Сатри миллиардер по индийским меркам и мультимиллионер по английским. Все равно богат и знаменит. Удачные фильмы, большие доходы, слава, поклонницы, смазливая внешность ловеласа… терпеть не могу таких мужчин! Но с его удачливостью придется считаться, вернее, учитывать, ведь кроме алмаза поводом для расправы могли стать роскошный дом на Малабарском холме (я бросаю взгляд за окно, где на другом берегу залива Бэк-Бэй видны ночные огни дворцов на этом самом холме), несколько дорогих машин, еще дома в Гоа и Дели, квартира в Дубаи и даже Венеции… и многое другое. Удивительно, нет только недвижимости в Лондоне.
Решив, что утром просто следует спросить у Престона, кто мог бы рассказать о Сатри подробней, я проверяю почту и отправляюсь в душ. Письма от медсестры Яны по поводу странностей доктора Викрама Ратхора нет. Не решилась или поняла, что это глупость? Меня устраивают оба варианта, мне не до подозрений Яны, тем более она сама сказала, что доктор Ратхор прекрасный специалист и человек.
Стоя под душем, я размышляю о странных совпадениях - мой врач индиец, пригласили меня на выставку алмаза под названием "Тадж-Махал", прилетела я на съемки фильма "Тадж-Махал" и расследовать убийство бывшего владельца этого алмаза, совершенное в Тадж-Махале. Вокруг сплошная Индия…
Высунув язык перед зеркалом, убеждаюсь, что он не красный и не длинней обычного, и снова громко произношу:
- Я в мистику не верю!
Черт! Привычной звенящей стали в этом утверждении, честно говоря, поубавилось.
Следующий день мои возникшие сомнения развеивает.
Ночью мне снится осень. Прохожие спешат по улицам, ежась от пронизывающего ветра, дождь стучит по крышам, причем он сильный, такой редко бывает в Лондоне в октябре. Проснувшись, я понимаю, что дождь идет за окном. Последний в сезоне ливень…
В семь утра меня ждет машина, в восемь встреча на студии "Яш-Радж-Филмс", с которой сотрудничает "Пайнвуд". Это крупнейшая студия, к тому же славная своей историей. Именно здесь снимаются самые звездные фильмы с самыми "звездными" звездами Болливуда.
Как и его заокеанский брат Голливуд, Болливуд - это целая система студий самых разных, больших и маленьких, богатых и с весьма скромным бюджетом. Уравнивает их одно: любой непосвященный, любой чужак через полчаса там вполне может сойти с ума.
По количеству производимых фильмов Болливуд давно обогнал Голливуд, по числу зрителей он вообще вне конкуренции, об этом много говорили и писали: зрительская аудитория Болливуда - несколько миллиардов зрителей. Если к этому добавить очень скромные бюджеты снимаемых фильмов (самый дорогой индийский в Голливуде считался бы малобюджетным), то доходность должна зашкаливать.
Теперь я понимаю, что Хамид Сатри просто обязан был быть безумно богатым, ведь в его арсенале столько успешных для Болливуда фильмов! Наверняка он купил тот алмаз у какого-нибудь менее успешного владельца, чего конкуренты не простили. Может, и налет на Букингемский дворец был вовсе не ради теракта против королевы, а ради пошлой кражи бриллиантов? Но тогда снова возникает вопрос о нелогичности действий налетчиков - худшего времени для нападения, как открытие выставки в присутствии ее величества, не придумаешь.
Я и подозревать не могла, как скоро получу опровержение многих своих догадок.
Дорога на студию примечательна. Мы проезжаем всю Марина-драйв, я вижу знаменитый пляж Чоупатти, где отдыхающие встречают рассвет, кто еще только с трудом просыпаясь, кто уже в осанне йоги… Но самое удивительное - Бандра-Уорли Си Линк - мост через залив Махим. Впечатляющее инженерное сооружение. Когда мы поворачиваем на него, водитель подает мне бинокль:
- Возьмите, рани.
