- Я видел Эрика сегодня утром. - Господи, неужели все это было еще сегодня? - Он рассказал мне, что Эйми приняли в Университет Дьюка. Я хотел бы поздравить ее.
- Да, спасибо.
- Она дома?
- Сейчас ее нет.
- Тогда я позвоню попозже?
- Да, конечно.
Майрон сменил тему.
- У вас все в порядке? Ты какая-то расстроенная.
Он собирался добавить несколько слов, но остановился, вспомнив мольбу Эйми ничего не говорить родителям.
- Нет, тебе показалось. Послушай, я сейчас должна идти. Спасибо за рекомендательное письмо.
- Ерунда.
- Совсем не ерунда! Из ее класса туда подавали заявления ученики с четвертым и седьмым результатами по успеваемости, и им обоим отказали. Так что твое письмо совершило чудо.
- Сомневаюсь. Эйми сама по себе отличный абитуриент.
- Возможно, но все равно спасибо.
Он услышал в трубке, как к Клэр обратился мужской голос - похоже, это был Эрик, - и снова вспомнил слова Эйми: "Сейчас у них не самый лучший период".
Пока Майрон пытался придумать еще какой-нибудь наводящий вопрос, Клэр уже повесила трубку.
Лорен Мьюз занималась расследованием двойного убийства: два человека были застрелены возле ночного клуба в Ист-Орандж. По слухам, убийство было заказным, и заказ выполнил Джон Асселта по прозвищу Призрак - печально известный убийца, выходец из этих мест. Последние годы о нем ничего не было слышно, но если он действительно объявился, то работы у них станет невпроворот.
Лорен изучала баллистический отчет, когда раздался звонок по ее личной линии. Она взяла трубку и сказала:
- Мьюз.
- Угадай, кто это?
Она улыбнулась:
- Лэнс Баннер, старый пес! Это ты?
- Это я.
Баннер был офицером полиции Ливингстона, штат Нью-Джерси, где они оба выросли.
- И чему я обязана такой чести?
- Ты все еще ведешь дело об исчезновении Кэти Рочестер?
- Не совсем.
- Почему?
- Ну, во-первых, нет никаких свидетельств насилия, а во-вторых, ей уже исполнилось восемнадцать.
- Только что.
- В глазах закона нет разницы - восемнадцать или восемьдесят. Поэтому официально мы даже не открывали дело.
- А неофициально?
- Я встречалась с доктором по имени Эдна Скайлар. - Лорен пересказала их беседу почти теми же словами, что и своему боссу, окружному прокурору Эду Стайнбергу. Стайнберг долго размышлял, а потом пришел к очевидному выводу: "У нас нет возможности заниматься всеми этими "если"".
- А как ты вообще начала заниматься этим делом? - поинтересовался Баннер, когда она закончила.
- Как я уже говорила, никакого дела фактически нет. Она совершеннолетняя, нет никаких признаков насилия, и ты сам знаешь процедуру. Расследование никому не поручали. Да и юрисдикция здесь очень сомнительна. Но ее отец Доминик устроил большой шум в прессе - думаю, ты видел это по телевизору - и знает человека, который знаком с другим, а тот, в свою очередь, со Стайнбергом…
- И цепочка замкнулась на тебе.
- Именно так. А ключевое слово здесь "замкнулась" в прошедшем времени.
- У тебя есть десять минут выслушать? - спросил Баннер.
- Ты слышал о двойном убийстве в Ист-Орандж?
- Слышал.
- Оно замыкается на мне.
- На этот раз в настоящем времени?
- Ты правильно понял.
- Я так и думал, - ответил Баннер, - поэтому и поинтересовался насчет десяти минут.
- Что-то важное? - спросила она.
- Скажем, - он замялся, подбирая слово, - нечто очень странное.
- И это связано с исчезновением Кэти Рочестер?
- Всего десять минут, Лорен. Большего я не прошу. Черт, я уложусь в пять.
Она посмотрела на часы.
- Когда?
