Он бил ее не переставая, и она стала кататься по земле, пытаясь увернуться. Однако Чика, выбирая самые болезненные места, бил точно. Бил по животу, по груди, по голове. Бил изо всей силы, насмерть, и после одного из ударов она подумала: ведь так он меня сейчас убьет. Вдруг вспомнила: "байярд". Она о нем забыла, но ведь он есть. Он лежит в трусиках, она ощущает его. Правда, пока она не может его достать, потому что, если Чика это заметит, он тут же отнимет у нее пистолет. Значит, надо вытащить "байярд" так, чтобы Чика не заметил. Но как?.. Как?.. А вот как: согнуться. Согнуться больше, пусть он бьет… Согнуться и засунуть правую руку под джинсы и колготки, под трусики… Вот так… Вот он, "байярд", она держит его правой рукой… Держит крепко… Лишь бы Чика не успел ее убить… Лишь бы не успел… Нужно сунуть в это место и левую руку, чтобы снять пистолет с предохранителя… Вот так… Все, теперь можно поворачиваться…
Держа пистолет двумя руками, она после одного из самых страшных ударов повернулась к Чике. Увидев его изумленное лицо, начала стрелять. После первых трех выстрелов Чика, резко согнувшись, схватился руками за грудь. После следующего выстрела упал. Но она не могла уже остановиться, она продолжала стрелять в Чику, стоя на одном колене, пока не выпустила в него всю обойму.
Щелкнув несколько раз курком вхолостую, отбросила пистолет.
В воздухе стоял крик ворон, вспугнутых выстрелами.
Она не знала, сколько простояла на одном колене, вглядываясь в неподвижного Чику. Вороны уже давно успокоились, все вокруг затихло.
Наконец, осознав вдруг, что все кончено, огляделась.
Место, где она находилась, было тихим. За ней на дороге, просвечивая красным и зеленым сквозь заросли, стояли "Файрберд" и "Тойота". Дорогу окружали редкие деревья и густой кустарник. Земля между деревьями и кустарником была влажной, местами это была просто грязная жижа, смешавшаяся с полусгнившими листьями.
Чика лежал ничком, повернув голову так, что она видела только его затылок. Она долго не решалась дотронуться до него. Наконец, осторожно прикоснувшись к плечу, по движению среагировавшего на ее прикосновение тела поняла: он мертв. Подумала: она должна взять у него чек, который ему выписала. Обязательно должна. И тут же поняла: сейчас ее вырвет.
Встав, перевернула Чику на спину. И почувствовала: ее выворачивает наизнанку. Отошла к ближайшему дереву.
После того как все, что было у нее в желудке, вылилось наружу, обдавая вонью ее ноздри и рот, она почувствовала облегчение. Вытерла рот платком, вернулась к лежащему на спине Чике.
Она смотрела на его лицо, на полуоткрытый рот, на закатившиеся под лоб глаза и вдруг поняла: ей сейчас хочется бежать, бежать куда угодно, бежать на край света, бежать изо всех сил, только бы не видеть это безжизненное лицо.
Усилием воли заставила себя сесть на корточки и отогнуть полу кожаной куртки. Она помнила, куда он положил чек, вот в этот карман. Сунув руку в карман, взяла чек, переложила его в карман своей куртки. В другом кармане лежал сверток с "ПСМ" и глушителем, она взяла этот сверток. Оглядевшись, увидела валяющийся на земле "байярд". Подняла его, сунула в карман.
Встала, прошла сквозь кусты - и села в "Тойоту".
Она точно знала, что сейчас ни в коем случае не должна разворачиваться назад и выезжать на дорогу, ведущую от Архангельского к Волоколамскому шоссе. Суббота, разгар дня, рядом ресторан, в котором всегда сидит множество людей, знающих Чику. Его наверняка рано или поздно найдут, и, если хоть кто-то из его знакомых поймет, что Чику убила она, - ей конец.
Посидев, решила: она поедет не в Москву, а от Москвы. Сначала просто поедет прямо, по этой узкой дороге, ведущей неизвестно куда.
