– Как ты помнишь, мы разбирали все, что связано с журавлями и, конечно, не забыли про фильм "Летят журавли". Он был показан на фестивале в Каннах и получил главный приз. Это первый и, обрати внимание, единственный случай, когда русский фильм получил пальму первенства.
– Ну и что?
Мы подъехали к дому, но из машины не выходили. Я продолжал:
– Была проблема с переводом названия фильма. По-французски прямой перевод звучит "Les grues volent", что совершенно невозможно: "grue" по-французски женского рода и кроме "журавль" означает еще "шлюха", а "volent" кроме "летят" означает "воруют". Таким образом дословный перевод названия для французов звучал бы "шлюхи воруют". В отношении "воруют" из положения вышли легко: "volent" заменили красивым "пролетают" – "passent". Труднее было с "журавлями". Их заменили на "аистов". И первое место завоевал фильм, название которого "Quand passent les cigognes" дословно переводится "Когда пролетают аисты".
– И какое это имеет отношение к нам?
– А то, что человек, которого мы ищем, хочет сказать, что улетели журавли, а прилетели аисты. Единственное место, где журавли превратились в аистов – это Канны. И то – лишь во время фестиваля.
– И когда бывает этот фестиваль?
– Раз в году, в мае.
– То есть сейчас?
– Да. Я вчера прочел, что деньги, собранные в Каннах во время банкета с Лиз Тейлор, переведены на счет благотворительной организации. Банкет этот состоялся, кажется, в среду. То есть фестиваль идет сейчас и может кончиться завтра.
– Мы не успели.
– Не все разъезжаются сразу после фестиваля.
– Значит, завтра утром – в Канны.
Глава двадцать первая
КОНЕЦ СВЯЗИ
110. Каннский фестиваль
И снова самолет до Рио. Потом до Парижа. В Париже в аэропорту "Шарль де Голль" суета и неразбериха, идут приготовления к открытию нового терминала. Еле добрались до стойки, где регистрировали пассажиров до Ниццы.
Она встретила нас дождем, в аэропорту взяли напрокат "пежо", который после американских машин показался нам "запорожцем".
На наше счастье в "Негреско" оказался свободный номер.
– Да, месье. Неожиданно появился свободный номер. Господин, который его снял, вчера срочно уехал. Ему что-то не понравилось на фестивале.
Фестиваль уже закончился. На первых страницах газет фотография Изабель Аджани, вручающей приз китайцу за фильм "Да свидания, моя сожительница". Надо торопиться.
Бросив чемоданы в номере, спустились к машине, вырулили на "Променад дез Англез". Через полчаса подъезжали к Каннам.
План был прост: посетить все сколько-нибудь приличные гостиницы и поинтересоваться, нет ли среди постояльцев человека по имени Лоренцо Иглезиас или Лоренцо Абиер. В справочнике "Мишлен" таких гостиниц я насчитал 28. И это только в Каннах. Есть гостиницы и в соседних маленьких городишках.
"Карлтон Интер-Континетналь", "Мажестик Баррьер", "Мартинес" – везде портье внимательны, тщательно изучают списки, не удивляются нашей просьбе – во время фестиваля это обычное явление. И везде вежливый ответ:
– Такой не проживает и в последнюю неделю не проживал.
Было уже девять часов, но мы не останавливались. Только к полуночи, так и не поужинав, решили, что пора возвращаться.
На следующий день в девять снова пустились в путь по каннским отелям.
В большинстве гостиниц в Каннах нет ресторана, поэтому пообедать забежали в уютное кафе "Ла Кав" на бульваре Республика.
Теперь пригороды.
Гольф Жуан, Напуль, Венс. И везде:
– Такой не проживает и в последнюю неделю не проживал.
В отель вернулись к двенадцати.
– Завтра займемся Ниццей. Я подсчитал, надо объехать тридцать одну гостиницу. Начнем с "Пале Матерлинк" и "Меридиана".
Утром решили спокойно позавтракать в отеле.
Мы сели в углу у окна с видом на море. Кофе, круассаны, сыр.
К нам подошел портье.
– Господин Сокраменту?
– Да.
– Господин Лоренцо Иглезиас просил вам передать, что ждет вас с супругой в ресторане "Брош дe Фер" сегодня в полдень.
111. Брош де фер
Я опешил. Потом переспросил:
– "Брош дe Фер" в Мужене?
– Да, месье.
– Сколько езды отсюда до Мужена?
– Сейчас сильное движение, поэтому отведите полтора часа.
Я посмотрел на часы: без пяти девять. У нас еще есть время.
– Ты что-нибудь понял? – недоумевала Мальвина. – Мы замучились его искать, а ему надоело, что мы за ним гоняемся.