- Я сейчас у вас в вестибюле, - ответил он. - Ты найдешь помещение, где мы можем поговорить?
- Всего пять минут? Да уж, твоя жена точно не шутила, когда рассказывала, какой ты выносливый в постели.
- Продолжай пребывать в этом заблуждении, Мьюз. Слышишь сигнал? Это я уже вхожу в лифт. Ищи кабинет.
Ливингстонский полицейский детектив Лэнс Баннер носил короткую стрижку. Он был крупным мужчиной с фигурой, казалось, сплошь состоявшей из прямых углов. Однако для Лорен, знавшей его еще с начальной школы, он до сих был похож на второклассника, как часто бывает с людьми, которых знаешь всю жизнь.
Лорен заметила, что он замешкался, когда вошел, пытаясь определиться, как лучше с ней поздороваться: чмокнуть в щеку или просто пожать руку. Решив прийти на помощь, она подошла и поцеловала его в щеку сама. Оказавшись в комнате допросов, оба направились к креслу следователя. Баннер смутился, шутливо поднял обе руки и сел на место допрашиваемого.
- Может, тебе стоит зачитать мне конституционные права? - спросил он.
- Подождем, пока у меня появится достаточно оснований для ареста. Так что у тебя есть по поводу Кэти Рочестер?
- Значит, просто поболтать о том о сем времени нет?
Лорен молча взглянула на него.
- Ладно, ладно, тогда сразу к делу. Ты знаешь женщину по имени Клэр Биль?
- Нет.
- Она живет в Ливингстоне, - пояснил Баннер. - А ее девичья фамилия Гарман.
- Все равно - не знаю.
- Она старше нас лет на пять-шесть. - Он пожал плечами. - Просто для сведения.
- Ну да, - кивнула Лорен. - Лэнс, сделай одолжение - представь, что я твоя жена, и обойдись без предварительных ласк.
- Ладно, как скажешь. Она позвонила мне утром. Эта самая Клэр Биль. Ее дочь ушла вчера вечером и пропала.
- Сколько ей лет?
- Только что исполнилось восемнадцать.
- Есть признаки преступления?
Немного поколебавшись, он ответил:
- Пока нет.
- И что?
- Обычно мы немного ждем. Как ты сама сказала по телефону - старше восемнадцати и нет признаков насилия.
- Как и в случае с Кэти Рочестер.
- Точно.
- Но?..
- Я немного знаком с родителями. Клэр училась вместе с моим старшим братом, и они живут по соседству. Конечно, они очень тревожатся. Но с другой стороны, их дочка может просто расслабляться. Ее только что приняли в Университет Дьюка. А он был самым первым в ее списке. Она решила отметить с друзьями. В общем, ты понимаешь, о чем я.
- Понимаю.
- Но я решил, что навести справки никому не повредит, и сделал самую простую вещь, чтобы успокоить родителей: дескать, с их дочкой - ее, кстати, зовут Эйми - все в порядке.
- И что ты сделал?
- Проверил ее кредитную карточку на предмет покупок или пользования банкоматом.
- И?..
- Все правильно! Она сняла тысячу долларов, то есть максимум возможного, с банкомата в два часа ночи.
- А у тебя есть видеозапись с него?
- Есть.
Лорен знала, что теперь это делалось почти мгновенно. Сейчас уже никто не пользовался записью на пленку: все видео были цифровыми и могли тут же передаваться по электронной почте.
- Это действительно была Эйми, - сказал он. - Никаких сомнений. Она не пыталась скрыть лицо.
- И что?
- Ты считаешь, что она просто сбежала из дому, так ведь?
- Так.
- Вроде бы никаких вопросов, - продолжал он. - Она сняла деньги и отправилась праздновать. Выпустить пар в конце учебы в школе. - Баннер отвернулся.
- Ну же, Лэнс. В чем проблема?
- Кэти Рочестер.
- Потому что Кэти поступила так же? Сняла деньги перед исчезновением?