Потянулась, чтобы надежней закрыть дверь, и вдруг ощутила боль в нескольких местах. Болели грудь, ребра, живот, болели все места, куда ее бил Чика. Покосилась в зеркало - на ее лице красовались два огромных синяка. Приблизившись к зеркалу вплотную, в ужасе вгляделась. Один синяк чернел под глазом, другой на скуле, от синяков во все стороны тянулись желтые оплывы.
Нет, с такими синяками показаться где-то, да и просто выйти из машины, она не сможет.
Сжала зубы: сейчас она не должна думать об этом. Она должна думать о том, чтобы как можно скорей отсюда выбраться.
Подав машину чуть назад, обогнула "Файрберд" - и на малой скорости двинулась вперед.
Асфальтовая дорога, а точнее, просто положенный кое-как на землю асфальт, по которому она вела "Тойоту", вскоре вывел ее на развилку.
Притормозив, осмотрелась. Далеко справа виднелась металлическая ограда, за которой стояло трехэтажное кирпичное здание. Нет, туда она не поедет, там могут быть люди. Она поедет по дороге, ведущей влево, сразу же теряющейся среди редких деревьев.
Она так и сделала и через несколько минут с ужасом поняла: она выехала к ресторану "Архангельское". Сейчас она находилась точно у задней стены ресторана.
Несколько секунд вглядывалась, пытаясь понять, есть ли там кто-то. С облегчением вздохнула: кажется, людей там не было.
Развернувшись, поехала в обратную сторону. У развилки ей ничего не оставалось, как направить машину к трехэтажному зданию.
Здание оказалось школой, сейчас, в субботу, в ней не было ни души. Объехав школу, она оказалась на пустыре. Вдали за пустырем тянулся забор, из-за которого торчали вверх детали автокранов и экскаваторов. За забором слышался шум ехавших в обе стороны машин.
Направила "Тойоту" туда на самой малой скорости, пересекла пустырь. Обогнула забор и увидела: перед ней в обе стороны тянется двухрядное шоссе.
Выехав на шоссе, по которому в основном шли грузовики, двинулась наугад, не представляя, в какую сторону едет.
В конце концов двухрядное шоссе влилось в четырехрядное. Вскоре ей повезло, на одном из указателей, мелькнувших мимо, она прочла, что шоссе ведет в сторону Истры.
Доехав до Истры, свернула к водохранилищу. Дорога шла вдоль берега, мимо проносились пустые пляжи, лодочные станции, на которых не было видно ни одного человека, спортивные площадки, покрытые палой листвой и снежными заплатами.
Свернув к одному из пансионатов, увидела у самой воды одноэтажное здание с надписью "Кафе "Причал"" и затормозила.
Она знала это кафе. Судя по нескольким машинам, стоящим рядом, сейчас там были люди.
Ее вдруг охватило отчаяние. Она чувствовала себя беспомощной, бессильной, никому не нужной. Она сидела, молча слизывая слезы и боясь посмотреть в зеркало. Впрочем, она и так отлично представляла себе свое лицо, покрытое страшными черно-желтыми синяками.
Заходить в это кафе она, конечно, не собиралась. Просто она убеждала себя, что ей нужно сейчас посидеть где-то, все равно где, и подумать, что делать дальше.
Если бы рядом был человек, который помог бы ей, человек, которому она могла бы довериться, все рассказать, попросить совета, не боясь, что он ее предаст. Если бы только у нее был такой человек…
Но ведь такой человек у нее есть. Просто она боится позвонить ему.
Но чего и кого она может бояться сейчас - после случившегося? Хуже того, что только что произошло, уже не будет.
Решено. Она сейчас позвонит ему и все расскажет. Все до конца.
Достав сотовый телефон, набрала домашний номер Алексея. Он ответил почти сразу:
- Алло?
Ей вдруг опять стало страшно. Подумала: нет, она ничего не сможет ему рассказать.
- Кто это? - повторил Алексей.
- Леша… Это я… Полина…
- Привет… - Помолчал. - Что у тебя с голосом?
