* * *
Сахно ничуть не огорчился, узнав, что купил похоронный лимузин. "Мертвым меня на такой машине не повезут, пусть хоть живым покатаюсь!" - сказал он.
И они катались уже несколько дней. Делать особенно было нечего. Погода в Кобленце стояла спокойная - ни жаркая и ни холодная. Один раз они даже заехали на гору, где массивными каменными стенами возвышалась над городом крепость прошлого века. Эта поездка немного огорчила Сергея. Он понял, что машина не настолько мощная, насколько выглядит. Но высоту она "взяла", пусть и с трудом.
- Она же не рассчитана на гонки с гробами, - сказал Ник.
- Зато красивая, - успокоил сам себя Сахно. Красивый похоронный лимузин бензин жрал со славянской жадностью - уходило около пятнадцати литров на сотню километров по городу. Сахно как-то вечером решил изучить мотор, думал, что с бензонасосом что-то не в порядке. Оказалось, что в порядке. Тогда он махнул рукой. Еще бы не махнуть, если за бензин, как и за все остальное, платил Ник.
Появилось у Ника и Сахно в Кобленце любимое место, открыл которое Сергей.
Оно называлось Deutshe Ecke - Немецкий Угол - место слияния двух рек: Рейна и Мозеля. Реки . сливались под острым углом, и на этом острие суши за перманентным слиянием рек следил огромный бронзовый канцлер Вильгельм.
Лимузин они ставили за памятником, а сами посиживали на скамейке, глядя на воду. Разговаривали в эти моменты мало. Сидели, ели сделанные из общего гостиничного завтрака бутерброды и запивали их колой или пепси.
Два раза Сахно сам срывался среди ночи покататься по ночному городу, и это вызывало у Ника, по крайней мере, удивление. Он даже чуть завидовал Сахно, который, не зная немецкого, чувствовал себя в городе, как рыба в воде.
Говорившему по-немецки Нику, казалось, в Кобленце не было так уютно, как его напарнику. Он уже начинал понемногу нервничать: деньги потихоньку таяли, а к ним в гостиницу никто не приходил. Если б не жена с Володькой, застрявшие по его милости в Саратове, он бы, конечно, беспокоился меньше. Но ведь они ждали от него известий. А известия могли появиться только после того, как порученное ему дело будет завершено и он заработает таким образом и возвращение в Киев, и квартиру, в которую их можно будет сразу вызвать.
Прошел еще один день, и Ник сосчитал оставшиеся марки - тысяча семьсот пятьдесят. Вроде бы и не мало, но ведь и гостиница у них пока не оплачена.
Большая часть денег ушла на бензин.
Ник после завтрака подошел к гостиничному старику, который, несмотря на свою явно выраженную нелюбовь к Сахно, к нему, Нику, относился неплохо.
Спросил, сколько они уже должны за гостиницу.
- Девятьсот шестьдесят марок, - ответил старик, пощелкав клавишами компьютера.
Ник вспомнил о карточке, полученной от Ивана Львовича. Порылся в кармане, достал ее. Показал старику.
- "Американ экспресс"? - присмотрелся старик. - Конечно, ею за все можно платить.
Ник расслабился. Мог бы и раньше о карточке вспомнить, сэкономил бы время, потраченное на пересчет купюр в коричневом конверте.
- Ну что, поехали? - подошел к нему в фойе Сахно, держа по два завернутых в салфетки бутерброда в каждой руке.
- Куда сегодня?
- Сначала заедем в один райончик тут неподалеку, а потом махнем за город.
"Райончик неподалеку" оказался грязным пригородом километрах в двадцати от центра города.
Сахно остановил лимузин возле какой-то церкви и попросил Ника обождать пару минут. Сам ушел по узкому переулку, заполненному мусорными баками.
Ник удивился. Раньше сюда они не приезжали, значит, Сергей бывал здесь один. Только что ему здесь делать, не зная языка?
Через несколько минут он вернулся раздраженный, сел за руль и рванул с места, шепотом выматерившись.
- Что такое? - спросил Ник, но ответа не дождался.