– Наверное, он хочет, чтобы мы от него отстали.
– А не загонит ли он нас в ловушку?
– Если бы он хотел с нами расправиться, он бы давно это сделал.
– Почему он выбрал Мужен?
"Брош дe Фер", "железное веретено" или, точнее, "железный шампур" – ресторан известный. Я взял справочник "Мишлен". "Брош дe Фер", три звездочки. Рекомендуемые блюда – блюда, приготовленные на вертеле. Большой зал. Несколько этажей. А вот и кое-что поинтереснее.
"У центрального зала окна выходят на четыре стороны". Стало быть, из зала можно видеть всех входящих и выходящих. Наш клиент боится, что мы кого-то приведем. Стало быть, не мы его боимся, а он нас. Это утешает.
До Мужена доехали за сорок минут. Типичный туристский городок на Лазурном берегу. Чистые, несколько раз в день мытые узкие улочки, уложенные камнями с претензией на средние века, магазинчики с сувенирами. Ресторан "Брош де Фер" нашли сразу. Если не знаешь, что это известный ресторан, пройдешь мимо. Просто, скромно, как и большинство модных французских ресторанов с отличной кухней.
– Нас трое.
– Прошу идти за мной.
Нас посадили у окна. Справочник говорил не совсем правду. С нашего места можно было видеть всего три стороны, четвертая просматривалась только со второго этажа. Мы сразу отправились в туалеты. По дороге в Мужен я рассказал Мальвине, на что нужно обращать внимание в туалете: есть ли дополнительные двери, есть ли окна. На обратном пути, будто по ошибке, попал на кухню.
– Будем заказывать? – спросила Мальвина.
Я посмотрел на часы: ровно двенадцать.
– Будем.
Подошел метр.
– Для дамы, пожалуйста, цесарку по-провански, мне фазана в трюфелях. И бутылку "Шато де Венсан".
– И бутылку "Эвиана", – добавила Мальвина.
– Вам обыкновенный хлеб или пуалан?
Мы уже знали, пуалан – модный французский серый хлеб, сделанный по-домашнему.
– Пожалуйста, пуалан.
Официант принес хлеб и бутылку "Эвиана". Потом бутылку вина, открыл ее, разлил по бокалам и исчез. Теперь он появится только с горячим.
Кроме нас в зале были две пары, в другом конце зала.
Горячее официант принес в двенадцать двадцать.
– Приступаем? – спросила Мальвина.
– Приступаем.
112. Тот, кого мы искали
Человек, который назначил нам встречу, появился в двенадцать тридцать пять. Я внимательно наблюдал за улицей, но не видел, как он подъехал. Скорее всего, все это время он находился где-то в ресторане.
– Меня зовут Лоренцо Иглезиас. Я могу сесть?
– Вы что-нибудь закажете?
– Нет. Я ненадолго.
"Так вот он какой!" – думал я, разглядывая его. В толпе на такого не обратишь внимания. Ни на грузина, ни на испанца не похож. Симметричное лицо, лишенное каких-либо особых признаков, светлые волосы, холодные неулыбчивые стальные глаза, кожаная куртка, застегнутая на все пуговицы.
– Одна из причин, заставившая меня встретиться с вами, состоит в том, что я хотел принести извинения за обстрел вашей машины. Но мы не целились в вас. Просто в этот момент ваш "мерседес" отбросило. Надеюсь, вы это поняли.
Он говорил по-русски достаточно бегло, слов не искал, но с легким акцентом, с каким обычно пародируют иностранцев.
– Да, нашу машину действительно отбросило.
– Другая причина – ваша настойчивость и умение. Вы провели операцию профессионально. Меня, конечно, интересует не то, зачем вы это делали, а то, кто стоит за вами. Если стоит. Мои наблюдения не помогли мне. Поэтому, если вы мне ответите на три вопроса, я готов ответить на ваших десять. Причем отвечу с той же долей честности, с какой вы ответите на мои.
– Согласен.
Вмешалась Мальвина:
– А разве дама не имеет право на дополнительных три вопроса?
Молодец! Лоренцо улыбнулся или, точнее, попытался улыбнуться.
– Да, конечно. Простите, что не догадался. Итак, я могу задать первый вопрос? Вы ведете поиск сами или по чьему-то поручению?
Мальвина сурово посмотрела на меня, и я понял ее взгляд: "Отвечай честно!"
– Мне сообщили о переводе вами денег в Москву и об отправке их назад. Я узнал, что перевод сделан из отделения банка в Муньересе. Тот, кто дал мне указание найти вас, больше не появлялся. Дальше мы искали по собственной инициативе.
– Мы так и думали. Помогал ли кто-нибудь вам в отгадывании?