- Н-ничего…
- Но я же слышу…
Вдруг, не выдержав, она разрыдалась. Она не слышала, что он говорит ей, она просто рыдала, выла в голос, всхлипывая, икая, глотая слезы. Наконец, кое-как справившись с рыданиями, выдавила:
- Леша… Извини…
- Ничего… - Помолчал. - Ты где сейчас?
- У Истринского водохранилища…
- Где там?
- У кафе "Причал", на стоянке.
- На машине?
- Да… Сижу в "Тойоте"… И не могу выйти…
- Почему?
Она слышала, как у берега шуршат камыши, а около уха шуршит трубка. И молчала.
- Поля? В чем дело?
- Леша… Ты можешь сейчас подъехать?
- Конечно. Сиди и жди меня. Я буду примерно через час.
Он приехал раньше чем через час. Поставив "Москвич" рядом с "Тойотой", пересел в ее машину. Посмотрел на нее, покачал головой:
- В самом деле, выйти из машины в таком виде нельзя.
Всхлипнув, ничего не ответила.
- Кто это тебя?
Не дождавшись ответа, обнял ее. Она прижалась к его груди - разрыдалась снова.
Она чувствовала, что он терпеливо ждет, пока она перестанет плакать. От этого ей становилось легче.
Придя в себя, попыталась вытереть лицо давно уже мокрым платком.
Он достал свой платок. Протянул ей:
- На.
Кое-как вытерев лицо и высморкавшись, откинулась на сиденье. Выдавила:
- Прости.
- Ладно. Расскажи, кто это тебя.
- Чика.
- Чика… - Помолчал. - Подожди. По-моему, Чика - это пахан долгопрудненцев?
- Да, это он.
- Какое он к тебе имеет отношение?
- Он… - Всхлипнула. - Помнишь, я тебе говорила, что, как только я приехала в Москву, тут же попала в рабство?
- Помню.
- Так вот, я попала в рабство к нему. К Чике. Потом я откупилась. Точнее, меня выкупил… один человек. За пятьдесят тысяч баксов. Знаешь, как это бывает?
- Знаю.
- Но Чика, сволочь такая… Шакал… Недавно выследил меня и говорит: плати новый выкуп. Еще пятьдесят тысяч баксов. Иначе мои ребята обольют тебя соляной кислотой… Ну и… Можешь думать обо мне, что угодно, но я решила его убить.
- Значит, ты поэтому попросила научить тебя стрелять?
- Поэтому… Я и второго твоего совета, как пронести незаметно пистолет в квартиру, спрашивала тоже поэтому… Я попросила одного знакомого мальчика, чтобы он пронес в квартиру Чики пистолет с глушителем… И он пронес… "ПСМ"… С глушителем… Пролез сверху, с крыши, и пронес… Спрятал в ванной… Сегодня утром я должна была прийти к Чике и будто бы дать ему чек на пятьдесят штук… Но когда я к нему подъехала, он меня уже ждал внизу… Говорит, поехали в Архангельское… Там у нас тусовка… Я поехала за его машиной… Ну и, конечно, подумала, что здесь что-то не то… У меня в бардачке лежал "байярд", я на всякий случай сунула его в трусики, под джинсы… Чтобы Чика случайно не увидел и не понял… В Архангельском он завез меня в какое-то глухое место, вытащил из машины и показывает "ПСМ" с глушителем… Он его нашел там, где он был спрятан, в ванной у себя в квартире… Говорит, ты хотела меня убить… И начал избивать ногами… Я незаметно вытащила "байярд", ну и… Выпустила в него всю обойму…
- То есть ты его убила?
- Да. Он там и остался лежать.
- Где "там"?
- На этой полянке.
- На какой полянке?
- Ну, там… Недалеко от ресторана "Архангельское"… Рядом со своей машиной. А я уехала.
Алексей надолго замолчал. Наконец сказал:
- Тебя и твою машину кто-нибудь видел? Там, возле Архангельского?
- По-моему, никто.
- Уверена?
