Дверь отворилась, и в комнату вошёл Седой - тот самый седой мужчина из электрички. На нём был тёплый стёганый халат. Влажные волосы стояли торчком на голове. Седой подошёл к зеркалу, вынул из кармана халата расчёску и тщательно причесался. Затем сел за компьютер. Щёлкнул мышкой, вошёл в электронный почтовый ящик, стал изучать послания. Терминалы Лобстера и Никотиныча были давным-давно им взломаны, и вся корреспонденция с помощью специальной программы автоматически копировалась и "падала" в ящик Седого.
- Ну вот и девочка объявилась, - усмехнулся Седой, глядя на экран монитора.
Зазвонил телефон. Седой поднял трубку, нажал на кнопку "Talk".
- Слушаю. Салям, - и тут же перешёл с русского на один из гортанных кавказских языков. Изредка в его торопливой речи мелькали понятные всякому юзеру слова: "файл", "коннектиться", "глюкнуться", "имэйл".
Закончив телефонный разговор, он посмотрел на фотографию Лобстера с Гошей и подмигнул ей. Поднялся, снова подошёл к зеркалу. Пальцами аккуратно приподнял клок волос на макушке, показал самому себе язык и сказал хорошо поставленным театральным баритоном: "Не верю!"
Лобстер неторопливо щёлкал по клавишам ноутбука, жёсткий диск тихонько шуршал, на панели озорно подмигивала зелёная лампочка. Никотиныч сидел на табурете рядом и поглядывал то на экран, то на приятеля. Вид у Лобстера был сосредоточенный. Свет на почте они намеренно не включали, чтобы не привлекать внимание аборигенов - а то ещё стукнут местному начальству, и начнутся расспросы: зачем да почему, ещё Светке попадёт.
Почтальонше, как говорится, было по барабану, чем они тут занимаются. Она в их дела не лезла, подкармливала творожком, пирогами и другой деревенской снедью, смотрела на Никотиныча влюблёнными глазами и млела от каждого его слова. Ключи дала удивительно легко и даже не спросила, чем они собираются заниматься на почте по ночам. Попросила только "в заграницу" не звонить, потому что ей потом до конца жизни не рассчитаться…
- Ну что? - нетерпеливо спросил Никотиныч.
- Грузит потихоньку, - кивнул Лобстер и вздохнул: - Линия маломощная. Нам бы оптико-волоконную сюда.
Никотиныч потрогал горящие щёки - он был взволнован. Подумать только - скоро случится то, к чему они стремились целый год: Лобстер подберётся к банковскому терминалу. Он всё-таки гений, этот юный циник!
- Ну, как у тебя со Светкой? - неожиданно поинтересовался Лобстер, оторвавшись от экрана. Вопрос смутил Никотиныча.
- А тебе-то что?
- Да нет, ничего, - пожал плечами Лобстер. - Просто интересуюсь. Нельзя?
- Нельзя!
- Влюбился? - хохотнул Лобстер.
- Ты лучше на экран смотри! Видишь, запрос на шифр, - сказал Никотиныч.
- Это хорошо. Будешь в деревне на всём свеженьком жить, коров доить, детишек розовощёких нарожаете. - Лобстер принялся перебирать коробки с компакт-дисками на столе. Нашёл нужный, сунул в сидиром. - Сейчас прогоним болванки и найдём шифр, - подмигнул он Никотинычу.
Но вместо окна с бегущими колонками цифр на экране вдруг появился мультипликационный динозавр, который открыл зубастую пасть и что-то неслышно прорычал.
- Не понял! - нахмурился Лобстер. Он вынул "компашку", стал снова перебирать коробки, открывал каждую, всматривался в диски. - Где шифры, чёрт возьми!
- Ты у меня спрашиваешь?
- Ну а у кого ещё? После того как ключ нашёл, я их не трогал!
- Я тоже не трогал, - пожал плечами Никотиныч. - Может, ты его вместе с дискетами в спешке дома забыл? Сунул не в ту коробку?
- Ты меня только не лечи! Я все "сидюки" сложил, ни одного не осталось! - Лобстер сорвался на крик.
- А в избе не могли оставить?
- Блин, я тебе говорил, на ключ надо дом закрывать!