Они ехали по неширокой гладкой трассе, проложенной по лесу. Росшие по обе стороны дороги сосны напомнили Нику о Конче, о маленьком уютном домике под Киевом. Вспомнил он и. большой трехэтажный дом, где поили его кофе Валентин со Светой. Они вспомнились с особенной теплотой, и он подумал, что не зря случай организовал его утреннюю встречу с Валентином на берегу залива. "Случай - бог жизни!" - вспомнил он любимую фразу из прошлого.
Сахно затормозил, развернулся в три этапа, перекрыв на минуту дорогу лимузином. Завизжал тормозами новенький "мерседес", но Ник, обеспокоенно взглянув на его водителя, увидел, что тот совершенно спокоен. Ни тени раздражения. Встретившись взглядом с Ником, круглолицый пожилой немец приветливо кивнул.
"Наверно, подумал, что мы заблудились и опаздываем на похороны", - решил Ник.
Они вернулись обратно в гостиницу. Настроение у Сахно было паршивое, но он ничего никому объяснять не собирался. Это Ник уже уяснил. Одной из черт характера Сахно была какая-то природная скрытность. Он вроде не следил за своими словами, вел себя слишком раскованно, даже по-хулигански, но при этом ничего о себе, о своем прошлом не говорил. А Ник и не спрашивал, ведь Сахно выдерживал паритет: прошлым Ника он тоже не интересовался. Он вел себя так, как и должны вести себя случайные попутчики: приветливо и без навязчивого любопытства.
В номере он немного успокоился, но глаза его горели. Наклонившись под стол, он вытащил оттуда принесенный недавно пакет. Достал две бутылки красного вина.
Ник без слов все понял, сходил в ванную и принес два стакана, которые невидимая утренняя горничная всегда забирала из комнаты и ставила на стеклянную полку под зеркалом над умывальником. Словно не понимала, что из стаканов в ванне не пьют.
Сахно посмотрел на стаканы в руках у Ника и отрицательно мотнул головой.
Это Ника удивило. А Сахно тем временем снова полез в пакет и вытащил запакованный в мягкий целлофан круглый черный хлеб. Потом, сняв со стеклянного подноса графин, положил туда распакованную буханку и уставился на нее немного сумасшедшим взглядом.
- У тебя нож есть? - спросил Сахно.
- Нет.
- Сходи, возьми у старика. Он тебя любит! Ник принес нож.
* * *
Сергей вырезал сверху буханки кружок корочки, поднес к носу, понюхал.
Ник напряженно следил за ним, не понимая, что с его напарником происходит.
- Открой вино, - не оборачиваясь, попросил Сахно.
Взяв открытую бутылку, он наклонился к буханке и стал понемногу лить красное вино в открывшийся сверху мякиш. Буханка впитывала вино, оно уходило куда-то вниз, и Сергей снова наклонял горлышко бутылки к трепанированной буханке.
На глазах у Ника вся бутылка вина поместилась в этой буханке, и Сахно, сам открыв вторую, начал и ее потихоньку "переливать" в хлеб.
В какой-то момент вино "встало", остановилось на уровне корки. Тогда Сергей отставил вторую бутылку, наклонился над хлебом, осмотрел его осторожно, притронулся /к нему с опаской, как к мине. Опустил верхний кружочек отрезанной корочки на место.
Оглянулся на Ника, во влажных глазах - мутное пламя отчаяния. Лицо перечеркнула на мгновение кривая недобрая ухмылка.
Протянул Нику нож.
- Ну, режь. Подорвешься - все мне достанется! Ник понял, чего от него хочет Сахно. Не понял только зачем? Провел по тупому острию ножа пальцем.
- Как резать? - спросил. - Как торт?
Сахно кивнул.
Ник снял верхний кружочек корочки, уже потяжелевший и впитавший в себя вино. Отложил его в сторону. Поднес к дырке нож и медленно вертикально погрузил его в сочную буханку. Потом повел на себя. Из-под буханки начало просачиваться вино на стеклянный поднос.
- Стой! - холодно произнес Сергей. - Ты проколол дно… Дай нож.