Посмотреть действительно есть на что, хотя мы движемся по полосе со стороны Аравийского моря. Бандра-Уорли Си Линк и вид трущоб мыса Уорли внизу так же показательны, как современный аэропорт Мумбаи и лавина крыш утлых построек, затапливающих пространство между высотными домами рядом с ним. Блеск и нищета, ультрасовременность и немыслимая отсталость, роскошные постройки и люди, живущие на свалках, - это Мумбаи.
Пока я его не видела, Нариман-Пойнт не в счет. Говорят, что Мумбаи - это не Индия, в такой же степени Нариман-Пойнт не Мумбаи. Конечно, если уж я здесь, стоило бы походить по другим улицам и посмотреть, но мне некогда. Возможно, когда-нибудь я прилечу в этот город в попытке разобраться в нем, но только не сейчас. Сейчас, несмотря на все окружающие красоты и достойные удивления или потрясения (не всегда хорошего) вещи, я интересуюсь только одним: что можно разузнать о Сатри в Мумбаи и когда мы улетим в Агру. Все остальное сентиментальная чепуха, лишь мешающая делу.
А потому я незаметно откладываю бинокль и включаю айфон, есть недоработанные вопросы, которые следовало бы просмотреть, прежде чем задавать их на студии.
Я не любительница кино вообще, а уж индийского особенно. Читала, что оно заметно изменилось и, помимо танцевально-слезных пустышек, рассчитанных на неграмотных домохозяек, жизнь которых ограничена утлой лачугой и ближайшим дешевым рынком, студии Болливуда стали создавать вменяемые и даже серьезные фильмы, но это меня все равно не волнует. Не интересует даже, что за шедевр снимал Санджит и начинал Сатри, это все равно. Интересует только его отношение к алмазу "Тадж-Махал", а это едва ли связано с творческими проблемами. Лично мне ясно, что Сатри фильм был нужен ради рекламы алмазу, а когда оказалось, что нагрузки на съемках мешают, просто ретировался, главное было сделано - "Тадж-Махал" зазвучал в новом качестве. Реклама обеспечена.
У меня вообще крепнет подозрение, что все вокруг алмаза "Тадж-Махал" инсценировано: его внезапное появление, легенды, даже кража - это работало на ажиотаж вокруг бриллианта, и если теперь его найти, цена взлетит до небес.
Но что-то пошло не так, Сатри стал мешать, и его убрали. Сделали это эффектно, добавляя мистики всей истории и стоимости бриллианту.
Терпеть не могу дела, в которых все завязано на деньги! Даже борьба с терроризмом, где есть хоть какая-то опора на идейные ценности, пусть даже ненормальные, логичней. Чего не хватало этому богачу Сатри, у которого было все: деньги, владения, машины, любовницы? Ярчайший пример того, как зарвавшийся богач платит жизнью за свою жадность. Его мне даже не жаль, несмотря на изуверский способ казни. И все же я должна распутать этот змеиный клубок и найти украденный алмаз. "Тадж-Махал" не виноват, что оказался в руках не у тех.
А может, это все-таки божья кара? Тогда я с высшими силами согласна, Сатри не стоило жадничать. Может, эта синяя богиня не такая уж… черная?
Первая же деловая встреча с бухгалтером фильма "Тадж-Махал" Махавиром Вадантом оказывается настоящим сюрпризом лично для меня (Престон явно ожидал нечто подобное).
Престон кивает на толстяка в светлом помятом костюме:
- Вот человек, который расскажет вам все, что вы хотели знать о Хамиде Сатри. Никто лучше бухгалтера не знает подноготную Сатри.
Вадант изображает смущение:
- Мисс Макгрегори, едва ли это так. Многое не является таким, каким выглядит, а Хамид Сатри был скрытен, ох, как скрытен.
Бровь Престона изумленно приподнимается:
- Хамид Сатри скрытен? Да бог с вами! Глупей и болтливей человека во всем Болливуде не сыщешь.