- Я уезжала оттуда какими-то задворками. И все время смотрела, нет ли где-нибудь людей. Там, в Архангельском, могли быть Чикины знакомые, я боялась, они увидят меня и все поймут. Проехала какую-то школу, потом пустырь, потом выехала на какую-то дорогу. Увидела указатель на Истру. Я и не знала, что еду к Истре. Ну и вот - приехала сюда.
- А где все это оружие? "Байярд", "ПСМ" с глушителем?
Достав из карманов оба пистолета, положила на сиденье рядом с собой.
- Вот… Я их взяла…
Некоторое время он молчал, разглядывая видневшиеся впереди камыши у берега, плавающих на свободном пространстве уток. Она заглянула ему в глаза.
- Леша… Если бы ты знал, как он меня бил…
- Вижу… Подожди, дай подумать…
Она терпеливо ждала. Наконец он спросил:
- Он первый начал тебя бить?
- Первый. Он чуть не убил меня.
- Значит, твоей вины в смерти Чики нет. Ты действовала в пределах необходимой обороны.
- Долгопрудненцы плевать на это хотели.
- Долгопрудненцы?
- Да. Если они узнают, что я убила Чику, мне конец.
- Правильно. Поэтому очень важно, чтобы никто не знал, что ты имеешь хоть какое-то отношение к смерти Чики.
- Чтобы никто не знал… Леш, как это сделать?
- Сейчас. Сделать это можно. Что это за мальчик, который положил "ПСМ" с глушителем в квартиру Чики?
- Очень хороший мальчик. Он сделает все, что я ему скажу.
- Он не проговорится?
- Мальчик даже не знает, что Чика существует. Просто… этот мальчик в меня влюблен. Безответно. Я наплела ему, что когда-то раньше взяла в этой квартире пистолет с глушителем. И попросила положить обратно, якобы на прежнее место. Он сделал. Болтать он не будет.
- Хорошо, допустим. - Кивнул на пистолеты. - Эти "стволы" мы прямо сейчас выкинем в Истринское водохранилище. Но есть одно слабое место - протекторы твоей "Тойоты". Там ведь было две машины, Чикина и твоя?
- Да. Чикин "Файрберд" и моя "Тойота".
- Как вы проехали к этой полянке? Где все случилось?
- По дороге. То есть это даже не дорога, а так… Асфальт когда-то на землю положили… Он весь старый, растрескался…
- Старый не старый, но отпечатки протекторов на нем остались. Так ведь?
- Ну… да.
- Так что если этим делом займется специалист, он отпечатки твоей "Тойоты" выудит обязательно. После этого ему станет ясно, что Чику вполне мог убить человек, протекторы машины которого имеют характерный отпечаток. Выявив круг людей, с которыми в последнее время встречался Чика, и найдя у кого-то из них такие отпечатки, он захочет с этим человеком поговорить. Что тебе совсем не нужно.
- Не нужно.
- У тебя есть запасное колесо?
- Есть. В багажнике.
- И еще одно в гараже?
- Да, есть еще одно, в гараже.
- Два колеса на смену у нас есть, остается достать еще два. А лучше три. Я смотрю, здесь, на стоянке, иномарки. У четырех из них шины с кодом, как и у тебя, "Р185", радиальные, "R14". Наверняка некоторые из них - автомобили тех, кто работает в кафе. Сейчас я зайду в кафе, поговорю с владельцами. Думаю, за хорошую цену они продадут мне два или три запасных колеса. - Выйдя из машины, пригнулся: - Давай отгони машину чуть подальше, чтобы тебя никто не увидел. Тут недалеко есть лодочная станция, стань возле нее. Я скоро подъеду.
Он вошел в кафе, а она развернула "Тойоту" - и по пустому шоссе подъехала к лодочной станции. Свернув к берегу, остановила машину.
Здесь, возле длинного дощатого причала, заросли камышей кончались. За причалом и сбившимися в одну сторону лодками открывалась свободная вода.
Некоторое время она бесцельно наблюдала за серым, затянутым облаками небом, за поскрипывающими под ветром пустыми лодками, за очертаниями деревьев на другом берегу. Услышав шум автомобиля, обернулась.
