* * *
"Глухонемые", - догадался он:
Присмотрелся к Сахно. Тот замедленно, но все же довольно активно "разговаривал" с тремя парнями помладше его.
Ник стоял, тупо смотрел на эту "беседу" и чувствовал себя в какой-то мере идиотом. Он понимал, что не знает про Сахно почти ничего.
Снова закапал дождик, мокрые крупные капли ударили Ника по макушке, отвлекли от чужой "беседы". Когда он снова возвратил взгляд на "говоривших", то увидел идущего к нему Сахно. Сахно смотрел прямо на него. Он, казалось, уже заметил своего напарника.
- Ты что, машину открытой оставил? - спросил он раздраженно.
- Я вышел за тобой. Думал, что что-то не в порядке, - оправдывался Ник, которому самому стало неудобно, что он, получалось, следил за Сергеем.
Они молча шли к зеленым мусорным бакам, перекрывавшим узкую улочку в месте ее слияния с дорогой.
- А ты откуда язык глухонемых знаешь? - не удержался от вопроса Ник, когда они сели в машину.
- Родители были глухонемые… - нехотя ответил Сахно. - А мать даже работала глухонемой.
Ник развернул машину и удивленно посмотрел на Сахнб.
- Как работала?
- Так. Переводчиком.
- Глухонемым переводчиком? - Ник уже совершенно обалдел и готов был нервно рассмеяться из-за услышанного, показавшегося ему явным абсурдом или издевательством.
- Она ездила с делегациями глухонемых за бугор. У них там свои профсоюзные конгрессы были…
- А с какого на какой она переводила? - не удержался от ухмылки Ник.
- А ты думаешь, что все глухонемые мира разговаривают одними и теми же знаками?
- А что, разными? - искренне удивился Ник.
- Конечно. Она четыре системы знала.
- А ты?
- Я - только три знаю… На повороте налево! Пораженный Ник чуть не пропустил поворот.
- А что ты там делал? - спросил он, бросив быстрый взгляд на Сахно.
- Ты очень хочешь знать? Сигареты покупал… Дальше до самой гостиницы они ехали молча. Только иногда Сахно командовал, куда повернуть. Он вел себя, как коренной житель Кобленца, преподающий новичку урок ориентации по городу.
А "новичок" вел похоронный лимузин невнимательно. Голова его была занята совершенно другим. "Откуда он выкопал этих глухонемых?" - думал Ник.
* * *
Георгий позвонил рано утром. Виктор еще спал, когда из висевшего рядом с диваном пиджака донеслась трель мобильного телефона.
- Спишь? - спросил невидимый напарник и, не дожидаясь ответа, продолжил:
- Даю двадцать минут на душ и завтрак. Перезвоню.
Не выпуская мобильный из рук, Виктор тяжело поднялся и поплелся в ванную.
По дороге услышал из спальни негромкий плач проснувшейся дочери.
"Когда она уже подрастет?" - подумал он, ощущая на спине отпечаток жесткого дивана.
Ему иногда хотелось вернуться и занять свое место в спальне на широкой кровати рядом с Ириной. Но это место пока было занято и, в общем-то, там бы он все равно не выспался, ведь Ирина вставала иногда по два-три раза каждую ночь, чтобы кормить малышку.
"Обледенившись" холодным душем и придя в себя, он уже пил кофе на кухне, когда мобильный зазвонил снова.
- Как самочувствие? - спросил Георгий.
- Уже лучше.
- Круглую Башню на бульваре Леси Украинки знаешь?
- Это что ли крепость, где какая-то воинская часть?
- Да.
- Знаю.
- Тогда слушай внимательно. Подъедешь туда к девяти, возьми свою "корочку". Пройдешь через проходную воинской части, скажешь, что в тридцать вторую комнату. Там, на проходной, твоя фамилия уже записана. После этого "корочку" больше никому не показываешь. Во дворе повернешь налево, вторая железная дверь с кодовой системой прямо возле ручки. Нажмешь по очереди три-пять-один-шесть. Повтори.