Он покачал головой: жест, означавший "может - да, а может, и нет", по-прежнему глядя в сторону.
- Дело не в том, что она поступила, как Кэти Рочестер, - наконец произнес он, - а в том, что она поступила так же, как Кэти, в буквальном смысле слова.
- Я не понимаю.
- Банкомат, которым воспользовалась Эйми, находится на Манхэттене, - теперь он произносил слова подчеркнуто медленно, - в отделении Ситибанка на углу Пятьдесят второй улицы и Шестой авеню.
Лорен почувствовала, как по спине у нее поползли мурашки.
- Это ведь тот же банкомат, что и в случае с Кэти Рочестер?
Она кивнула и сказала очевидную глупость:
- Это может быть простым совпадением.
- Да, - согласился он.
- У тебя есть еще что-нибудь?
- Мы только начали, но успели проверить ее звонки по мобильному.
- И?..
- Она сделала звонок, сразу после того как сняла деньги.
- Кому?
Лэнс Баннер откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.
- Ты помнишь парня, который учился на несколько лет раньше, - баскетбольную звезду по имени Майрон Болитар?
Глава 13
В Майами Майрон ужинал со своим новым клиентом Рексом Стортоном в огромном ресторане, который тот выбрал из-за большого скопления людей. Ресторан входил в сеть наподобие "Бенниганс" и "Фрайдиз" с такой же ужасной кухней.
Стортон был стареющим актером, бывшей звездой, и мечтал о роли, которая позволит ему вырваться из захудалого местного театра и вернуться обратно в Калифорнию. Рекс красовался в розовой сорочке со стоячим воротом и белых брюках, которые в его возрасте были явно неуместными, а на голове носил накладку из искусственных волос, которая смотрелась вполне прилично на расстоянии, но никак не вблизи.
На протяжении нескольких лет Майрон представлял интересы только спортсменов-профессионалов. Но однажды один из баскетболистов решил сняться в кино, и Майрон окунулся в актерский мир. В его бизнесе появилось новое направление, и теперь он занимался только актерами, оставив спортсменов на попечении Эсперансы.
Это было необычно. Казалось бы, ему как бывшему спортсмену-профессионалу должно быть интереснее заниматься своими коллегами, но на деле получилось иначе. Актеры ему нравились больше. Большинство спортсменов проявляли свои таланты с юных лет и становились всеобщими любимцами уже в школе. Они составляли круг избранных, их приглашали на вечеринки, им доставались лучшие девчонки, их ставили в пример родители, к ним благоволили учителя.
С актерами было все по-другому. Многие из них начинали с противоположного конца молодежного спектра. Спортсмены были всегда на виду, а будущие актеры редко блистали на спортивном поприще и искали другую сферу, где могли бы преуспеть. Их не брали в команды из-за маленького роста и плохой координации: неудивительно, что при встрече с ними всегда удивляешься, какие они миниатюрные в жизни. И такие ребята подаются в актеры, а когда на них вдруг сваливается слава, то застает их врасплох. Для них она внове и удивительна, в каком-то смысле они более благодарны и признательны. Конечно, не во всех, но во многих случаях они скромнее и непритязательнее спортсменов.
Но и это еще не все. Говорят, что сцена манит актеров, потому что только аплодисменты позволяют заполнить пустоту в их жизни и почувствовать свою значимость. Даже если это и так, го артистам гораздо важнее понравиться и прийтись по душе, чем спортсменам, и они стараются изо всех сил. Если спортсмены воспринимают поклонение как должное и само собой разумеющееся, то актеры приходят к нему с чувством незащищенности и беспомощности. Спортсменам требуется побеждать и брать верх. Актерам нужны только ваши аплодисменты и, соответственно, ваше почитание.
С ними легче работать.
Конечно, речь идет о типичном случае - Майрон, например, сам был спортсменом, посчитал, что с ним работать легко. Но он скорее был исключением, которое только подтверждало правило.
