Это был черноволосый мужчина с морщинистым лицом, лет сорока. Справа от него сидел оператор - парень помоложе, с кустистыми бровями над маленькими глазками, с плотно сжатыми губами, с выражением постоянного недоумения на лице. Я не знал их, мы раньше не встречались.
- Меня зовут Шелл Скотт, - сказал я.
- Это нам уже известно. Джим велел нам подобрать некого Шелла Скотта в Клубе "Уилшир" через дорогу от "Спартаны" и поступить в ваше полное распоряжение. Это все, что он сказал. Я заставил его повторить это дважды.
- И вы узнали меня сверху?
- Кто еще ждал бы там вертолет?
- Ага. Тут вы правы. Итак, примерно через минуту...
Я замолк, стараясь разглядеть, что там внизу. С высоты в милю было довольно далеко, и мне показалось, что я мог уже различить большой розовый дом Сирила Александера.
- У вас есть бинокль?
- Конечно, - ответил оператор.
- Можно им воспользоваться?
- Вы - наш босс.
Он достал тяжелый большой бинокль и протянул мне. Я сфокусировал его на розовом доме Александера, который узнал по полосатой парусине на лужайке и двум коттеджам сразу за металлическими воротами. Не было видно никакого признака активности ни в поместье, ни на Олеандровой дороге, если не считать машины, делавшей двадцать-тридцать миль в час, но она явно не могла меня заинтересовать. Я присмотрелся к бассейну - пусто, не повезло. Вероятно, Зазу плавала только по утрам.
Потом я поднял бинокль чуть выше и повел им влево. Я знаю неплохо район Голливуда, но снизу. Сверху же все выглядело иначе. Но через несколько секунд я все же нашел обсаженную деревьями Кипарисовую дорогу. Она проходила в трех кварталах от дороги, на которой стоял особняк Александера. По Кипарисовой я повел биноклем на запад, в сторону океана.
Этот дом находился в пяти-шести милях к западу от поместья Александера в том месте, которое в этой части Южной Калифорнии приблизительно могло называться лесом. Единственное здание на вершине небольшого холма, и я был уверен, что именно это место описывал Бенни Кахн. Не только потому, что к нему вел проселок от Кипарисовой, но и потому также, что за ним стояли три... нет, четыре автомобиля.
В полумиле от дома, на этой стороне Кипарисовой, виднелось ближайшее к нему здание - несомненно та самая упомянутая Бенни развалюха, где приютились то ли зоопарк, то ли ферма.
Когда я повел бинокль обратно к поместью Александера, там развернулось стремительное действие.
Бежали четыре мужика - не трусили, а бежали во весь опор - от одного из коттеджей к светло-синему седану, стоявшему на красной гаревой дорожке, и каждый нес нечто похожее - отсюда, сверху - на зубочистку.
Но я усек, что они несли - вовсе не зубочистки, а лопаты.
8.
Меня немного удивило, что они из ворот повернули налево, в сторону Беверли-Хиллс и Голливуда. Может, потому, что я имел в виду штаб-квартиру Домино милях в шести на запад, и ожидал, что они поедут туда.
Но они рванули на скорости восемьдесят миль или даже больше на восток по Олеандровой дороге. В десяти милях от поместья Александера на Олеандровой находились похоронное бюро и кладбище "Вечный покой", и какую-то минуту мне подумалось, что они направляются туда за час или два до назначенного прощания со Старикашкой.
Но они проехали только половину этого расстояния и резко свернули налево на двухполосную асфальтовую дорогу. Мне стало понятно, куда они держат путь. Во время предыдущей поездки они заехали сюда с Сосновой дороги в Голливуде.
- Следуйте за этой машиной, - сказал я пилоту.
Оператор проговорил:
- Ха, прямо как в кино.
- Пленки у вас достаточно? - спросил я.
- Больше, чем достаточно.
- На каком расстоянии мы можем держаться от них, чтобы получить отчетливые кадры?
- С двух-трех миль мы сможем разглядеть даже волоски на подбородках, если вы хотите заснять людей.
