Время текло медленно, и пока прошли недостающие девятнадцать минут, я успел похоронить себя трижды и пять раз сделать себя калекой, примерно рассчитывая возможные исходы планируемого дела.
Ровно без пяти минут час я встал и поднялся на третий этаж, в квартиру Аслана, откуда ступил на балкон, по которому поднялся на опоясывающий здание парапет. Теперь крыша с тремя людьми Вересова лежала передо мной, как картинка.
И я совершенно не удивился, увидев, что она пуста.
Спустившись во двор в последний на сегодня раз, чем бы это дело ни закончилось, я вытер вспотевшие руки и лоб и внимательно осмотрелся.
Было практически безлюдно. Как обычно бывало при плохой погоде, все соседи разошлись по своим делам, укрываясь от резкого, усиливающегося ветра. Тех, кто не хотел уходить, убедил сделать это просвещенный Сашка Садомов, которому разогнать посторонних было поручено.
Мимо меня в дом быстро пробежал Гошка, бросил на меня вопросительный взгляд.
- Давай! - указав на дверь подъезда, приказал я. - Быстрее давай домой! - он послушно, хотя и немного неохотно кивнул и скрылся.
Начинал накрапывать мелкий моросящий дождь.
Я встал у углового подъезда, зажал в руках свой пистолет и принялся ждать. Аслан и Колян по моей просьбе поставили машины так, что в случае непосредственной опасности обстрела я мог шмыгнуть за них и на несколько десятков секунд укрыться.
Мой "дришпан" также стоял здесь, прикрывая уже их. Мне, если честно, совершенно не было бы жалко его шкуру, если бы она оказалась продырявлена местах в десяти. Бензин из баков уже был слит, так что взорваться машинам не грозило - мы, к сожалению, не имели средств американских режиссеров, снимающих боевики…
Часы показали без одной минуты час.
Я набрал номер сотового телефона Коляна и, как только там подняли трубку, сказал:
- Пора, - и отключился.
Через минуту, ровно в тринадцать ноль-ноль первая машина Коляна, его серый "БMB", медленно въехала во двор вместе с ним самим, красующимся за опущенным стеклом.
Он вышел из нее, лениво и демонстративно закрыл дверцу, обошел машину по кругу и медленно направился в подъезд. Скрылся в темноте.
Я вытер пот, проступивший, кажется, на всем теле, и так же медленно зашел за машины Аслана и Катерины, чтобы в случае чего просто пригнуться, прячась за ними.
Телефон молчал. Во дворе никто не появлялся.
Стояла потрясающая, редкая тишина, разрываемая только свистом и резким воем сильного ветра, бьющего в лицо.
И вдруг телефон зазвонил. Я, ожидавший этого звонка, тем не менее очень нервно включился:
- Да?
- Здравствуйте! Валерий Борисович! - это был Герка, возбужденный и счастливый до предела, - Это я! У меня, то есть у Инны Николаевны дома… - кто-то отобрал у него трубку, и я наконец-то услышал этот долгожданный голос:
- Валерий Борисович! - взволнованно и прочувствованно сказала Галя. - Я и остальные ребята здесь, в квартире у Инны Николаевны! Не волнуйтесь за нас! Мама послала меня предупредить вас:
Вересов, мой отец, хочет вас убить и нанял для этого киллера! Того, который по его указке похитил нас из парка! Будьте осторожны! Мы смогли убежать, и мама помчалась вас предупредить, но Герка сказал, что у вас есть сотовый, и вот я звоню!
- Галя! - удивленно и проникновенно воскликнул я, наблюдая за всеми закоулками двора и в любой момент ожидая появления тех, кто должен был сюда прийти. - Но как же?!.. Твоя мама…
- Она жива! - горячо и убедительно ответила девушка. - Она тогда выжила, ее по ошибке приняли за мертвую! И отец узнал об этом! Он узнал, что мы собираемся доказать все его преступные связи и намерения… Иначе зачем он похитил нас четверых? - она действительно была очень убедительна в своей роли. - Представляете, сколько мы все перенесли! Мы так боялись… Ой, простите, Валерий Борисович, я такая глупая! Пожалуйста, будьте осторожны! Мама должна с минуты на минуту вас найти! Поговорите с ней…
Из арки послышались шаги.
