плохая, так что я опомнилась только тогда, когда Андрей уже вошел и снял куртку.
Я молча пропустила его в комнату. Он оглядел ее цепким, как мне показалось, взглядом, потом сделал вид, что рассматривает книги и Лешкину фотографию на стене.
- Это ваш сын?
Испуг пронзил меня мгновенно. Он намекает на сына, говорит, что если я не отдам карточку, он что-нибудь сделает с Лешкой. И я, идиотка, сама его впустила в квартиру!
- Что вас интересует? - резко спросила я.
Он посмотрел удивленно, потом, не дожидаясь приглашения, присел на диван.
- Я уже рассказывал - гм! - вашей свекрови. Умерла моя бабушка, Ольга Красовская.., и теперь в Музее циркового искусства организуют такой стенд, посвященный советскому цирку, довоенному…
Слава Богу, раздался звонок Надежды Николаевны, и я выскочила в коридор, оставив дверь открытой. Надежда влетела растрепанная и запыхавшаяся.
- Транспорт ходит ужасно! - начала было она, но заметила на вешалке мужскую куртку и прикусила язык.
Я только укоризненно покачала головой.
- Здравствуйте, - запела Надежда приторным голосом. - Машенька, что же ты не сказала, что у тебя в гостях молодой человек, я бы зашла в другой раз. Представь же нас друг другу!
- Познакомьтесь, - пробормотала я, - это Надежда Николаевна…
- Я - Машенькина тетя, сестра матери. Так, знаете, навещаю иногда, стараюсь почаще, все-таки мы родственники…
- Это похвально, - улыбнулся Андрей немного неуверенно.
- Да, и за мальчиком приглядеть надо, скоро начнется трудный возраст. Ну вы тут посекретничайте, а я пойду к Лешеньке. - Надежда улыбнулась так противно, что если бы у меня в гостях действительно был мужчина с определенными намерениями, то он вмиг забыл бы о них и убежал бы из моей квартиры без оглядки и навсегда.
Но у Андрея намерения были совсем другие, поэтому он незаметно перевел дух и спросил, не могу ли я показать ему альбом, который остался от бабы Вари, то есть Варвары Степановны. Альбом лежал у меня в коридоре в шкафчике для обуви, чтобы не совсем на виду, поэтому я достала у Надежды из сумки фотографию, вложила ее в альбом и принесла гостю. Он с любопытством стал его пролистывать и сам указал на фото Ольги Павловны. Потом он достаточно толково изложил мне некоторые детали биографии своей бабушки. Я не все помнила из рассказов бабы Вари, но кое-что совпадало.
Надежда с Лешкой пообщались в его комнате, потом вышли к нам.
- Машенька, что же ты не угощаешь гостя чаем? - Надежда даже всплеснула руками. - Я торт привезла.
- Я чайник поставлю! - высунулся Лешка.
Я выразительно посмотрела на Андрея, но он не стал отказываться. За чаем Надежда учинила ему форменный допрос. Все время пересыпая свою речь странными намеками, то начиная расхваливать мое умение хозяйничать, то рассказывая, какой Лешка умный и спокойный ребенок, так что можно было подумать, что тетка пытается усиленно сбыть с рук племянницу с ребенком, она ловко выспросила его, где он работает, живет и чуть ли не о семейном положении. Не могу не признать, - что Андрей держался достойно. Он честно отвечал на поставленные вопросы, шутил и пересмеивался с Лешкой. Мой застенчивый ребенок его абсолютно не стеснялся, Андрей сказал, что бабушка его была женщиной самостоятельной и до последнего дня жила отдельно, а он с матерью часто навещал ее. Он просил разрешения забрать из альбома несколько фотографий Ольги Павловны, они там, в музее, их переснимут, и он все очень скоро вернет. Мы с Надеждой нарочно оставили его одного в комнате, чтобы ему удобнее было взять то, нужное фото, но после его ухода фотография лежала на месте.
- Странно все как-то, - задумчиво сказала Надежда, - он сообщил мне кучу сведений, которые можно проверить. Неужели, Маша, он настоящий?
- Не может быть такого совпадения! - твердо сказала я.
- Все может быть… Но как думаешь, может, он нарочно не взял фото, пока я здесь? Вот придет он в следующий раз…
- Еще чего не хватало! Я и так страху натерпелась. Но все-таки, откуда он так хорошо все знает про Ольгу Павловну? И, между прочим, - я задумалась, - у свекрови был ее адрес. Свекровь никогда ничего не выбрасывает, так что можно позвонить и проверить.