– Нет. Точнее, помогал. Это человек по имени Михаил Таль, он связан с итальянской мафией и работает в баре украинского ресторана в Монтре.
– Что бы вы сделали с деньгами, если бы вам удалось их получить? Вы бы использовали их для личных целей или передали какой-либо организации?
– Мы бы рассматривали деньги как свои собственные. Но если бы нашлась организация, которую мы готовы были бы поддержать, мы бы помогли ей.
– Я удовлетворен вашими ответами и готов ответить на ваши десять вопросов.
– Мы шли по цепи. Дошли ли мы до конца?
– Да. Именно до конца той цепи, по которой шли.
Я понял, что вопрос задал неправильно. Он улыбнулся: тоже понял, что я спросил неудачно. Нельзя задавать вопросы, на которые можно ответить "да" или нет". Это вроде старинной игры: "Вам барыня прислала туалет. В туалете сто рублей. Что хотите, то берите, "да" и "нет" не говорите". Надо задавать такие вопросы, на которые нельзя ответить одним словом.
– Какими средствами располагает ваша организация?
– Большими. Можно сказать, очень большими.
Он так же улыбнулся, как и после первого вопроса. Думает, что и второй неудачен. Ошибается. Вопрос не прост. Он косвенно признал, что действует не в одиночку и что за ним стоит организация.
– Цель вашей организации только пропаганда идей вашего отца или вы ставите перед собой какие-нибудь иные задачи?
– Любая пропаганда имеет две цели: призвать к чему-то новому или объяснить что-то старое. Новым бывает только осмысливание старого. Осмысление нового – это дилетантизм и невежество. Вы шли по цепи, которая приводит к объяснению старого.
– Другая цепь – это теоретическое обоснование нового или его конкретное воплощение?
– Вы прошли цепь, которая приводит к объяснению старого.
Я замолчал. Паузу заполнила Мальвина:
– У меня вопрос. Вы хорошо говорите по-русски. Вы учились в России?
Молодец! Во-первых, дала мне время подумать. Во-вторых, сам вопрос удачен, в нем два вопроса: "Где вы учили русский язык?" и "Посещали ли вы Россию?"
– Русский язык я изучал в университете в Соединенных Штатах. Стажировался в России. Дома говорили по-русски.
Я решил изменить направление вопросов:
– Зачем такие сложности для того, чтобы прочитать заметки, хранящиеся в швейцарском банке?
– Заметки должны увидеть свет после седьмого ноября 2017 года. Мы выбрали эту дату по двум причинам. Во-первых, к этому времени будут опубликованы исследования с объективной и правдивой оценкой деятельности тех, кто руководил Советским Союзом. Однако мы не против, чтобы одиночки прочитали заметки до установленного срока. Более того, мы им подсказываем, как найти эти заметки. Вы проявили знание и находчивость. Это говорит о том, что вы сможете непредвзято оценить написанное.
Он замолчал. Я ждал "во-вторых".
– Вы ждете "во-вторых". Я вас разочарую. "Во-вторых" – это то же самое, что "во-первых", только под другим углом.
– Что такое другой угол?
– Иногда для решения проблемы нужны свежие головы. Это бывает в том случае, когда требуется открытие. Но иногда нужно хорошо разобраться в том, что имеется. К той дате, на которую назначена публикация этих записок, общество научится ориентироваться в том, что имеет, и не будет отвлекаться на объяснение азов дилетантам и новичкам.
Я снова оказался в замешательстве. Видя, что у меня не клеится с вопросами, Мальвина опять пришла на помощь:
– Вы заботитесь о юном поколении?
– Мы не верим в молодежь. Это будут дилетанты, с одной стороны развращенные обществом доступного достатка, с другой обезоруженные разложившимися партийными чиновниками. Рассчитывать можно только на старую гвардию.
– Предусматривает ли устав нашей организации пополнение новыми членами?
– Нет. Новые люди могут навязать нам свои идеи. Организация прекратит существование после смерти последнего из нас.
– На какие цели пошли бы эти десять миллионов, если бы вы не ошиблись в имени Геннадия Янаева?
– Мы никогда не посылали ему десять миллионов. Большие средства не должны быть направлены одному человеку. Они должны помочь решить глобальные проблемы. Каждая кухарка может управлять государством, говорили сторонники Ленина и совершали глубочайшую практическую ошибку. Кухарка не может руководить государством, потому что, если она им руководит, она уже не кухарка, а чиновник, а чиновникам нельзя доверять управление государством. Рабочие не могут управлять государством; те из них, кто делегируется на управление, больше не рабочие. Ленин наступил на эти грабли.
