– Я волнуюсь насчет драгоценностей моей знакомой. Ты не ошибаешься, и те двое ждут, что ты поможешь им сбыть украденное? Они не пустят драгоценности налево?
– Не волнуйся, дорогой Константин. Хонг объяснил тем двоим ситуацию. Как говорили в прежние времена – разъяснил политику партии. Они сказали, что все поняли.
– А если они решили действовать самостоятельно?
– Тогда, – Ли улыбнулся, – тогда Хонгу действительно придется взяться за старое. И отрезать двоим негодяям головы. В этом случае ты избежишь лишних хлопот.
– Но потеряю драгоценности.
– Посоветую тебе одно – поторопись найти Хонга. Он лучше меня знает, что и как.
– Хорошо, – я поднялся с кресла. – Всегда приятно иметь с тобой дело, Ли.
– И с тобой тоже, дорогой Константин. Напиши мне на бумажке то слово, которое я не знал. Очень прошу.
– "Нравственная константа"?
– Вот-вот, оно самое. На следующей неделе делегацию нашего землячества принимает мэр. Я буду произносить речь. И нас покажут по телевизору, – гордо сказал Ли.
– По какой программе?
– Обязательно позвоню тебе и скажу, дорогой Константин, – заверил меня Ли. – Я знаю, тебе будет приятно увидеть на экране лицо друга.
– Угу, – сказал я и написал на листке бумаги словосочетание, которое должно было на следующей неделе ударить по самому слабому месту нашего мэра – по его интеллекту.
– Большое спасибо, – Ли спрятал листок в карман халата. – А как насчет моего гонорара за помощь? Сколько может заплатить твоя знакомая?
Я обернулся и посмотрел в глаза Ли, стараясь выглядеть удивленным. А сам Ли, как оказалось, старался выглядеть заинтересованным.
– Ну, что ты видишь теперь в моих глазах? – хитро спросил он. – Видишь там правдивого, честного Ли? Или мне все-таки покупать очки?
"Каску сварщика", – хотел я сказать ему, но предпочел быть вежливым под стать хозяину:
– Там видна такая искренность, о которой я могу только мечтать, – ответил я.
– Льстец, – довольно буркнул Ли. – Ты все время льстишь.
– Нарываюсь на ответный комплимент, – сказал я. Но вместо комплимента Ли снова озаботился весьма меркантильными проблемами.
– Сколько она может мне заплатить?
– Будем считать, что она тебе уже заплатила.
– Как это? – Ли даже выпрямился в кресле. – Что ты имеешь в виду?
– Та вещь, которую тебе передал Хонг... Она же у тебя?
– Допустим.
– Раз уж она тебе так понравилась, оставь себе. Это будет твоим гонораром, – я не знал, как отреагирует на такое расточительство моя знакомая из "Дэу", но ничего другого мне не оставалось.
– Я вообще-то и не собирался ее отдавать, – сообщил Ли.
– Я так и понял.
– Но, может быть, что-то еще...
– Хватит с тебя, уважаемый Ли. Жадность плохо сказывается на здоровье. Мне же хотелось бы видеть тебя цветущим еще сто лет.
– Ну хорошо, – с очевидным разочарованием проговорил Ли. – Сойдемся на этом. Что касается Хонга...
– Ему я не заплачу ни копейки. И ты ему сам об этом скажешь. Пусть берет процент с тех двоих. Я не собираюсь кормить всех твоих земляков.
– Хонг расстроится, – Ли покачал головой.
– Пусть поплачется в подушку. Говорят, это помогает.
– Так твоя знакомая будет выкупать свои драгоценности у грабителей? – задумчиво пробормотал Ли. – Такое поручение ты получил?
– Твоя проницательность потрясает, Ли, – сказал я уже в дверях. – Я хочу заплатить тем двоим. А уж что вы с Хонгом сделаете с грабителями потом... Это ваше внутреннее дело.
– Хорошая мысль. Очень хорошая мысль. Конечно же, Хонг поможет тебе бесплатно, – сказал Ли. – Иди, не беспокойся.
– Кстати, какую именно вещь тебе подарили? Мне нужно вести учет, знаешь ли.