- О, это только казалось, только казалось… Мы даже не подозревали, что он владеет алмазом такой ценности…
Голос у Махавира Ваданта вкрадчивый, какой-то паточный, произносимые им слова словно прилипают к коже, их хочется немедленно смыть, в крайнем случае, стряхнуть. Сама внешность толстяка тоже не радует. Вадант ниже меня, не больше пяти с половиной футов, полноват, лысоват, маленькие глазки спрятаны за толстыми стеклами круглых очков. Его пухлые ручки словно не способны находиться в покое, они то и дело что-то складывают, перекладывают, перебирают… Нервозность свидетельствует о волнении.
О взвинченных нервах напоминают и пятна пота под мышками, и капельки, выступающие на лбу и висках, несмотря на работу кондиционеров в здании. Белки глаз, заметные над нижним веком, подтверждают состояние стресса.
В свое время я изучала физиогномику в изложении китайцев, а потому способна читать лица, как геологи карту местности. Если лицо не побывало под ножом пластического хирурга, оно способно многое рассказать о самом человеке, для специалиста - почти все. Но даже если побывало, свидетельства натуры и следы произошедших с человеком событий упорно возвращаются на свои места на лице. Это приводит красавиц в отчаяние и радует пластических хирургов необходимостью повторять операции снова и снова, а наблюдателей-физиогномистов подтверждением их правоты.
Лицо Махавира Ваданта красноречиво говорит о том, что он лжет. Всегда, почти во всем и злонамеренно. Не следует доверять якобы смущающемуся толстячку. Он жулик, способный прикарманить чужие деньги. Почему этого не замечает мудрый Престон - загадка. Или замечает, но извлекает из жуликоватости Ваданта свою выгоду? Скорее так. Но я не ради разоблачения бухгалтерских шашней Ваданта прибыла в Мумбаи, мое дело алмаз, а к таковому этот слизняк отношения иметь не может, слишком слаб. Лжет он явно по мелочам, норовя ухватить свои крохи, пусть даже весьма прибыльные. И знать об алмазе что-то существенное едва ли может, и рассчитывать на его болтовню о Сатри тоже не стоит, хотя можно попробовать.
У Престона звонит телефон, коротко извинившись, Чарлз отходит к окну и принимается с кем-то ссориться. Чтобы отвлечь собеседника от Престона, я пытаюсь расспрашивать его.
- Вы вели дела Сатри не только на студии, но и личные?
- Да, вел… но это громко сказано… ему переводили деньги, я переводил на личные счета Сатри…
- Как вы думаете, за что его могли убить?
- Ах, из-за денег, конечно! - Вадант даже ручками всплескивает, от чего довольно широкие рукава его светлого пиджака взлетают и опадают.
Пиджак изрядно помят, даже самая качественная одежда из льна или хлопка без добавления синтетических волокон сильно мнется, а костюм Махавира Ваданта едва ли видел утюг хоть раз за последнюю неделю.
Рядом с ним Чарлз Престон просто образец элегантности и ухоженности, хотя Чарлз и сам по себе образец. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не морщиться.
- С кем-то не поделился?
Рукава снова взлетают.
- Чем делиться?! Сатри вовсе не был богат, как вы думаете.
- Как это, он же миллиардер. Кстати, это если считать в рупиях, или он миллионер по европейским меркам?
Вадант приближается ко мне, насколько это было возможно, и шепчет, делая страшные глаза:
- Это блеф! У Сатри не было ничего, кроме долгов. Все его имущество давно заложено, а выплаты по кредитам просрочены.
Господи, что за бред?!
- А дом на Малабарском холме?
- О… - человечек в мятых брюках отстраняется, картинно закатывая глаза, - не завидую наследникам. Едва ли продажа дома позволит оплатить проценты по кредиту, на который он взят.
- А остальная недвижимость? - Я уже просто не верю этому вралю, слишком уж он драматизирует, стараясь произвести впечатление.
- Все вокруг Сатри было блефом, все! Его миллионы, его дома, машины, квартиры, даже женщины. - Толстые пальчики загибаются один за другим.