- Три-пять-один-шесть.
- Откроешь дверь и на второй этаж. Запомни, ты сын генерала Борсюка. У тебя угнали машину. Он звонил и договорился, чтобы ты прослушал записи той ночи на всякий случай. Скажешь, что тебя интересует частота ГАИ.
Виктор посмотрел на часы. Без пяти восемь. Можно было без спешки допить кофе и спокойно собраться.
К девяти он уже был на нужном месте. Нашел и проходную в/ч, и вторую дверь с кодовой системой. Поднялся на второй этаж и увидел еще одну дверь. Позвонил.
В проеме открывшейся двери появился мужчина лет сорока в форме прапорщика.
Правда, внешне он вообще не походил на военного - интеллигентное мягкое лицо, умные сосредоточенные глаза.
Услышав, что пришел сын генерала Борсюка, прапорщик кивнул и впустил Виктора. Провел его недлинным узким коридором в большое помещение с низким потолком, занятое стеллажами, на которых вплотную друг к дружке стояли коробки с одинаковыми наклейками. Только разные на этих наклейках стояли номера.
В углу за стеллажами находился большой стационарный магнитофон - размером с хороший письменный стол. Слева на углу лежали наушники.
- Так что вы хотите прослушать? - спросил прапорщик.
- Частоту ГАИ за ночь с двадцатого на двадцать первое мая.
Прапорщик кивнул.
Через пару минут он принес коробку с широченной бобиной. Поставил бобину на магнитофон. Начал перематывать, следя за счетчиком метров. Остановил.
Посмотрел на записи на боковой стороне коробки.
- Вот здесь - перемотка назад и включение, если захотите прослушать еще раз, - показал прапорщик. - Надевайте наушники.
В узкое окошко-бойницу, расположенное справа от стола-магнитофона, бил рассеянный солнечный свет. Прапорщик ушел. Виктор слушал зафиксированный эфир той ночи и не слышал пока ничего. Какие-то шумы, шипение. Только минут через пять прорезался чей-то голос: "Двенадцатый, в вашу сторону синий "мерседес".
Проезд на красный. Накажите!" Потом снова шипение. "Второй! Шо у тебя на часах?
- Полпервого. - Ты со Степаном насчет рыбалки говорил? - Ага… на пятницу. - Всем постам. С Пушкинской угнана красная "девятка" номер КИА 89-71…"
Виктор, слушая "законсервированный" на магнитофонной ленте эфир, закрыл глаза и словно погрузился в темноту той самой ночи. Город спал, а в его воздухе неслышно для обычного уха переговаривались по делу и не по делу ночные гаишники.
"Интересно, - подумал Виктор. - Кто еще не спит по ночам? На каких еще частотах ведутся ночные разговоры?"
Обернулся на стеллажи, заполненные коробками. Посмотрел на медленно вращающуюся на столе-магнитофоне бобину. Задумался.
"Седьмой, срочно прибыть на пост одиннадцать. - Слушаюсь…" - прозвучало в наушниках. Виктор внимательно вслушался в последовавшее следом шипение.
"Третий, вроде красная "девятка" проехала. - Может, та, что в угоне? - Да ну ее на хер!"
Снова несколько минут далеких шумов, словно усиленной многократно тишины.
"Седьмой! Отбой! Можешь возвращаться на пост!" - прозвучал четкий голос.
Виктор остановил ленту. Перемотал назад. Прослушал еще раз. На его лице появилась спокойная самоуверенная улыбка. Он нашел то, что искал. Искал, конечно, с подсказки Георгия. Но главное - результат, а не способ его достижения.
Перемотал пленку еще раз. Снова прослушал.
Остановил бобину. Пошел искать прапорщика. Нашел его минуты через три в соседнем помещении, похожем на студию звукозаписи двадцатилетней давности - сплошная аппаратура, лампочки, несколько магнитофонов молча крутят свои широченные бобины.