– Очень хорошая вещь, – зацокал языком Ли. – Если бы ты ее видел, ты бы понял мое пристрастие к ней. Золотой браслет с драконом. Пошлю племяннице. Она учится в Мюнхене. Девочке будет приятно, что дядя Ли заботится о ней.
– Мне бы таких родственников, – усмехнулся я, достал из кармана список украденных вещей и вычеркнул значащийся под номером четыре браслет. – Счастливо оставаться, Ли.
– Всегда приходи ко мне со своими печалями, – напутствовал меня Ли. – В наш век больших перемен так трудно найти честного человека, да еще в нашем бизнесе.
– Очень трудно, – согласился я, толкая железную дверь и выходя в коридор. – Практически невозможно.
Я шел к выходу из "Золотого дракона" и надеялся, что слова Старого Ли действительно окажутся правдой. Я надеялся, что Хонг перестал коллекционировать отрезанные головы. И я надеялся, что он мне поможет.
Вероятно, примерно такие же ощущения испытывает человек, очертивший на полу пентаграмму и ожидающий появления демона из преисподней, чтобы попросить у него помощи.
Помощи, от которой можно и ноги протянуть.
5
Старый Ли действовал оперативно. Вероятно, как только за моей спиной закрылась дверь, он позвонил Хонгу и проинструктировал его.
Во всяком случае, когда я вышел из "Золотого дракона" на улицу, мне недолго пришлось ждать. Из-за угла с ревом вылетели два сверкающих мотоцикла, распугали крутыми виражами собравшуюся возле кафе шантрапу, покрасовались перед выбежавшими из "Золотого дракона" маленькими вьетнамочками. Потом Хонг и его спутник остановили машины напротив дверей кафе и заглушили моторы.
Хонг снял с головы шлем, сделал несколько движений шеей, разминаясь, сплюнул на асфальт и зашагал в мою сторону. Я старался быть невозмутимым.
Хонг походил не то на космонавта, не то на "ангела ада" из американских боевиков. Он был одет в кожаную куртку со множеством блестящих заклепок, кожаные штаны, высокие ботинки "доктор Мартенс". При ходьбе эта амуниция скрипела, звенела, бренчала, сигнализируя за сто метров, что Хонг приближается и пора разбегаться. Публика, до того момента тусовавшаяся у "Золотого дракона", так и сделала. Я остался в одиночестве и не нашел ничего лучшего, как присесть на ступеньки.
Сходство с космонавтом закончилось, как только Хонг стащил с головы круглый блестящий шлем. При виде его лица хотелось сказать: "Таких не берут в космонавты". Но сказать очень тихо, чтобы Хонг не услышал. У него было болезненное самолюбие.
А еще у него был рост метр шестьдесят пять. Правда, в плечах Хонг был покрупнее меня. Создавалось впечатление, что некто как следует врезал Хонгу по макушке огромной кувалдой, отчего парня сплющило книзу.
– Хрм, – произнес Хонг, остановившись напротив меня. Я стал думать, что бы это могло значить, но оказалось, что Хонг просто откашлялся.
Потом он поковырялся в носу, дернул головой, отбросив назад длинные блестящие патлы, и прохрипел не слишком дружелюбно:
– Старик сказал мне. Чтобы я... значит, помог. Хрм.
– Ну и? – поднял я на него взгляд. Черные глазки пристально рассматривали меня, и возникло странное ощущение. Хонг глядел на меня как мясник на тушу – прикидывая, где сделать первый разрез. Я пожалел, что не захватил с собой пистолет. Было бы чем врезать Хонгу по черепу, если шизанутый азиат решит пополнить моим черепом свою коллекцию.
– Я знаю тех, – сказал Хонг. – Я с ними говорил. Могу сказать им, что надо.
Я облегченно вздохнул. Хонг слушался Старого Ли. И это хорошо.
– Что сказать? – Хонг приблизил ко мне свое плоское лицо цвета плохо пропеченного блина. – Я скажу сегодня. Завтра будешь знать ответ. Хрм.
– Скажи им, что драгоценности надо вернуть. Не задаром. Хозяйка готова платить деньги. Без всяких разговоров. Без милиции. Без претензий. Она дает четыре тысячи долларов. Запомнил?