- Именно людей. Четверых живых и одного мертвого. Четверо в машине - головорезы...
- Головорезы? - удивленный пилот повернул свое морщинистое лицо ко мне.
- Да, бандиты, мазурики и убийцы. Прошлой ночью кто-то из них похоронил здесь одного жмурика. Сейчас они его откопают. Именно это желает заснять Джим для вечерней программы. Может, крупным планом труп и не получится, но все остальное должно быть интересно.
Рот оператора разжался, и на его лице промелькнуло удовлетворение:
- Вы не шутите? Это мы и будем снимать?
- Точно. Вы можете снять сейчас машину, до того, как они начнут раскапывать могилу.
Пилота я попросил держаться подальше от машины, чтобы ее пассажиры не заметили, что мы наблюдаем за ними сверху. По идее они не должны были догадаться о слежке с вертолета. Проехав три-четыре мили по асфальтовой дороге, седан остановился.
Шоссе было обсажено эвкалиптами, а чуть дальше виднелись дубы и перечные деревья. Земля слегка поднималась, потом, ярдов через пятьдесят, опускалась в глубокий овраг, похожий на высохшее русло реки, а за ним высился низкий холм. Людей в овраге нельзя было бы увидеть с дороги. Конечно, прошлой ночью в темноте им было легче справиться со своей задачей, не то что сейчас, при дневном свете.
Водитель, видимо, сообразил это. Он свернул с дороги и медленно поехал в сторону оврага. Сверху было видно, как машина закачалась На выбоинах и колдобинах. Я слышал также, как стрекотала кинокамера в кабине.
- Нам лучше не приближаться, - сказал я пилоту, - пока не увидим, куда они направляются. Как только они начнут копать, вы спустите меня на землю.
- Вы полагаете, - спросил пилот, - что они едут в этот овраг?
- Похоже на то.
- Тогда я снижусь за этим холмом и высажу вас?
- Хорошо, там они нас не увидят. Я очень не хочу, чтобы они меня засекли.
- Зачем тогда вам нужно высаживаться?
- Вы меня оставите и поднимитесь, чтобы снимать дальше. Фильм заинтересует полицейское управление и определенного капитана. И как только вы увидите труп, позвоните в полицию или Джиму Нельсону, чтобы он направил сюда полицию. До их прибытия я задержу этих типов.
Я достал свой 38-й калибр, освободил цилиндр и, если быть честным, проверил его несколько нервозно.
Пилот спросил:
- Эти типы, они, - он взглянул на мой кольт, который я вложил обратно в кобуру, - вооружены?
- Непременно.
- И они будут стрелять?
- Надеюсь, что до этого не дойдет. Если все пойдет, как нужно, они будут ошарашены, и я сомневаюсь...
- Отличный получится фильм! - радовался оператор.
Я нахмурился, но, видимо, только этого и следовало ожидать от киношника, снимавшего всякие катастрофы.
Синий седан остановился на полпути к оврагу. Им оставалось пройти двадцать-двадцать пять ярдов по открытой местности туда и обратно. А обратно им будет сложнее.
Громилы вылезли из машины - четыре головореза с четырьмя лопатами. Я направил на них бинокль. Они не смотрели наверх, а вертолет держался от них дальше, чем мне хотелось бы, но двух из них я узнал. Стэйси совсем не трудно было различить по его ярко-красному лицу, а второй был таким здоровенным и широкоплечим, что это мог быть только Ладди или Смурной. Он оглянулся, и я убедился - Смурной.
- Давайте сядем с другой стороны холма, - попросил я.
Вертолету даже не пришлось приземляться - я выпрыгнул из двери, когда он был футах в трех от земли. Его лопасти закрутились быстрее, он развернулся и стал подниматься. Я помахал пилоту, чувствуя себя немного одиноким на земле.
Подобраться к компании было легко, так как густая листва перечного дерева скрывала меня от "мальчиков" Александера. Но потом я оказался на открытом месте и припустил во всю прыть, стараясь пригнуться как можно ниже. Я не спускал с них глаз, а они даже не оглянулись.