Прапорщик сидел за маленьким письменным столом в углу помещения и подписывал картонный футляр бобины. Услышав за спиной шаги, он обернулся.
- Ну как, что-нибудь услышали?
- Да, - Виктор кивнул. - Как раз то, что надо. Переписать можно?
- А почему нет? - пожал плечами прапорщик.
Он взял из ящика стола небольшой кассетный магнитофон.
- Пойдемте!
Прапорщик переключил магнитофон с наушников на внешний звук. Нашли на пленке место, где один гаишник уточнял у другого время. Оттуда и начали записывать.
Когда прозвучало сообщение об угнанной красной "девятке", прапорщик многозначительно оглянулся на Виктора.
- Нашли? - спросил он.
Виктор быстро сообразил, что сам сюда попал под предлогом поиска информации об угнанной машине.
- Нет, - произнес в ответ и грустно покачал головой. Когда через какое-то время прошла фраза о том, что "девятку" вроде видели, на что другой гаишник произнес: "Да ну ее на хер!", уже прапорщик грустно покачал головой.
- С такой милицией быть уголовником - самое безопасное дело! - сказал он.
Виктор хотел было сказать, что ГАИ - это совсем другая милиция, что есть еще и уголовный розыск, который пашет иногда круглые сутки. Но промолчал.
Вспомнил, что он здесь не следователь, а сын генерала Борсюка, у которого угнали машину.
Уже на выходе из этого заведения с кассетой в кармане пиджака, Виктор спросил прапорщика, почему в "студии" такая допотопная аппаратура.
- Скажите спасибо, что хоть такая есть. Новую просили, но, оказывается, новая уже где-то есть. А нам, военным, новая не положена. С новой ведь можно все эти мобильные телефоны ловить, закрытые частоты, по которым "одна звезда с другою говорит".
Прапорщик грустно улыбнулся.
- Удачи! - пожелал он уже спускавшемуся по лестнице Виктору.
* * *
В тот же дождливый день Сергей Сахно хоть немного, но утолил тревожное любопытство Ника. В детстве он, оказывается, уже был "двухъязычным" и дружил только с глухонемыми детьми друзей своих родителей. Отец его работал в каком-то "почтовом ящике", в отделе, где трудились только глухонемые - им родина доверяла самую секретную работу. Они-то не проболтаются! Потом его родителей убедили отдать сына в интернат, потом в военное училище, куда, конечно, глухонемых не принимают. Там он первый раз сдружился с такими же нормальными, как и он. Но в курсантской дружбе присутствовала какая-то неопределенность, которая просто не могла возникнуть в его прежних отношениях с глухонемыми сверстниками. Глухонемые как друзья казались ему намного надежнее говорящих. В училище каждый месяц курсанты устраивали "разборки", пытаясь выяснить: кто в очередной раз на кого "настучал" начальству. Глухонемые "стучать" не стали бы.
Даже через переводчика. У них совсем другой характер, другой подход. Они - закрытый клуб, в котором своих чужим не продают, даже если он чем-то кого-то и достал. Из самых ярких воспоминаний Сахно поделился за бутылкой красного одним - дракой двух глухонемых в детстве. Эта тихая и жестокая драка запомнилась ему на всю жизнь. Правило было - драться, пока противник не упадет спиной на землю.
Неписаное, это правило словно было частью чего-то врожденного. Глухонемые пацаны только так и дрались. Но обычно без жестокости. В тот раз никто из двоих падать не хотел. Дрались среди деревьев в саду и всякий раз хватались руками за стволы, чтобы не упасть. Когда один все-таки упал, второй - просто присел на траву. Обоим пришлось идти к врачу - так они друг друга измолотили. А причина совершенно нормальная - дрались из-за девчонки. Она тоже стояла рядом. Ее не спрашивали, кто из двоих ей больше нравится. Без нее решили: с ней останется победитель. Прямо поединок времен и нравов Римской империи.