– Хрм, – сказал Хонг, отчего я почувствовал себя миссионером в джунглях, пытающимся наладить доверительные отношения с вождем племени каннибалов. С той разницей, что натуральный каннибал носил бы черепа убитых врагов на поясе, а Хонг, по слухам, хранил их в холодильнике.
– Всегда приятно разговаривать с деловым человеком, – сказал я и поднялся с прохладных ступеней. – Так мы договорились?
– Сколько я буду иметь? – прохрипел Хонг, едва не касаясь своим низким лобиком моего подбородка. Я стоял на ступеньку выше его и думал о том, как чудесен был бы вид скатывающегося по лестнице Хонга. Скатывающегося после того, как я двину ему по черепу сверху вниз.
Судя по его прерывистому дыханию и блуждающему взгляду, сам он думал о том, как хорошо было бы вспороть мне живот. Нормальные отношения деловых партнеров.
– Ты ничего не будешь иметь, – сказал я, с трудом удержавшись, чтобы не погладить Хонга по гладким черным волосам. – Ты будешь работать бесплатно. И ты это знаешь. Старый Ли тебе сказал.
Хонг отскочил от меня назад так резко, что его спутник, стоявший чуть в стороне, вздрогнул и схватился пятерней за карман куртки. Хонг цыкнул на него, и мотоциклист успокоился.
– Хорошо, Кост, – сказал Хонг. Именно так: "Кост", жестко, без мягкого знака и без буквы "я". – Я сработаю. Я умею работать. Хрм, – это уже звучало как воинственный клич.
– Все люди Старого Ли умеют работать, – сказал я, глядя, как Хонг садится на мотоцикл. – Завтра, в три часа дня, я буду в ресторане "Комета". Найдешь меня там и расскажешь, что разузнал.
– Хрм, – ответил Хонг и поставил ногу на педаль. Прежде чем заревел мотор, он сплюнул на асфальт и сказал что-то по-вьетнамски. Он смотрел при этом на вывеску кафе "Золотой дракон", но мне почему-то показалось, что фраза адресована мне.
Потом Хонг и его приятель умчались в ночь. К "Золотому дракону" снова стали подходить разбежавшиеся было вьетнамцы.
Я поманил пальцем одного из них, который не стал далеко убегать при появлении Хонга, а просидел все это время на корточках у соседнего дома.
– Что, русский? – спросил он как бы снисходительно, но по-нищенски просительно заглядывая мне в глаза. – Что хотел?
– А что это сказал Хонг перед тем, как уехать? – будто бы между прочим осведомился я. – Чего это он тут бормотал по-вашему?
– Хонг? – вьетнамец заулыбался. – Хонг сказал... Как будет по-русски... Хонг сказал, что никогда не работает бесплатно.
– А, так он денег просил? – бесхитростно посмотрел я на вьетнамца.
– Хонг не просит, – вьетнамец покачал головой. – Хонг берет что надо. А кто не дает... – мой собеседник весело провел желтым тонким пальцем поперек горла. – Все про Хонга знают. Даже русские знают. Хонг как тигр. Убивает, чтобы жить.
Это было сказано с большим уважением к товарищу Хонгу. Я похлопал вьетнамца по плечу:
– Весело у вас тут.
– Да, весело, хорошо у нас. Заходи, русский, только днем заходи. Днем лучше для здоровья, – вьетнамец засмеялся, и стоящие вокруг подхватили его радостный гогот.
Я вздохнул. Шел третий час ночи, и мне пора было выбираться из этих джунглей.
6
Выбраться оказалось не такой уж легкой задачей. Правда, никто больше не увязывался за мной, никто не интересовался, что я делаю в Желтом квартале в такое время. Все видели, как я общался со Старым Ли и Хонгом. Это было моим пропуском.
Проблема состояла в том, что ни один здравомыслящий таксист не решался возить ночью пассажиров в Желтый квартал. Следовательно, я не мог поймать машину, чтобы уехать отсюда. Пришлось топать с километр в восточном направлении, пока не показались огни шоссе. "Извозчики" драли в это время суток совершенно безбожно, зато двадцать минут спустя я уже был дома.
Что мне было нужно – так это хорошенько выспаться. И постараться на время забыть о делах. Как бы не так. Мне приснились Старый Ли и Хонг. Они сидели на берегу океана, оба в широкополых соломенных шляпах и розовых пижамах. На песке перед ними стояла шахматная доска, и игроки попеременно двигали фигурки.