- Вот она идет, - сообщил я, рассматривая немолодую женщину интеллигентного вида, в очках - ту самую, что час назад получила пятьсот долларов, переведенных для хвостатого киллера, который, по словам Гали, был нанят Вересовым, чтобы убить меня. - До свидания, Галя. Спасибо… Ты мне очень помогла.
Людмила Борисовна Казакова играла также великолепно.
- Вы здесь! - воскликнула она, подбегая и хватая меня за рукав, боязливо оглядываясь по сторонам. - Как хорошо, что я вас нашла! Меня зовут…
- Я знаю. Ваша дочка только что звонила мне на сотовый телефон.
- А-а… Вы понимаете, какая опасность вам угрожает?
- Думаю, да.
- Вы не знаете этого человека! Он гораздо страшнее, чем вы думаете! Не только наркотики, далеко не только!.. Я прошу вашей защиты, потому что в органы обратиться не могу! Все они куплены, без него и шагу не сделают!.. У вас есть оружие?
- Он будет здесь? - спросил я, вынимая пистолет.
- Конечно! Он же не может допустить, чтобы я еще раз выжила! Он придет сюда с минуты на минуту!
- Я должен его застрелить? - спросил я, бросив краткий взгляд за спину Казаковой, к арке.
- Господи, как это ужасно!.. - с чувством ответила она, ломая руки, и тут же добавила, вдохновленная новой мыслью:
- Но он будет нападать, я уверена, это будет самооборона! Пожалуйста, спасите нас от него!..
От арки раздались одинокие поздравительные хлопки.
- Какая ария, - насмешливо заметил Вересов, подходя шагов на пять и останавливаясь. Трое телохранителей, сбежавших с крыши, рассредоточились по территории двора, при этом внимательно на меня глядя.
- Прямо лебединая песня, - продолжал Вересов, так же, как и все присутствующие, вынимая пистолет. - Жаль, что в последний раз.
Я снова бросил взгляд к арке.
- Хвост! - воскликнула Казакова. - Стреляй!
- А, - мрачно улыбнулся Вересов. - Еще одна попытка, да? С прокурором у тебя получилось, он был такой дурак, что тебе до сих пор верил.
Хвост перевел дуло прямо на Казакову. Ее лицо мгновенно покрыла холодная испарина, синюшная бледность. Я мельком подумал, что она весьма театрально испугалась, могла бы прилично играть в драме.
Трое телохранителей Вересова пристально смотрели на меня, в открытую держа оружие в руках.
- Вот и все, - с улыбкой качнул головой хозяин положения. - Попрощайся с Галей, Люда, - Вересов кивнул своим парням.
Люда внезапно улыбнулась.
У каждого в этом тесном, замкнутом четырьмя стенами аду были свои, четкие и продуманные планы. И, оказавшись вместе без свидетелей, после кивка Вересова, как после главного сигнала, все сразу мгновенно начали их выполнять.
Три дула вересовских телохранителей уставились на меня.
Я вдруг с отчаянием понял, что в ближайшие несколько секунд группа поддержки уж точно не появится, а раз так, то дела мои будут раз и навсегда закончены.
Отчаяние и страх захлестнули меня двумя неодолимыми волнами, время замедлилось, как стрелки на сломанных часах, и я начал пригибаться, прячась за машиной и поднимая пистолет.
В этот момент чертов телефон наконец-то зазвонил - резко, яростно, кратко.
Не успевая понять, что же я делаю, не успевая отследить движения всех столпившихся в нашем дворе людей, я инстинктивно нажал на "Talk", не успев еще даже поднести трубку к уху, - и завороженно замер, вспомнив о том, что прямо сейчас начнется план по моему аварийному спасению.
Все повернулись в мою сторону, удивленные, озадаченные и одновременно глянули на трубку в моей вытянутой руке. Наступила незабываемая, даже ветром не прерываемая тишина.