Вечером проголодавшийся Ник спустился в ресторан, оставив Сахно в номере.
Взял у ночного гостиничного старика сардельку и бокал пива. Присел в полутемном ресторане. Огляделся. В этот вечер посетителей было побольше - человек пять. Но ведь и не поздно еще было - начало десятого.
Когда вернулся, Сахно лежал на своей кровати и смотрел мутным взглядом в потолок. В воздухе комнаты витал какой-то знакомый запах из прошлого. Но как ни принюхивался Ник, а вспомнить, что это за запах, не мог.
- Может, принести тебе сардельку снизу? - спросил он Сергея.
Тот попробовал повернуть голову в сторону Ника, но, видно, не хватило сил.
Глаза его были широко открыты, словно он удивился, увидев что-то необычное.
Ник еще раз принюхался. Проступила из таджикского тумана какая-то шумная картинка. "Базар", - вспомнил Ник. И словно пошел в памяти вдоль живописных рядов этого базара, постоянно натыкаясь на этот запах.
- Гашиш!
Подошел к Сахно. Посмотрел в его открытые, но не видящие напарника глаза.
Удивился, подумав, что таджиков гашиш так не вырубал из действительности.
Может, это гашиш плюс красное вино?..
Открыл окно и впустил в комнату сырой прохладный воздух. Дождь уже кончился.
Присел на кровать. Снова ощутил какую-то неопределенность.
"Неужели, - подумал он, - Иван Львович не знал, что Сахно - наркоман и алкоголик? Неплохое сочетание для "ответственной загранкомандировки"!"
Вспомнил о таблетках в кармане джинсовки. Таблетки, чтобы "успокоить"
Сахно, если он станет неуправляемым? Так ведь говорил полковник.
Неопределенность ушла, и Ник понял, что должно произойти. Ведь с помощью Сахно уже кого-то убрали, и Ник это видел, сидя внутри микроавтобуса с мониторами. Просто полковник решил, что Сахно можно использовать еще раз, а потом дать ему руками Ника пару таблеток. Что бы там ни планировалось для них, но теперь было отчетливо ясно, что предстоит кого-то убрать, и это сделает Сахно. Ведь ему это легко, он - неуправляемый наркоман. А потом придется убирать его…
Эти размышления омрачили Ника. Он подумал, каким человеком после всего этого он вернется в Киев? Что в нем сломается? Что изменится?
Оборвал свои размышления, снова подошел к окну. Захотелось выпить, но вина больше не было.
Ник опять спустился в ресторан. Взял еще пива.
Утром в дверь номера постучали.
Ник открыл.
Вошел мужчина лет сорока пяти. Худой, остроносый. Прямой пробор в русых волосах. Костюмчик какой-то фермерский, серый, много раз стираный. То ли пиджак, то ли куртка.
- Герр Ценский? - спросил он, глядя на Ника.
- Да.
Гость бросил взгляд на спящего Сахно. Возвратил взгляд на Ценского.
- Пойдемте вниз, выпьем кофе.
Пока спускались по лестнице, гость представился. Звали его Вильгельм Хайнц.
- Запомнить легко, - сказал он на чистом русском. - Как консервы. Герр Хайнц.
Десять лет назад он переехал сюда из Казахстана с русской женой, которая уже здесь выучила немецкий и ушла от него к немецкому аптекарю.
Эта человеческая история, рассказанная в двух словах, вызвала у Ника доверие и сочувствие к герру Хайнцу.
В ресторане завтракало человек десять.
- Я думаю, никто не обидится, если я позавтракаю здесь вместо вашего приятеля! - сказал гость, улыбнувшись тонкими губами.
Уже устроившись за столиком у окна, за которым продолжалась унылая вчерашняя погода и снова накрапывал дождь, герр Хайнц уставился своими светлыми серыми глазами на Ника.