Из кармана куртки Лоренцо вынул маленькую коробочку, достал оттуда таблетку. Из другого кармана вынул маленькую бутылку "Виттеля". Проглотил таблетку. Запил "Виттелем". Оставил бутылку на столе.
– Почему деньги были направлены из маленького городка в Бразилии?
По лицу Лоренцо я увидел, что вопрос ему не понравился.
– Потому что так было удобнее.
Теперь у меня остался один вопрос, только один… Мальвина смотрела на меня и глазами спрашивала, о чем спросить. У нее остался тоже один вопрос.
Мы молчали. Наконец Мальвина решилась:
– Кто решает, куда направить деньги: вы или ваша организация?
– Наша организация невелика, все принципиальные вопросы мы решаем сообща.
И мой последний вопрос:
– На что конкретно будут направлены эти деньги?
– Почему "будут"? Они уже направлены. И уже использованы. Простите…
Он встал, подошел к официанту, о чем-то спросил его. Тот указал рукой в сторону туалетов. Лоренцо, не оборачиваясь, пошел туда.
– Он больше не вернется? – спросила Мальвина.
– Нет.
И через минуту мы увидели его, идущим по улице. Остановилась серая машина, он живо вскочил в нее. Машина рванула с места.
– Ты заметил номер? – спросила Мальвина.
– Нет… Да и зачем!
На столе оставалась маленькая пустая бутылочка "Виттеля", из которой пил Лоренцо. Еще одна бутылка минеральной воды.
Я взял бутылку. На этикетке было написано карандашом: "Всё".
Всё. Конец связи.
* * *
А потом путь домой: Ницца – Мадрид – Рио – Сан Бартоломеу.
Мы пили кофе в аэропорту Барахас в Мадриде. Мальвина была настроена решительно:
– Гонка за миллионами мне надоела. Дай слово, что теперь мы начнем жить как нормальные предприниматели.
– Мне тоже, по правде говоря, всё это надоело, – согласился я. – Дела с салоном идут прекрасно. Куда больше шансов заработать миллион в салоне, чем гоняться за тенью.
– К тому же, – Мальвина помолчала. – Я должна тебе сказать… По-моему, я беременна.
Книга пятая
ПОД ПАЛЬМАМИ БРАЗИЛИИ
Чтобы решить задачу, я перепробовал весь аппарат высшей математики, перечитал учебник по теории больших чисел, а потом проснулся как-то утром и решил задачу с помощью таблицы умножения.
К.Чапек
Глава двадцать вторая
НАШ ЧЕЛОВЕК В САН БАРТОЛОМЕУ
113. Возвращение в лоно церкви
Дон Джованни встретил нас обворожительной улыбкой. Не успел я, немного смущаясь, произнести:
– Мы с Мариной уже почти пять лет…
Как он сразу сообразил, в чем дело:
– По каким-то причинам вы не прошли через таинство церковного брака и теперь хотите возместить упущенное?
– Вы правы, дон Джованни.
– Это мнение вас обоих?
– Обоих, – ответила Мальвина.
Падре хитро улыбнулся:
– Мне почему-то кажется, что один из вас настаивает больше.
– Это я, – ответил я.
– Я так и понял, – падре весело улыбнулся.
– Но мы бы хотели, чтобы наше бракосочетание не привлекло большого внимания, чтобы оно было скромным. Мы не намерены приглашать много народа.
– Я вас понимаю, – закивал падре.
– Мы надеемся на вашу помощь в части, касающейся порядка бракосочетания. Мы в этих вопросах неопытны. Мы не знаем, что нужно…
– Нужно только одно – чтобы вы любили друг друга. А вы, как я заметил, любите друг друга.
– Церковь считает, что интимные отношения без законного их оформления в церкви, – тяжкий грех?
Падре замахал руками:
– Что вы! Церковь не консервативна. И венчание в церкви вовсе не законное оформление отношений, а добровольное принятие обязательств. Раньше говорили, что браки заключаются на небесах. Нет. Все происходит на земле.
– Нам нужны какие-то документы? – спросил я.
– Да. Гражданское свидетельство о браке. К сожалению, с некоторых пор епископат заставляет нас требовать гражданское свидетельство о браке.
Я протянул ему бумагу, которую нам дал Ромеру:
– Эта подойдет?
Он повертел бумагу. Потом улыбнулся:
– Конечно подойдет, но… было бы лучше иметь… Вы ведь еще не граждане Бразилии?
– Нет.
– Вы намерены при получении гражданства менять имя?
– Нет, – ответила Мальвина.
– Я бы вам посоветовал сначала проконсультироваться у адвоката. Хотя это и не обязательно.
Увидев, что Мальвина готова согласиться, я вмешался:
– Вы правы, дон Джованни, мы посоветуемся с адвокатом.