Я подошел к ним, босоногий, утопая по щиколотку в горячем песке. Я долго стоял за спиной Хонга, ожидая, когда играющие сделают паузу и обратят на меня внимание. Ничего подобного. Они тупо смотрели на доску и молча трогали фигурки.
Мне это надоело, и я громко сказал:
– Нихао!
На мое приветствие не последовало никакой реакции. Я раздосадованно хлопнул себя по лбу – это же по-китайски, а не по-вьетнамски! Я стал вспоминать, как следует здороваться по-вьетнамски, но голова у меня была пуста, словно дача поздней осенью.
Тогда я сказал просто:
– Привет, Ли. Здорово, Хонг. А я тут уже полчаса стою...
Никто из них не повернул головы в мою сторону. Никто из двоих не проронил ни звука.
Я разозлился.
– Ну и идите вы оба... – гневно пробурчал я и пошел куда-то вперед. Куда именно – непонятно, потому что песчаный берег не имел ни начала, ни конца.
Фигурки двух шахматистов становились все меньше и меньше. Я шел по песку и материл Старого Ли, который оказался такой свиньей. От Хонга я и чего похуже мог ожидать, но вот Ли...
Ли всегда казался мне воспитанным и культурным человеком. Вот тебе и культура.
Неудивительно, что я проснулся весьма разочарованным. Вдобавок, когда я был в ванной комнате, стал трезвонить телефон. Я кому-то был нужен позарез.
Я прополоскал рот, вытер лицо полотенцем, а телефон звонил. Что ж, такая настойчивость заслуживала уважения. И я снял трубку.
– Маргарита Сергеевна ждет отчета о вашей работе, – холодно сообщил мне Юра.
– А здороваться она вас не научила?
– Маргарита Сергеевна ждет отчета, – упрямо повторил Юра.
– Не научила, – сделал я вывод. – Что ж, придется работать с хамами. Передай Маргарите Сергеевне, что в три часа у меня будет встреча по поводу ее имущества. Соответственно, в районе шестнадцати ноль-ноль я ей позвоню и доложу о результатах. Идет?
Вместо ответа он повесил трубку. Скотина. Невоспитанная скотина. Надо было отправить этого Юру самого на рандеву с Хонгом. Получил бы массу новых ощущений. Вспомнил бы, как писаются в штаны от страха. Юрочка... Почему-то мужская проституция бесила меня куда больше, чем женская. Может, потому, что женщина этой профессии могла бы мне пригодиться, а мужчина – нет? А может, просто потому, что я – человек высоких моральных устоев. Иногда я так о себе думаю. Спьяну.
7
Пока я готовил обед, а потом поглощал его, стрелки часов прибежали к отметке 2. Пора было собираться в ресторан "Комета" на свидание с Хонгом. Если бы я шел на свидание с девушкой, то стал бы ломать голову, что мне надеть – какой костюм, какую рубашку, какой галстук...
Когда идешь на встречу с Хонгом, мучаешься вопросами иного характера. Я зашел в туалет, присел на корточки и осторожно выломил из стены плитку, запустил ладонь в открывшуюся щель и вытянул двумя пальцами целлофановый пакет.
В пакете лежал автоматический пистолет "люгер". Обойма, правда, была неполной, но сама машинка работала отлично. У меня была пара поводов использовать ее в действии.
Вопрос стоял ребром: брать или не брать? "Комета" – довольно людное место, и вряд ли Хонг решится устраивать там что-то... К тому же на встрече не предполагалось передавать деньги. Вроде бы и не было повода Хонгу лезть на рожон. Это с одной стороны. А с другой стороны – Хонг был психом. Лично я не был на экскурсии в его галерее отрезанных и замороженных голов, но как-то раз я видел труп человека, застреленного Хонгом. Труп был еще теплым, а головы у него уже не было. Еще я видел огромный тесак, который Хонг носил на поясе в кожаных ножнах. Вроде того, каким кубинские крестьяне рубят тростник. Солидная вещь. Прошлой ночью тесак был на поясе Хонга. А мои карманы были пусты. И я помнил, как мне неуютно тогда было.