- ДЕМОНЫ!!! - завопила трубка голосом опричника из кинофильма "Иван Васильевич меняет профессию", - ЖИВЬЕМ БРАТЬ ДЕМОНОВ!!! душераздирающе заорала она в наступившей на нас тишине.
Все застыли: хвостатый киллер, поднявший пистолет и наставивший его на Казакову, Казакова, полуобернувшаяся к Вересову с миниатюрным пистолетом в руках, сам Вересов, свое оружие направивший на хвостатого киллера, и его телохранители, дулами глядящие на меня… Все опешили на секунду. На бесконечно краткий миг.
А в конце этого мига отовсюду - с крыш, из арки, из подъездов, отражаясь от стен домов, грянул гораздо более громкий, усиленный мегафонами мощный мужской рык:
- Всем стоять на местах! Никому не двигаться!
Двор окружен! Сложить оружие и лицом к стене!
Говорит полковник Морозов! Повторяю: всем бросить оружие и повернуться лицом к стене! Предупреждаю: при попытке перестрелки или бегства группа стреляет на поражение!
И в подтверждение этого рыка отовсюду, как призраки из стен, - из той же арки, из соседних подъездов, даже из нескольких окон второго и третьего этажей возникли и уставились на нас дулами автоматов люди в камуфляжной форме. Я разглядел эмблемы группы быстрого реагирования на плечах. Те, которые и ожидал увидеть.
Их было больше двух десятков, вся группа в сборе - вышли охотиться на крупного зверя. Значит, адвокат мой не зря получал свои деньги и в нужный момент все-таки смог убедить полковника Морозова поднять группу по тревоге.
- Дочка! - закричала вдруг Казакова с перекошенным лицом, бессильно и отчаянно взирая на людей в камуфляжной форме. - Моя девочка!
На мгновение во дворе повисла тишина. Вересов и Казакова почему-то смотрели на меня.
- С ней все в порядке, - кашлянув, ответил я. - Как раз сейчас ее и остальных детей препровождает в участок взвод ППС.
- Эй ты, с хвостом, - снова раздался громогласный рык полковника Морозова. - Даже и не пытайся! Ты у меня здесь как на тарелочке! Клади свою вторую пушку туда же!.. Да!.. А теперь вынимай третью. Так, чтобы я видел!.. Вот, молодец. Видишь, Кирьян, можешь, когда хочешь…
Я улыбнулся.
Из телефона наконец-то донеслись короткие гудки.
Эпилог
Всю шарашку арестовали без возмущений и вместе со мной, отобрав оружие, препроводили в участок, где и произошло многочасовое разбирательство сдачей показаний, написанием многочисленных заявлений и тому подобной канители, которая в моей работе постоянно имела место.
Единственными участниками дела, которые избежала дачи показаний, был Гошка и Колян, о соучастии которых органы так никогда и не узнали.
Я освободился примерно в девять вечера, да и то был отпущен ночевать домой только после ходатайства адвоката и вечно выручающего меня Аслана, у которого, кажется, везде свои люди.
Морозов, пришедший в следственный отдел, где меня перекрестие допрашивали в течение двух часов, прилюдно назвал меня героем за трюк с телефоном и голосом из "Ивана Васильевича…".
- Как вы так хитро все придумали? - изумленно спросил он, усаживаясь рядом и складывая на столе свои гигантские волосатые руки. - Откуда все про них узнали? У вас же совсем не было времени?..
Трое следователей, мужчины и женщина, присоединились к его вопрошаниям, и мне пришлось изложить им весь ход своих мыслей.
Мы сидели, пили чай с бутербродами и пирожками.
- В этом деле в общем-то с самого начала все было очень просто, хотя и запутанно, - пожал плечами я. - Мне следовало с самого начала не принимать на веру, а проверить всего две вещи: то, что Казакова действительно умерла, и то, что Галя действительно невинная девочка. Я-то работал, исходя из этих предположений, и только в самом конце понял, что ошибался.