Он аккуратно, наклонившись и почти дотрагиваясь носом до хлеба, вырезал себе ломоть и, не беря его руками, откусил кусок сверху. Прожевал быстро и снова откусил. Доев ломоть, посмотрел с улыбкой на Ника.
- Тебе отрезать? - спросил.
- Отрежь!
Ник последовал примеру Сахно и кусал свой ломоть прямо со стеклянного подноса. Вино казалось необычно крепким, пьянило.
Молча они съели всю буханку, пропитанную вином. Сахно уселся на свою кровать - на его лице уже царствовало сытое спокойствие. Ник прилег и уставился в потолок. Пьяная тяжесть сковывала его тело, расслабляла мышцы.
- Ты, когда дело будет сделано, где будешь прятаться? - спросил вдруг Сахно.
- Прятаться? - Ник повернул голову к напарнику. - Почему прятаться?
- Когда дело сделано, надо прятаться, чтобы остаться целым, - совершенно спокойно говорил он. - Если исполнителей убрали - никто не прячется. Если их нашли - прячутся организаторы…
- А ты где будешь прятаться? - спросил Ник.
- А какого хера я тебе буду говорить? Я же буду от всех прятаться. И от тебя тоже!
- Думаешь, тебя будут искать?
Сахно хмыкнул. Медленно поднялся, вставил в магнитофон, стоявший на подоконнике, кассету и снова прилег.
Тишину номера раздробил на отрезки учащенный сердечный ритм, записанный на кассете.
- Это то, что ты ставил в Сарнах? В баре? - спросил Ник.
- Ага.
- А что это?
Сахно повернулся на бок лицом к Нику. Глаза его покраснели и лицо немного опухло от вина.
- Если ты знал, когда и где меня вытащить, зачем из себя лоха строишь. Ты же все обо мне знаешь!
Ник задумался. Мысли текли медленно. Хотелось подремать.
Ник промолчал, решив не противоречить уверенности пьяного Сахно. Пускай думает, что Нику все о нем известно. Может, именно эта уверенность держит его хоть в каких-то рамках.
Сахно захрапел. До темноты на улице оставалось еще часа два, но на душе Ника уже наступил вечер. Он тоже заснул, не раздевшись, лежа на спине в джинсовом костюме.
Через полчаса магнитофон щелкнул автостопом, и в номере наступила полная тишина, иногда нарушаемая похрапыванием Сергея.
* * *
Возвращение сержанта Воронько из села в Киев произошло на три дня позже ожидаемого. Он позвонил начальству из села, сообщил, что простудился." Скорее всего, его выздоровление совпало с окончанием сезона окучивания картошки, об этом, видимо, догадывались все, включая и его начальника капитана Гриценко. Но круговая порука гаишников была крепче столетнего дуба, росшего за хатой матери Воронько, о чем все его сослуживцы тоже знали.
Наконец утром девятого июня сержант Воронько заступил на дежурство, и тут же Виктор рванул к нему на пост. Разговаривал с ним Воронько по-свойски, изучив милицейскую корочку. Был он парнем простым и открытым. Ночь с двадцатого на двадцать первое вспомнил не без труда, но когда все-таки вспомнил, то сразу чертыхнулся. Рассказал, как его вызвали на другой пост - он уже не помнил какой - посреди ночи, а когда он почти подъехал - дали отбой. Вернувшись на свой пост, обнаружил, что какая-то гадина бросила в будку химикалии, и там так воняло, что невозможно было зайти. Он тогда перекурил у будки и сразу уехал.
Просидел до конца дежурства на нормальном посту при выезде на Бориспольскую трассу. Там у него приятели дежурили. Просидели до утра, играя в подкидного.
- Так вы не видели взлет дирижабля? - спросил Виктор.
- Дирижабль сам, вроде, видел, до того, как вызвали. А как вернулся, так не до дирижабля было. А будку потом дезинфицировали…
Вернувшись в райотдел, Виктор нагрузил стажера Занозина новым заданием: опросить всех на центральных постах ГАИ, узнать - вызывал ли кто-нибудь сержанта Воронько ночью на двадцать первое на свой пост. Узнать, кто дежурил на выезде на Бориспольскую трассу и приезжал ли к ним поиграть в карты Воронько во второй половине ночи и, вдобавок к этому, выяснить, кто и когда проводил дезинфекцию в будке ГАИ на площади Независимости и с какой химией дезинфекторы там боролись.