Он рассказал Рексу о роли стареющего угонщика машин - "трансвестита с добрым сердцем", как он выразился. Рекс кивал, но его взгляд постоянно блуждал по залу ресторана, будто они были на вечеринке с коктейлем, где он ждал прихода кого-то важного. Рекс все время держал вход под наблюдением, что было очень характерно для актеров. У Майрона в клиентах был один актер, известный на весь мир своей ненавистью к прессе. Он вступал в драку с фоторепортерами, подавал в суд на таблоиды и требовал невмешательства в свою частную жизнь. Но когда Майрон встречался с ним в ресторане, тот обязательно выбирал столик в центре зала и садился лицом к входу. Стоило появиться новым посетителям, как он неизменно поднимал голову, чтобы убедиться, что его увидели и узнали.
Продолжая скользить взглядом по залу, Рекс говорил:
- Да, да, я понимаю. Мне нужно будет носить платье?
- Для некоторых сцен - да.
- Мне уже приходилось это делать.
Майрон удивленно поднял бровь.
- Я имею в виду - по работе. И не делай такое лицо. Платье, кстати, было стильным. Оно должно быть стильным.
- То есть без глубокого выреза?
- Хорошая шутка, Майрон. Я оценил. Кстати, мне нужно будет проходить пробы?
- Да.
- Господи, я же снялся в восьмидесяти фильмах!
- Я знаю, Рекс.
- Разве нельзя посмотреть хоть один из них?
Майрон пожал плечами.
- Они на этом настаивают.
- А тебе понравился сценарий?
- Да, Рекс, понравился.
- Сколько лет режиссеру?
- Двадцать два.
- Господи, когда он родился, я уже вышел в тираж.
- Они оплачивают твой перелет в Лос-Анджелес.
- Первым классом?
- Нет, эконом, но, думаю, смогу заставить их раскошелиться на бизнес-класс.
- Зачем я спрашиваю? Да если роль хорошая, я готов лететь хоть голым на крыле.
- Вот такой настрой мне нравится!
К ним подошли мать с дочерью и попросили у Рекса автограф. Он величественно улыбнулся и расправил плечи.
- Вы сестры? - спросил он, обращаясь к матери, хотя принять их за сестер было невозможно.
Уходя, та довольно хихикала.
- Еще один клиент осчастливлен, - заметил Майрон.
- Доставлять людям удовольствие - мое призвание.
К ним за автографом подошла пышная блондинка. Реке с чувством поцеловал ее. Когда она отошла, он показал Майрону листок бумаги.
- Смотри!
- Что это?
- Ее номер телефона.
- Потрясающе!
- Что тебе сказать, Майрон? Я люблю женщин!
Майрон возвел глаза вверх.
- Что?
- Просто подумал, не отразится ли это на брачном контракте.
- Очень смешно.
Они ели цыпленка глубокой заморозки. А может, это была говядина или креветки. После глубокой заморозки на вкус они ничем не отличались. Майрон поймал на себе взгляд Рекса и спросил:
- Что-то не так?
- Признаваться в этом непросто, - ответил Рекс, - но я чувствую себя живым, только если нахожусь в центре внимания. Я был трижды женат, и у меня четверо детей. Я их всех очень люблю, и они доставили мне много хороших минут. Но я чувствую себя по-настоящему счастливым только в лучах софитов.
Майрон промолчал.
- Разве это не печально?
Майрон пожал плечами.
- И знаешь, что еще?
- Что?
- Я думаю, в глубине души большинство людей точно такие же. Они жаждут славы. Они хотят, чтобы их узнавали и останавливали на улице. Считается, что этому мы обязаны телесериалам. Но, по моему мнению, люди всегда были такими.
Майрон разглядывал остатки пищи на своей тарелке.
- Ты согласен?
- Не знаю, Рекс.