Как только у меня появилась свободная минута и я задумался над противоречиями в сложившемся характере и образе Гали, которую мне описывали последовательно четыре человека, я увидел, что что-то не сходится. И в результате начал думать о Гале и обо всем, что с ней связано. Время торопило, а потому пришлось работать быстро.
Больше всех мне помог Герка, тот парень, сын Науменко. Он так подробно и обстоятельно рассказал о каждой мелочи произошедшего при убийстве его отца и при похищении детей, что, когда я начал перепроверять все свои представления о Гале, истина просто выплыла наружу.
Во-первых, она практически САМА зашла в "рафик" похитителей, сделав только вид, что испугалась. Да и почему дети в тот раз встретились не в спортзале, а в парке? Понятно почему: она все знала заранее и рассчитала точно.
Таким образом, связь четырнадцатилетней Гали с киллером выяснилась окончательно и бесповоротно. Но судите сами, разве я мог поверить, что Галя была инициатором всего происходящего? Она, конечно, умный ребенок, но РЕБЕНОК. И в свете всего, что я про Вересова и про нее знал, выплывала только одна версия: что все это устроила ее мать.
Герка сказал мне, что к Науменко за два дня до его убийства приходила немолодая женщина, в очках. Науменко сказал сыну, что это его старая знакомая, о которой он думал, что она умерла. Они долго говорили, и он дал ей какую-то бумагу.
Я сразу же вспомнил это и задумался, что же это была за бумага? Ответ я понял буквально сразу же:
Казакова для осуществления своих планов нуждалась в деньгах. Сыграв на чувствах бывшего любовника, отца Геры и Гали, она, подумал я, скорее всего, взяла у него чек на предъявителя, чтобы обналичить его в банке. Возможно, рассказала про Вересова и про то, что он хочет ее смерти.
Подумав так, я позвонил в банк, которым пользовался Науменко, и узнал, что все деньги с его счета были сняты с помощью чека на предъявителя.
- Ну так он сам ей чек выписал, на всю сумму счета, - пожал плечами один из следователей. - Зачем ей было его убивать?
- Скорее всего, Лешенька, - возразила женщина, - она попросила у него просто материальной поддержки, примерно на сумму тысячи три долларов, он ей доверчиво выписал, как последний профан, и указал только цифрами, а прописью сумму не проставил. Она приписала к ней два или три нуля, написала прописью сама и, таким образом, сняла с его счета почти все деньги. А на него самого подписала контракт, чтобы никто не мог этого обнаружить!
- Да-а, - поддержал ее второй следователь, пожилой пухловатый мужчина. - План у нее был что надо! Продумала все до мелочей. Ну кто стал бы подозревать ее и девчонку, если бы Хвост пристрелил Вересова? Остальные дети вместе с Галей переживали тяготы похищения, играла она прекрасно, как по писаному; никаких свидетелей не оставалось, потому что, после того как Хвост убивал вашего клиента, вы бы, скорее всего, стреляли в него первым. Просто гениальный план!..
Я промолчал.
- Но сам-то Хвост, - ухмыльнулся Морозов, - каков прохвост! Знал, где у Казаковой лежат большие деньги, хотел пристрелить после вас, Валерий Борисович, и саму Казакову и смотаться из страны.
- Он что, - удивился я, - уже признался?
- Как же, - помотал могучей головой полковник. - Все отрицает. Невинен, как барашек.., как всегда. Но я этого стервеца хорошо знаю… Еще с Афгана. Ничего, девчонка с матерью на него достаточно наклепали.
- Да, - улыбнулась женщина. - В этом деле хорошо то, что они все заваливают друг друга, предоставляя доказательства того, что являются преступниками. Одни документы Гали и ребят чего стоят! Такая грамотная работа, у нас не все сыскари так пишут!.. - она мило рассмеялась.
Все тоже заулыбались.
- Валер, ну а как ты догадался, что Вересов тоже точит на тебя нож? - спросил Морозов.