Это был "Москвич" Алексея.
Подъехав и затормозив, он вышел. Бросил небрежно, отвечая на ее молчаливый вопрос:
- Порядок, есть три колеса. Будем менять. Можно было бы просто поменять протекторы, но я сниму колеса целиком, возиться некогда.
Она стала наблюдать, как он меняет колеса. Сделал он это очень быстро. Подтащил четыре снятых колеса к причалу.
- Сейчас от этих протекторов ничего не останется.
- Но… как ты это сделаешь?
- Увидишь.
- Сожжешь?
- Ни в коем случае. Дым же заметен издалека. - Подошел к своей машине, достал большой финский нож. Вернувшись, начал быстро срезать со всех четырех колес резину. Действовал он быстро и четко, так, будто всю жизнь только этим и занимался.
После того как четыре срезанных протектора легли перед ним на землю, тем же ножом и так же быстро он разрезал резину на небольшие кусочки. Затем то же самое сделал с баллонами. Достал из багажника сумку и металлическую лопатку и, сложив в сумку куски резины, перетащил в одну из лодок, положив лопатку рядом. Туда же перетащил то, что осталось от колес. Сидя в лодке, сказал:
- Принеси сюда пистолеты и глушитель.
Она принесла оба свертка. Положив их на дно, он достал из кармана связку ключей, открыл висячий замок на цепи, крепящей лодку к причалу, снял цепь. Взял лопатку, оттолкнулся. Дождавшись, пока лодка пройдет немного по инерции, стал грести лопаткой, ловко и мощно загребая то с одной, то с другой стороны. Наконец, разогнав лодку, уже на самой середине водохранилища положил лопатку - и осторожно, одну за другой, опустил за борт все четыре металлические колесные основы. Тяжелые диски сразу же ушли под воду. Затем стал не спеша кидать в воду мелкие кусочки резины. После того как с резиной было покончено, бросил в воду оба пистолета и глушитель.
Махнул ей рукой - и, развернув лодку к берегу, начал грести.
После нескольких энергичных гребков лодка, разогнавшись, глухо стукнулась носом о пирс. Посмотрев на него, она сказала:
- Леша… Спасибо…
Перейдя на причал, он закрепил цепь на прежнее место, закрыл замок. Улыбнулся:
- Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. А спасибо будешь говорить потом. Когда я сделаю тебе примочки, которые выведут твои синяки.
- Ты умеешь делать такие примочки?
- Конечно. - Сойдя с причала на берег, осторожно обнял ее. - Ладно, хватит. Садись в машину и едем. Только держись строго за мной.
Сев в "Тойоту", она подождала, пока он выведет "Москвич" на шоссе, - и последовала за ним.
Они долго крутились по местным дорогам. Он ехал непонятно как ориентируясь, поворачивая машину в одному ему известных местах. Его замысел - въехать в Москву не там, откуда она из нее выехала, - она поняла, лишь когда они вдруг оказались на Ленинградском шоссе.
В ее квартиру они вошли уже поздно вечером. Раздевшись в ванной, она хотела встать под душ, но поняла, что сделать этого не сможет - ноги ее не слушались, все тело было в синяках и кровоподтеках, до него нельзя было дотронуться.
Надела халат, прошла в комнату, осторожно, с помощью Алексея, легла на кровать.
Он вышел и вернулся минут через десять с мокрым полотенцем в руках. Присел около нее:
- Положи полотенце. Так, чтобы оно закрыло оба синяка.
- Что это?
- Примочки.
- Леш, может, тебе лучше уйти?
- Ты хочешь, чтобы я ушел?
- Я не хочу, чтобы ты видел меня такую.
- Извини, но я буду сидеть с тобой всю ночь. Должен же кто-то менять тебе примочки.
- Хорошо. Только, пожалуйста, не смотри на меня.
Она лежала, закрыв глаза. Лежала и повторяла: все будет хорошо, пока рядом с ней такой человек, как Алексей. Все будет хорошо.
От влажного полотенца исходил слабый запах лекарств, и она сама не заметила, как заснула.