- Ты только не ори на меня, мал ещё! Здесь никогда никто ничего чужого не возьмёт, понял? Это посёлок, в котором каждый друг друга знает. Не воруют, где живут!
- А если заскочил кто на минутку из тех, кто интересуется? - предположил Лобстер.
- Ну, если только так. - Никотиныч удручённо вздохнул.
- Фак! - Лобстер вскочил со стула, заходил по комнатушке. Половицы под его ногами громко заскрипели. - Какого хрена было тогда сюда тащиться, а? Месяц работы насмарку! Всё заново делать надо!
- Погоди ты, может, найдётся ещё. В рюкзаке пошарь.
Лобстер включил свет, поднял с пола рюкзак, стал выкладывать из него всё. Диска не было.
Лобстер опустился на стул, уставился в одну точку невидящим взглядом. Никотиныч боялся с ним заговорить. Может, и правда, его вина - ведь они не заперли тогда дом. Да ну, маразм какой-то: всё оставить, а "компашку" с шифрами украсть - так не бывает!
- Я понял, это те, которые в меня стреляли, - сказал Лобстер упавшим голосом. - Ты кому-нибудь говорил о взломе?
- Я что, похож на идиота?
- Но кто-то знает это наверняка. Вот суки, а! - Лобстер пододвинулся к ноутбуку, щёлкнул мышкой по "Отмене". - Всё насмарку!
- Ну ты сам подумай, зачем им тебя убирать, когда взлома ещё не было? Вот если б ты бабки с терминала скачал, тогда…
- Всё, надо сваливать отсюда! Немедленно! - твёрдо сказал Лобстер.
- Да погоди ты так сразу! Найдётся диск.
Но Лобстер уже не слушал Никотиныча. Он выключил компьютер, стал торопливо скидывать вещи в рюкзак.
Никотиныч подумал о Светке, и сердце тревожно заныло. Понял, что спорить с Лобстером сейчас бесполезно.
- Автобус только вечером, - напомнил он.
- Дойдём до шоссе, тачку до города поймаем.
- Я не поеду! - решительно сказал Никотиныч.
- Ну да, конечно, в тебя-то не стреляли! А мне моя башка дорога! - Лобстер закинул рюкзак за плечо, направился к двери. - В общем, как знаешь.
- Погоди! Если всё, как ты говоришь, куда ты собрался в третьем часу ночи? Это же опасно!
- На кудыкину гору! - Лобстер открыл ключом дверь и вышел.
С минуту Никотиныч раздумывал, как быть, потом закрыл почту, бросился догонять Лобстера.
Светало. Две фигуры торопливо шли по обочине просёлочной дороги по направлению к шоссе. Никотиныч то и дело вздыхал и оглядывался на утонувший в тумане посёлок. Ключ от почты и записку для Светки он оставил на крыльце избы. Написал, что их с напарником срочно вызвали в Москву на работу и что он обязательно позвонит, когда доедет, хотел оставить свой московский адрес, но испугался, что записка попадёт в чужие руки… Лобстер шёл, глядя прямо перед собой. "Облом, облом, облом! Полный облом! Со всех сторон полный облом!" Даже Триллер притих в своём пластмассовом коробе. Перевалили через холм, прибавили шаг. Дальше было полого, по обеим сторонам от дороги тянулись бесконечные поля.
Впереди засверкали яркие фары. Послышался рёв мощного двигателя. Лобстер замер.
- На "мерс" похоже.
- Откуда здесь "мерс"?
Они переглянулись и, не сговариваясь, побежали в поле, в туман.
В "мерседесе" сидели трое. Двое молодых парней с бычьими шеями - спереди, третий - мужчина лет сорока с припухшими веками - устало развалился на заднем сиденье.
- Смотри, бегут, - усмехнулся он, глядя на удирающих Лобстера и Никотиныча. - Давайте-ка мне этих козлов сюда!
"Мерседес" резко затормозил. Парни выскочили из машины и бросились вдогонку.
Лобстер оглянулся:
- Блин, я же говорил! - и припустил пуще прежнего.
Послышался грозный оклик:
- Стоять!
Никотиныч споткнулся о ком земли и растянулся на меже. В то же мгновение ему в затылок упёрся холодный ствол пистолета.
- Ты чё, сука, бегаешь?