- Очень просто, - пожал плечами я. - Если бы он хотел проворачивать предложенный мною план, как это было бы, если бы он ничего о Казаковой и ее намерениях не знал, парень, который принес мне его тысячу долларов, по его приказу поговорил бы со мною, заранее договариваясь о встрече у меня во дворе. Это была первая ошибка Вересова.
После того как парень ушел, не сказав ни слова и ничего не спросив, я понял, что Вересов осведомлен о происходящем не меньше, чем я. После недолгих раздумий я понял, что единственным, кому было выгодно поставить Вересова в известность о планах Казаковой, был Хвост.
Так что, можно сказать, я примерно понял, что у каждого из них на уме, и просто стал ждать, разумеется, подготовившись, как мог, - я откинулся на спинку стула и, вздохнув, заметил:
- Очень благодарен вам, Сергей Николаевич.
Если бы вы промедлили еще хоть минуту, не говорил бы я с вами сейчас.
- Так мы на то и группа быстрого реагирования, - благодушно заметил Морозов, усмехаясь. - Давайте-ка лучше как-нибудь соберемся и выпьем за это дело. Очень уж крупная рыба нам попалась.
Мы теперь благодаря тебе, Мареев, и Казаковой с дочкой имеем документацию, с которой можно пойти крутить ТАКОЕ!.. - Он многозначительно замолчал.
- Да, будут премии, - задумчиво произнесла женщина-следователь. - А Валерий Борисович что же, без награды останется?
Пухловатый хитро усмехнулся и сказал:
- Конечно. Он ведь ПЯТЬСОТ долларов, полученных от Вересова, отдал киллеру, чтобы его подманить… А сам без копейки остался… Вот такие дела. Тяжелая у частных сыщиков работа…
Мы все медленно переглянулись. И неожиданно захохотали в голос.
- Да тебя еще парень отблагодарит, я точно знаю, - пробасил Морозов. - Он ведь скоро получит бабки, какие я, например, только при захватах и видал. Думаю, он мальчишка благодарный, так что тебе кусок отвалит.
Я вспомнил Герку, его восторженный и вновь живой голос, когда мальчишка звонил мне и кричал, что Галя вернулась. И помрачнел, представив его реакцию на то, что скажут ему следователи.
О Гале, его сестре, о его матери и об отце. И спросил у женщины:
- Что с Галей теперь будет?
Она пожала плечами и невесело усмехнулась.
- Сложный вопрос. Скорее всего, колония. Возможно, конечно, ее возьмут на поруки и отдадут хорошему опекуну, вот хотя бы учительнице ее, она уже просила. Но сложно все это… Мне гораздо более интересно, как эта, извините, малолетняя стерва прореагирует, когда узнает, что ее отец умер не давным-давно, катаясь на яхте в морской шторм, а был убит по ее наущению не далее как вчера?..
Ничего ответить ей я не смог.
Мы распрощались, договорившись встретиться позднее и отобедать в каком-нибудь ресторане.
И, наконец, дав подписку о невыезде, я смог отправиться домой на отдых, к закончившему свою переустановку Приятелю.
Если быть откровенным, шел домой я с тяжелым сердцем. Все было прекрасно, я даже не стал калекой в результате так и не начавшейся перестрелки, но другие мысли беспрестанно глодали меня.
Я мучался, осознав, что и на сей раз некоторые мои построения были ошибочными. Ведь моя идея о том, что именно "лжепокойная" Людмила Борисовна Казакова, пользуясь деньгами покойного Геркиного отца, устраивала для меня отвлекающие ловушки с телефоном, провалилась с треском.
Мало того, что она не могла позвонить в последний раз, когда сама стояла в пяти шагах от меня и не могла орать диким голосом актера-опричника; кроме того, ко второй половине дня выяснилось, что все телефонные звонки она делала с сотового, и все они были впоследствии установлены, записаны и отслежены, а когда их сравнили с ее показаниями и я попросил дать мне просмотреть заключение следователя, оказалось, что ни она, ни Хвост мне ни разу лишнего НЕ ЗВОНИЛИ…
Так что теперь я пребывал в полнейшей прострации.