- Что, и женщины не настоящие?
- Почти, - шепотом сообщает Вадант. - Последнее время не он платил за красавиц, а женщина за него.
Я морщусь, вовсе не желая обсуждать такую тему, хотя, если подумать, в ней что-то есть, разве мало состояний развеяно, как дым, именно благодаря женщинам? Вадант принимает мою реакцию за недоверие к его словам и снова горячо шепчет, оглядываясь на бушующего с телефоном у уха Престона:
- В последний год перед исчезновением у него была старуха.
- Так уж и старуха?
Лучший способ заставить болтливого собеседника сказать все - это усомниться в его словах.
- Да, Амрита Ратхор на пятнадцать лет старше Сатри. Красавица, конечно, но старуха!
- А может, это любовь?
- Любовь?! - Казалось, у человечка даже очки приподнялись и вспотели. - Вы говорите "любовь"? Деньги это. Причем ее деньги. Этот ловкач обчистил красавицу, а потом сбежал. Нет, она-то его любила…
Вадант хихикает, словно знает что-то неприличное. Но его глаза лгут, то ли сам не верит в то, что говорит, то ли знает куда больше.
Я соображаю, как вытащить из него то, что он недоговаривает, но сделать это не удается, Престон закончил разговор и идет к нам. Заметно, что он разъярен.
- Что-то случилось?
- Мне нужно завтра быть в Агре, но рейсы из Мумбаи в Агру есть только дважды в неделю и днем!
- Это означает?..
- Это значит, что нам с вами придется лететь в Дели, а оттуда в Агру. Ночь мы проведем в аэропорту и днем будем плохо соображать. Отдохнуть в полете невозможно, на внутренних рейсах нет первого класса. Чертова Индия!
- Можно поездом, - вворачивает словечко Вадант.
Это вызывает новый приступ ярости у Престона:
- Это вы можете ездить в ваших поездах! Подготовьте документы по состоянию бюджета на сегодня, я позже заберу. Мисс Макгрегори, я вас пока оставлю, нужно решить несколько вопросов, не связанных с вами. Сумеете сами добраться до отеля?
- Да, конечно.
- Тилак в восемь заедет за вами, номер в гостинице не сдавайте, но вещи с собой в Агру соберите, вы мне нужны там.
Он уже поворачивается, чтобы уйти, но потом вдруг добавляет:
- Вам ведь все равно нечего делать до вечера? Заберите у этого, - палец Престона тычет в стоящего в ожидании непонятно чего Ваданта, - документы.
Я вспоминаю, что на шесть назначила встречу Кирану Шандару, но сообщать об этом Престону не стоит, все успею. К тому же возможность пообщаться с Вадантом означает вероятность выудить у него о Сатри то, чего пока не сказал.
Когда Престон удаляется, я интересуюсь у Ваданта:
- Как скоро у вас будут готовы документы?
Тот ерзает:
- К шести…
- Через час! - Есть люди, с которыми, как с Вадантом, просто нельзя разговаривать мягко, которым нельзя попустительствовать. Разреши я ему принести документы к восьми прямо к машине, он бы и туда опоздал. Но стоит потребовать командным тоном, как человечек вмиг становится покладистым. Промокнув большущим платком пот со лба и проплешины на темени, он согласно кивает:
- Я постараюсь.
Я вдруг понимаю, что даже не знаю, где его найти, если вдруг исчезнет, а потому бодро предлагаю:
- Я с вами. Заодно познакомлюсь с бухгалтерией кинопроизводства.
Вадант явно удивлен, но не спорит.
Ему хватает часа, нужно лишь отобрать файлы и распечатать их.
Пока Вадант возится с принтером, я пытаюсь вспомнить что-то, что ускользало по поводу финансов Сатри. Вспоминаю:
- Вы говорите о безумных долгах Сатри, но ведь он получил десять миллионов фунтов стерлингов. Это огромная сумма, неужели долги были больше?
От меня не укрылось, что Вадант чуть вздрогнул при упоминании о десяти миллионах.