Что я тут же и сделала: позвонила свекрови, поговорила с ней полюбезнее, она напряглась и выдала информацию. Покойная Ольга Павловна была женщина несемейная. То есть муж у нее когда-то был, между скачками, но его она любила гораздо меньше своих лошадей. Поэтому он, хоть и был сам из цирковых, ее бросил. Или она его, свекровь не уточняла. Но у Ольги Павловны осталась от мужа память в виде дочери. Выросши в цирке, дочка Ольги Павловны до того напиталась его запахами, что годам к восемнадцати он ей полностью опротивел. Она обосновалась в нашем городе и нашла такую работу, чтобы даже в командировки не ездить, потому что после того, как она исколесила с матерью весь Союз, ей и в трамвае проехать две остановки была мука мученическая. И вот у этой дочки - не то Али, не то Тали - точно был какой-то ребенок. Поэтому свекровь и встретила так приветливо этого Андрея, что ей показались весьма правдоподобными его рассказы. Но ведь свекровь не знала, сколько всего случилось в моей квартире за последнее время.
Теперь мы с Надеждой оставались в недоумении. В милицию меня больше не вызывали, бывший муж насчет перстня не заикался, видно, здорово испугался. Определенно, он знал того рыжего зарезанного мужика, и залез тот ко мне за перстнем. Но не успел его взять, потому что помешал тот, кому нужна была фотография. Не квартира, а проходной двор!
Но нет худа без добра.
Я вымыла посуду после чаепития, решила, что оно вполне сойдет за ужин, и с облегчением покинула кухню. Обычные хозяйственные дела я заставляю себя делать титаническим усилием воли. Но ребенок мобилизует.
Надежда поставила фотографию цветущего пилоцереуса Пульпика у себя на рабочем столе и поглядывала на него с симпатией. Казалось бы, такой пустяк, кактус, а как помог в поисках. Теперь она знает, что вместо Ларисы Гусаровой выбросили из окна совершенно другую женщину. Кстати, неплохо бы убедиться, что это окно именно ее квартиры. Сначала самый простой путь - платная справка.
Надежда сама удивилась, когда ей без промедления выдали, что Гусев Василий Николаевич проживает в городе Санкт-Петербурге по адресу: Офицерский проспект, дом три, квартира четырнадцать. Значит, ошибся старый пройдоха Потапыч, не переехал никуда Гусев. А может, переехал, но квартиру оставил за собой. Про Гусеву Ларису Петровну ничего справка не сказала - понятно, умерла пять лет назад. Но ведь если выбросили не ее, то она должна быть жива! Или это квартирка такая с приветом, что из окон женщин пачками выбрасывают! Следовало срочно определиться на месте.
Подъехав к дому на Офицерском, Надежда осмотрелась. Нужный ей дом - типичный довольно мрачный доходный дом конца девятнадцатого века, стоял в ряду таких же мрачных домов. Четырнадцатая квартира - на шестом этаже. "Высоко падать", - подумала Надежда. Она поднялась на шестой этаж, еле переведя дух, потому что потолки были небось метра три с половиной и лестница показалась ей слишком длинной.
В квартиру четырнадцать вела здоровенная дверь, даже не железная, а бронированная.
Выглядела она солидно, но как-то заброшенно. Надежда спустилась вниз и, задрав голову, осмотрела окна четырнадцатой квартиры. Четыре огромных окна, именно такое окно было на фотографии. Но окна были очень грязными. Все ясно, муж Ларисы Гусаровой все-таки переехал из этого дома, квартира стоит пустая, а чтобы никто не залез, поставили бронированную дверь. Уехал Василий Николаевич и кактусы с собой забрал, так-то.
Еще раз взглянув на фотографию, Надежда уверилась, что снимок сделан чуть сверху, в противном случае кактус, который привел ее сюда, не был бы виден. Значит, фотографировали из окна квартиры на седьмом этаже в доме напротив. К счастью, лифт в этом доме был, хотя и допотопный, с крошечной, очень неудобной кабиной. Втиснувшись кое-как, Надежда покаянно подумала, что худеть все же надо На седьмом этаже она убедилась, что из четырех квартир на площадке две выходят окнами во двор, а из двух оставшихся одна - слишком в стороне, так что подходила только двадцать шестая квартира. На двери висела шикарная медная табличка. "Лучков Артур Тимофеевич". Больше на месте не было ничего интересного, и Надежда устремилась домой, потому что долг жены и владелицы замечательного рыжего кота давно уже призывал, чтобы она обратила свое внимание на тот факт, что котов надо кормить три раза в день.
Выяснить телефон Артура Тимофеевича Лучкова, зная его адрес, не составило труда, и Надежда уселась поудобнее на диване и набрала номер. Ей ответил жизнерадостный окающий мужской голос.