Стажер, сначала слушавший задание воодушевленно, потом присел за стол и быстро все записал - видно, на память свою при таком объеме работы уже не надеялся.
Виктор принюхался. Ему показалось, что от Занозина пахнет таранкой.
* * *
- Праздновал вчера? - спросил он.
- Сегодня, - тяжело вздохнул стажер. - Вчера сели с пивом, сегодня в четыре утра встали… У меня быстро не получится…
Занозин устало уставился на лейтенанта.
Виктор усмехнулся.
- Ладно. Времени тебе до завтрашнего обеда. Все сделаешь - с меня будет пиво!
Занозин все-таки оказался проворнее, чем сам расчитывал. Уже к двенадцати он приехал в райотдел и нарушил в кабинете лейтенанта чаепитие Виктора с майором. Виктор сделал и ему чаю.
- Ну что? - спросил, подсунув стажеру стул напротив.
- Никто Воронько не вызывал, - торопливо заговорил Занозин. - Я проверил всех, кто тогда дежурил… На "бориспольском" посту ГАИ он действительно был где-то с трех утра до шести, но в карты они там не играли…
- Да, - усмехнулся майор Крысько. - Они там чай пили и читали журнал "На боевом посту".
- Товарищ майор, мы же с вами чай пьем? - теперь уже усмехнулся Виктор. - Разве что только журнал не читаем…
- Но мы не ГАИ, - сказал майор.
- Дезинфектора посылала туда центральная санэпидем-станция, - продолжил стажер. - Он в акте о проделанной работе записал, что делал тройную очистку от какого-то дибетаметила! А этот дибетаметил, или как его там, применяется в военных училищах на занятиях по газовой защите… Это когда бросают стеклянную капсулу под ноги, а тебе надо за доли секунды противогаз надеть…
Виктор был очень доволен. Он встал. Потер руки.
- Товарищ майор, разрешите отбыть? - шутливо произнес он.
- Да ты уже и так непонятно, кому подчиняешься, вали куда хочешь! - махнул рукой Крысько. - И не надо меня, мента старого, своим "товарищ майор" доставать. Что я, не слышу: "Крыса у себя", "Крыса в дежурке"?
Майор, хлопнув Виктора по плечу, вышел. Через минуту из кабинета вышли и Виктор со стажером. Спустились вниз, сели в "мазду".
- Добро, - поворачивая ключ зажигания, сказал Виктор. - Поедем, возьмем пивка и вместе подумаем, куда нам дальше двигаться в этом деле. Хорошо, что мы в штатском!
- Товарищ лейтенант, а как насчет квартучета?.. - осторожно проговорил Занозин. - Я жениться собираюсь…
- Это к майору!
Машина легко тронулась с места.
- Я уже был с этим у майора…
- Иди еще, - твердо посоветовал Виктор. - Не бойся! В милиции надо быть занудливым. Достанешь его, он тебе все ускорит, лишь бы больше тебя не видеть!
Вечером Виктор позвонил Георгию и сообщил ему обо всех новостях.
- Я не думал, что из гаишной линии можно что-то полезное вытянуть, - задумчиво проговорил тот.
- Если б найти, кто этого сержанта с поста дергал, - сказал Виктор. - По крайней мере можно было б проверить, с какой стороны ниточка тянется…
- Ну, если никто не помнит, может и не дергал его никто? К бабе, может, на часок подъехал, потом подбросил себе эту вонючую смесь и уехал играть в карты… Знаешь, можно ведь и по-другому проверить: вызывали его или нет…
- Как?
- У них же рации на фиксированной гаишной волне. Это все пишется изо дня в день. Все, что в эфире.
- Где пишется? - удивился Виктор.
- Есть одно заведение недалеко от метро "Арсенал". Правда, туда с улицы не зайдешь… Я узнаю, можно ли там порыться, потом позвоню.