"Колун-14" завис с другой стороны от синего седана примерно в миле от меня, продолжая описывать круг. Один из "кладоискателей" поднял вверх голову и посмотрел на него, но потом принялся рыть снова. Последние тридцать ярдов я прополз по-пластунски с револьвером в правой руке. Я был готов в любой момент воспользоваться им, но пока в этом не было необходимости. Они были заняты, копали, матерились и уже начали потеть. День был теплый, а эти верзилы не были привычны к физическому труду.
Но работали они довольно энергично.
Я воспользовался стволом и ветвями перечного дерева как прикрытием. Четверка находилась от меня уже футах в тридцати, и я слышал, как лопаты вгрызались в землю.
Несколько ветвей с зелеными листьями опускались передо мной, но не мешали мне видеть их. Стэйси держался одной рукой за поясницу и опирался другой на лопату.
- Черт, - произнес он, - я, кажется, потянул спину...
- Заткнись и налегай на лопату, - произнес холодный голос, принадлежащий кустистобровому Пробке, нахмурившему свое тупое лицо. Одной рукой он смахнул пот со своего сломанного носа и уставился на Стэйси, который начал орудовать лопатой, забыв про больную спину.
Они уже вкопались фута на четыре в землю, значит, похоронили его глубоко: если уж делать что-нибудь, то делать на совесть. Смурной опустился в яму и выбрасывал из нее грунт, как машина. С другой стороны ямы усердствовал тип, которого не было вчера утром на лужайке среди людей Александера. Это был Брилл - высокий, круглоплечий, лицом похожий на грифа.
Так что с моей предыдущей встречи с Александером и компанией не хватало только трупоподобного Жмурика и более смурного, чем Смурной, Ладди. Но и эти четверо были неплохой добычей. Если удастся задержать их. Мне смертельно захотелось закурить.
Земля летела во все стороны. Наконец Брилл вылез из ямы, оставив одного Смурного копать до победного. Трое остальных наблюдали за ним, тяжело дыша. Они были явно не в форме.
Пробка посмотрел на небо - вертолет был слишком близко.
Бэмс.
Это Смурной поднял из могилы труп и бросил его на край ямы. Труп прокатился немного по траве и остался лежать затылком ко мне. Если его убили около десяти прошлой ночью, он был мертв уже почти пятнадцать часов. Окоченение было полным. Тело походило на замерзшего осьминога - одна нога была согнута, руки торчали Под неестественным углом, а ладони выглядели, как клешни.
Он производил ужасное впечатление, хотя при жизни Омар был вполне привлекательным мужчиной. Смурной выбрался из ямы и вместе с Пробкой перевернул то, что осталось от Мэтью Омара, на спину. На нем были темные брюки и когда-то белая рубашка, покрытая сейчас грязью. Я увидел, куда попали пули - одна в голову и две в сердце.
- Эй! Мне не нравится этот вертолет, - сказал Брилл. - Может, нам лучше затащить Омара под то дерево?
То дерево было моим укрытием. Пробка посмотрел вверх. Вертолет стал удаляться. - Давайте убираться поскорее отсюда.
Пробка и Брилл взяли труп за руки, а Смурной и Стэйси за ноги. Но прежде Стэйси обтер лопаты тряпкой и бросил в яму. Через несколько секунд вызывающая ужас процессия прошествовала в сторону от меня к синему седану. Впереди Пробка и Брилл, а сзади Смурной слева от меня и ворчащий Стэйси справа.
Все четверо смотрели вперед и были заняты своим грузом, поэтому я вышел из-за перечного дерева и пристроился за ними.
9.
Когда они дотащились до края оврага, я был в шести шагах за Смурным и Стэйси. Никто из них не оглядывался назад, никто не заметил меня.
Я вальсировал за их спинами и неслышно дышал. Я полагал, что парни с вертолета видели уже все и позвонили в полицию. Но я хотел увериться в этом. Поэтому помахал им левой рукой и поднес револьвер к губам, словно говорил в микрофон.