Я еще некоторое время подержал "люгер" в руках, потом вздохнул и спрятал его на прежнее место. Я – человек высоких моральных устоев, но лицензии на ношение "люгера" у меня не было.
В итоге я вышел из дома, и карманы моего плаща не были отягощены чем-либо существенным. Ничего, так даже интереснее. Я вспомнил нашу первую встречу с Хонгом – я тогда не знал, что это за тип, и не испытывал никакого священного трепета. Я просто увидел широкоплечего сутулого азиата, который хотел ограбить одного моего знакомого. Знакомый был с девушкой и по этой причине очень нервничал. Боялся, что не сумеет проявить мужскую твердость. Я решил помочь ему.
Дело происходило в баре "Фрегат". Я взял с чьего-то столика бутылку водки и разбил ее о череп Хонга. Потом расплатился и ушел. Знакомый поторопился уйти вместе со мной. Ну и девушку, разумеется, захватил.
С тех пор прошло года полтора. Бар "Фрегат" закрыли на ремонт, мой знакомый встречается с другой девушкой, цены на водку поднялись. А Хонг по-прежнему меня недолюбливает. Какой-то он уж слишком злопамятный.
Ничего, первое, что я сделаю, как только приду в "Комету" и сяду за столик, закажу бутылку водки. Просто так, на всякий случай. Увереннее буду себя чувствовать.
8
Когда я заказал официанту бутылку водки безо всякой закуски, тот посмотрел на меня с уважением. Я разминал меж зубов кончик деревянной зубочистки и ждал. Было любопытно, что появится первым – бутылка водки на моем столике или фигура Хонга в дверях "Кометы". Впору заключать пари с самим собой.
Водка победила. Правда, она была теплой. Наклейка также внушала некоторые сомнения. Я взял бутылку за горлышко, поднес к глазам, и тут сквозь стекло и сквозь прозрачную жидкость появилась черная фигура Хонга. Я поставил бутылку на стол и посмотрел уже невооруженным взглядом. Это был он.
Хонг явился в полном боевом облачении – все в той же "косухе", звеня цепочками и браслетами, грозно топая могучими ботинками. Как он еще не додумался въехать в "Комету" на мотоцикле?
Я подозвал официанта и хотел заказать что-нибудь для Хонга, как вдруг понял, что несколько тороплю события. Хонг все еще топтался в дверях и никак не мог попасть внутрь. Двое крепко сбитых парней, каждый из которых был выше Хонга на голову, перекрыли вьетнамцу путь.
– Это еще что за мордовороты? – спросил я официанта, уже поднимаясь из-за стола. Я слишком хорошо представлял реакцию Хонга на попытки не пустить его куда-либо. И я не хотел, чтобы "Комета" превратилась в арену кровавого побоища.
– Это менты в штатском, – пояснил официант. – Они у нас теперь охранниками работают. Видите, как теперь спокойно стало...
После этого сообщения я поторопился к дверям. Хонг уже начинал рычать, а пальцы его тянулись к поясу... Все это могло плохо кончиться. И такой поворот событий меня совсем не устраивал.
– Это мой приятель, ребята, – сказал я милиционерам. Те посмотрели на меня не без удивления. Я развел руками.
– У него нет галстука, – наконец изрек один из охранников. – Мы в таком виде не пускаем. Это не притон, это приличное заведение. Скажи этой обезьяне...
– Обезьяна понимает по-русски, – хрипло сказал Хонг. – В следующий раз я приду сюда в галстуке.
– Вот в следующий раз и заходи, – равнодушно отреагировал охранник и слегка толкнул Хонга в грудь. Хонг криво усмехнулся и отступил на шаг назад.
– Обязательно зайду, – сказал он и пристально вгляделся в лица охранников, словно фотографируя их.
В отличие от милиционеров, я понял смысл обещаний Хонга.
– Погоди, – сказал я, метнулся в гардероб, забрал свой плащ и выскочил вслед за вьетнамцем на улицу. Хонг поджидал меня, стоя у своей "Ямахи" и закуривая "Мальборо".
– Ты хорошо придумал насчет встречи, – сказал Хонг, и кто-нибудь посторонний мог бы подумать, что Хонг действительно меня одобряет. Кто-нибудь посторонний. Но не я.