Последняя новость от Георгия вселила в Виктора надежду. Спать он лег усталый, но в отличном настроении. На языке до сих пор держался устойчивый и нежный вкус "Оболонского бархатного". Он ради сохранения на ночь этого вкуса даже зубы не почистил.
* * *
Наутро Сахно чувствовал себя разбитым. Даже на завтрак не пошел.
Ник спустился, набрал ему в ресторане еды. Занес в номер, потом уже сам отправился завтракать.
Вернулся с четырьмя заготовленными впрок бутербродами. Сергей лежал на спине, тупо смотрел в потолок. Его завтрак так и стоял на столе нетронутым.
- Спасибо, - хрипло произнес он, скосив глаза на вошедшего напарника. - Ты извини за вчерашнее. Я сломался вечером… Ничего, часа три полежу - починюсь.
Уже было…
Ник кивнул. Подошел к окну. Увидел, что кассета из магнитофона уже исчезла - значит, Сахно вставал.
На улице моросил дождик, и воздух, дыхнувший на Ника через открытое окно, был прохладен и свеж.
- Ты в такие дни можешь меня просто по морде, - проговорил Сахно. - Я драться не буду…
- А что это за хлеб ты вчера выдумал? - спросил все еще стоя лицом к окну Ник.
Было слышно, как Сахно с выдохом усмехнулся.
- Это "противопехотная"… Мы такие с приятелями в армии каждый месяц вином "заряжали" в каптерке, до того, как я комиссовался. Тогда уже не с кем было "заряжать".
- После того, как комиссовался?
- Нет, до того. Дружбаны мои подорвались на очистке. Как раз наутро после того, как мы обкурились… Растяжки не заметили. А мне хреново было, как сейчас. Меня оставили досыпать…
Ник слушал, и кисло во рту становилось. То, что Сахно не так давно был офицером-сапером, он уже знал от Ивана Львовича. А вот о том, что он покуривал еще с армии… это была новость! Веселая же из них получалась парочка!
- Кофе принеси, - попросил Сахно.
Потом, выпив чашку кофе, он медленно встал. Сходил в ванную. Полчаса стоял под душем. Вернулся в комнату с потухшим взглядом.
- Поехали, покатаемся! - сказал.
- Куда тебе?! - удивился Ник. - Полежи лучше. Дождь на улице!
- Поехали, мне надо. Ненадолго. Ты за руль сядешь. Кобленц показался Нику каким-то особенно пустым. Сначала он думал, что из-за погоды. Потом понял, что сегодня воскресенье.
- Налево сейчас! - командовал Сахно, уставившись прищуренными глазами вперед.
Похоронный лимузин тихо шел по мокрому асфальту.
- Направо! - сказал Сахно.
Дорога показалась Нику знакомой - грязный отдаленный райончик Кобленца, куда они уже приезжали. Вот и церковь за забором, и узкая улочка справа, въезд на которую забаррикадировали зеленые мусорные баки.
- Здесь тормозни!
Машина остановилась как раз у этой улочки.
- Одолжи сто марок, - попросил Сахно. Ник нехотя достал из кармана деньги.
- Когда-нибудь отработаю, - пообещал напарник. Вышел, пошатываясь, из машины. Побрел по грязной узкой улочке.
Ник проводил его взглядом. На душе было неспокойно.
"Что у него здесь за дела могут быть?" - подумал. Прошло пять минут, а Сахно все еще не возвращался. Ник занервничал, помня сегодняшнее состояние Сергея. Вышел из машины, оглянулся по сторонам - никого. Вообще-то трудно было представить себе человека, захотевшего бы угнать катафалк.
Еще раз оглянувшись на машину, Ник пошел по той же улочке за церковь.
Через пару минут он остановился, заметив впереди у серого двухэтажного дома каких-то людей. Присмотревшись, узнал среди них Сахно. Они бурно, "по-итальянски", о чем-то спорили. На каком языке шел спор - не было слышно, но руки у них летали в жестах так, словно вот-вот должна была разгореться драка.
Обалдевший Ник замер, прислушиваясь. Но вокруг было удивительно тихо.