Вертолет качнулся взад-вперед, они меня поняли. Сейчас они летели прямо на нас, но ребята Александера не проявляли пока тревоги, им было не до этого.
Брилл повернулся и сказал:
- Ну я и взопрел. Не приведи Бог делать такую работенку каждый день...
Я низко пригнулся и прицелился в него. Но он недостаточно повернул голову и не заметил меня. Я продолжал красться за ними, но дыхание у меня уже сбилось.
Поверхность земли выровнялась, и ярдах в двадцати пяти показался седан. Брилл заныл опять:
- Секунду, мужики. Дайте дух перевести.
- Ага, - задыхаясь, согласился Стэйси. - Я чертовски потянул спину. Боюсь, что позвонки разошлись.
- О’кей, только на секунду, - сказал Пробка, и они остановились.
Я же промешкал и остановился на полсекунды позже, к тому же мой ботинок задел маленький камешек. Он прокатился вперед в паре шагов от Смурного.
- Эй! - воскликнул он.
Никто не ответил ему.
- Эй! - повторил он. - Мне нужна помощь.
Не оглядываясь, Пробка огрызнулся:
- Что, черт возьми, ты там лепечешь, Смурной?
Смурной медленно повернул голову и посмотрел прямо на меня, потом отвернулся и проговорил:
- Эй! Минутку! Сколько нас всего?
- Да заткнись ты!
- Нет, тут что-то не так... Посмотрим. Ты держишь руку и ты держишь руку, а ты держишь ногу, и я держу ногу, так?
... Несколько секунд все молчали. Наконец Смурной спросил:
- Черт! А что держит он?
- Он?
- Ага, он, - Смурной опять оглянулся на меня, увидел мой револьвер и, полагаю, усмешку на моем лице. - Братцы, нас пятеро.
- Разумеется, если считать Омара...
- Я не считаю Омара!
Это могло продолжаться вечность. Поэтому я сказал:
- Он имеет в виду меня. Вы арестованы, мальчики, за ограбление могилы.
Это оглушило всех четверых одновременно. Сначала они замерли, потом расслабились и повернули головы в мою сторону и почти сразу задрали их вверх на настойчивый шум лопастей вертолета, повисшего над нами. Головы у них задергались, как у зрителей вертикального тенниса.
Пробка выплюнул гнусное слово.
А я предупредил:
- Подстрелю первого же, кто отпустит Омара.
Они стояли и соображали, что делать.
- Отнесите его к машине, - подсказал я, - но и там его не бросайте.
Они задвигались. Матерясь, но пошли.
У машины Смурной взглянул на меня и спросил:
- Как ты пронюхал, что мы будем его откапывать?
- Вычислил.
- Мы его не убивали, Скотт, - продолжил Смурной на полном серьезе.
- А кто говорит, что вы убили Омара?
- Не хотелось бы, чтобы ты так подумал, Скотт. Босс сказал нам, чья это работа - Башки, Обманщика и Печени.
- Откуда у Александера такие данные?
- Он приехал туда сразу, как только это случилось, в дом, где жили Омар и Пробка.
- Только не сочиняй, что Омар сказал ему об этом перед смертью, - предупредил я, припомнив пулевые отверстия в трупе.
- Нет. Босс видел, как выходили эти ублюдки. Если бы они его заметили, некому было бы рассказать нам об этом.
Я вспомнил телефонный звонок Омара. Он сказал, что ожидал Александера с минуты на минуту. Его точные слова были, если я правильно их запомнил: "Ожидаю его здесь, дома, в любую минуту".
- А зачем Александер пошел к нему?
- Понятия не имею. Просто Омар хотел повидать его по какому-то делу, - Смурной сделал паузу, потом продолжил:
- Ты должен нам верить - мы не убивали Омара.
- Я тебе верю.
- Мы только похоронили его. Они его застрелили, а мы не могли его оставить "мусорам". Поэтому босс велел нам придать его земле.