- Откуда у вас такая информация?
- Это не важно. - Так я тебе и рассказала об откровениях перепуганного Томаса Уитни!
Вадант вдруг вскидывает на меня глаза, в которых совсем нет приниженного ожидания пинка, только настороженное внимание. Но взгляд тут же скользит вниз, а сам бухгалтер частит полушепотом:
- Если эти деньги и были, то Сатри их сразу же отдал кому-то другому.
- Так были или нет?
Я не могу понять, не почудилась ли мне смена выражения его глаз?
- Были, но… - Вадант сокрушенно разводит пухлыми ручками. - Только не спрашивайте меня, кому Сатри отдал кейс с теми деньгами, я не знаю! Он был должен страшным людям. Да, очень страшным… Такие ни с чьей жизнью не считаются.
- Организованной преступности? Мафии?
И снова в его взгляде мелькает что-то, что не соответствует облику, но что я уловить не могу. Ручки машут:
- Что вы, что вы! Организованная преступность просто мальчишки по сравнению с этими… Даже говорить о них страшно.
Я жду, иногда это помогает выудить у человека больше, чем он намерен сказать.
Под моим строгим взглядом Вадант собирает бумаги в папку, защелкивает ее и подает мне, старательно глядя на руки, но не в глаза. И все же добавляет, словно решившись в последний момент:
- Это чатристы. Если кто и убил Сатри, то они.
Еще один со страшилками про последователей Кали!
Я усмехаюсь:
- Или обманутая любовница? Или просто те, кого он надул с алмазом? Или…
Вадант вымученно улыбается:
- Я не знаю. Ох, скорей бы закончились эти съемки и все эти дела!
- Какие дела?
Он мгновение мнется, потом обводит ручками кабинет, заваленный папками и просто бумагами:
- Вот это. Я старый больной человек и очень хочу отдохнуть. Сатри уговорил меня поработать на фильме, но не сказал, что будет столько проблем.
- У Хамида Сатри есть родственники?
- Есть, если их можно считать родственниками. Знаете, игроку очень трудно сохранить хорошие отношения с родными. В Индии мы строго относимся к таким вещам.
Меня мало интересует осуждение игроков индийской общественностью, а вот сам факт, что Сатри игрок, значит немало.
- Он играл?
- О, да! Да! Иначе откуда же долги? Проигрывал целые состояния. - Пухлая ручка Ваданта делает жест, видно означающий "пфф!", то есть полет денег в неизвестном направлении. - Его дома проиграны один за другим, оставалось только подписать нужные бумаги. Казино, красотки, вино, машины… Это никого до добра не доводило.
- Его могли убить за долги?
Человечек в мятых брюках скорбно вздыхает:
- За долги отнимают все, за долги могут избить, но вырезать сердце? Зачем? Человек без сердца не сможет вернуть ни одной рупии. Сатри мог заработать на съемках этого фильма, при всей его бесшабашности он был прекрасным продюсером, но сбежал, не заработав ничего. Те, кому он должен, предпочли бы подождать, а вот чатристы…
Решив поговорить с Вадантом, который знает явно больше, чем уже сказал, позже, я забираю папку и не без удовольствия прощаюсь. У меня еще есть время, чтобы пообедать, собраться и встретиться с Кираном Шандаром. Только если и он заведет беседу о чатристах…
На вопрос, где поблизости можно перекусить, секретарь Ваданта Камала советует не делать этого в "Макдоналдсе", который рядом, а пройти по улице дальше, там есть замечательный ресторанчик индийской кухни "He said, She said", в котором чисто и уютно. Что я и делаю. Надо же попробовать местные деликатесы.
Ресторанчик действительно симпатичный, внутри соседство азиатского, европейского и скандинавского стилей в оформлении. Это не смесь, а действительно соседство. Он оформлен современно, один зал как уличное кафе где-нибудь во Франции или Италии, другой с низкими столиками, характерными для самой Индии, третий - с выкрашенной в белый цвет мебелью из "ИКЕА". На любой вкус.