Лобстер снова оглянулся и увидел, что один парень присел над Никотинычем и лупит его кулаком под рёбра, а второй целится в него. Нет, перед ним не промелькнула в одно мгновение вся его жизнь, как пишут в романах, но увидел он вдруг, как дёргается в руке парня пистолет, изрыгая пороховые газы и отстреливая в сторону гильзу, и рассмотрел тупоносую пулю, крутящуюся в воздухе, а потом узнал себя в парне, лежащем на поле с большой дырой во лбу. Смотрел он на себя с неба, будто был большой хищной птицей, кружащейся над трупом. Всё, что видел он сейчас, было похоже на "стрелялку", в которой носишься и мочишь всех подряд, а потом напарываешься на какого-нибудь монстра с бензопилой, и вот уже летят от тебя в разные стороны кровавые ошмётки, и видишь себя со стороны, будто душа отлетает в рай. И Лобстер понял - да, всё, "кирдык", как иногда говаривал дядя Паша, но не хакерская, человеческая часть его сознания отказывалась верить в происходящее, она сопротивлялась и кричала: "Не может быть! Так просто не умирают! Это не виртуальный мир! Помучайся!" Лобстер передёрнулся брезгливо, высоко поднял руки и испуганно закричал:
- Пожалуйста, не стреляйте, я иду, уже иду!
- Бегом! - приказал ему парень. Лобстер подбежал к парню и тут же получил сильный удар в грудь, осел на землю.
- Оба встали и бегом к машине!
Кажется, к дороге они бежали ещё быстрее, чем от неё. Тяжело дыша, остановились около машины. Дверца приоткрылась. Человек, сидящий на заднем сиденье, устало приказал:
- А ну-ка, вытряхивайте всё из своих котомок! В это мгновение котёнок жалобно мяукнул.
- Вы что, котов воруете? - засмеялся человек в машине.
Лобстер поставил короб на землю, присел на корточки, развязал рюкзак, Никотиныч расстегнул молнию на сумке. Лобстер выложил на обочину компакты, ноутбук, аккуратно поставил череп. Никотиныч стал трясущимися руками доставать одежду, бельё.
- Значит, вы не просто котокрады, вы охотники за черепами. - Мужчина выбрался из машины, встал над ними. - Да, весьма забавные ребята, и поживились неплохо. Знаете, как раньше на Руси воров казнили? Руки отрубали да на кол сажали! Что вам больше нравится? А ну-ка выворачивайте карманы!
Пряча пистолеты под куртки, подошли парни.
Лобстер с Никотинычем стали послушно доставать из карманов документы, деньги. Первым мужчина взял паспорт Лобстера, пролистал его, бросил на землю.
- Москвичи? А здесь чего понадобилось?
- У меня родня отсюда, - произнёс Никотиныч срывающимся голосом.
- Кто такие? - спросил мужчина строго.
- Ермолаевы.
- Ермолаевы? Знаю таких, - произнёс мужчина нараспев и стал листать второй паспорт, вдруг замер, присел на корточки, вгляделся в лицо Никотиныча. - Серёга, ты, чё ли?
Никотиныч испуганно смотрел на мужчину и не узнавал, хотя и было в его лице что-то неуловимо знакомое.
- Ну ты чё, парень? От страха память отшибло?
- Егор? - неуверенно произнёс Никотиныч.
- Ну, а ты думал кто? Эх ты, мля, друга узнать не можешь!
Ошарашенный Никотиныч тут же попал в крепкие объятия.
- Ну, блин, постарел, потолстел! Вон щёки-то, как у хомяка! А это кто? - кивнул Егор на Лобстера.
- Это друг мой, работаем вместе.
- По части воровства? - Егор расхохотался. - Вот уж не ожидал так не ожидал, Серёга, двадцать лет, считай! И какого хрена вы бежали?
- Испугались, - честно признался Никотиныч.
- Понятно, рыло-то в пушку! А ну скидай свои черепа назад! Бухать щас будем!
Лобстер, всё ещё не веря в счастливый исход, стал торопливо запихивать свои вещи в рюкзак. Его трясло, будто к нему подключили ток.