- Я знаю.
Так оно и должно было быть. Головорезам Домино не было смысла убивать Омара и хоронить его потом. Их могли прихватить в машине с трупом. Они могли бы попасть в тюрьму только за превышение скорости. Нет, по простой логике, если они задумали убить его, то оставили бы тело на месте преступления или увезли живым в лес и пристрелили там.
Так что кто бы ни укокошил его, даже если бы Омар застрелился сам, похоронить его должны были парни Александера. Значит, и выкопать его должны были они же.
Стэйси посмотрел на меня, не скрывая своего дурного настроения, и простонал:
- Этот Омар жутко тяжелый. А я к тому же потянул спину...
- Держись за него изо всех сил, - сказал ему я. - Все четверо держитесь за него. У вас будет еще время отдохнуть.
На сей раз пилот "Колуна-14" не приземлился на площадке Клуба "Уилшир", и я его за это не винил. Вместо этого он сел на крышу Башни Ли на бульваре Уилшир, высадил меня и полетел на студию. Телеоператор горел нетерпением смонтировать отснятый фильм.
Я сам горел нетерпением увидеть себя в теленовостях в семь тридцать. Я надеялся, что фильм получился и что я выгляжу в нем храбрецом. И еще я надеялся, что доживу до семи тридцати.
На лифте я спустился на первый этаж Башни Ли, взял такси, купил газету и поехал на Уилшир. Время сильно растянулось, и мне казалось, что уже почти девять вечера, хотя было только около часа пополудни.
К могиле приехали целых три полицейские машины всего лишь через полторы минуты после того, как я велел громилам покрепче держаться за Омара. Пилот вертолета позвонил в полицию еще до того, как они откопали тело. Я поблагодарил его за оперативность.
Во всяком случае, бандитов везли в кутузку, где их ждал допрос с пристрастием и заточением в камеры. Я рассказал двум сержантам, как все было, обещал попозже заехать в управление и улетел на вертолете...
Теперь, забравшись в такси, я попросил водителя доставить меня в "Спартан". Пробежав глазами заголовки в газете, я не нашел ничего интересного. Новости об Омаре появятся только в завтрашних номерах. Я полагал, что в это время банда Александера или то, что от нее осталось, надевала черные костюмы и траурные галстуки, кольца с бриллиантами, бриллиантовые зажимы для галстуков и бриллиантовые запонки, готовясь проводить Старикашку в последний путь.
Даже за вычетом Пробки, Брилла, Смурного и Стэйси, а также Омара и Старикашки, в "Вечном Покое" соберутся около дюжины бандитов Сирила Александера плюс пятнадцать-двадцать его деловых партнеров и сколько-то там еще воров, качков, профессиональных убийц, грабителей банков и тому подобных деятелей, чтобы отдать последний долг своему коллеге.
Кроме тех, кого я знал неплохо, там наверняка появятся черноглазый и тонкоусый Тамала Уилли, убийца-мексиканец, предпочитавший пользоваться ножом; Большой Конь, который затоптал ногами до смерти двух мужчин; Грустный Мин Макгэннон, отсидевший большой срок в тюрьме Фолсом после того, как в припадке обиды застрелил из автомата нескольких своих приятелей, и другие знаменитости. Я вообразил себе это зрелище, и мне захотелось поприсутствовать на траурной церемонии.
Такси повернуло с Беверли на Северную Россмор. Я уже различал здание "Спартана" впереди справа и, как уже вошло в привычку, внимательно осмотрелся вокруг. Сначала чисто автоматически, потом более пристально.
Что-то мне не понравилось.
На верхней бетонной ступеньке стоял, прислонившись к стене, человек в форме посыльного - зеленый пиджак и фуражка с длинным козырьком. В руках он держал продолговатый пакет, походивший на коробку с цветами. Я даже разглядел высовывавшиеся из пакета гладиолусы. Явная коробка с цветами. Мне она не понравилась. Я не мог припомнить, что видел когда-либо цветы, торчащие из коробки.