- Вы уже освоились здесь? - спросил он.
- Да, - ответил Ник.
- А приятель как?
- Нормально. Никаких проблем. Хайнц сделал себе бутерброд с ветчиной, бросил в кофе две ложки сахара. Размешал.
- Завтра вы переезжаете отсюда, - сказал он. - Поднимитесь наверх, возьмите у приятеля все документы: и югославские, и украинские. И ваши паспорта принесите.
- Мои здесь, - Ник дотронулся до разбухшего кармана джинсовой куртки.
- Так сходите за его документами! Ник нехотя поднялся. Он даже не успел глотнуть кофе. Растолкал Сахно в номере. Спросил, где его паспорта. Сахно показал рукой на свою джинсовую куртку, но там Ник нашел только украинский загранпаспорт и маленький кулечек с травкой. Понюхал травку - гашиш. Оставил ее в кармане, а сам, взяв его паспорт, снова попробовал его растормошить.
- Сергей, где югославский паспорт? - спрашивал он его прямо в ухо несколько раз.
Наконец Сахно открыл глаза.
- Потерял… - проговорил он.
- Как потерял? Где?
- Там, у глухонемых…
Вниз Ник спустился озадаченным. Ожидал, что гость устроит ему скандал или, по крайней мере, будет возмущен.
- По пьянке что ли? - спросил Хайнц, услышав о потерянном паспорте. Ник кивнул.
- Он много пьет?
- Да, - сказал после недолгой паузы Ник, решив, что лучше говорить об алкоголе, но молчать о наркотиках, чтобы не возникло каких-нибудь новых проблем.
- Это хорошо, - неожиданно произнес Хайнц. - Пускай пьет!
В конце завтрака он, забрав все документы у Ника, протянул ему два немецких зеленых паспорта.
- Вы теперь, - этнические немцы, пемехавшие из Казахстана. Как и я, - он усмехнулся. - Вот ваш новый адрес, - он протянул Нику картонку с надписью. - За квартиру оплачено на два месяца вперед.
- Но ведь Сахно по-немецки ни слова! - сказал Ник.
- Многие этнические немцы по-немецки не говорят! За это их и сами немцы, и турки местные не любят…
- А причем здесь турки? - Турки при том, что они не могут так просто получить немецкий паспорт, как этнические немцы. Вот и все! Правда, турки по-немецки отлично говорят.
Трудолюбивый народ. Ну что, поздравляю с немецким гражданством!
Хайнц снова отправился с пустой тарелкой к буфету. Ник смотрел, как он набирал ветчину, колбасу, сыр, булочки. Видно, нравилось ему завтракать "на шару".
- А Иван Львович ничего мне не передавал? спросил Ник, когда Хайнц вернулся за стол.
- А кто это? - удивился тот. - Я такого не знаю. Мне передали ваши документы, сказали, что сделать. Вот я и сделал. Мог бы и этого не делать, ведь уже совсем другое время, и родного Союза давно нет. Так что скажите спасибо, что я вообще приехать сюда согласился…
Озадаченный, Ник непонимающе посмотрел на Хайнца.
- Так что, это все? Вы только паспорта привезли?
- И квартиру вам снял. Что, мало?
- А что нам делать дальше?
- Откуда я знаю. Наверно, ждать новостей по новому адресу.
Хайнц ушел.
Поднявшись в номер, Ник просмотрел новые немецкие паспорта. Прочитал свое новое имя: Николае Ценн. Сергея теперь звали - Тео Саксен.
"Тео Саксен" еще спал, периодически всхрапывая.
Ник посмотрел на него. Решил пока не будить.
Часы показывали половину десятого. Если сегодня переезжать, то за гостиницу надо заплатить до одиннадцати.
Ник вытащил из кармана карточку "Американ экспресс" и, тихонько закрыв за собой двери, пошел к лестнице.