В просторной горнице было накурено. Огромный стол, перекрывающий собой почти всё пространство комнаты, был уставлен бутылками и закусками. Раскрасневшийся, распаренный Егор сидел во главе стола. На нём был дорогой махровый халат, Лобстер и Никотиныч расположились по обе стороны от Егора. Влажные волосы прилипли ко лбам, лица блестели и были по-младенчески розовыми. Оба были завёрнуты в белые простыни и чем-то походили на римских патрициев из фильма "Калигула". Баня у Егора была, конечно, хороша. Горячая парилка, каменка, вся пропитавшаяся хлебным квасным духом, просторная комната для мытья и массажа, большой предбанник, отделанный смоляно пахнущим деревом, но Лобстера всё это, как говорится, не прикалывало - он не мог долго переносить жару и парился из вежливости, всё время выскакивая в предбанник охладиться. Зато Никотиныч с Егором провели в бане часа полтора. То один, то другой вспоминали что-нибудь забавное из молодости, рассказывали наперебой, хохотали, хлопали друг друга по спинам берёзовыми вениками. Лобстер, однако, видел, что Никотиныч робеет: поддакивает, смотрит Егору в рот, ловя каждое его слово, каждый жест, и боится сказать лишнее - не дай бог прогневать! Ещё бы! Два часа назад на него по приказу друга детства ствол наставляли и под рёбра кулаками лупили! "Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь!" Егоровских "быков" ни в баню, ни к столу не допустили. Вот, наверное, обидно-то им - то с пистолетами игрались, людей по полям гоняя, а теперь эти люди с хозяином за одним столом сидят, а им приходится на кухне, в закутке… Светка внесла в горницу блюдо с поросёнком, поставила на край стола.
- Ну, под горяченькое! - сказал Егор и стал разливать водку по рюмкам.
Чокнулись, выпили. Лобстер водку не пил, а только делал вид. Помочит губы - поставит на стол.
- Да, парень, насчёт папаши - это ты хорошо придумал! - весело сказал Егор. - Башку с собой таскать! Ну вот, скажите мне, строчите вы на своих машинках, в "игрушки" играете, по Интернетам лазаете, ну так это ж всё там не на самом деле, а вот чтобы дело реальное, мужское - "построить" кого-нибудь, бабки выбить, по рогам дать?
Лобстер неопределённо пожал плечами.
- А, вот она, хилость городская, - махнул рукой Егор. - А мы, знаешь, всех здесь держим, - он крепко сжал кулак, - и город, и область, и в Москве у нас тоже уже свои смотрящие сидят. Люди сами бегут: защитите от беспредельщиков, кричат, житья от них нет. Вот мы и наводим порядок. А ты думал - как? Санитары леса! - Егор рассмеялся. - Хочешь, иди ко мне бухгалтером, а то мой недавно "боты двинул", будешь на своей машинке цифры щёлкать, бабки небольшие на первое время положу, а потом развернёшься. Девку тебе найдём из наших, чистенькую, как вот этот поросёнок, не то что ваши, городские, траханые. - Он пододвинул к себе блюдо, взял большой нож, вилку, стал резать поросёнка на куски. - Давай-давай, иди, в обиде не будешь.
- Так ведь подумать надо, - сказал Лобстер тихо.
- Э-э, чего там думать. Ты когда-нибудь столько бабок видел? - Егор потянулся к стулу, на котором висела его одежда, полез в карман пиджака, достал большой кожаный "лапоть" - бумажник, вытащил из него пачку долларов, потряс ими в воздухе, небрежно бросил на стол. Купюры рассыпались веером. - Вот, я столько каждый день в руках держу, а то и больше. Понял?
Лобстер послушно кивнул. Никотиныч поднялся из-за стола, пошатываясь, направился к двери.
- Я щас!
Лобстер проследил за ним взглядом. Следом за Никотинычем из горницы вышла Светка.
- Вот ты скажи - как тебя там? - тебе чё, двенадцать лет - на машинке стучать? У меня пацан в эти бирюльки играет.
- Так это у меня работа такая. Есть же люди - программисты, без которых ни один компьютер работать бы не стал, - начал терпеливо объяснять Лобстер, в другое время он бы уже сорвался, наорал: что за тупость - таких простых вещей не понимать!
Никотиныч стоял на крыльце и курил. За его спиной скрипнула дверь, он обернулся. Светка смотрела на него исподлобья, не моргая, щёки пунцово горели.