- В случае со мной известность стала блекнуть постепенно, ты меня понимаешь? Постепенно, шаг за шагом. Но мне повезло. Я знаком с актерами, у которых была всего одна удачная роль, сделавшая их знаменитыми. Послушай, они никогда больше не были счастливы. Никогда в жизни. Но у меня все происходило постепенно, и у меня была возможность привыкнуть к потере популярности. Но даже сейчас люди продолжают меня узнавать. Вот почему я никогда не ужинаю дома, а выхожу в люди. Это ужасно, но это - правда. И даже сейчас, когда мне за семьдесят, я все еще мечтаю всеми правдами и неправдами вновь оказаться на пьедестале. Ты меня понимаешь?
- Понимаю, - подтвердил Майрон. - За это я тебя и люблю.
- За что?
- Ты честен. Большинство актеров утверждают, что это просто работа.
- Чушь! - презрительно усмехнулся Рекс. - Но они в этом не виноваты, Майрон. Слава - это наркотик. Самый мощный. Ты становишься ее заложником, но не хочешь в этом признаться даже себе. - Рекс улыбнулся своей знаменитой улыбкой, которая растопила столько женских сердец. - А как было с тобой, Майрон?
- Что именно?
- Как я уже говорил, речь о том, чтобы быть в центре внимания. От меня слава уходила постепенно. Но ты был лучшим баскетболистом среди студентов в стране, восходящей звездой, которого ждала блестящая карьера в профессиональном спорте…
Майрон ждал продолжения.
- …и вдруг бах! - Рекс щелкнул пальцами, - и софиты погасли. Когда тебе всего двадцать один год. Или двадцать два.
- Двадцать два, - уточнил Майрон.
- Как ты это пережил? И я тоже тебя люблю, дорогой. Так что скажи мне правду.
Майрон положил ногу на ногу, чувствуя, что краснеет.
- Тебе нравится новое представление?
- Какое? В театре, где я сейчас служу, с его мюзиклами и легкими комедиями?
- Да.
- Дерьмо! Хуже может быть только раздевание догола на самом оживленном шоссе штата Нью-Джерси.
- Ты это знаешь по личному опыту?
- Не уходи от ответа. Как ты с этим справился?
Майрон вздохнул.
- По мнению многих, на удивление легко.
Рекс поднял ладонь и жестом показал, что не верит.
- Что конкретно ты хочешь услышать?
Рекс немного подумал.
- Чем ты занялся?
- После травмы?
- Да.
- Лечился. Причем долго.
- А когда понял, что с баскетболом придется распрощаться?
- Вернулся в университет закончить образование.
- Где?
- В Гарварде.
- Впечатляет. Значит, ты отправился в колледж. И что потом?
- Ты сам все знаешь, Рекс. Защитил диссертацию по праву, открыл агентство, которое сначала представляло интересы спортсменов, а со временем расширилось, и теперь к нашим клиентам добавились актеры и писатели. - Он пожал плечами.
- Майрон! - Что?
- Я просил сказать правду.
Майрон взял вилку, подцепил кусок и принялся задумчиво его жевать.
- Для меня не просто погасли софиты, Рекс. Свет вырубился полностью. Причем - на всю жизнь.
- Я это понимаю.
- И мне пришлось с этим смириться.
- И?..
- И это все.
Рекс покачал головой и улыбнулся.
- В следующий раз, - сказал он и взял вилку. - Ты мне все расскажешь в следующий раз.
- Не будь занудой.
- Не забывай, что ты меня любишь!
Когда они закончили есть и выпили еще, было уже поздно. Майрон Болитар злоупотреблял спиртным второй вечер подряд и думал, что становится похож на спившуюся звезду. Удостоверившись, что Рекс благополучно добрался до дома, он направился в кондоминиум. У Майрона был свой ключ, и он тихо, чтобы не разбудить родителей, проскользнул в прихожую, хотя и знал, что остаться незамеченным все равно не выйдет.
В гостиной работал телевизор, и там сидел отец. Когда Майрон вошел, он сделал вид, будто только что проснулся. На самом деле это было не так. Отец всегда дожидался возвращения Майрона домой, как бы поздно тот ни приходил. И то, что Майрону уже шел четвертый десяток, не имело никакого значения.