- Артур Тимофеевич? - спросила Надежда доброжелательным тоном старой учительницы.
- Он самый! - радостно отрапортовал Лучков, как будто его невероятно осчастливил тот факт, что кому-то известно его имя-отчество.
- Как хорошо, что я вас застала! - Голос Надежды просто сочился медом. - Я беспокою вас по поручению Мемориального общества Анны Ахматовой.
По задумчивой паузе на другом конце провода Надежда поняла, что названное имя ничего не говорит собеседнику. И это только развязывало ей руки.
- Видите ли, Анна Андреевна бывала несколько раз в вашей квартире, в тысяча девятьсот пятьдесят пятом и в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году у своей знакомой…
- Ну?! - радостно изумился Артур Тимофеевич.
Хотя он и не знал, кто такая Ахматова, но сам факт причастности его квартиры к чему-то значительному явно наполнил его сердце гордостью.
- Так вот, мы и хотели бы узнать, - продолжала Надежда, стараясь укрыться за безлично-неопределенным "мы", - не осталось ли в вашей семье каких-либо материалов или воспоминаний об этом посещении.
Вы сами в этой квартире давно живете?
- Нет, пять лет только, - все так же радостно ответил Лучков, - я эту квартиру в наследство получил.
- Вот как? А кто до вас в ней жил? Пожилые люди? Может быть, от них какие-нибудь дневники остались?
- Да что вы! - Лучков добродушно засмеялся. - Какие дневники? Люська здесь до меня жила, сестра двоюродная. Чтобы Люська чего записывала? Я вас умоляю!
- А что же с ней случилось? - спросила Надежда с сочувственным любопытством. - Ведь она, как я понимаю, была довольно молода?
- Конечно молода, хахаль ее убил, приревновал, что ли, к кому… Пять лет ему, козлу, дали. Я и на суд ходил.
- Вот как… - протянула Надежда.
Пять лет.., пять лет назад цвел у тихого кактусовода Гусева знаменитый пилоцереус Пульпика… Пять лет назад якобы выбросилась из окна его жена, известная актриса Гусарова, то есть не она, потому что окно то же самое и кактус тот же самый, и трудно предположить, что из одного и того же окна в одно и то же время выпали или были выброшены две похожие друг на друга молодые женщины.
Значит, неизвестная женщина с фотографии погибла вместо Ларисы Гусаровой. И тогда же, по странному стечению обстоятельств, непутевую Люську, из окна которой была сделала роковая фотография, убивает любовник, якобы ее к кому-то приревновавший. И получает опять-таки пять лет… Не слишком ли много совпадений? Из своего жизненного опыта Надежда вынесла твердое убеждение, что многочисленные совпадения имеют обычно искусственную природу.
- А как же звали этого, как вы выразились, хахаля? - спросила Надежда своего жизнерадостного собеседника.
Конечно, Люськин хахаль не имел отношения к Анне Андреевне Ахматовой, но Лучкову такой интерес показался вполне оправданным: какую женщину не взволнует потрясающая "жизненная" история - убийство из ревности! - и он напряг свою память.
- Эдик его звали.., вроде бы фотограф был…
- А фамилия? - взмолилась Надежда, вовсе уже не ожидая, что Артур вспомнит фамилию.
- Фамилия? Черт, да какая же у него фамилия.., ведь ходил же я на суд, а там сколько раз фамилию повторяли. Не то Тарасюк, не то Поросюк… Как-то похоже, а вспомнить не могу…
До него наконец дошло, что интерес, который незнакомая дама проявляет к Люськиному хахалю, выглядит подозрительно.
- А вам-то зачем его фамилия? - В голосе Артура Тимофеевича прозвучали угрожающие нотки. - Что вы все расспрашиваете?
- А тот молодой человек, что квартира ваша известность приобретет, раз Анна Андреевна в ней бывала. Может быть, даже доску мемориальную повесят, - строго сказала Надежда.
- Ну ладно, - подобрел Лучков.
Повесив трубку, Надежда задумалась.
Каждый новый шаг открывал перед ней все новых персонажей, и конца-краю им было не видать. Сначала - кактусовод Гусев, потом - актриса Гусарова, теперь - фотограф Тарасюк (или Поросюк). Этот фотограф вызывал у нее наибольший интерес.
И самые большие опасения. Если пять лет назад он уже совершил убийство, то что помешает ему снова покуситься на человеческую жизнь? А ведь именно пять лет, по словам Лучкова, присудил Эдику наш самый гуманный суд, и, значит, как раз недавно он вышел на свободу. И снова начались события, связанные с роковой фотографией. И уже пролилась кровь. Пока убит кто-то неизвестный, судя по всему, случайный мелкий жулик, но если этому Эдику очень нужна фотография, то он не остановится на одном трупе.