- Что, Сергей Дмитрич, убежали, значит?
- Почему убежал? Вот же я - здесь, - сказал Никотиныч, смущаясь.
- Вы здесь, потому что Егор завернул, а если б не он… - Светка замолчала. - За ключ - спасибо. А записку я порвала. Вы чего же, испугались, что женить на себе буду?
- Я уже своё отбоялся. Дочь взрослая, скоро внуки пойдут. То, что в записке написано было, - правда. Работа у нас с Олегом срочная.
- Так и не нравлюсь я вам совсем? - неожиданно спросила Светка.
- Да как же - не нравишься? - смутился Никотиныч. - Как раз - наоборот! Мучился я, хотел тебе в окошко стукнуть, предупредить, а этот всё торопит - давай-давай. Фанат. За работу Родину продаст.
- Вы всё шутите! - Светка рассмеялась.
- Да нет, не шучу я, - вздохнул Никотиныч. Он взял Светку за руку, потянул за собой с крыльца во двор, будто боясь, что здесь их подслушают. Завёл её за угол - стена дома была глухая, без окон, - заговорил торопливо, нервно: - Я всю жизнь в городе прожил, а здесь только дачником был. Приехал, повалял пару месяцев дурака и уехал. В шахматы играл, учился, в научном институте работал. После того как с женой развелись, всё, подумал, ну её к чертям собачьим, эту личную жизнь, - страдания одни, решил карьеру делать, работал как волк, на баб старался не смотреть. Так только иногда, случайно. А здесь тебя встретил. Ну и… В записке правда всё. Я таких, как ты, не встречал. Ты - другая, и я сразу понял… - Никотиныч замолчал, шумно сглотнул набежавшую слюну.
Светлана приблизилась к нему, обняла за шею, прошептала:
- Я тоже поняла, Серёжа. Ты это… пойдём.
- Куда? - несколько растеряйся Никотиныч.
- К тебе.
- А как же?..
- Ничего, обойдутся - не маленькие, - сказала Светка, увлекая его за собой.
Егор уже был изрядно пьян. Он мотал головой, размахивал руками, хвастаясь перед Лобстером, какой он крутой, необыкновенный, что вся область у них в руках, они - самые сильные здесь - её держат и никому никогда не отдадут. Халат распахнулся, на волосатой груди болтался большой золотой крест.
Лобстеру было скучно. Он давно уже ушёл в свои мысли и только поддакивал Егору, натянуто улыбаясь его "скобарским" шуткам. Господи, где ему понять, что сила заключается не в кулаках и пистолетах, а вот в этой самой, как он говорит, машинке, которую создал человеческий ум! Машинка эта может поднять ракеты, запустить корабль на Венеру, остановить движение поездов и самолётов, погрузить мир в хаос или, наоборот, сделать его гармоничным, послушным людям. Она, конечно, всего лишь инструмент в чьих-то руках, наподобие их пистолетов, но в ней нет тупости, как в той пуле, которую увидел он сегодня утром, когда в него целились; лет через двадцать компьютер будет умён, как человек, а значит, сможет принимать алогичные решения и сможет стать кем захочет: слугой, царём, дьяволом, богом…
- Слушай, бухгалтер, а чего мы здесь сидим? - неожиданно спросил Егор.
Лобстер неопределённо пожал плечами.
- Будем по бутылкам стрелять! - Егор поднялся и, пошатываясь, направился к кухне. - Эй, парни, быстро нам две пушки и выставите все пузыри во дворе! - приказал он.
Никотиныч устало откинулся на подушку, вздохнул, счастливо глядя в обклеенный посеревшей от времени бумагой потолок. Светка положила голову ему на грудь, обняла.
- Я так долго искал тебя. Так долго искал, - сказал Никотиныч с надрывом. Он был готов расплакаться от счастья. - Подумать только - шесть лет тебе было! Хоть убей - не помню!
- Такая же и была, только маленькая.
- Ничего себе, маленькая. Заложила нас тогда с Егором, да?
- Заложила, - кивнула Светка.
- И сейчас тоже заложишь?
- Сейчас нет - поумнела. - Светка провела рукой по его щеке. - Колючий.
- А что же ты про братца своего ничего не говорила?
- Ты ведь и не спрашивал.
- Значит, бандит он у тебя?