Надежда подумала еще немного и со вздохом набрала телефон Анны Аркадьевны Святозаровой.
Анна Аркадьевна была дама удивительная, сколько ей лет - не знал никто, но по косвенным признакам, например, по книге воспоминаний Станиславского с дарственной надписью, скромно стоявшей у нее на стеллаже, можно было предположить, что ей далеко за шестьдесят, но она была так ухожена и так прекрасно выглядела, что в иные моменты и при удачном освещении ей можно было дать около сорока. И поклонники у нее не переводились. И какие поклонники!
На той же полочке, где красовался Станиславский, нашлось место для знаков внимания и от других кавалеров поразительной известности… Впрочем, и сама Анна Аркадьевна была человеком в городе очень даже хорошо известным. Она была потрясающим адвокатом по жилищным делам. Если кто-то хотел законным способом улучшить свою жилплощадь, или без сомнений утвердиться в правах наследования, или обойти спорный пункт жилищного законодательства, ему советовали обратиться к Анне Аркадьевне.
Надежда была знакома с Анной Аркадьевной очень давно: когда-то их квартиры были на одной лестничной площадке. С тех пор разъехались на разные концы города, но сохранили телефоны друг друга. Близких отношений между ними не было, и беспокоить занятую женщину Надежде не хотелось, но, судя по всему, никто больше не смог бы ей помочь.
- Анна Аркадьевна, дорогая, я к вам, конечно, по делу обращаюсь. Вы ведь в городской адвокатуре тысячу лет, всех там знаете…
- Ты, Надя, мой возраст несколько преувеличиваешь, насчет тысячи, но что всех адвокатов знаю - это факт.
- Мне очень нужно узнать подробности одного уголовного процесса пятилетней давности. Убита была женщина, Людмила Лучкова, в своей квартире на проспекте Декабристов - теперь это Офицерский. Осудили ее любовника - Эдуарда Тарасюка или как-то похоже. Мне хотелось бы узнать подробнее, кто такой этот Тарасюк, вышел ли он на свободу.., ведь наверняка кто-то из ваших знакомых был защитником…
- Ладно, голубушка, быстро не обещаю, но попробую узнать.
Однако Анна Аркадьевна перезвонила уже через час.
- Надюша, оказалось, что адвокатом по этому делу был Вадик Шиманский, ты ведь его помнишь.
Надежда действительно помнила его, но не как Вадика, а как Вадима Вадимовича. Он часто бывал в квартире Анны Аркадьевны, когда они с Надеждой еще были соседями.
Там они встречались, а в последнее время Шиманский несколько раз приглашал к себе мужа Надежды Сан Саныча ремонтировать компьютер и разбираться в программах. Поэтому можно сказать, что были они своими людьми.
Вадим Вадимович Шиманский удивился вопросу, но сразу вспомнил процесс пятилетней давности'.
- Как же, как же, помню. Только никакой он не Тарасюк или Поросюк, а Шпикач.
Эдуард Шпикач. Премерзкий, надо сказать, тип. По специальности он фотограф, снимал людей на улице, заодно, как я понял, подрабатывал порноснимками и "мелким шантажом. Был задержан на месте преступления, но вину свою категорически отрицал… Мне удалось добиться небольшого срока - бытовое убийство на почве ревности в состоянии аффекта… Потерпевшая тоже была незабудка не первой свежести: и попивала, и клиентов на дому обслуживала… В общем, они друг друга стоили… Кстати, среди прочих фотографий в рабочем архиве Шпикача немало было снимков покойной.., в разных интересных видах… А почему вас так заинтересовало старое дело?
- Да я случайно… А у вас есть его домашний адрес, ну, где он тогда, до преступления, жил?
- Минутку, я включу компьютер.
В трубке послышался щелчок тумблера, мерное гудение, короткая дробь пальцев, пробежавших по клавиатуре, и Вадим Вадимович назвал адрес:
- Улица Марата, дом восемь, квартира тоже восемь.
- Батюшки! - ахнула Надежда. - Вадим Вадимович, миленький, еще два вопроса: когда убийство Лучковой произошло и нельзя ли выяснить, вышел ли этот Шпикач из заключения?
- Попробую ради знакомства нашего давнего, а дата убийства - пожалуйста.
Убийство Людмилы Лучковой произошло неделю спустя после предположительного самоубийства актрисы Театра на Фонтанке Ларисы Гусаровой.